Insomnia

Геральту и впрямь нужно было привыкнуть. Привыкнуть к новой близости, к тем ненавязчивым её проявлениям, которые Лютик считал нормой. Рука на плече, поцелуй в висок или в уголок губ на удачу. Объятия утром, проснувшись в одной постели и куда чаще — вечерами, когда они просто лежали вместе на диване, обращая мало внимания на происходящее на экране — куда приятнее было разговаривать или целоваться. Геральт знал, что Лютику хотелось большего, чем его руки, но он не настаивал и не торопил. — Это то, что делают любящие люди, Геральт — уважают желания друг друга, — Геральт хмыкнул — Лютик снова взял свой поучительный тон. И поцеловал его пальцы. — Просто дай мне ещё немного времени. — I will wait and hope, — даже не сказал — пропел, с лукавой улыбкой. Геральт подозревал, что причина его долготерпения большей частью крылась в том, что стоило Лютику войти в привычный ритм жизни — он тут же по уши ушёл в музыку, целыми днями пропадая в студии, в обществе своей группы и инструментов. Пренебрёг драгоценной записью альбома за всё время он всего раз — когда помогал Геральту с переездом. И это было внове — таскать коробки и мебель бок о бок, а потом пить чай из термоса на опустевшей кухне, сидя прямо на полу, плечом к плечу. — Мне нравилась эта квартирка. Такая холостяцкая берлога, она тебе подходила. — Новая не хуже. — Да, но здесь остаётся так много приятных воспоминаний. Ты уезжаешь отсюда и что-то кончается. Прости мне мой сентиментальный настрой, - он помолчал немного и добавил. - Но что-то и начинается. Геральт хмыкнул и сжал его ладонь. Настрой у Лютика и впрямь был сентиментальный. И весь день и вечером, когда он, заметив как Геральт морщился и берёг разнывшееся плечо, несмотря на возражения, заставил его раздеться и улечься на кровать. Зажёг вокруг десяток свечек, достал масло, безошибочно найдя его в одной из коробок, и размял кажется даже самые мелкие мышцы от пяток до затылка. Геральт не помнил, когда в последний раз был расслаблен настолько. Даже в руках профессиональных массажистов. Они могли расслабить тело, но не разум. Потому что не напевали под нос за работой и не шептали, когда ощущения становились особенно болезненными: «Прости, прости, потерпи немного, мой хороший», — целуя в висок. Но несмотря на то, что к концу массажа он натурально засыпал, ему хватило сил не позволить Лютику уехать домой. Привыкать нужно было и к тому, что вопреки опасениям, когда он сказал, что они с Лютиком всё выяснили и теперь будут вместе, Цири взвизгнула от восторга. — А я говорила, что твоё отрицание неправдивая неправда! И вы теперь будете жить вместе? — Об этом рано думать, Цири. А ты хотела бы, чтобы он жил с нами? — Конечно! Геральт, он же такой классный, кто бы не хотел?! У меня все соседки в школе ужасненько завидовали, когда я показала им фотографии с ярмарки! А если я скажу, что он не просто твой друг, а бойфренд это разобьёт им сердце, — Геральт криво усмехнулся — он не слишком-то хотел, чтобы Цири обсуждала с подружками его личную жизнь. Но её слова запали в душу и он часто думал о том хочет ли попробовать ещё раз сблизиться с кем-то настолько, чтобы разделить на двоих квартиру. Мадлен отреагировала более сдержанно, но Геральт видел, что она рада за них. Впрочем, впервые увидев как Геральт целует Лютика на прощание у машины, она подошла и шепнула ему, что если он вздумает разбить Лютику сердце, то яйца свои будет искать на ближайшем высоком дереве. И Геральт, несмотря на её довольную улыбку и смешинки во взгляде совсем не хотел проверять насколько она серьёзна в своей угрозе. Он привыкал к уколам ревности, когда Лютик флиртовал с девушками в баре и к примирительным поцелуям, когда Лютик замечал его хмурое выражение лица. Он знал, что для Лютика флиртовать так же естественно как дышать, но всё же эгоистично хотелось, чтобы ласковый взгляд и тёплая улыбка доставались ему одному. И привыкал к тому, что Лютику было не всё равно. Вне зависимости от