***
Он приехал с работы на такси и еле попал в замочную скважину ключом. Зашел, покачиваясь, в прихожую, медленно снял пальто, ослабил галстук. Алкоголь сыграл с ним злую шутку - Александр с трудом владел своим телом при полной ясности сознания. Перед глазами стоял страстный поцелуй Жданова с помощницей. Воропаев посмотрел в зеркало. Он был страшен. Черные круги под глазами, казалось - вместо глаз было две дыры. Ему очень хотелось вмазать кулаком в отражение, но по опыту он знал, что это не принесет ему облегчения. Он с облегчением скинул туфли и впервые в жизни не поставил их по ранжиру к другой обуви, а так и бросил в коридоре. В огромной квартире с дизайнерским ремонтом пустынно и холодно от одиночества. Александр подошел к бару, налил полный стакан виски, бросил в него из холодильника три кубика льда и залпом выпил. Разделся на автомате, машинально принял душ, чтобы смыть с себя этот дурацкий день, и улегся в постель. Ему приснилась Изольда. Она влепила ему пощечину. - За что? - вскричал Сашенька, хватаясь за щеку. - За измену, - сказала девушка, смотря на него своими ясными глазами. - Ты изменил мне, Воропаев. - А что, я должен тебя всю жизнь ждать? - Ты клялся мне в вечной любви. И верности. - Ничего вечного нет, Иза! А такого понятия, как верность - не существует! - Ну, смотри, Сашенька, как бы потом не пожалеть! - Иди-ка ты лесом, дорогая. Я сам разберусь. - О, как ты заговорил! И что, вот так меня отпустишь? - Отпущу. Еще и ускорение придам. Она улыбнулась одними губами, но глаза оставались холодны. - Ну, прощай... Сашенька. - Адьес, любимая. Это была любимая фраза Жданова и Сашенька вложил в нее весь яд, на который только был способен. Иза исчезла. А он впервые проснулся с тяжелой головой, но легким сердцем. Ведь в его жизни нет женщин, значит нет проблем.***
На этом можно было поставить точку в истории любви Сашеньки. С помощью Бориса Руслановича он получил ещё доказательства встреч Жданова и Пушкаревой. Частный детектив передал ему снимки сладкой парочки. Пару раз он застукал их в машине во дворе Катерины, один раз они встречались в кафе где-то на выселках, а не так давно детектив принес счёт за отель на имя Жданова. И Воропаев решил остановиться, с него было достаточно. В конце концов он задавил, затоптал в своей душе те нежные ростки, которые все же проклюнулись, несмотря на засушливую каменистую почву. Или думал, что затоптал. Что же до романа Катерины со Ждановым, ему он был даже на руку. По крайней мере, была надежда, что соперник отстанет от Киры. Сестра, судя по всему, была в полном неведении о подпольном романе своего жениха. Разумеется, брат слежку оставил в секрете, чтобы не ранить ее, и, по привычке, уничтожил все доказательства. У нее и так было какое-то болезненное пристрастие к Жданову. Постоянно звонить, контролировать, где он и с кем - это не есть здорово. Но Сашенька не мог осуждать сестру, сам прошел через это и надеялся, что рано или поздно Кира выздоровеет. Младшая сестра была той ниточкой, которая удерживала его на плаву. Жизнь покатилась по накатанной и дни стали похожи один на другой, как однояйцевые близнецы. Вечера он проводил дома, в компании бокала виски, сигары и книжки из домашней библиотеки. Прошло пару месяцев. Тот зимний вечер тоже не предвещал ничего экстраординарного. Сашенька еле доехал домой из министерства из-за сильного снегопада и гололедицы. Такого жёсткого трафика он не помнил уже давно, к тому же машину несло на дороге, несмотря на шипованную резину. Обычно в такую погоду его вез водитель, но именно сегодня его жене приспичило рожать. С облегчением переступил порог своей холостяцкой обители, бросил ключи на тумбочку. Как обычно, принял горячий душ. После душа облачился в шелковый халат ( нижнее белье он дома не носил принципиально) и отужинал, чем бог послал. То есть тем, что приготовила домработница. Александр Юрьич не всегда ужинал в ресторанах, иногда поздно заканчивал работу, иногда душа просто требовала домашней еды. Затем выбрал томик Сомерсета Моэма в оригинале в книжном шкафу, который занимал всю стену, уселся в кресло с бокалом виски и сигарой, и погрузился в чтение. За окном снег колотился в стекло, его было так много, что мгла за окном была не черной, а белесой. В общем, обстановка располагала для вдумчивого и обстоятельного знакомства с романом "Theatre" (театр). Сколько времени так прошло, он не мог бы сказать. Иногда он засиживался с книгой далеко за полночь. Сашенька читал до тех пор, пока не вздрогнул от короткого звонка в дверь, громом разорвавшего тишину квартиры. "Кого это там несёт? Я никого не жду. Может быть, Кире что-то нужно?" Он посмотрел на часы. На часах уже было 11 вечера. Звонок прозвонил ещё раз и он пошел открывать. На экране видеонаблюдения маячила женская фигура, но это была не Кира и не Кристина. У него на мгновение остановилось сердце, а затем забилось часто-часто. За дверью стояла Екатерина. В мокрых рукавицах она держала папку, на волосах, выбившихся из-под шапки, таял снег. Пальто все было в снегу, запотевшие очки в каплях от растаявшего снега. Она была в ужасном состоянии, глаза совершенно заплаканные, ее била крупная дрожь. Воропаев на миг подумал, что все, что бы она ни совершила, он возьмёт на себя, даже если она убила человека, и рывком открыл дверь. -Добрый вечер, Александр Юрьич, - с трудом сказала Катерина, стуча зубами. - Простите за позднее вторжение... Помните, вы писали мне... приходить в любое время дня и ночи... Мне очень нужно с вами поговорить. - Конечно, заходите, Катя. Он пропустил ее в квартиру и начал стаскивать с нее мокрую одежду. - Господи, Катюша! Почему ты не поехала на такси? - Я поехала... машина сломалась... недалеко от вашего дома... Решила пешком дойти. Я... я не решилась сразу зайти... Ходила вокруг дома. - Ты плакала, Катя? Что случилось? Она протянула ему папку. - Я увольняюсь из "Зималетто". Ему показалось, что ослышался. - Ты... Что?? Она повторила: - Я увольняюсь из "Зималетто". Мне... Очень нелегко далось это решение. - Но почему? Ведь скоро Совет директоров? - У меня есть на то причины. Серьезные причины. Здесь мое письмо к вам... Когда вы его прочтете, то все поймете. Там ещё отчёт о состоянии дел в Зималетто. Делайте с этой информацией то, что считаете нужным, а я поеду... Простите ещё раз. Она повернулась к двери. - Куда ты поедешь в таком состоянии? Я тебя никуда не отпущу. Отогреешься, придёшь в себя - тогда пожалуйста. Я сам отвезу тебя домой. Она стояла, понурив голову. От Железной Леди не осталось и следа. Сейчас перед ним стояла растерявшаяся, просящая его о помощи девчонка. Он поднял ладонями ее бледное, холодное лицо, снял очки. Глаза казались огромными, воспаленными, невидящими. - Тебе нужно принять горячую ванну, согреться. Все остальное потом. - Александр Юрьич... Обещайте мне, что не откроете эту папку, до тех пор, пока я не уйду. - Хорошо. Обещаю. Ты мне тоже кое-что обещай. - Что же? - Не называть меня Александр Юрьич. И на "вы". Она улыбнулась краешками губ, в глазах загорелась слабая искорка. - А как мне вас... Тебя называть? Сашенькой не могу... Не настолько мы ещё близки... - Называй меня Алекс. Меня так звали однокурсники в Гарварде. - Хорошо... - Сейчас я приготовлю тебе горячую ванну, а потом будет видно. А то воспаление лёгких схватишь. Он удалился в ванную. Затем взял ее за ледяную безжизненную руку, завел в ярко освещённую ванную комнату, где стекала струя воды, взбивая пышную пену. От пены поднимался аромат каких-то эфирных масел. Сашенька усадил ее на корзину для белья, а сам растер ей ледяные руки, голые ступни, пока они не порозовели. - Так-то лучше. Наденешь мой халат и теплые носки. Вот полотенце. Вот твои очки. Я тебя оставлю. Когда согреешься, придёшь себя - я тебя буду ждать на кухне. - Спасибо... Он вышел. В прихожей на тумбочке лежала папка. Он поднял ее в руки. Увесистая! Любопытство разбирало, что же там внутри. Но он пообещал не заглядывать туда до тех пор, пока Екатерина у него. Обещание нужно выполнять, и он отложил папку в сторону. Пока она отогревалась в ванной, Александр занялся ее одеждой, вычистил и вытряхнул ее пальто, развесил на плечиках в коридоре. Сапожки тоже намокли, но их высушит "тёплый пол". Александр включил регулятор на максимум. Пока сохла одежда, он отправился на кухню, чтобы напоить неожиданную гостью чаем. Там он развел бурную деятельность. Приготовил термос и специальный травяной сбор, который у него был для таких случаев, поставил греться чайник на газу. Чайник весело засвистел, Сашенька ополоснул кипятком термос и залил траву, оставил настаиваться. Дверь в ванную открылась, в кухню вошла Екатерина в Сашенькиных носках и халате. Лицо ее уже