***
— Тебе точно не нужна помощь? Мне правда не сложно, а ты совсем из библиотеки не вылезаешь… — Брось, Гермиона, когда это ты была против тяги к знаниям? — рассмеялся гриффиндорец. Девушка вздохнула. — Ты себя изматываешь, — покачала головой Грейнджер. — Ерунда, — отмахнулся Гарри, но, заметив обеспокоенное выражение лица подруги, добавил, — всё в порядке, правда. Выучу историю и буду свободен, как ветер! Какое-то время Гермиона хмуро всматривалась в лицо парня, но довольно быстро сдалась, не найдя серьёзной причины настаивать на своём. — Пообещай, что попросишь помочь, если будут проблемы, — девушка категорично скрестила руки. — Конечно, — Поттер энергично закивал, чувствуя облегчение. Парень мельком взглянул на настенные часы, вспоминая, что до следующей пары ему нужно успеть выучить хотя бы краткое содержание истории кентавров. — Я побегу, ладно? — Только, пожалуйста, не засиживайся, — неожиданно мягко сказала гриффиндорка. — Близнецы обещали сегодня устроить вечер настольных игр. Глаза Гарри предательски загорелись. Он обожал вечера настольных игр, это всегда было так весело, заряжало такой энергией, что он просто не мог отказаться! В голове тут же настойчиво замаячили абзацы невыученных тем… Нет, он не может это пропустить! В конце концов, он же не в Рейвенкло учится. Но ведь есть ещё та книга о соулмейтах… Гарри почему-то чувствовал, что это важно, а интуиция его никогда не подводила… Но ведь это вечер настольных игр… Поттер издал обречённый стон. — Я правда очень постараюсь, Гермиона, но у меня столько планов… — Поверь, Гарри, я тебя прекрасно понимаю, — улыбнулась девушка. — Но не стоит из-за учёбы лишать себя отдыха. — Не ожидал услышать это от тебя, — хихикнул Гарри, за что тут же получил тычок под ребро. — Ладно-ладно! Обещаю не умереть над учебниками! — Вот и прекрасно, — хмыкнула Грейнджер. Приступить к поискам той самой книги Поттеру удалось не скоро. Удивительно, насколько сложной оказалась история кентавров… Только спустя полтора часа Гарри начал бродить между стеллажами, прикидывая, в какой секции может оказаться книга с названием «Теория магического отбора». Конечно, можно было бы спросить мадам Пинс, но парень очень не хотел посвящать кого-то в эти поиски. После третьего круга по библиотеке на него стали поглядывать студенты, но Гарри не был бы собой, если бы так просто сдался. Книга обнаружилась спустя почти двадцать минут на самых дальних стеллажах. По крайней мере, не пришлось лезть в Запретную Секцию… Гарри сел в том же дальнем уголке и сдул с обложки пыль. Книга была небольшой и не очень старой, хотя, возможно, она просто очень хорошо сохранилась, ведь её, кажется, почти никто не трогал. Содержание представляло собой довольно сумбурную смесь сложных терминов и обычных слов, понять которую было крайне трудно. В итоге Поттер просто стал пролистывать книгу с самого начала в поисках необходимого слова. И вот, на двадцать шестой странице, Гарри, наконец, что-то нашёл. «Во многом теории такого типа селекции отвергались ввиду отсутствия доказательств более конкретных, нежели вышеизложенные. Но теперь существуют достоверные исследования явления, признанного ведущими умами магического сообщества и способного изменить современное представление о генетике волшебников. О соулмейтах слышали немногие, и это неудивительно — только самые выдающиеся, величайшие волшебники сталкиваются с данным феноменом. Чтобы понять, кто такие соулмейты, нужно задаться вопросом: откуда берутся магглорождённые волшебники?» Гриффиндорец удивленно приподнял брови. Он всегда считал, что магглорождённые появлялись из-за того, что в роду магглов когда-то очень давно встречались волшебники, но, похоже, это было не так. «Согласно официальной позиции магического сообщества, появление магглорождённых волшебников возможно, если семья магглов происходит от сквиба, у потомков которого ген магии вдруг становится активным много поколений спустя. По какой-то причине это самое «вдруг» ничуть не смущает патологически необразованное общество волшебников. Чтобы обладать магическими способностями, недостаточно иметь соответствующий ген, нужен так называемый «толчок» чистой магической энергии. Этим «толчком» с древних времён были соулмейты — волшебники, обладающие экстраординарными способностями. Их магические потоки способны входить в резонанс, во время которого происходит мощный выброс энергии, пробуждающий «спящие» гены магглорождённых. Вы можете задать резонный вопрос: но ведь магглорождённые рождаются постоянно, а соулмейты — довольно редкое явление. Дело в том, что зачастую выброс магии настолько сильный, что его может хватить на несколько десятков, а то и на сотню лет. Немного иначе обстоит дело с разнополыми соулмейтами — их дети поднимают уровень всего генофонда, поэтому такие волшебники магически не способны образовать пару с кем-то другим.» Гарри откинулся на стуле. В голове стоял непонятный шум. Почему он раньше об этом не слышал? Почему вообще появились какие бы то ни было притеснения магглорождённых, если ради их появления образовался особый… вид волшебников? Гриффиндорец с интересом посмотрел на форзац книги. «Серж Куртене. 