вы(лю)би её

      Сколько раз можно было услышать звучащую из его рта кличку «шлюха»? Если повезет слишком сильно, то хоть по несколько раз на дню. И да, в его особенный список ты явно не входила.       Просто так повезло, что ты — единственная, которую он называет шлюхой не за глаза, и уж явно не оттого, что ты, блядь эдакая, его сумела отшить. Ты бы и рада, если заранее знала о том, что живёт в его нездоровой голове. Кажется, пора посещать курсы базовой психологии или нейробиологии, чтобы суметь в дальнейшем ограждать себя от настойчивого типажа парней, которые могли на раз-два вывести тебя из себя и свести с ума. Но Эрик смог это провернуть с тобой, причем одновременно и без каких-либо проблем. И то ли ты слишком мягкотелая, то ли он слишком настырный. Ну, судя по количеству его поражений на женском фронте, он просто так сдавать позиции и отдавать тебя не хотел. Это было сродни приговора, который обжалованию не подлежал.       Ты теряешься в безумии, что окутывает тебя полностью. Ведь раньше тебе казалось, что ты вполне могла дать фору любому заводному ящику, что пытался клеиться к тебе, а здесь просто так ступила на порог дрянного Харриса. Душевного калеки, мелкого выблядка, или как там его ещё называли. Ты уже точно уверена, что он не пидорас — даже при наличии тесного общения с тем шпалой — ведь ты-то не мужчина точно. А если бы он гнался за членом в штанах, то ты бы сейчас стояла вовсе и без них.        — Ты опоздала на семь минут, — грозно чеканит он, пока ты переминаешься с ноги на ногу. Да, твоя оплошность. Эрик был тем ещё перфекционистом, потому не мог терпеть подобных выходок, что позволяли ему терять драгоценное время. Ты стоишь как в воду опущенная, даже не смея поднимать взгляд на ухмыляющегося Харриса. Ему невероятно шла подобная мимика, но для тебя это значило лишь одно — разъеб. Не душевный, но физический, после которого каждый раз ты норовилась грохнуться по дороге домой на следующий день. Приходилось рассчитывать шаги, а вечером, лёжа уже в своей тёплой постели, вспоминать грубые касания, притрагиваться к уже взошедшим синякам и царапинам от его крепкой хватки, и неистово ласкать себя под аккомпанемент индастриала на заднем плане. Каждый раз ты подбирала именно ту песню, что звучала в предыдущий вечер. За всё время Эрик ни разу не повторялся. Видимо, просто отсчитывает количество раз, сколько ты ещё побываешь в его комнате внизу, сколько ещё будешь раздвигать перед ним ноги, а затем молить о том, чтобы он наконец тебя не мучил и посмел прикоснуться к тебе.       Эрик знал на что давить. Порой ты удивлялась, а как же у такого в целом обаятельного парня ни разу не было девушки? Да и вёл он себя явно более дерзко, для девственника-то. Разве скромные мальчуганы позволяют резко затаскивать даму к себе в дом, мимолётом закрывать его на ключ, а затем волочь к себе? И разве нормальные дамы в целом соглашались на подобное? Казалось, что вы оба конченные ублюдки, любящие играть по общим правилам, которые оставались неизменными: он доминирует, ты подчиняешься. И никак иначе. Никаких просчётов быть не могло. Хотя и терять тебя Эрику не хотелось. Оно и верно — кто ещё дал бы ему, как не ты?       Ты приземляешься спиной на застеленную кровать, сразу же сминая под собой простыни. Прерывисто дышишь, едва ли не всхлипываешь от уже успевшего настигнуть тебя жара внизу живота. Так быстро... Эрик явно рассчитывал на подобную реакцию, поскольку быстро проник руками под заправленную футболку. Сминал твои бока, отчего ты иногда постанывала, бесстыдно пролезал под чашечки лифчика, теперь уже терзая грудь. Пропускал мимо пальцев набухшие от прилива крови соски.        — На живот, — командует он, а ты послушно переворачиваешься. Задняя сторона футболки оказывается задранной, а его приловчившиеся пальцы с легкостью расправляются с застёжкой лифчика. Вытаскивают крючки из петель, а затем разводят прямоугольные тканевые лямки в стороны. Эрик стягивает с тебя футболку, а затем уже самостоятельно разворачивает лицом к себе. Ты тяжело дышишь, несколько светлых прядей успели попасть в рот, которые ты уже поспешно смахнула прочь. Оставшиеся лямки сползают с плеч, а затем ты краем глаза видишь улетающий в угол комнаты бюстгальтер. Ты остаешься перед ним наполовину обнаженной, но вскоре и эта проблема решается.       