***
«ты мне нравишься»
первая записка появилась неожиданно: чонгук возвращался за вещами в класс и, проверяя карманы своей куртки, нашел сложенную вдвое бумажку. он был готов к тому, что там написаны очередные обзывательства, его сердце начинает биться чаще, как только он видит эти три слова, написанные красивым почерком на листочке в клетку. кто мог оставить эту записку — непонятно. в школе у парня плохая репутация и, возможно, просто кто-то решил подшутить? чон не знает. он прячет бумажку обратно, хватает свой рюкзак и идёт к выходу из школы. в нелюбимый ему дом. к нелюбимым ему людям. по нелюбимой дороге. и вообще, с момента смерти матери все для него стало нелюбимым. и он тоже стал нелюбимым. родственники, что приютили, ненавидели его, смотрели с упрёком каждый раз, когда он приходил домой. с цоканьем ставили перед ним еду, с презрением смотрели на него, стоило только вернуться из школы с синяками и грязной одеждой.«это ты виноват»
— говорили они ему после потери любимого человека. в момент, когда его отец ушел из семьи, мама стала угасать. все больше молчать, все меньше есть, меньше заботиться о сыне. глаза потеряли тот блеск, который был при отце. чонгук не мог смотреть на нее без щемящей боли в груди. грудную клетку разрывало на части каждый раз, стоило ему услышать тихие женские всхлипы из ванной. и каждый раз он приходил из школы, молясь, что с мамой все хорошо и она жива. но в один день бог его не услышал. парень застал родное, когда-то теплое, тело в ванне. её губы были растянуты в лёгкой ненавязчивой улыбке, голова откинута на бортик, а одна рука с изрезанным запястьем свисала на пол. эксперты установили, что она выпила смертельную дозу таблеток. чонгук не плакал, когда увидел ее. не плакал, когда был на похоронах. и не плакал на поминках. единственный раз, когда он плакал — в последнюю ночь перед переездом в чужой дом. он не позволял себе плакать при этих эгоистичных людях. «ты должен был помочь ей» — говорили они, когда сами сторонились в трудный для нее период. чон винил себя. и винил отца, что бросил ее на произвол судьбы.«я слишком слабая, чонгук-и»
— как-то раз прошептала мама ему на ухо. он всё ещё видит её безмятежную улыбку, когда закрывает глаза. вспоминает ее теплые руки, прикосновения, голос, которым она успокаивала его в детстве, напевая песни. после того, как он переехал, родственники невзлюбили его так же, как и он их. но он молчал. и они тоже, хотя младший чувствовал их перешептывания, стоило ему повернуться к ним спиной. об инциденте сразу узнала вся школа. они называли его убийцей. эти люди не знали ничего о нем, о его маме, о их жизни, но трепали своими языками всякую ересь. чонгук не пытался им что-то объяснить — бесполезно, не послушают. первый побой случился спустя месяц. все произошло по заезженной схеме: парень зашёл в туалет, и его приложили головой об стену. силы были не равны — четверо на одного. дали пару раз в живот и по скуле. как оказалось — это были цветочки. только начало. второй произошел спустя ещё три дня. третий — спустя ещё несколько дней. затем чонгук не считал. зачем? над ним издевались почти каждый день, пачкая свои руки в его крови. большие гематомы словно букеты пионов покрывали его тело, с каждым днём всё ярче расцветая. губа никогда не заживала, стоило лишь надавить — из нее начинала хлестать кровь. чон лишь надеялся, что до сломанных ребер не дойдет. ему никто не оказывал помощи, кроме медсестры-аджумы в школе. учителя никак не обращали внимания на его вид, взрослым было все равно. чон не жил. просто существовал. однажды он задумался: «неужели я перестал значить что-то для мамы, поэтому она решила оставить меня?», но ответа он так и не получил. она любила его — он прекрасно знал это, но, видимо, отца она любила больше. дни тянулись долго и однообразно: дом — школа — дом. и сегодня, в день, когда он получил первую записку, чонгук заснул с мыслью о том, что написанное в ней — невозможно.***