1789 год.» И ничего больше. Будто у этой книги и вовсе не было тиража… Возможно ли, что она есть только в библиотеке Хогвартса? Это бы многое объясняло… «Но и для однополых соулмейтов есть меры предосторожности, гораздо более серьёзные, ведь очень часто невероятно могущественными магами являются двое мужчин, которым найти общий язык сложнее, чем мужчине и женщине, а в приоритете у них собственные амбиции, а не будущее магглорождённых. В этой ситуации происходит нечто невероятное: согласно исследованиям, однополные соулмейты, находящиеся рядом друг с другом, практически бессмертны.» Парень перечитал эту строчку ещё раз. И ещё. И никак не мог понять, серьёзен ли автор. Конечно, весь этот текст был крайне странным, но бессмертие? Да, Гарри знал о философском камне, но ведь это другое! Как можно быть бессмертным от того, что находишься рядом с кем-то? «Это явление ещё не изучено досконально, но никаких причин сомневаться в его реальности нет. Вторая же особенность кажется ещё более неправдоподобной: однополые соулмейты, находящиеся на расстоянии более 102 миль по прямой, начинают стремительно «усыхать», как описывал это явление Клод-де-Маш. Это состояние, напоминающее болезненно быстрое старение без его внешних признаков. Постепенная потеря магии, усталость, вялость и другие симптомы. Кроме того, соулмейты, разумеется, не могут убить друг друга без последствий. Существует мнение, что, если один соулмейт умирает, умирает и второй, но это заблуждение. Нет никаких зарегистрированных случаев подобной связи между соулмейтами. Зато существуют обстоятельства, при которых между соулмейтами образуется особая связь, аналогичная легилименции на расстоянии.» «Но ведь тогда выходит, что Дамблдор и Грин-де-Вальд не могут быть соулмейтами, » — облегчённо выдохнул Гарри. Тюрьма Нурменгард находится в Австрии, а директор не выглядит… усыхающим. Возможно, и остальные факты из правок Бэгшот были ошибочными, а он раздул из мухи слона. Гриффиндорец почувствал, как с плеч свалился невыносимо тяжёлый груз. Конечно, Дамблдор не лгал ему, как ему могло прийти это в голову?! С чистой совестью парень вернул книгу на полку и направился к выходу из библиотеки. Его ждал вечер настольных игр.***
В следующий раз Гарри столкнулся с соулмейтами спустя почти три года. Смерть Сириуса надломила в нём что-то и без того хрупкое, но времени жалеть себя просто не было. Отчасти помогали Рон и Гермиона, отчасти редкие, но очень нужные письма Люпина. Даже привычные перепалки с Малфоем казались неплохим способом отвлечься. Но больше всего, как ни странно, помогал Дамблдор. Директор часто вызывал его к себе попить чая, рассказывал какие-то незначительные, и от того совершенно очаровательные, истории о своих школьных годах, нелепых ситуациях и замечательных однокурсниках. И Гарри смеялся. Искренне, легко, забывая обо всём, что мёртвым грузом лежало на душе, позволяя Избранному остаться где-то за дверью. Гарри бы никогда не подумал, что именно в кабинете директора будет чувствовать себя обычным шестнадцатилетним подростком, которому нужно писать эссе, гулять с друзьями и с восторженным блеском в глазах слушать истории из жизни Альбуса Дамблдора. А потом всё снова куда-то полетело, помчалось, будто весь мир существовал только для того, чтобы Гарри Поттер не смел даже думать о том, чтобы сделать передышку. Феликс Фелицис, разговор со Слагхорном, крестражи… Гриффиндорец просто не успевал внести новые переменные в эпопею «Победи Тёмного Лорда в шестнадцать лет», просто плыл по течению, расходуя все силы на восстановление остатков душевного равновесия. Перелом случился в середине апреля. Дамблдор уже привычно вызвал его к себе, чему Гарри был действительно рад. Последнюю неделю директор часто пропадал из школы, что беспокоило парня, но спрашивать о чём-то конкретном он всё не решался. Поттер неуверенно потоптался перед горгульей