того, касалось это выбора фильма и еды на вечер, бытовых мелочей, работы или Цири. Лютик спрашивал его обо всём. И Геральт замечал эти крошечные знаки внимания. Любимый джем в холодильнике, взамен закончившегося, свежие цветы в комнату Цири к её приезду из школы на выходные. Уступленный тёплый плед, в холодный дождливый вечер и тихий ласковый смешок в волосы: «Кот ты, а не волк». На фоне этого и ещё тысячи мелочей, которые принёс своим появлением Лютик, настроение Геральта не смогли испортить даже затишье в работе и приближающийся день рождения. Он бы с радостью забыл о нём вовсе, не считая дату такой уж знаменательной. В приюте его поздравляла разве что Нэннеке — он ещё помнил её улыбки и пирожные из кондитерской по соседству, которые он прятал от остальных и после делился с Дани. А когда вырос, не осталось и этого, как и вообще желания что-то отмечать. Обычно он просто уезжал в ближайшие к дате выходные к Золтану и забывался в уходе за лошадьми и алкоголе. Йеннифер говорила, что он ведёт себя как малое дитя, непонятно за что обиженное на весь свет, но Геральт всё равно не согласился даже раз отметить так, как она хотела. Потому что собственные дни рождения Йеннифер отмечала с размахом, собирая шумные вечеринки. На них Геральт тоже не ходил. И в какой-то момент она сдалась и махнула рукой, ограничиваясь поздравлением на словах, если они не были в ссоре. Лютику Геральт про свой день рождения не сказал вовсе, хотя возможно и стоило бы. Тем удивительнее было услышать от него и Цири опередившее его собственные намерения предложение поехать к Золтану втроём. — Пока ещё тепло, нужно ловить момент. Устроим верховую прогулку, пикник в той роще, я возьму гитару, если ты не против конечно. Что скажешь? — Я позвоню Золтану, — хотя сказать хотелось другое — что это звучит как лучший День Рождения в его жизни.

***

— Какая красавица! — задохнулась от восторга Цири возле одного из стойл. Геральт оценил стать вороного и кивнул, соглашаясь. Золтан хохотнул. — У тебя хороший вкус, Цири. Это Кэльпи, она у нас всего-то с лета. Норовистая, как сотня чертей, но если всадник ей по душе, то лучшей кобылы не найти. — Можно я попробую? — она обернулась, умоляюще глядя на Геральта. — Цири, это может быть опасно. — Ну пожалуйста! — Геральт, — на плечо легла тёплая ладонь. — Пускай. Подстрахуем её, всё будет хорошо. Геральт недовольно выдохнул, но кивнул. Сопротивляться двойному напору Цири и Лютика было совершенно невозможно. Золтан усмехнулся, когда они немного отошли. — Я рад видеть, что у тебя всё хорошо. Лютик славный парень и явно не будет крутить тебе яйца, как эта твоя Йеннифер. — С каких это пор ты стал таким терпимым? — Золтан не раз прохаживался по «педикам» за годы знакомства и Геральт совершенно не ожидал от него такой спокойной реакции. Даже предупредил Лютика, чтобы тот не позволял себе лишнего при нём. — Ни с каких. Только и ты мне не чужой, Геральт. И если тебе для счастья не баба нужна, а Лютик, значит так тому и быть. Дело твоё. Только под моей крышей чтоб без непотребства, — погрозил он пальцем. — Обещаю. Спасибо тебе, Золтан, — он отмахнулся и подхватив седло пошёл к подпрыгивающей от нетерпения Цири. Геральт перехватил встревоженный взгляд Лютика и кивнул, показывая, что всё в порядке. Лютик облегчённо выдохнул и улыбнулся. И всё вроде бы шло хорошо, даже Кэльпи, задобренная яблоком и ласковым голосом Цири, повторяющей какая она красавица и умница, вела себя смирно. Геральт даже, расслабившись, позволил ей отъехать немного подальше, когда они приблизились к рощице. Пока из неё, прямо перед носом Кэльпи, неожиданно не вылетел галопом всадник на гнедом жеребце. И Геральт с пугающей отчётливостью понял, за секунду до того, как кобыла с неистовым ржанием встала на дыбы, что ни он, ни Лютик не успеют. Они услышали только испуганный вскрик Цири и приготовились к глухому звуку удара, но его не последовало. Всадник, резко развернув коня, успел подхватить Кэльпи под уздцы и