его день начинается как обычно: холодный завтрак и такие же лица, измазанная клеем парта с черными надписями на ней. ничего нового. стабильность. чонгук только устало вздыхает и, пока есть время до звонка, идёт за тряпкой. все пялятся на него, смотрят с усмешкой и презрением. стабильность. он оттирает парту за несколько секунд до звонка и спешно готовится к уроку. чонгук не тупой, у него хорошие оценки. много свободного времени он проводит в библиотеке, читая научную литературу. чонгук никогда не думал, что будет делать после школы. он даже не знал, что будет с ним завтра, что уж говорить о двух годах. чонгуку семнадцать, и он побитый жизнью подросток. он хочет жить. жить, а не существовать. хочет друзей, хочет познать любовь, студенческую жизнь, хочет узнать, каково это — быть пьяным. но чонгуку семнадцать, и он существует. между четвертым и пятым уроком его тащит за руку какой-то парень из параллели. швыряет к стене, тут же начиная зажимать его горло своей шершавой рукой. — как тебя, такого ублюдка, земля носит? — незнакомец усмехается и заезжает рукой по скуле. чон болезненно шипит, пытается вырваться из цепких рук, но хватка лишь усиливается. — самому жить не противно? парень отстраняется, наслаждаясь видом того, как чонгук жадно глотает воздух, захлёбываясь в собственном кашле. до такого ещё не доходило. приходят ещё двое. они о чем-то перешептываются, мерзко смеясь. чонгук их не слышит. он вообще ничего не слышит кроме шума в ушах. разум медленно его покидает, и единственное, что он чувствует в конце — это тупая боль в рёбрах. «14:33» — видит парень на циферблате часов в медкабинете. он жмурит глаза, поворачивается и видит только аджуму, которая тепло улыбается. парень устало прикрывает глаза, понимая, что пропустил последние два урока. — как себя чувствуешь? — спрашивает женщина, подходя к койке. — тебя заметил учитель географии и принес сюда. кто тебя избил? — ее голос звучит обеспокоенно, и чонгук немного радуется этому. — ничего страшного, все в порядке, аджума. — он встаёт с постели и на слабых ногах идёт на выход. женщина лишь неодобряюще, но без упрека цокает ему вслед. он приходит в класс, берет вещи, надевает куртку, сует руки в карманы и снова чувствует бумагу. «что?» — парень быстро разворачивает записку, пробегается по написанному тексту глазами. «ты правда мне нравишься, чонгук-а. запишись на тхэквондо, пожалуйста. не хочу видеть тебя в синяках. p.s: и начни убирать челку, она же на глаза лезет» — читает парень на листе бумаги и хмурит брови в недоумении. над ним кто-то прикалывается? чонгук стоит на месте пару минут, переваривая информацию. стоит ли верить в это? сердце бьётся быстрее от волнения. он качает головой и выкидывает записку в мусорку. он не даст издеваться над ним и морально. он справится с этим. закончит школу, поступит в универ и съедет от ненавидящих его людей. обзаведётся друзьями, может, найдет девушку. но он не даст запутать себя. парень задумывается над тем, чтобы попробовать проследить, кто же кладет записки. будет ли потом он разбираться с этим человеком? очевидно — нет. может, потом, когда-нибудь, но не сейчас.***
— ты не можешь быть аккуратнее? — сказала женщина, злобно прошипев в лицо чонгуку. — только одни потери из-за тебя. чон сказал негромкое «простите» и скрылся за входной дверью. день начался как нельзя паршиво: все тело болело, он еле как встал с постели, разбил чашку родственницы. чонгук начал задумываться о том, чтобы найти подработку и работать после школы. в нелюбимом месте под названием «дом» совершенно не хотелось проводить время. как будто стены и потолки давили на него, ломая кости, размазывая внутренности по стенкам. атмосфера там была удручающая и удушающая. всю ночь чонгук задумывался, что ему делать с анонимом. попробовать вычислить? идея неплохая, если не думать о последствиях. странно то, что тот, вроде, заботился о нем, волновался, но ничего не предпринимал. зачем он все это пишет, если отсиживается в тени? конечно же, потому что это просто неудачная шутка. день обещал быть нелёгким: две контрольных, этот аноним, библиотека (надо было готовиться к экзаменам) и поиск подработки. ах, конечно, издевательства, как он мог забыть о них. на его теле не осталось живого места — все было в ссадинах и гематомах. он уже не хотел учиться, но если не будет — может попрощаться с надеждой на лучшее будущее. он не хотел есть, аппетит исчез ещё после похорон. находиться в одном помещении с теми людьми — хуже ада. единственное спокойное место, где он мог побыть наедине со своими мыслями — библиотека. там всегда было тихо, почти никого не было, кроме редких постояльцев и библиотекаря в возрасте, который всегда носил странные разноцветные рубашки с черным галстуком. мужчина безразлично кивал ему в знак приветствия, все же, каждый раз узнавая. у него, кажется, был помощник, но чонгук видел его от силы пару раз. школьная библиотека была небольшой: деревянные полы, невысокие потолки, несколько столов для чтения, которые стояли в ряд, и десяток книжных полок с различными авторами и жанрами. парню нравилось то, что помещение было почти всегда освещено солнечным светом, а столы стояли возле окон. запах старых книг, звук