и положил сумку у стены, прежде чем назвать пароль. — Сахарные перья. Уже на поднимающейся лестнице, Гарри с облегчением вдохнул привычный запах пергамента. В библиотеке к нему примешивалась старая древесина и пыль, здесь же всегда стоял аромат чая и что-то неуловимое, душистое и сладкое. Вкупе с тихим тиканьем, постукиванием и треском десятков странных приборов, атмосфера казалась такой уютной, что гриффиндорец уже жалел, что ему придётся покинуть это место. — Директор? — робко спросил парень. — Вы хотели меня видеть? — Да, мальчик мой. Присаживайся, пожалуйста. Альбус спустился с верхней части кабинета, уставленной несколькими массивными стеллажами. Он держал небольшую книгу, которая показалась Гарри смутно знакомой. Дамблдор задумчиво перебирал корешок пальцами левой руки, правая же скрывалась в длинном рукаве и была чуть заведена за спину. Поттер утроился на стуле и опустил взгляд. Интуиция подсказывала ему, что на этот раз разговор не ограничится забавными историями. Внезапно захотелось вскочить, убежать в Запретный Лес и забыть, забыть об этой ужасающей ответственности за магический мир. Гарри посмотрел на директора, и в его глазах отразилась просьба на грани мольбы. «Ну, пожалуйста. Оставьте мне ещё один день. Давайте выпьем чая, поговорим о домашнем эссе по трансфигурации или про магические школы востока. О чём угодно. Пожалуйста.» Голубые глаза печально сверкнули за очками-половинками. Гарри откинулся на спинку кресла. — Гарри… Скажи, ты когда-нибудь раньше видел эту книгу? — голос Дамблдора был непривычно тихим. Поттеру казалось, что он всегда едва-едва звенел смешинками, даже, когда речь шла о чём-то серьёзном. Гарри перевёл взгляд на книгу. На тёмно-зелёной обложке изящными золотыми буквами выделялось название: «Теория магического отбора». Серж Куртене. Что-то нехорошо засосало под ложечкой. — Да, сэр. Я читал её на третьем курсе, если я не ошибаюсь. Директор медленно кивнул и опустился в кресло напротив. — Позволь спросить, что же тебя заинтересовало в этой книге? Гарри прикусил щеку. Он удивительно хорошо помнил причину, по которой наткнулся на неё. Гриффиндорцу очень не хотелось рассказывать об этом, но и врать он не собирался. — Я… — Гарри замялся, пряча взгляд. Дамблдор терпеливо ждал, — я читал другую книгу. Биографии великих волшебников. Готовился к экзаменам, и вот… В сборнике были правки Батильды Бэгшот, нашего автора учебников по истории магии, и я подумал, что могу почитать что-то о… Поттер сцепил руки в замок. — О вас, директор. — Не вижу причины так нервничать, Гарри, — мягко улыбнулся Альбус, но что-то печальное так и не ушло из его взгляда. — Нет, вы не понимаете! — неожиданно воскликнул парень. — Я не должен был этого делать… Вы доверяете мне, а я… Я полез, куда не следовало. Гарри сложил руки на коленях и опустил голову. Ему до сих пор было невыносимо стыдно за тот поступок. Дамблдор покачал головой. — Не говори так, мальчик мой. Осторожность — прекрасное качество, которое, к сожалению, не слишком ценится на нашем факультете. Я не рассказывал тебе некоторых вещей только потому, что не считал это важным для тебя. У тебя и без этого достаточно поводов для беспокойства. Поверь мне, скоро ты о многом узнаешь, — голос директора неожиданно совсем стих, и на какое-то время он будто ушёл глубоко в себя. Молчание длилось не больше минуты, но нервозность парня стремительно росла. Дамблдор слегка мотнул головой, отгоняя одному ему известные мысли, и снова улыбнулся парню. — Что ты помнишь из этой книги? Гарри задумчиво нахмурился. — Я не читал её полностью… Пролистал и остановился на соулмейтах. В книге говорилось, что это некая… связь между двумя могущественными волшебниками, которая необходима для появления магглорождённых или очень сильных магов. Дамблдор отстранённо кивнул, а взгляд его стал совсем потерянным. — Всё верно, мой мальчик, — директор вдруг посмотрел на притихшего Фоукса, который выглядел таким же усталым, как и его хозяин. — Связь соулмейтов исследовалась несколько столетий назад, но магия в мире слабеет с каждым годом, Гарри. Могущественных волшебников сейчас принято называть либо тёмными лордами, либо величайшими светлыми, а всего несколько веков назад таких магов были десятки, если не сотни. Исследовать стало просто нечего и про соулмейтов постепенно забыли. — Значит, раньше и магглорождённые не были редкостью? — Именно, Гарри. Более того, в шестнадцатом веке их было подавляющее большинство, а вот чистокровных можно было пересчитать по пальцам, — Дамблдор