Цири всхлипнув уткнулась в лошадиную гриву, дрожа как осиновый лист. Глухо стукнули копыта, послышалось успокаивающее бормотание. — Тихо, тихо, всё хорошо, — он погладил Кэльпи по морде и лишь удостоверившись в её спокойствии отпустил. Лютик отмер первым, пустил Пегаса рысью, быстро подъезжая к ним. Геральт хмурясь последовал за ним. Цири всё ещё всхлипывала, сухо, без слёз. Лютик погладил её по плечу и потянувшись поцеловал в висок. — Всё хорошо, Цири? — Я… так испугалась, — у неё тряслись губы и на бледного темноволосого голубоглазого парнишку, по виду всего лет на пять старше чем она сама, Цири смотрела со страхом и неприязнью. А тот будто застыл, разглядев её лицо. — Прости, — он опустил виноватый взгляд и потеребил поводья. — Я не хотел никого напугать. Цири кивнула, попыталась улыбнуться, без особого успеха и парень, кинув на Геральта немного испуганный взгляд поспешил прочь. Лютик внезапно рассмеялся. — Цири, а ведь он тебя узнал. — Чего? — она даже всхлипывать перестала. — Ты не заметила? У него на уздечке висит твоя ленточка с ярмарки. Похоже это твой рыцарь. И он снова тебя напугал. Это уже становится традицией, — Цири покраснела до ушей. Геральт мрачно усмехнулся. Парень нравился ему всё меньше. — Жаль не спросили его имя. Надо бы хоть у Золтана узнать кто он. — Не надо, — Лютик изумлённо взглянул на него, но через пару секунд расплылся в улыбке. Геральту не нравилось то понимание, которое в ней сквозило. Ему не нравился этот парень и то, что Цирилла после встречи с ним была необычайно тихой и задумчивой. Но всё же происшествие не омрачило ни остатка прогулки, ни пары часов, проведённых на краю рощи, на расстеленном пледе. Лютик пел, Цири снова смеялась и тормошила Геральта. А ему казалось, что досрочно наступило Рождество и эта по-настоящему семейная атмосфера, когда Лютик старательно плёл Цирилле косы и тихо чертыхался, а она хихикала и всё никак не могла прекратить вертеться казалась ему лучшим подарком. Он хотел проводить так не один день и не два дня в году. Знать, что может вернуться домой со съёмок и застать Цири и Лютика на разгромленной попытками приготовить ужин кухне или устроившимися на диване за просмотром какого-нибудь сериала. Он действительно хотел видеть Лютика в своей постели каждую ночь и чёрт возьми был готов взять то, что и так принадлежало ему, но лишь зная, что утром Лютик никуда не денется, что это не будет на одну ночь. Геральт понимал, что это глупо, что Лютик уже не раз доказал ему и до и после признания, что его чувства и намерения более чем серьёзны. Но изнутри упорно грыз червячок сомнений. Годы с Йеннифер не прошли бесследно и как бы он не досадовал на это — изменить не мог. Похоже на его лице что-то отразилось, потому что Лютик смотрел как-то особенно ласково и старался угодить во всём. Вернувшись с прогулки, они снова столкнулись с рыцарем Цири. Он чистил коня, и взглянув на Цири снова смутился, отворачиваясь и делая вид, что ужасно занят. Лютик подтолкнул Цири в спину, получив в ответ раздражённое шипение и яростный взгляд. Но всё же она подошла. — Привет. Я Цирилла, — он метнул испуганный взгляд на Геральта и ответил. — Кагыр. — Это ведь ты был… на фестивале весной? — на высоких скулах Кагыра проступили некрасивые красные пятна. — Я. Прости, что напугал тогда. И сегодня. Я не нарочно. — Я знаю, что не нарочно, — она улыбнулась. — Ты хранишь мою ленточку… — он замешкался и снова взглянул на Геральта, а потом беспомощно — на Цири. — Да. — Пойдём, — Лютик потянул Геральта за руку и негромко добавил. — Оставим их. Иначе он так и будет думать, что ты того и гляди оторвёшь ему голову за то, что они просто разговаривают. И боги, не делай такое лицо. — Нормальное у меня лицо, — буркнул Геральт. — Конечно. Именно такое выражение лица я нередко видел у отцов и старших братьев, когда меня заставали в постели с милыми барышнями. Ну же, расслабься, Геральт. Они просто разговаривают. Цири умница и в обиду себя не даст. Геральт