Багаж из прошлой жизни

Смешно, но свою инфодушу Эрвин встретил на главном событии года — ярмарке Баззар, длившейся целый месяц, — в возрасте всего лишь девяти лет. Тот мальчик был практически такого же роста, как Эрвин, с ног до головы закутанный в тунику-платок и прятался от шумихи по малолюдным улочкам. Эрвин подумал было, что незнакомец здесь впервые и успел потеряться, но после одного взгляда на его лицо стало понятно, что тот из Ди — соседней общины бритоголовых охотников. Поглазев друг на друга, одинаково смущённые необъяснимым манящим чувством, они разошлись и никогда больше не виделись — на Баззаре мальчик-из-Ди не появлялся, а сам Эрвин проживал в Ти, и их миры не пересекались. Шевелюра Эрвина не знала ножниц, и руки не ведали, что такое охота. Его отец был садоводом, а мать — ботаником, вся их община жила работой в теплицах. Бытовало поверье, что дети из Ди на редкость грубы и дики, поэтому детям Ти запрещалось с ними говорить. Видимо, запрет работал и в другую сторону — и поэтому в первую встречу инфодуш никто не сказал друг другу ни слова. На Баззаре Ди и Ти торговали друг с другом мясом, орудиями для охоты, зерном и плодами. Немножко учили друг друга охотиться на йашуров, вораанов и джукоф — здоровенных обитателей пустынь их родной планеты Пандан, в которой земля практически ничего съедобного не рождала. На поверхности планеты была вода в виде солёных морей далеко на юге, и там, на побережье, жил народ Ча — прирождённые рыболовы. Они тоже приходили на Баззар и показывали свой товар, состоявший из драгоценных камней, водорослей, рыб. Пустыня и море — вот и весь Пандан, давно забытая колония человечества. Но Эрвину после короткого столкновения с мальчиком-из-Ди начала мерещиться голубая планета Земля, которую он не нашёл ни в одном справочнике звёздной навигации (хотя он сызмальства знал, что колыбелью человечества звалась планета Жизнь), тесный город с небоскрёбами, называвшийся Нью-Йорк (которого не оказалось в последней электронной библиотеке — правда, она давно не обновлялась, быть может, где-нибудь да нашёлся этот допотопный NY) и старый Дрезден (которого тоже нигде не было). Люди там, в видениях, говорили на языках, называемых «английский» и «немецкий», но Эрвин слышал их на своём пандыхе — их общем планетарном говоре. Чувства взрослых были ему малопонятны, секс с другим мужчиной заставлял стыдиться, сны о снах пугали, а самоубийство инфодуши в прошлой жизни впечатлило, как убийство домашнего питомца — ярко и слёзно. Год и три месяца его терзал инфопоток, а когда Эрвин начал расти ввысь, то воспоминания исчезли. Когда Эрвин стал мужчиной и получил профессию отца, а вместе с ней — положение среди Ти, то воспоминания и вовсе забылись, как страшный сон. Так воспринимались события прошлого, и он даже не думал искать встречи с тем Ди. Тот, вполне возможно, уже умер где-нибудь в песках Пандана... Но когда все радиоприёмники Ти, Ди и Ча вдруг получили сигнал, что на их планету вскоре прилетит с мирными намерениями шаттл «Покоритель», порядок сосуществования общин переменился. На срочной встрече главы Ти и Ча приняли решение сразу же сдаться Цивилизации, принимая свою немощь как факт, однако Ди были настроены враждебно и призывали всех к сопротивлению. Отец Эрвина боялся, что из-за Ди их всех могут зачистить, как не раз бывало в истории людей, и сетовал, что молодой глава Ди по прозвищу Молния опасается Цивилизации на пустом месте. «С Цивилизацией к нам придёт еда, вода, знания и техника», — утверждал отец, и Эрвин внимательно его слушал, соглашаясь даже не по сыновнему долгу, а по своему размышлению. Через неделю глава Ти, Закли, отправил Эрвина послом к Ди, чтобы он убедил своего ровесника, стоявшего во главе той общины, принять возвращение Цивилизации как благо. Каково же было удивление Эрвина, когда в главном походном шатре он встретил Ливая! Тот был загорелый от постоянного нахождения под солнцем, в жемчужного цвета тунике и по-прежнему лысый по обычаю своей общины. Слуги стояли поодаль — к вожаку племени во время его правления нельзя было прикасаться. Они бы разругались в пух и прах, если бы не дикое бесконтрольное ощущение вернувшейся памяти, мигом воскресившей все забытые кошмары. Вяло перекидываясь аргументами в споре о судьбе Пандана, они не пришли ни к какому согласию или хотя бы выводу. Однако Эрвин отказался уходить, и Молния, к удивлению приближённых, легко принял его в качестве личного гостя. Оказавшись наедине, они выяснили, что оба были на Баззаре в тот день — маленького Молнию не пускали на этот праздник, он прокрался тайком и плутал по всей ярмарке, пока его наконец не разоблачил знакомый дяди. Они сошлись на том, что все эти сны — просто глупость, что никто никому ничего не обязан, что Ливай не должен отказываться от принятого решения только потому, что его инфодуша придерживается противоположных взглядов. Эрвин, в свою очередь, тоже не хотел переходить в общину Ди, потому что инфодуша инфодушой, но рушить свою жизнь ради неё не обязательно. Выслушав Ливая, такого разумного и безразличного к эмоциям, и посидев в тишине пять минут за чаем, Эрвин забылся, взял его за руку и с тоской сказал: — И всё же выбери меня. Тот долго смотрел на костяшки его пальцев, размеренно моргая и будто бы не понимая, что значит этот жест. Будто ласка была ему чужда и любое касание незнакомо. Но вместо того, чтобы оттолкнуть ладонь, он её сжал и даже притянул к себе. — А может, это ты выберешь меня? И всю долгую ночь они провели за уговорами и объяснениями, почему они должны это сделать. Каждую секунду этого разговора Эрвин верил в свой успех и к утру его достиг — Ливай согласился ждать своей судьбы вместе с народами Пандана. В конечном счёте, никому из них обоих, живших в контрастном мире пустыни и моря, среди охотников и земледельцев, не хотелось быстро умирать. Им хотелось разделить друг с другом мир: всё то, что было после маяка и что будет после «Покорителя». Они надеялись на достойное будущее, на длинную историю с хорошим концом. А что было дальше… Всё зависит от вашей фантазии.