снова перевёл взгляд на Поттера. — Раньше была ещё одна особенность в связи с количеством сильных волшебников. Директор открыл книгу ближе к концу и протянул гриффиндорцу. — Прочти здесь. Гарри всмотрелся в витиеватый текст и зачитал: — Так как разнополые соулмейты не могут образовывать пару с кем-то посторонним, такие маги обладают уникальным магическим даром. Их души связаны с рождения, поэтому они понимают друг друга с полуслова, относятся друг к другу с особой нежностью и защищают свою половинку. Даже если такие отношения не перетекают в настоящую любовь, они никогда не причинят друг другу боли. У однополых соулмейтов похожая ситуация. Магия особенным образом выбирает волшебников, которые смогут найти общий язык или стать друзьями. Гриффиндорец задумался, откладывая книгу в сторону. Дамблдор молчал так, будто Гарри только что зачитал список погибших в Первой магической войне, отчего парень постоянно терял мысль и нервно кусал губу. — Получается, у… магии есть что-то вроде списка соулмейтов, из которого она выбирает тех, кто образует крепкую пару или просто не будет враждовать? — Верно, Гарри. И, как ты понимаешь, в приоритете у неё особые отношения между разнополыми волшебниками, а из оставшихся она составляет дружественные или наименее конфликтные тандемы, — Альбус задумчиво наклонил голову, снова уходя куда-то в себя. И тут Поттера осенило. — А теперь, когда могущественные маги стали огромной редкостью… — Магия не заботится об отношениях между волшебниками. Просто связывает их, чтобы была хоть какая-то возможность появления магглорождённых. Гарри никогда не слышал такого голоса у директора. Он был тихим, будто шуршание перьев Фоукса и наполненным таким бесконечным сожалением и болью, что гриффиндорцу стало нехорошо. Что могло произвести такое впечатление на Дамблдора? Нет, Гарри не хотел этого знать. Он хотел помочь, утешить, поддержать, но знать не хотел. — Директор? — неуверенно произнёс гриффиндорец. — Ты ведь не просто так решил прочитать эту книгу, Гарри? — неожиданно спросил Дамблдор. Кончики ушей Гарри слегка покраснели, хоть он и знал, что директор не будет осуждать его за интерес. — В том сборнике биографий с правками Батильды Бэгшот говорилось, что есть теория, что вы долгое время не могли сразиться с Грин-де-Вальдом, потому что были… соулмейтами, — что-то, отдалённо похожее на понимание мелькнуло между мыслями, но тут же ускользнуло. — Но я понял, что это не так, потому что однополые соулмейты начинают терять магию на расстоянии… — Сто две мили, — помог парню директор. Альбус вдруг усмехнулся. — Так и есть. В тот раз я смог оправдать звание величайшего светлого волшебника своего времени. Я единственный смог обрезать связь соулмейтов и заплатил за это ужасную цену. — Вы… — Гарри на миг потерял дар речи. Он глядел на Дамблдора широко распахнутыми глазами и не мог понять, с какого вопроса начать. — Поэтому вы так долго не могли выйти на дуэль? — В основном, да, — кивнул директор. Печальная складка между его бровями не разглаживалась с самого появления Гарри в кабинете. — Но ведь… — Поттер замялся, не зная, стоит ли спрашивать что-то такое. Почему-то этот вопрос казался слишком важным, чтобы пропустить. — Вы, кажется, дружили с ним раньше… — голос гриффиндорца был тихим и осторожным, меньше всего на свете он хотел задеть Дамблдора своими глупыми вопросами, смысл которых он даже не очень понимал. Тем не менее, если директору и были неприятны эти слова, он никак не показал этого. — Мы были друзьями когда-то, — парень вряд ли бы услышал эти слова, если бы не сидел близко к Альбусу, настолько тихими они были. — Но магия не связала бы нас, родись мы несколько веков назад. Соулмейты не могут стать врагами, как бы они не ссорились, только если… — Если сильных волшебников не осталось так мало, что у неё нет выбора, — понял Гарри. — Верно, Гарри. На тот момент других магов нашего уровня просто не существовало в Британии. Нужно понимать, что понятие могущества волшебника тогда и сейчас сильно отличается. Скажи, Гарри, ты можешь назвать Гермиону великой волшебницей? — неожиданно спросил директор. — Конечно, сэр, — не задумываясь ответил парень. Девушка была лучшей ученицей Хогвартса, и Гарри не сомневался, что на этом она не остановится. — Рад, что ты так считаешь, мальчик мой, — мягко улыбнулся директор. — Но всё же это не совсем так. Несомненно, у мисс Грейнджер огромный потенциал, и всё же, великой её назвать нельзя. — Но почему? — удивлённо воскликнул Гарри. — Гермиона — сильнейшая ученица