позволил себя увести только потому, что Лютик вцепился в его руку мёртвой хваткой. И когда они вернулись в дом, устроил Золтану допрос с пристрастием. Оказалось, что он не ошибся в предположениях — Кагыру едва исполнилось девятнадцать. Он был младшим сыном какого-то дипломата и занимался в клубе уже давно. — Нормальный пацан. Историю любит, книжки читает. Мечом махать умеет ну и с лошадьми хорошо управляется. Не дрейфь, Геральт, он Цири не обидит, — Геральт недоверчиво хмыкнул. Из конюшни Цири вернулась не сразу, но одна и выглядела такой смущённой и довольной, что он решил ни о чём не спрашивать. Спросила она. — Геральт… а можно мне… учиться здесь? — Хочешь научиться верховой езде? — она кивнула. — Мне так понравилась Кэльпи, она такая классная, — судя по её бегающему взгляду дело было разумеется вовсе не в Кэльпи. Геральту очень хотелось ей отказать, из упрямства, из недоверия не ей, но этому Кагыру, как бы хорошо о нём не отзывался Золтан. Но её умоляющий тон и выразительный взгляд Лютика возымели обычный эффект. — Золтан, возьмёшь её в обучение? — Возьму. Для тебя Геральт, даже скидку сделаю. Лишь бы занималась. Поблажек я делать не буду — Я буду заниматься! И поблажек мне не надо! — запальчиво воскликнула Цири и покраснела. — Правда буду, это ужасненько здорово и я хочу уметь как ты и Лютик, а не бояться что того и гляди упаду с лошади! Геральт вздохнул, думая, что доверяя ему воспитание Цири, Калантэ точно не ожидала, что маленькая принцесса превратится в маленькую разбойницу. Впрочем, лучше уж лошади. В конце концов, Цири могла попроситься не к Золтану, а учиться фехтованию. Лютик думал так же, о чём и сообщил, когда они наконец остались вдвоём. Золтан уговорил их выпить и остаться ночевать у него и вечер прошёл за приятной болтовнёй и песнями Лютика. Цири Золтан уступил свою комнату, уйдя спать на конюшню, а они снова делили узкий диван в гостиной. Только в этот раз Лютик обнимал его уже вполне осознанно, прижимаясь всем телом и что-то пьяно мурлыкал себе под нос. А Геральт наслаждался его теплом, тяжестью руки на груди и ровным дыханием, щекочущим шею. — Переезжай ко мне, — Лютик перестал напевать и замер, даже дыхание затаил. — Ты серьёзно? — наконец прошептал он. — Вполне. — Я захламлю твою квартиру книгами и инструментами. И буду играть в самое неподходящее время. И занимать душ на час. И всё равно буду сбегать от тебя пить и писать песни к Мадлен. — Хорошо, — немного обречённо. Геральт прикинул куда в квартире расставлять книжные шкафы и вмещать пианино. Лютик рассмеялся. — Ты этого определённо не хочешь. — Я хочу, чтобы ты был рядом, — Геральт скользнул ладонью по его спине и ниже, заставил устроить ногу поверх своих, погладил бедро. Потянулся за поцелуем и Лютик охотно ответил, явно изголодавшись за день. Он притёрся, тихонько застонав и Геральт едва сдержал ответный стон. — Хочу тебя в своей постели и в своей жизни. Лютик тяжело и шумно выдохнул, уткнулся лбом ему в плечо и кивнул. — От тебя это звучит так нехарактерно романтично, что я боюсь проснуться и понять, что это только моя фантазия, — он помолчал пару мгновений. — Хорошо. Я согласен, Геральт. Только чур потом не жалеть, не жаловаться и не говорить, что я не предупреждал, — он нервно рассмеялся. — Не буду, — он не был уверен, что это чистая правда, но знал, что не пожалеет о своём предложении, — Лютик завозился под боком и Геральт кожей ощутил, как он улыбается. — У меня дурацкое ощущение, что День Рождения у тебя, а подарок почему-то достался мне, — Геральт обнял его крепче. — Ты знал? — Ну разумеется я знал. Ты отмалчиваешься, но Цири-то нет. Она рассказала, что ты не празднуешь, но я хотел сделать для тебя хоть что-то… — Геральт прервал его жадным поцелуем и не позволил сказать больше ничего. Любые слова, Лютика ли или его собственные казались сейчас неважными и ненужными. Лютик был неправ — этот день, его подарок Геральту, был гораздо ценнее, чем он бы смог выразить словами.

