Insomnia

— Давай найдём другое место? — Йеннифер поморщилась и решительно развернулась к выходу. Геральт окинул зал тоскливым взглядом. И без того не слишком просторный, он казался раза в два меньше из-за необычного для буднего вечера наплыва посетителей. Он уже отметил знакомого бармена за стойкой, одна из постоянных официанток, спеша мимо с подносом одарила его приветливой улыбкой. Он любил этот маленький клуб за близость к дому, хорошую кухню и выпивку и за постоянство. Да ещё за то, что здесь он мог выдохнуть и побыть немного наедине с собой, позволяя окружающему шуму обволакивать мягким умиротворяющим коконом. Персонал давно привык к немного чудаковатому, но щедрому и спокойному завсегдатаю. И даже сегодня, будь Геральт один, он нашёл бы себе укромный уголок и пропустил пару пинт, приводя мысли в порядок. Он уже пару месяцев не мог толком уснуть, лишь изредка проваливаясь в вязкую черноту, когда усталость брала своё. Такие вечера помогали хоть немного отключиться, пускай и не закрывая глаз. Вдобавок ныла потянутая на репетиции нога и идти куда-то ещё совершенно не хотелось. Но с ним была Йен и с её мнением приходилось считаться. Даже когда их вкусы и запросы оказывались диаметрально противоположными. Впрочем, так было почти во всём и Геральт давно смирился. Она тоже ему уступала. Нехотя, отрываясь после вдвойне, но уступала. — Может всё же останемся? — Йеннифер раздражённо выдохнула. — Я хотела бы поужинать в спокойной обстановке за столиком, а не в балагане под чьи-то вопли со сцены — она мотнула головой и тугие чёрные локоны всколыхнулись, притягивая взгляд. Волосы Йеннифер всегда действовали на него гипнотически. Иссиня-чёрный хаос, какого не добиться без долгой и тщательной укладки. Он перевёл взгляд на сцену и только теперь заметил группу, настраивающую инструменты. Неожиданно многочисленную и разношёрстную, едва втиснувшуюся на крошечном пятачке между колонками. — Брось, здешний хозяин никогда не позвал бы того, кто не умеет петь. Имидж дорого стоит. — Имидж? В Сохо? — она рассмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики. — Геральт, иногда ты меня поражаешь. Он знал, что это согласие. Пускай ненадолго, но Йен останется. Удивительно, но столик для них всё-таки нашёлся, в самом углу, за раскидистым декоративным деревцем, закрывающим обзор на большую часть клуба, включая сцену. Даже Йеннифер не нашла что возразить. Да впрочем, после того, как им принесли ужин, она больше времени уделяла своему телефону, чем Геральту или тем более окружающей обстановке. Разговор тёк вяло и больше для того, чтобы не сидеть совсем уж в молчании. Йен, дай ей волю, общалась бы только через мессенджеры, даже с людьми, сидящими в метре от неё, а Геральт устал от изматывающих репетиций, съёмок и бессонницы настолько, что не находил сил на поддержание разговора. В голове царила вязкая муть, от которой притупилось зрение и реакция. Поэтому сегодня и облажался почти на ровном месте. Весемир не стеснялся в выражениях, но напоследок со вздохом посоветовал сходить к врачу за хорошим снотворным, пока не случилось чего-то похуже потянутой мышцы. Совету Геральт так не последовал. Был шанс, что жаркая ночь с Йен возымеет лучший эффект, чем таблетки. Или во всяком случае он не будет всю ночь ворочаться и таращиться в тёмный потолок. Йеннифер была способна вытеснить любые тяжёлые мысли, умело заменяя их желанием. И изобретательности в постели ей было не занимать. Каждый раз Геральт бросался в это желание, в ту страсть, что будила в нём Йен, не помня себя и того, что снова не сможет её удержать. Они были слишком разными. Йеннифер мечтала о роскоши и признании, ей хотелось быть центром внимания и центром его вселенной. Геральт привык жить в тени, всегда за пределами видимости, хоть и в кадре, мелкой строчкой в титрах фильмов, до которой никто никогда не дочитывает. Его устраивала эта незаметность хотя бы в работе, раз уж в жизни с его внешностью незаметным быть не получалось. Лишённые цвета волосы и слишком светлые, почти что жёлтые глаза выделяли его из любой толпы сколько он себя помнил. Это доставило немало неприятных моментов в приюте в детстве. Его звали мутантом, уродом, не раз он слышал в спину, что из-за этого родители его и бросили. Было время, когда он в это верил. Когда вырос — стало уже всё равно. Ему не была интересна судьба родителей — после шестнадцати отца ему заменил Весемир. А о том почему он выглядит как выглядит рассказали статьи в интернете и студентка медицинского с которой он когда-то встречался. Странно было вспоминать её сейчас, когда напротив сидела Йеннифер. Это было слишком давно, задолго до их встречи. Задолго до того, как он впервые почувствовал дурманящий запах её духов и пропал. Их роман начался с бешеного секса в чужом доме на вечеринке в честь премьеры фильма и уже несколько лет то прерывался, то возобновлялся. Они словно раскачивались на качелях, от бурных ссор, через взаимные обиды и ледяное отчуждение к не