в Хогвартсе и… — Всё так, Гарри, — прервал его директор. — И всё же мисс Грейнджер добилась своих успехов по большей части благодаря удивительному трудолюбию, тяги к знаниям и усидчивости. Её магический потенциал, конечно, значительно выше среднего, но не более того. Гриффиндорец совсем растерялся. — Я не понимаю, директор… К чему вы клоните? Дамблдор снова едва заметно вжал голову в плечи, и Гарри тут же пожалел, что задал этот вопрос. Директор, кажется, готов был исчезнуть из кабинета, лишь бы не продолжать разговор, но по какой-то причине всё так же печально улыбался, глядя на ученика. — Гарри, — тихо произнёс он, словно боясь, что гриффиндорец выпрыгнет из окна, — ты великий волшебник. Несколько секунд Поттер глуповато моргал, глядя на наставника, а затем весело рассмеялся. Альбус, кажется, ничуть не удивился такой реакции, только тяжело вздохнул. — П-простите, директор, — сквозь смешки выдавил парень. — Но это правда смешно! Вы говорите, что Гермиону нельзя назвать великой, а меня, значит, можно? Простите, сэр, но я уверен, что вы ошиблись. Наконец, отсмеявшись, Гарри посмотрел на директора и тут же стушевался. Дамблдор его веселья явно не разделял. И вдруг Поттер как-то по-особенному вздрогнул. Так вздрагивают, когда замечают пустоту в кармане, где должен лежать шприц с инсулином. Так вздрагивают, когда со знакомого номера звонит кто-то с официально-сочувствующим тоном. Альбус смотрел всё так же внимательно и печально. — С-сэр, — хриплым от волнения голоса произнёс Гарри. — Я правда не могу быть великим волшебником, не могу… — Но это так, мой мальчик. Есть много причин, по которым твои способности сейчас не кажутся выдающимися, но, поверь, я знаю, о чём говорю. — Но это значит… — голос парня был таким же тихим, как голос Альбуса, когда он говорил о Грин-де-Вальде. — Что у тебя есть соулмейт, Гарри, — слова прозвучали неожиданно твёрдо, словно Дамблдор боялся произнести их как-то иначе. Гарри смотрел на Фоукса, потому что глядеть кому-то в глаза не хотелось. Особенно директору. Иначе его тут же перераспределят в Хаффлпафф. У гриффиндорцев не трясутся от волнения руки, не дрожат губы, не пульсирует в голове ужасная правда. — А сейчас существует четыре великих волшебника. И два из них уже связаны, — Поттер продолжал говорить, потому что иначе бы закричал от ужаса. Дамблдор смог только кивнуть, позволяя Гарри произнести это вслух. — Мой соулмейт — Волдеморт. Гарри сказал это так тихо, что, скорее, просто пошевелил губами. Почему-то захотелось немного безумно хихикнуть. Наверное, он сейчас выглядит не лучше призрака. Как ни странно, в голове будто не было ничего… конкретного. Хотелось, чтобы Дамблдор хоть что-то сказал. Чтобы Гарри мог как можно дольше делать вид, что всё в порядке, и его жизнь не покатилась к чертям пятидесятый раз кряду. Каким-то образом директор понял, что нужно делать. — Поэтому он не смог убить тебя, Гарри, — осторожно начал Альбус. — Матери и раньше отдавали жизни за своих детей, и поступок Лили бесценен, но всё же не это спасло тебя. Соулмейты физически не могут убить друг друга, что бы они не делали. Последствия попытки убийства соулмейтов бывают самыми разными, и до смерти второго или развоплощения, как было в случае с Волдемортом, обычно не доходит, но сейчас мы не можем опираться на древние знания о соулмейтах. Магия истощена, Гарри. Она буквально сражается за будущее волшебников, раз ей пришлось связать двух врагов подряд. Но есть и хорошие новости, — едва заметно улыбнулся директор. — Образовалось множество особенных механизмов связи, которые дают хоть какой-то шанс на необходимый выброс магии. — Вроде парселтанга? И того, что я иногда вижу его глазами? — парень сдавленно закашлял, морщась от ощущений в пересохшем горле. Дамблдор вдруг отвёл взгляд. — Не совсем. Пока что я не знаю, что из твоих особенностей относится к связи соулмейтов, а что нет. — Директор? — глухо произнёс гриффиндорец. Альбус наклонил голову, показывая, что слушает его. — Есть ещё что-то. Вы хотите сказать что-то ещё. Спустя почти минуту напряжённого молчания, Дамблдор встал и подошёл к одному из стеллажей. Бормоча под нос что-то неразборчивое, директор водил рукой вдоль полок, пока не достал маленький стеклянный флакончик с малиновой жидкостью. Альбус подошёл к ученику и положил пузырёк на стол между ними. — Выпей. — Что это? — бесцветным голосом поинтересовался парень, вытаскивая пробку. — Успокоительное. Гарри хмыкнул, глядя в глаза директору, и залпом осушил флакон. Ощущение приближающейся