***

Свалившаяся как снег на голову работа спутала все планы и переезд Лютика пришлось отложить. Геральт готов был наплевать и отказаться, но Весемир просил выручить лично и был чертовски убедителен. А когда он вернулся, Лютик радостно сообщил, что в субботу они с Мадлен едут снимать обложку к альбому, раз уж на выходные пообещали тепло. Геральт не был против на весь день уехать в живописный лесок и просто наблюдать за тем, как они фотографируются. К тому же он слишком устал на съёмках, чтобы провести выходные хоть немного активнее. Хотя конечно он предпочёл бы потратить остатки сил на то, чтобы перевезти вещи Лютика. Мадлен в белоснежном платье и Лютик, с густо подведёнными глазами в классическом сюртуке, жилетке и расстёгнутой наполовину тонкой сорочке выглядели как персонажи жутковатой сказки, написанной ими самими. Особенно когда из недр большой спортивной сумки появились топор и небольшой рогатый череп. Геральт, просматривая сообщения от Цири, хвалившейся успехами в верховой езде и упорно избегавшей разговоров о Кагыре, следил за ними вполглаза. Фотограф крутила ими как хотела, но недолго. Им быстро наскучили красивые позы и Лютик с Мадлен начали дурачиться. Порой Геральту казалось что они просто дети, которые могут с хохотом бегать друг за другом по лесу, меняться одеждой и делать кучу весёлых и нелепых селфи. Лютик поминутно поправлял платье, которое разумеется совершенно на нём не сидело, а Мадлен пришлось подвернуть рукава его рубашки чуть ли не вдвое. Они пели шуточные песенки и смеялись, заражая своим настроением всех вокруг. Вот только Геральту стало не до смеха, когда Мадлен накрасила Лютику губы. Помада ложилась тёмными неровными росчерками и оба смеялись: «Сделай вот так «О», дурашка». И это должно было выглядеть нелепо, комично, но Лютик обернулся, будто ощутил его взгляд и Геральт почувствовал, как ему становится жарко. Густой вишнёвый цвет воскресил в памяти яркие воспоминания об их первом горько-сладком поцелуе. А ещё будто выпустил что-то обычно незаметное в Лютике наружу. Что-то дикое, будоражащее, такое, что по коже побежали мурашки, а в горле пересохло. Чертовщину, искушенную и влекущую к себе лукавой синевой глаз в обрамлении густых теней. Он не стал похож на женщину, нисколько, но это было и неважно. Такого Лютика до дрожи в пальцах хотелось прижать к ближайшему достаточно толстому дереву, сцеловать с улыбающихся губ эту чёртову помаду, вытряхнуть его из платья, которое едва не лопалось на широкой груди. И взять его, тоже прямо здесь, в первом попавшемся достаточно укромном уголке, торопливо, грубо. До его и собственных криков, чтобы срывал голос и умолял не останавливаться. Геральт был уверен — Лютик умел так, чтобы кровь кипела и плавились тормоза, а сейчас хотелось именно этого. Он попытался успокоиться, прикрыл глаза и медленно, контролируя себя выдохнул через нос. Это было чертовски сложно. Желание выжигало изнутри тем сильнее, чем больше дурачились Мадлен и Лютик. А уж когда Лютик подошёл к нему, игриво чмокнул в щёку и тут же потянулся стереть пальцами след от помады, Геральт с тихим рыком, которого от себя не ожидал поймал его за руку и не позволяя выпрямиться, поцеловал так, что Лютик задушенно простонал, а окружающие начали улюлюкать. Он попытался без слов выразить всё то, что раздирало сейчас изнутри, стремясь прорваться наружу, сквозь ходящие ходуном рёбра и шаткий самоконтроль. Судя по дикому взгляду в ответ, Лютик понял его верно. — Погоди…. — Лютик сипло шептал, тяжело опираясь на его плечи и дышал как после пробежки. — До дома… Геральт медленно кивнул, с трудом отводя взгляд от его лица, от губ с размазанной помадой и чтобы хоть немного отвлечься осторожно убрал пальцами приставший к босой ноге Лютика сухой листик, походя погладив прохладную кожу. Лютик вздрогнул и вовсе не от холода, отстраняясь. Мадлен протянула ему салфетку, привести в порядок макияж. Вторая досталась Геральту и он рассеянно разглядывал остающиеся на белом материале розовые следы, стараясь не думать