не было таким пустым и безжизненным. Распущенные высушенные волосы рассыпались по плечам, белому махровому пушистому халату, который был ей великоват и открывал соблазнительную ложбинку груди. Увидев, куда направлен его взгляд, Катя смутилась и прихватила халат рукой. Александр, внезапно испугавшись здоровой реакции своего организма, поспешно удалился за стойку. Его привычка не носить дома белье должна была когда-нибудь сыграть с ним злую шутку. Чтобы отвлечься, он решил налить ей виски. Положив по кубику льда в стакан, плеснул туда немного крепкого напитка, протянул его стакан Кате, подумал и налил себе тоже. Совсем чуть-чуть. - Я знаю, что ты не пьешь спиртное, но сейчас тебе это необходимо. Считай, что это лекарство. Александр не сводил с нее взгляда темных глаз. Она мужественно отпила два глотка и закашлялась. Мужчина забрал стакан и поставил на стол. - Молодец ... Больше не нужно. Он залпом выпил из своего. - Теперь чай. Настой был готов. Сашенька процедил его через ситечко в большую кружку. Екатерина взяла ее двумя руками, и по глоточку, с видимым удовольствием выпила его. Воропаев ничего не спрашивал. Он смотрел, как она пьет. Выпив весь настой, она поставила чашку на стол. - Спасибо... Алекс. Мне уже гораздо лучше. - Что же ты будешь делать дальше? - Сейчас я поеду домой, а потом... - Нет. Я имею ввиду, после увольнения. - Я улетаю за границу. Меня пригласили на работу. - Кто тебя пригласил и куда? - Этого я не могу сказать... Коммерческая тайна. Я уже подписала контракт, в котором есть пункт о неразглашении. - Когда улетаешь? - Завтра... Завтра днем самолет. - Можно, я отвезу тебя в аэропорт? -Нет! Там будет человек... Которому видеть тебя нежелательно. Воропаев помрачнел. - Это Андрей? Лицо ее оставалось бесстрастным. Она смотрела в одну точку. - Нет, это не он. Алекс, отвези меня домой, пожалуйста. Он не удержался, отодвинул прядь от ее лица. - Останься у меня... Прошу тебя. Я слишком долго тебя искал... Девушка ничего не ответила. Александр взял ее подбородок и коснулся губами ее теплых, неподвижных губ. Чувствуя, что она не отвечает, он стал целовать настойчивее. Наконец губы Катерины дрогнули, раскрылись ему навстречу и двое слились в поцелуе, который становился все более и более глубоким и горячим. Языки переплетались и ласкали друг друга. Она положила руку ему на живот, от чего пресс напрягся, как будто его пронзил разряд тока. Сашенька подхватил Екатерину на руки, чувствуя ее частое сердцебиение, отнес ее в спальню. Ее голова доверчиво лежала у него на плече. Одним движением развязал пояс, и халат слетел с округлых, женственных плеч. Его взору открылось великолепное зрелище - налитая, тугая грудь, тонкая талия, крутой изгиб бедер, длинные точёные ножки. - Господи, как ты прекрасна! - выдохнул Сашенька и увлек ее на кровать. Губы продолжали головокружительный поцелуй. Твердые и сильные мужские пальцы ласкали нежную кожу груди, захватывая соски, спускаясь на живот и ниже, на самую чувствительную точку, нажимая на нее то сильнее, то слабее, заставляя женщину под ним дышать и стонать все тяжелее, интенсивнее. Наконец, не выдержав первая, она закинула ноги ему на бедра, приняла в себя мужчину и двое слились воедино. Иногда они останавливались для страстного поцелуя, затем снова наращивали темп. Женщина тоже дразнила Сашеньку, сжимала мышцы в кольцо, заставляя Александра медленно умирать от кайфа, затем отпускала, чем возвращала его к жизни. Наконец, он со счастливой улыбкой скатился в сторону. Немного отдышавшись, он сказал: - Любовь... Моя. И только моя! Великий и Ужасный лежал расслабленный, и счастливый, наверное, впервые в жизни. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть это хрупкое счастье. Катя уютно свернулась калачиком у него на сгибе левой руки и уснула. Какое-то время Александр смотрел на длинные подрагивающие ресницы, приоткрывшиеся губы во сне. Теплое дыхание щекотало ему грудь. У нее был явно был очень тяжёлый день, и решение прийти к нему, должно быть, далось ей непросто. Сашенька одной рукой, чтобы не потревожить ее, вытащил кое-как одеяло и тщательно укрыл их обоих. Из-под одеяла торчали макушка и нос Катерины. Тогда он очень осторожно обнял ее, решив, что не будет спать всю ночь, а будет согревать ее своим теплом. Но его хватило ненадолго - вскоре он тоже заснул, и весьма крепко.