истерики постепенно растворялось в сознании. — У него есть небольшой побочный эффект, что-то вроде лёгкого опьянения, — пояснил Дамблдор, присаживаясь в кресло. — Тебе сейчас не стоит себя сдерживать, так что не переживай насчёт этого. Поттер заторможенно кивнул и тут же впился взглядом в Альбуса. Губы парня изогнулись в кривой ухмылке, слишком чужеродной для этого лица. — Так что, директор? Чем ещё вы хотите со мной поделиться? Дамблдор проигнорировал открытую насмешку в голосе парня и мягко ответил: — Перед тем, как я расскажу тебе всё, я хочу, чтобы ты знал: я никогда не хотел ничего подобного ни для тебя, ни для любого другого ребёнка, — директор обессиленно опустил руки на стол, всё ещё пряча правую кисть под длинным рукавом. — Я не хочу оправдываться, Гарри, я знаю свою вину, и она огромна. Но, пожалуйста, не думай, что я когда-либо причинял тебе боль намеренно. Это не так. Долгое молчание окончилось медленным кивком Поттера. Его взгляд вдруг стал острым и проницательным, будто он уже знал, что скажет директор. — Спасибо, мальчик мой, — слабо улыбнулся Дамблдор. — Как ты знаешь, Волдеморт создал шесть крестражей. Я упустил много времени, которое мог бы потратить на их поиски, на твою подготовку к охоте за ними. В основном, потому что до последнего верил, что есть другой путь. Я понял, как вы с Томом связаны сразу после его визита в Годрикову Впадину. И… Голос Альбуса неожиданно сорвался, он закашлялся и наполнил стакан водой. Вдруг, вот так просто, все переживания, шок и страх отошли на второй план, осталось только беспокойство за своего учителя. За человека, который жил ради других, как мог. И, несмотря ни на что, Гарри вдруг понял, что никогда не сможет считать его негодяем. Если не он, то кто? Кто поддержит этого человека, который ошибается так же, как все, но расплачивается за это десятикратно? — И я вспомнил, как разорвал свою связь, — глухо продолжил директор. — Подумал, что у тебя может получится иначе, и до последнего отрицал очевидное — от умного мальчика, которого я когда-то учил, не осталось ничего. Выход был один: дождаться, когда ты сможешь принять решение разорвать связь. К тому времени, как я начал активно искать крестражи, ты уже был на втором курсе. Тогда мы все узнали, что ты змееуст. Я знал, что Шляпа не могла отправить наследника Салазара в Гриффиндор, но, наверное, я просто хотел игнорировать реальность. Я провёл не одну ночь, изучая генеалогическое древо Поттеров и выискивая магических родственников Лили, и в конце концов пришлось признать, что ты никак не мог быть наследником Слизерина. А значит сбылись мои худшие опасения. Дамблдор посмотрел в потемневшие не то от зелья, не то от усталости, глаза Гарри и выдохнул: — Ты — седьмой крестраж, Гарри. Поттер качнул головой, словно стряхивая что-то. Качнул ещё раз. И резко замотал головой, вскакивая с кресла. Гарри поднял руки, словно пытаясь уберечь себя от какой-то опасности и сделал несколько шагов назад. Он не мог сказать ни слова. — Когда Волдеморт послал проклятие в твою маму, его неустойчивая, много раз разорванная душа раскололась самостоятельно, и её часть оказалась в твоём шраме, — Дамблдор продолжал говорить, словно не замечая состояния ученика, пытаясь как можно сильнее оттянуть момент осознания им происходящего. — Я склоняюсь к тому, что способность к парселтангу тебе передал именно крестраж, а в сознание Волдеморта ты можешь проникать из-за связи соулмейтов. Магия даёт особенности, которые могут поспособствовать вашему контакту, а вот крестраж вряд ли имеет средства для объединения ваших разумов. Мне стоило… — ХВАТИТ! Стёкла в окнах угрожающе задребезжали. Гарри стоял посередине кабинета, вцепившись в свои волосы. На кончиках его пальцев трещали разряды, издали похожие на электрические. Глаза парня, расширенные от шока, светились неестественным зеленоватым светом. — Хватит… — намного тише повторил он, закрывая глаза и опуская голову. В кабинете директора что-то тикало, позвякивало, трещало и капало. Два волшебника молча стояли друг напротив друга. Первым пошевелился Гарри. На ватных ногах он подошёл к кожаному дивану и тяжело опустился на него, продолжая сжимать волосы у корней. — Вам лучше не брать успокоительное у того зельевара, который сделал этот флакон, — нервно хмыкнул Поттер. — Это зелье Северуса, — улыбнулся директор. Уголки губ Гарри чуть приподнялись. — Он просто знал, что это для меня, вот и сделал паршиво. — Уверен, что это не так, — мягко усмехнулся Дамблдор и подошёл к дивану. Директор