как выглядел он сам. Время до возвращения домой тянулось вечность. Потому что им непременно требовались сумерки и огромный яркий костёр, в свете которого сделали ещё полсотни фотографий. Вечер был уже по-осеннему холодный и Лютик после кутался в свой любимый бесформенный балахон и куртку Геральта, стуча зубами, пока тот, напряжённый как струна вёл машину в Лондон. Ему очень хотелось сейчас свернуть на обочину, откинуть под Лютиком спинку кресла и сделать хоть что-то, сам не знал что. Но он сдержался. Зато стоило им оказаться в его квартире и больше никто и ничто не могло помешать ему впечатать Лютика спиной в дверь и наброситься на его губы. Всё ещё слишком яркие — помада стёрлась не до конца, осталась яркими прожилками на губах. Лютик не просил остановиться или сбавить обороты, напротив, нетерпеливо стряхнул с себя куртку, выпутался из балахона и оставшись в мятой тонкой рубашке льнул, закидывая ногу на бедро, целовался, жадно кусал губы и кажется был намерен достать языком до самого горла. Хныкнул, когда Геральт оборвал поцелуй, с силой стиснул ладони на его заднице, прижал ещё крепче — ни шевельнуться, ни вздохнуть и жарко выдохнул у самого уха. От него пахло дымом, духами Мадлен и немного потом и это сочетание дурманило голову. Геральт подумал, что он видимо и правда безумец, раз столько времени добровольно отказывал им обоим в настоящей близости, стягивая с Лютика рубашку. Звонкий стук оповестил, что пары пуговиц он с утра недосчитается. Лютик мешался, пытаясь подставить под жадные поцелуи шею и одновременно стащить с Геральта футболку. Он тоже торопился и жадничал, выглаживая и царапая кожу на плечах, а в синих глазах разверзлась бездна, смертельно опасная и манящая своими тайнами. Геральт нырнул в неё без раздумий, повёл его за собой, почти потащил, будто Лютик тряпичная кукла. Дёрнул к себе и укусил под ухом, стоило Лютику взбрыкнуть, попытаться шутливо возмутиться и начать упираться. Геральт знал, что он несерьёзно — видел и чувствовал, что его возбуждение ничуть не меньше собственного. Лютик охнул и затих на пару секунд, позволяя делать с собой что угодно. Этого хватило чтобы добраться до кровати, чудом не споткнувшись о ковёр, не слишком аккуратно толкнуть на неё, и не дав времени на раздумья накрыть собой, устраиваясь между разведённых бёдер. Лютик стиснул его бока коленями так сильно, будто хотел сломать рёбра. Геральт хотел только одного — поскорее вытряхнуть его из штанов. Они избавились от остатков одежды в четыре руки и рассматривая обнаженного Лютика, не впервые, но сейчас будто узнавая заново, Геральт поймал себя на желании буквально сожрать его живьём, с его сильными руками, длинными ногами, тёмными волосами на груди и животе и даже немного на загривке. Он погладил мягкий живот, скользнул ладонью ниже, чувствуя как Лютик отзывается на прикосновения дрожью. Дразняще, провёл кончиками пальцев от основания к головке и Лютик выгнулся навстречу ласке, шире разводя ноги, откровенно предлагая себя. Внутри поднялась новая темная, всепоглощающая волна вожделения от этого приглашения. Но когда он опустил пальцы пальцы ниже, погладил горячее бедро, внезапно ушёл от прикосновения, вывернулся ужом и подскочил с кровати. Геральт поймал его за руку и не сумел отказать себе в удовольствии мстительно укусить его за ягодицу так что Лютик сначала ойкнул от от неожиданности, а потом рассмеялся. Наклонился, прижимаясь лбом ко лбу, поцеловал и речитативом прошептал: — Минутку… пусти, я сейчас…пожалуйста, Геральт, всего минутку… Геральт нехотя отпустил и Лютик опрометью бросился в коридор, чем-то зашуршал, что-то уронил, чертыхнулся и вернулся, шлёпая босыми ногами. В руках он вертел пластиковый флакон и маленькую, броской расцветки, коробочку. Наткнувшись на взгляд Геральта неловко улыбнулся, но сократил расстояние в два шага и насильно впихнул всё это в его руки. Геральт почувствовал себя немного глупо. Сам он настолько потерял голову, что ни о чём подобном даже не задумался. Поцелуй, в который он увлёк Лютика