менее бурным примирениям. Йен уходила, бросая ему в лицо обвинения в бессердечности, бесчувственности и в том, что вся его любовь это всего-то похоть. Иногда уходил Геральт, не выдерживая её желания контролировать каждый вздох и вечных сравнений с другими. Когда-то они прожили вместе целый год и после разбежались, зализывать раны, опустошённые и измученные друг другом. Больше они вместе жить даже не пытались, спустя четыре года сойдясь вновь. Йеннифер вообще всеми силами старалась подчеркнуть свою независимость. Геральт мирился. Он знал, что не единственный для неё. Имя Истредд вставало между ними не раз. Но пока что Йеннифер возвращалась к нему. Прощала или извинялась сама и всё было хорошо до следующей ссоры. Порой Геральт думал, что единственное верное название для их отношений — одержимость. Разрушительная, необъяснимая и столь глубокая, что мысль окончательно разорвать этот порочный круг была мучительнее той боли, что они причиняли друг другу. Оба знали, что с самого начала это были обречённые отношения. Вопрос был только в том, насколько плохо всё закончится. Они снова сошлись совсем недавно и пока между ними царило хрупкое перемирие, портить которое мыслями о худшем не очень-то хотелось. Геральт наслаждался её теплом, любовался только чуточку несовершенным лицом и не мог надышаться её запахом. Йеннифер говорила, что это сирень и крыжовник. Геральту было всё равно. Это был её запах, а больше ничего не имело значения. — Я улечу на следующей неделе. Не могу сказать как надолго, — голос Йен выдернул его из размышлений. — Что-то не так с исследованиями? — он старался хоть немного вникать в её работу. Не то чтобы Геральт разбирался в фармацевтике, хотя Йен обычно в подробности и не вдавалась, ей хватало того, что он проявляет интерес. Она платила ему тем же, хотя считала, что Геральт зря тратит время, рискуя жизнью за других. Геральта подобное отношение не задевало — он не рвался в актёры, ему нравилась и его немалая, пусть и не всем заметная роль. — Нет, с исследованиями всё в порядке. У Тиссайи всё под контролем. Я ложусь на обследование. Врачи в том центре работают над той же проблемой, что и у меня. Геральт проглотил горчащее: «Йен, неужели опять?!», что бесповоротно испортило бы вечер им обоим. — Ясно. Она нахмурилась, явно понимая о чём он промолчал, но ничего не сказала. Геральт знал, что тема её бесплодия была именно той, которой касаться не стоило. За годы, что они провели вместе, Геральт так и не понял зачем Йеннифер с таким остервенением гонится за лечением. Он не знал никого, кто меньше подходил бы для роли матери, чем она, да и Йеннифер ребёнок едва ли был нужен. Она утверждала, что ей нужен выбор, которого у неё не было. Геральт считал, что она излишне на этом зациклена. Йеннифер моталась к врачам по всему миру, цепляясь за каждое новое исследование и тратила на всё это уйму времени, не говоря о деньгах. Но вердикт оставался всё тем же и каждый раз Йеннифер приходила в бессильную ярость, которую срывала на Геральте. Наверное не только на нём, но о других он ничего не мог утверждать. Затянувшуюся паузу неожиданно прервала музыка. Незамысловатый мотив на гитаре и два удивительно хорошо поставленных для выступления в баре в среду голоса. Геральт не мог видеть группу, но мысленно усмехнулся своей правоте. Йен фыркнула — похоже что-то на его лице всё же отразилось и прошептала что-то здорово похожее на «самодовольная задница». Это разрушило повисшее напряжение. Геральт накрыл её руку своей, погладил запястье примирительным жестом и льдинки во взгляде напротив начали таять. Всё-таки он любил её, вопреки всему и за её улыбку готов был отдать почти всё что угодно. Йен обычно говорила, что всё это сентиментальная чушь, но Геральт видел, что ей приятно. — Может, пора заплатить по счёту? — она игриво пощекотала кончиками пальцев его ладонь и закусила умело подкрашенную губу. Многообещающе, даже слишком. — Веселье только начинается, не слишком прилично так рано уходить, — она улыбнулась шире, зная, что он лишь дразнится. — Очень неприлично. И будет ещё менее прилично, обещаю, — Йеннифер ласково погладила ножку бокала и облизнулась, старательно делая вид, что это непроизвольный жест. Геральт подавил усмешку и подозвал официантку. Остаток вечера и впрямь обещал быть жарким. Он не знал, какая сила подтолкнула его изнутри уже почти на выходе из зала обернуться. Но слова, пропетые в этот момент прошлись мурашками по коже, оцарапали приятными модуляциями чистого мужского вокала и заставили замереть, встретив ясный взгляд синих глаз. Seems to me That you… can’t sleep — Геральт, ты что уснул? — голос Йен разбил странное оцепенение, парень на сцене отвёл взгляд и продолжил играть, подпевая девушке, стоящей рядом. — Нет, прости, идём, — Геральт пропустил её вперёд и больше не оборачивался и старался не вслушиваться. Вот только избавиться от навязчивой строчки в голове он не смог до самого утра, слушая тихое дыхание сладко спящей Йеннифер.