перелистывающихся страниц и свет, на котором можно было увидеть оседающую пыль, — всё это придавало месту особую атмосферу, которая безумно нравилась чонгуку. он приходил туда почти каждый день и занимался. «дома» сил хватало лишь помыться и лечь спать. время обеденного перерыва. чон, обычно, не ходит обедать со всеми, слишком опасно для его формы, но сегодня организм просил энергии, чтобы нормально прожить очередной день. в столовой много людей, большая очередь, но к счастью, никто не обращал на чонгука особого внимания. он дожидается очереди, берет свою еду, пробегается глазами по столикам, чтобы найти свободный, и находит. все идёт хорошо, он почти съел половину. в следующую секунду на его плечо ложится тяжёлая ладонь и начинает сжимать, отчего чон болезненно щурится. — аппетит портишь и место занимаешь. — раздается грубый голос у него над ухом. он слышит со стороны ещё смешки и ощущает на себе насмешливые взгляды. — свалить не хочешь, а? — парень смотрит на поднос чонгука, добавляя: — ты наверно голодный, давай я помогу тебе доесть. в следующий момент чонгук чувствует еду на себе. неожиданно даже для себя, он чувствует окутывающую злость и резко встаёт с места, выхватывая стакан с соком и выплескивая его на чужое лицо. тот грязно усмехается, смотрит на него из-под мокрой челки, хватает за грязную рубашку и притягивает к себе, шипя в лицо: «жить надоело, сука?». чонгук ударил правой. резко, без замаха. точно в челюсть. парень рухнул на пол, а его друзья тут же набросились на чона. следующие пять минут его лицо раскрашивают в кровавый цвет ударами, пинают в бок. после своего очередного развлечения они уходят к другому столику, бросая: «сукин сын». все это время на них смотрела вся школа: кто-то фотографировал, кто-то снимал. но никто даже не шелохнулся помочь. всем было наплевать. чонгук отбрасывает голову назад, убирает челку со лба, внешней стороной ладони размазывая кровь с губы и из носа. с кряхтением парень опирается на локти, чуть поднимаясь, но тут же возвращается в обратное положение из-за невыносимой боли. он все еще чувствует адреналин по всему телу, который так и кричит: «врежь им. заставь почувствовать боль». но он лишь с трудом встает, собирает вещи и идет к аджуме. опять. она уговаривает его пропустить оставшиеся уроки и пойти домой. парень отказывается. куда-куда, а домой он точно не пойдет. по крайней мере, в таком виде. — тебе надо обратиться в полицию. они ж так убьют тебя, дорогой. — с отчаянием говорит женщина, поглаживая младшего по мягким волосам. — ты не заслуживаешь этого. — может и стоит, аджума, но не сейчас. — она лишь устало вздыхает и оставляет его одного в кабинете на растерзание мыслям. в помещении не так светло из-за пасмурной погоды за окном, а начавшийся дождь бьет по стеклу, погружая в атмосферу грусти. парень смотрит в потолок, думая о том, как его прекрасная жизнь с улыбающимися и любящими родителями, уютным домом сменилась на холодную комнату, гематомы, кровь и, вместо его счастливой улыбки, безразличное лицо. он закрывает глаза, возвращаясь обратно в прошлое. чувствует запах маминой выпечки, видит отца, читающего газету на диване, их приветливую улыбку и доброе: «с возвращением». и каждый раз ему хочется прокричать «я дома», но дома уже нет, как и тех, кому кричать. от размышлений его отвлекает грохот за окном. дождь превратился в ливень с грозой. он снова прикрывает глаза и погружается в сон.***
чонгук просыпается, когда за окном уже закат. дождь перестал идти, но небо все так же покрывают серые, безжизненные кучевые облака, не пропуская свет через себя. в меру отдохнув, когда боль приглушилась, он встал со скрипучих пружин и пошел к выходу. в библиотеку. но сначала нужно было вернуться за курткой. поднимаясь по лестнице к нужному кабинету, чон опять задумался о том, почему он? почему не какая-нибудь девушка или крутой плей-бой и просто милый красавчик. он не обладал особо красивой внешностью: темные, немного вьющиеся волосы, черные омуты глаз, невысокий рост, слегка пухлые щеки и тело без единого намека на мышцы. мама говорила, что его родинки на кончике носа и под губой — очень милые и придают ему шарм. придя в класс, парень берет куртку, сразу же проверяя карманы. записки там не оказалось. «на два дня хватило? или передумал после увиденного в столовке?». не сказать, что парень расстроился, но разочарованный вздох все же сорвался с его губ. он закусывает внутреннюю сторону щеки от ощущения одиночества внутри. желание идти в библиотеку отпадает, и ему приходится плестись домой, снова мучая себя мыслями о подработке.***