был полон благодарности. После осталось только желание, что разгорелось жарче и ярче, чем сегодняшний костёр. Его питало то, как доверчиво Лютик раскрывался перед ним, принимая скользкие от смазки пальцы, то, как он кусал губы и как закатывались от удовольствия его глаза. Искушающий изгиб поясницы с едва обозначенными ямками, в которые так удобно легли пальцы, когда Лютик перевернулся на живот. Он поёрзал, вставая на колени, комкал покрывало, всё ещё немного зажимался, но Геральт чувствовал, как он старался расслабиться, насаживаясь на растягивающие пальцы хоть и дышал тяжело, со сдавленными стонами. Геральта трясло от возбуждения так сильно, что фольгу он разорвал зубами — пальцы не слушались и вожделеющий горящий взгляд Лютика через плечо ничуть не помогал. — Тебе никогда не предлагали сниматься в порно? Я бы все фильмы купил, — Лютик ахнул от шлепка по бедру, но не замолчал. — Серьёзно, ты меня с ума сводишь, Геральт. Я… — остаток фразы утонул в поцелуе. Геральт не хотел слов — он хотел его. Лютик вцепился в спинку кровати до побелевших костяшек, кусал губы и крепко жмурился, пока Геральт входил, но стоило только замереть, прижавшись, давая ему привыкнуть, сам нетерпеливо начал двигаться, так, что Геральту пришлось искать точку опоры, чтобы не навалиться на него всем весом, потому что это оказалось слишком хорошо, от ощущений голова пошла кругом. Лютик был тесным, горячим и похоже меньше всего нуждался в том, чтобы Геральт медлил или щадил его. Геральт не щадил — осторожность и нежность остались где-то позади, сейчас ему хотелось брать Лютика без остатка, кожей впитывая его стоны и хриплые вздохи. Только так. После у них будет всё время мира на то, чтобы воплотить любую фантазию и желание друг друга, пока же Геральтовой выдержки не хватало на ухищрения, он двигался мощными ритмичными толчками, накрыв Лютика собой, переплетя пальцы и зарывшись носом в короткие волосы на его затылке. Дышал им и пьянел от него, вплавляется в желанное тело, теряя самого себя в ощущениях. Чувствовал каждое движение навстречу. Знал, что с утра голос Лютика будет хриплым от криков, которые он в какой-то момент уже не сдерживал и он уже обожал эту хрипотцу, которую слышал в том, как растерявший всё красноречие Лютик повторял его имя и просил о большем. Она прокатывалась волнами мурашек вдоль позвоночника, добавляя градуса возбуждению и без того выжигающему изнутри. И он позволил этому пламени объять разум и тело, потому что Лютик горел тоже, слепо находя губами его губы, выворачивая шею до боли, целуя и кусаясь. Они кончили почти одновременно. Лютик — от нескольких резковатых движений ладони Геральта, тонко вскрикивая и содрогаясь всем телом. Геральт — парой мгновений позже, резко выдохнув в его шею, вызывая новую волну дрожи и мурашек. Когда мысли немного прояснились и выровнялось дыхание, Геральт отстранился, прижался губами к изгибу его плеча и отпустил руки. Они устроились на развороченной кровати, кое-как приведя себя в порядок. Лютик бездумно гладил пальцами шрам на его груди, улыбаясь каким-то своим мыслям. Геральта обычно такие прикосновения нервировали, но не от Лютика и тем более не сейчас. — О чём задумался? — О том, что я нацепил бы платье ещё в твой День Рождения, знай я что это поможет тебе решиться. — Не в платье дело, — Лютик взглянул непонимающе. Геральт ответил не словами — очертил пальцами приоткрытые губы и Лютик прихватил подушечку зубами, а потом рассмеялся. — И не проси. Мадлен не простит, если я стащу у неё помаду, это её любимая. — И не нужно, — Лютик сейчас заводил его до с пол-оборота просто лёжа рядом, без прикрас: обнажённый, растрёпанный и счастливый. В их общей постели, потому что теперь Геральт ни за что не позволит ему отложить переезд ещё хоть на день, пускай хоть небо рухнет на землю. Но сейчас было не время об этом думать. Желание никуда не делось, лишь притихло на время и Геральт, перевернув его на спину и целуя под кадыком, знал, что сегодня не сомкнёт глаз до утра и вовсе не из-за бессонницы.