Ты вся дрожишь, пока его длинные худые руки с сеткой вен на них стягивают с тебя джинсы, а затем, на удивление, пока просто прикасаются к намокшей ткани трусиков. Ты закидываешь голову назад и томно вздыхаешь, пока его большой палец надавливает на клитор и половые губы, понемногу натирая их область. Ткань мешает получить весь кайф, но почему-то Эрик не спешит разбираться с последним препятствием на пути к самому главному за весь этот вечер. Он же не просто так всё делает, верно? Он отстраняется, а ты разочарованно двигаешь бёдрами, будто бы приглашая обратно. Проходит ещё несколько минут, прежде чем из динамиков колонок раздаются звуки Amnesia. Наращивающие басы понемногу тебя взводят до состояние ружья без предохранителя, а ты едва успеваешь пискнуть, пока до тебя доходит суть произошедшего.        — Эрик, трахни меня наконец! — как-то слишком противно кричишь ты, на что он только кривится. Подходит к тебе, притаскивает к себе за волосы, почти что сталкиваясь носами. А затем отвешивает довольно ощутимую пощечину, вновь опрокидывая на постель.        — Все вы женщины такие шалавы, которые годитесь разве что как чехол для хуя. Вас разок поддёрнешь — от него не оттащишь, — его ладонь кладется на твой живот, слегка надавливая. Ты сглатываешь, ощущая как немеет ушибленная щека, но просто киваешь, полностью соглашаясь со сказанным ранее. Как же отвратительно понимать, что сейчас он абсолютно прав! Что ты действительно только и желаешь поскорее насадиться на приличную длину, а потом просто повторять это несколько раз, прежде чем силы иссякнут, а альбом доиграет своё.        — Какие вы взбаламученные. Посмотри на себя, шаболда, — Эрик вновь касается влажной промежности, но уже подлезая под ткань нижнего белья. Ты двигаешься навстречу его движениям, пока он пытается установить зрительный контакт с тобой. Невероятно стыдно, но не менее возбуждающе. Голос Лючии на фоне только сильнее распаляет общее желание, а в ушах шумит кровь, от, казалось, невозможности найти иной разрядки. Харрис обхватывает твое лицо пальцами, а затем притягивает к себе, жадно впиваясь в губы. Ты судорожно ловишь ртом воздух, а потом, подстраиваясь, отвечаешь на поцелуй. Ты отчетливо чувствуешь его язык у себя во рту, а потому послушно позволяешь ему брать позиции вверх. Он кусает тебя то за нижнюю, то за верхнюю губу, а ты, как в бреду, наталкиваешься собственными руками на его пряжку ремня. Неловко расстегиваешь её, а потом открываешь себе путь к пуговице и ширинке. Краем кисти чувствуешь его очевидное возбуждение.       Морщишься от пульсации в истерзанных губах, что после такого явно опухли и краснее разве что твоих щек. Ты нетерпеливо ёрзаешь на кровати, пытаясь хоть за что-то зацепиться, чтобы простимулировать возбужденный клитор или влагалище, что уже сочилось влагой. Ты послушно опускаешься на локти, чуть приподнимая ягодицы, чтобы окончательно разобраться со своим заданием. Ты стаскиваешь его боксеры и ждёшь ещё буквально несколько мгновений, пока Эрик не снимет полностью мешающуюся одежду. Ты обхватываешь его член рукой, начиная водить от головки до основания. Большой палец растирает смазку по всей длине, а затем, немного приготовившись, ты аккуратно прислоняешься пухлыми от недавних поцелуев губами к кончику, вбирая его в рот полностью. Эрик жадно шипит, а потом впутывает ладонь в твои немного намокшие от пота волосы. Ты чувствуешь каждый его палец в своих прядях, пока постепенно насаживаешься ртом. Скользишь языком по набухшим венкам, а потом вновь возвращаешься к головке, обводя её по кругу. Рука сжимается на твоих волосах, а затем тебя бесцеремонно трахают в рот, пока ты жмуришься от солоноватой смазки и излишка слюны во рту. Спустя какое-то время слышится уже влажное хлюпанье, а по подбородку стекает слюна вперемешку с предэякулятом. Хочется вытереть, чтобы она не стягивала кожу, но ты просто послушно повинуешься Харрису, пока жидкость начинает капать на постель, оставляя влажные следы. Неимоверно хочется начать себя ласкать в такт его движениям у тебя во рту, но ты понимаешь, что обрывать себя только на минете — преступление.       