медленно сел рядом с учеником. Поттер сделал глубокий вдох. — Есть какой-то способ вытащить… это из меня? — безэмоционально спросил Гарри. — Я бы хотел, чтобы всё было так просто, — глаза Альбуса печально блеснули из-за очков. — Твоя ситуация слишком экстраординарная. В истории никогда не было прецедента с живым крестражем, не говоря уже о живом крестраже — соулмейте своего создателя. — Вы ведь как-то разорвали свою связь, верно? — таким же серым голосом поинтересовался Поттер. Черты лица Дамблдора резко ожесточились. — Нет, Гарри. Я совершил ужасную ошибку, когда сделал это. Раньше я считал, что ты имеешь право сделать выбор самостоятельно, когда придёт время, но сейчас… Можешь ненавидеть меня за это, но я не позволю тебе поступить так с собой. — А как позволите? — остро усмехнулся Гарри, поднимая глаза. — У вас есть хоть какой-то выход, директор? Потому что умереть от руки Волдеморта, как должно было случиться, будь я только крестражем, не позволит связь, вытащить эту дрянь иначе невозможно, а, значит, и уничтожить ублюдка тоже. Что вы собираетесь делать с этим? Под конец речи голос гриффиндорца был пропитан непривычным глухим отчаяньем и злобой, не то на Дамблдора, не то на себя, не то на магию в принципе. Альбус старался держать себя в руках, но казалось, что состояние мальчика постепенно охватывало и его. — Не всё потеряно, Гарри. На втором курсе ты смог уничтожить крестраж — дневник Тома, а значит в связи есть какая-то лазейка. — И какой с этого толк, если мы можем только гадать? — вскинулся Гарри, но тут же как-то сжался, низко опуская голову. — Мы ведь обречены, директор. Дамблдор едва заметно вздрогнул от тона Поттера. — Не говори так, мальчик мой, — тихо покачал он головой. — Выход есть всегда. Кому, как не тебе знать об этом? — Я уже ничего не знаю, директор, — прошептал Гарри, прикрывая глаза. Альбус решительно нахмурился. — Послушай, Гарри, связь соулмейтов загадочна и непредсказуема, а вот отчаянье всегда приводит к одному результату. К поражению. Не заставляй меня жалеть о том, что я посчитал тебя достаточно взрослым, чтобы принять правду. Гарри удивлённо посмотрел на наставника. Дамблдор никогда раньше не говорил с ним в таком тоне. Почему-то это привело его в чувства настолько, что он смог неуверенно кивнуть. Гарри вдруг понял, что все эти посиделки в течение многих недель, успокаивающие разговоры и поднимающие настроение сладости нужны были, чтобы привести его в чувства. Не только после смерти Сириуса, но и вообще. Чтобы он мог принять всё это и не сломаться. Что-то тепло шевельнулось в груди. Несмотря на то, что Дамблдор продолжал действовать скрытно, предпочитая удерживать всё в своих руках, он по-своему оберегал самого Гарри. И мальчик верил, что причины крылись не только в его роли в войне. — Вот и замечательно, — смягчился директор. Затем он вдруг взмахнул палочкой, и из верхних ящиков стола вылетели два пакетика чая, которые тут же оказались в чашке и были залиты кипятком. Дамблдор протянул напиток Гарри и пояснил. — Зелёный чай. Мой любимый. Выпей, он успокаивает, — улыбнулся Альбус. Поттер снова кивнул, сдержав едкое «Так же, как зелье Снейпа?», и сделал глоток. Время тянулось медленно, часы будто отсчитывали пять секунд, вместо одной. Гриффиндорец всё больше хотел уйти отсюда, поболтать с Гермионой и Роном, поругаться с Малфоем, получить отработку у Снейпа — всё, что угодно, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. А всего полчаса назад он мечтал остаться здесь подольше… Дамблдор тоже, кажется, не присутствовал в кабинете, полностью уйдя в свои мысли. Только изредка старик что-то взволнованно бормотал себе под нос, отставляя чашку в сторону. Директор заговорил первым. — План есть, Гарри. Не самый надёжный, я бы даже сказал, немного безумный, но план. Сейчас самое главное — не дать Волдеморту узнать о вашей связи. Ни об одной из них. Как ты знаешь, на определённом расстоянии друг от друга соулмейты начинают терять магию, силы и всячески слабеть, если же они постоянно находятся рядом, то становятся практически бессмертными… — Подождите, сэр, — перебил вдруг Поттер. — Я и при первом прочтении не понял, что это значит… Как возможно стать бессмертным от контакта с кем-то? И почему тогда Мерлин или Гриффиндор не дожили до наших дней? У них точно должны были быть соулмейты. — Хорошие вопросы, Гарри, — улыбнулся директор. — Как ты думаешь, от чего умирают волшебники? — От… старости? — неуверенно выдал парень. — Можно сказать и так, но это не совсем верно. Волшебники