***

Sing me awake with a song about pirates And I will try to harmonise And sip the sunlight from your eyes Oh sing me awake With all the things we'll do today… Растрёпанная макушка, на соседней подушке пахла осенью. Неповторимый аромат холодного дождя и горящих листьев, который хотелось вдыхать полной грудью и всегда было мало. Геральт придвинулся ближе, обнял, зарылся носом в хаос тёмных прядей, вызывая недовольное сонное ворчание. Улыбнулся вялой попытке вывернуться и отвоевать немного пространства для себя, всё так же не просыпаясь толком. Он позволил перевернуться на другой бок, лицом к лицу и сжал руки чуть сильнее, давая понять, что не отпустит. Ему было слишком хорошо и спокойно, несмотря на серость и холод туманного утра за окном. Сегодня выходной и можно один день пропустить пробежку, подольше поваляться в кровати, никуда не торопясь. Стереть с его виска плохо смытый после вчерашних съёмок грим, потому что Лютик, когда они приехали домой засыпал на ходу и наотрез отказался идти в душ. Прижаться губами к колючей щеке, хмыкнуть, услышав недовольное мычание и, наконец, встретить взгляд пронзительно-синих глаз, со сна немного расфокусированный. — Доброе утро. — Доброе, — прохрипел Лютик. Поморщился и потёрся носом о его плечо. — Ты спал? — Спал, — Геральту больше не нужно было врать. Бессонницу прогнали тёплые ладони, в сухих мозолях от гитарных струн. Но он всё равно спрашивал каждый раз, просыпаясь в одной постели. И Геральт, хоть и старался не показывать, думал, что готов на многое, лишь бы невозможный, противоречивый и свободолюбивый Лютик оставался с ним как можно дольше. И задавал этот вопрос каждое утро, хоть и знал, что с его работой это несбыточная мечта. Но Геральт знал, что сегодня Лютик точно принадлежит только ему. Знал, что он поддастся ненавязчивой ласке, чтобы через несколько минут ленивых дразнящих прикосновений откинуть одеяло, сползти ниже по кровати, оставляя поцелуй на солнечном сплетении, словно веху на пути. И Геральт не станет сдерживать довольный тихий стон, когда ещё сухие после сна губы сомкнутся вокруг головки. А Лютик вскинет пронзительный, немного озорной взгляд из-под растрёпанной чёлки и от него станет жарко. По утрам ими владеет сонная нега и даже когда Геральт вжимает его в матрас и Лютик цепляется пальцами за плечи, что-то неразборчиво шепчет, просит, стонет, они движутся друг другу навстречу в расслабленном, неторопливом ритме, разделяя на двоих сбившееся дыхание. И в душ после они пойдут вдвоём. Не за продолжением, но так приятно, когда Лютик растирает и разминает плечи, зарывается сильными пальцами в потемневшие и потяжелевшие от воды волосы. Потом Лютик будет шуметь на кухне, готовя завтрак, напевать под нос дурацкую, вышедшую из моды лет двадцать назад попсовую песенку, не обращая внимания на тёплую усмешку напротив. Может после он уговорит Геральта на прогулку или они наоборот весь день проведут дома и Геральт будет притворно ворчать, что ему уже надоело зачастую несвязное бренчание гитары, с которой Лютик почти не расстаётся. Ни один из них в это ворчание не верит. Или они завалятся на диван и будут смотреть что-то, пока не надоест и Лютик не закроет ему обзор, устроившись на коленях, потянувшись за поцелуем. И мягко рассмеётся в губы, когда Геральт назовёт его ненасытным чудовищем. А если не разойдётся дождь — заберут из школы Цири и устроят ей маленькое приключение, от которых она в восторге. Если только она не предпочтёт компанию Кагыра и своей Кэльпи. Лютик будет читать ей сонеты Шекспира по памяти и звать не иначе как принцессой. А вечером они устроятся вокруг стола, может даже позовут в гости Мадлен, и Лютик, чёртов повелитель аметистовых кубиков, поведёт их в воображаемое подземелье, полное монстров и сокровищ. И будет успокаивать злящегося на неудачные броски Геральта короткими поцелуями, не слишком стесняясь присутствия девушек. Но чем бы на самом деле они не заполнили день, главное в том, что Геральт больше не будет ощущать себя чужим. И бессонница не вернётся. Rest my head at night content Knowing where my marbles went…