Он отстраняет тебя так же резко, как и насадил, отчего между твоими вновь опухшими губами и его влажным членом остается ниточка слюны.        — На четвереньки, шлюха, — возбужденно приказывает он, а ты уже вовсю чувствуешь почти что ментальный оргазм от этого властного голоса, что может повелевать и управлять тобой, как ему будет угодно. От таких мыслей по телу пробегает мелкая дрожь, а ты поворачиваешься к нему спиной, опираясь на локти и колени. Слышишь шуршание фольги, а затем, спустя несколько мгновений, между твоих половых губ проводят возбужденным немаленьким членом. Не сдерживаясь, стонешь почти во весь голос, когда он утыкается в лоно и сразу же без предупреждения входит почти до упора. Ты прогибаешься в спине практически до хруста, а потом чувствуешь заметную слабость и дрожь в локтях. Хотелось свалиться корпусом на подушки, попутно цепляясь за них пальцами, пока Эрик трахал бы тебя. Но нет, если не было такой команды — делать это запрещено.       Харрис оставляет шлепок на твоих ягодицах, отчего ты жмуришься и вновь громко стонешь, пока он продолжает крепко входить в тебя до упора, а потом почти что отстраняется. Всё только для того, чтобы раззадорить тебя, хотя пуще уже некуда. Ты и так во всей его власти, раз всё ещё не сбежала, раз всё ещё здесь, раз всё ещё слышишь голос Саши Конецко на фоне. Рвано дышишь, стараясь как-то восстановить дыхание после каждого толчка, пока твои тугие мышцы обхватывают его изнутри. Эрик наклоняется, а потом кусает тебя в шею, отчего ты просто подаешься назад, стараясь прижаться к нему плотнее, чем вообще возможно. Его рука наматывает твои короткие светлые волосы на кулак, а потом несильно дёргает на себя, не имея перед собой цели оставить тебя без шикарных прядей, а просто так, порезвиться. Он вновь целует тебя в открывшиеся участки, оставляет укусы и засосы по всей коже, пока отчаянно трахает тебя. Ты буквально умоляешь взять себя сильнее, жестче, резче, уже практически не выдерживая.        — Маленькая похотливая путана, — жарко шепчет он тебе на ухо, вновь вызывая табун мурашек по твоей коже, пока ты просто выражаешь согласие громкими стонами и криками. Его это заводит ещё больше, но он был бы не прочь услышать ещё и...        — Боже, прошу, Эрик! — ты уже срываешься на писк, утыкаясь лицом в подушку. Тем не менее, тебя вновь грубо за волосы тянут обратно, впиваясь в твои губы не менее развратным поцелуем, ловя уже твои последующие стоны и всхлипы, мольбы и просьбы не останавливаться. А он и не собирался, хах. Он продолжал крепче вбиваться до упора, и ты практически на пределе. Чувствуешь пульсацию внизу живота, огромный ком энергии, что готов был взорваться в любую минуту. Его длинные пальцы находят твой возбужденный раскрытый клитор и начинают тебе надрачивать в такт движениям внутри. Казалось, все ублюдки, что утверждали об отсутствии рая, подавились мигом. Если рая нет, то что, блять, он забыл в подвальной комнате Эрика Харриса?!       Ты цепляешься ногтями за подушки, а потом и за изголовье кровати, когда тебя натягивают до предела. Во всех смыслах: и за волосы, и вонзаясь сильнее в твою влажную пизду. Ты последний раз громко вскрикиваешь, обхватывая судорожно сокращающимися от оргазма мышцами его член, который буквально распирает внутри. Эрик кусает тебя за мочку уха, а потом, пока находится на кульминации, впивается в шею поцелуями-укусами, оставляя тебе ещё парочку меток. Волосы немного саднят от крепкой хватки, но ты уверена, что эта боль — одна из лучших, что только может быть.       Ты тяжело дышишь и просто обмякаешь в его руках, пока он неторопливо выходит из твоего тела, а потом вновь притягивает к себе для поцелуя. Он вкладывает в него будто бы всю благодарность за этот вечер, за нахождение рядом с ним и за прослушивание чёртового альбома ROCKS на заднем плане.       И всё же, если бога нет, то кто тогда Эрик Дэвид Харрис?