не болеют, как магглы, у нас не может быть врождённых генетических заболеваний или синдромов, вызванных отказом нервной системы. Все возможные неполадки организма постоянно исправляются нашей магией, поэтому мы живём дольше обычных людей. Проблемы начинаются, когда истощается наш магический резерв. Увы, он не вечен, как и всё в этом мире, потому что каждый ребёнок рождается с определённым количеством сил, которое он не может серьёзно пополнить извне. Конечно, есть способы временно расширить потенциал, но ничто не может по-настоящему увеличить твой магический резерв. Ничто, кроме связи соулмейтов. Видишь ли, при длительном контакте двух действительно могущественных волшебников создаётся нечто вроде эпицентра магии. Чем больше масса тел, тем сильнее притяжение. В нашем случае, чем больше концентрация магии, тем сильнее она притягивает магию извне. Именно поэтому соулмейты так необходимы для появления магглорождённых: только они могут создать колебания такой силы, чтобы включить спящие гены. — Получается, находясь рядом, они постоянно питаются магией извне и поэтому не могут умереть естественным образом? — Дамблдор кивнул. — Но почему тогда они не дожили до наших дней? — Мальчик мой, — грустно улыбнулся директор. — Нет на свете человека, который бы захотел вечной жизни, понимая, что именно это значит. Разве кто-то может вынести, как близкие ему люди один за другим покидают его? Как уменьшается количество книг, которые он не прочитал, дел, которые он не сделал, как одолевает смертельная скука? Нет, Гарри, человек, у которого есть сердце, никогда не захочет так жить. — Только если это не Волдеморт… — тихо добавил гриффиндорец. Дамблдор мрачно кивнул. — В конце концов, смерть соулмейтов — всегда трагедия. Им приходилось уезжать как можно дальше друг от друга и медленно таять в одиночестве. — Это ужасно, — потрясённо прошептал Гарри, и в следующую секунду его глаза широко распахнулись. — Вы ведь не хотите, чтобы я?.. — Прости, Гарри, — Альбус тихо склонил голову набок. Сейчас он почему-то был очень похож на Фоукса. — У нас есть только один шанс, и мы не можем его упустить. Ты уедешь на север, мой старый друг любезно предложил поселить тебя в одном из его прибрежных домиков. Если ты проведёшь хотя бы год на таком расстоянии от Волдеморта, он ослабнет достаточно, чтобы твои друзья смогли беспрепятственно уничтожить крестражи. — А потом что?! — Гарри вдруг вскочил, гневно глядя на наставника из-под сдвинутых бровей. — Как я смогу защитить моих близких, которые могут погибнуть, пока я буду любоваться океаном?! И ради чего! Как он сможет убить крестраж во мне, если будет ослаблен? Волдеморт не идиот и сложит два и два прежде, чем мы успеем придумать что-то адекватное! — гриффиндорец прикрыл глаза и выдохнул, пытаясь успокоиться. Альбус тяжело покачал головой. — Конечно, ты прав, Гарри. Конечно, ты прав… — рассеянно пробормотал директор, — но у нас нет другого выхода. Нам нужно выиграть время. Голос Дамблдора внезапно стал намного жёстче. Поттер чувствовал, что директор всё ещё знает больше, чем он, чувствовал, что он будто сбрасывает себя со счетов. Это вдруг разозлило его гораздо сильнее, чем он ожидал, а побочное действие зелья добавляло масла в огонь. — Нет, сэр. — гриффиндорец сжал кулаки, глядя в глаза Альбусу. — Я придумаю что-то. Просто дайте мне время, и я найду выход. Что угодно, только не заставляйте меня стоять в стороне. Этого я никогда не сделаю. Рука директора дёрнулась, словно он хотел удержать мальчишку, но тут же безвольно опустилась. Альбус выглядел бесконечно усталым. Гарри почувствовал острый укол совести. — Конечно, мальчик мой. Тебе не обязательно решать сейчас, — вымученно улыбнулся старик. Голос его вдруг совсем стих, превратившись в горький шёпот. — Я слишком много на тебя взвалил… Поттер закусил губу и вдруг решительно подошёл к директору, успокаивающе сжимая его запястье. Дамблдор чуть покачнулся, но не поднял глаза. — Я знаю, почему вы это делаете, директор, — тихо сказал Гарри. Умом он всё понимал. Но у него было и сердце. Переломанное, напуганное, бушующее сердце, которое хочет жизни себе и своим близким. — Позаботься о себе, мой мальчик, — Дамблдор вытащил руку и подошёл к столу, поворачиваясь к ученику спиной, — потому что я не смог. Гарри не помнил, как добрался до башни. Кажется, он даже не старался найти к ней дорогу, просто шёл куда-то, глядя вперёд невидящим взглядом. Засыпая тяжёлым, тревожным сном, Поттер тихо поблагодарил замок за то, что тот снова помог ему.