Дикая покорность

Течка все не наступала. Волки продолжали каждый день пускать его по кругу, но все так же не допуская проникновения, терпеливо ожидая, когда сука будет для них по-настоящему готова. До и после каждого соития каждый его любовник поочередно терся головкой о пульсирующий вход, видимо, пытаясь тем самым спровоцировать течку, но этого не происходило. Несколько раз Эрнест задумывался о том, что раз он смог забеременеть вне течки, забеременеть даже после группового секса, то, возможно, его организму при таких обстоятельствах течка и не нужна. В одну из ночей он поделился этими догадками со своим супругом, однако тот лишь отрицательно заворчал на это. Спустя пару недель оборотни решили сменить тактику и вовсе перестали удовлетворять омегу. Они жадно целовались с ним, лизали его шею, но совершенно не заходили дальше, и не прикасались к другим частям его тела. Эрнест соблазнял их, возбуждал, склонял к спариванию, пытался вставать на колени и сосать, затем мучительно хныкал, жаловался и угрожал. Ничего не подействовало. Волки действительно решили вовсе не ласкать его до течки, которая может быть, и не наступит никогда. Эрнесту было плохо от этого. Он мучился желанием, удовлетворял себя, но не получал и сотой толики того удовольствия, которое приносили ему звериные любовники. Один раз он даже хотел уйти обратно в деревню, чтобы знакомые ему люди как следует наполнили его, ведь все равно от людей он никогда не мог понести. Но оборотни грубо вернули его обратно в их уютный домик, несильно искусав и дав понять тем самым, что делать подобное еще раз не следует. Омега психовал. Слишком продолжительное отсутствие секса и ласк провоцировало у него скачки настроения, ему все вон не нравилось, все раздражало и нервировало. А потому, чтобы отвлечься, Эрнест часто гулял в сопровождении мужа, который держался от омеги на почтительном расстоянии. Юноша даже решил снова накинуть на себя свою старую рубашку. Она была изодрана у краев, а ее левая порванная сторона так некстати обнажала мягкий и невозбужденный розовый сосок. Период лактации закончился, у него больше не было молока, и плотная набухшая грудь вновь вернулась к своему прежнему красивому и податливому состоянию. Прошла неделя, за ней вторая, третья… За ними месяцы, первый и второй, пока наконец-то, на третий омега не почувствовал славное, давно забытое ощущение. На закате, когда солнце достигало пика и своей самой горячей точки, оплавляя кору деревьев. Эрнест брел по давно вымощенной сухой пожухлой тропинке. Его кожа быстро высохла после купания под солнцем. Он шел медленно, изнывая от скуки, пока не ощутил, как тело становится расслабленным само по себе. Сердце стало биться слегка быстрее, разгоняя кровь. Он ярче ощутил запахи. Аромат леса, собственного тела, травы, а главное – слегка влажного дикого зверя, который тоже, как ни странно, остановился поодаль. Участилось дыхание, захотелось почему-то кричать, он ощутил, как слегка подрагивают пальцы рук, и растянул губы в уже знакомой улыбке. Невольно он скользнул пальцами между округлых ягодиц, хорошо скрытых за тканью рубашки, дабы полностью удостовериться. Его муж подошел ближе. Он так же явственно почуял усилившийся запах омеги, а затем придвинулся. Его нос скользнул по локтю, по руке вверх, пока не коснулся шеи, где запах был особенно сильным. Эрнест лениво тряхнул волосами, моментально опустился на колени и расставил ноги. Теперь он был уверен в том, что в его организме нет никаких отклонений. Волчий муж придвинул его к себе, раздвинул лапами его ягодицы, дабы по-своему убедиться, что человек не использовал никаких обманок. Увидев, что вход омеги распространяет этот сладковатый аромат, а розовая дырочка слегка сжимается, истекая такой же приятной на запах обильной смазкой, оборотень не стал ждать. Ему даже не требовались минуты, чтобы возбуждать себя лишними прикосновениями к человеческому телу. Его природное естество сработало сразу же, как только он увидел и почуял сладкий аромат течки. Его крупный пенис стал напряженным сразу, показываясь из меховой крайней плоти. Эрнест, в нетерпении, чувствуя резкий мускусный запах большого настоящего животного самца, поерзал на листве, на которой стоял, выставил задницу и вытянулся грудью. Муж не стал церемониться и медлить. Он протолкнул в него свой толстый влажный член глубоко, до самой мошонки, обхватил лапами за бедра и стал двигаться быстро и грубо. Именно так, как Эрн и любил. Не прошло и пары минут, как омега, кривившийся от наслаждения, с удовольствием подаваясь навстречу долгожданному стволу, начал негромко стонать. От резких и быстрых движений его бросало взад-вперед по земле, а рубашка смялась, но сейчас его волновало лишь ощущение крупного в нем толстого мужского органа. После долгого месячного воздержания ощущение крупного ствола, так быстро двигающегося в его мокрой дырочке, было просто невероятным и по-настоящему головокружительным. От процесса Эрнест потек обильнее – так организм позволил стволу скользить еще быстрее. Сердце забилось чаще, как и должно, во время течки, голова закружилась от быстрого спаривания…. Эрнест откинул голову и застонал громко, совсем не стесняя себя. Его щеки стали алыми, губы налились и припухли, грудь стала чувствительнее к ласкам и прикосновениям. Он ждал, пока его окружат заботой со всех сторон, не пройдут мимо каждой части его молодого и отзывчивого тела. Это первое соединение будто бы подготавливало его к дальнейшим событиям. Течка у омеги длилась около семи дней. Несмотря на все остальные особенности, вроде бесплодия и невозможности зачать от людей, у Эрнеста не было отклонений. Тяжело дыша, и толкаясь навстречу, ощущая, как смазка в нем громко хлюпает, Эрнест закатил глаза. Это был всего лишь первый раз, а мозг уже рисовал невероятные картины перед глазами…. Впереди вся ночь, утро и целые сутки течки. А затем еще и еще, семь дней полного блаженства. Семь дней безумства, грязи и похоти, когда он будет лежать с широко раздвинутыми ногами, и каждый из его любовников будет наслаждаться его влажным и мокрым широко растянутым проходом. Эрнест снова откинул голову, поднялся на четвереньки и громко вскрикнул. Волчий пенис, возбужденный, крупный и мокрый, внутри него начал стремительно увеличиваться. Он раздвинул его розовые и нежные внутренние стенки, вполне готовые к подобному исходу, а после под сладкие крики возбужденного омеги начал выплескивать в него свое живительное тепло. Эрнест изогнулся под волчьим напором, сжимая член внутри себя и замедляя его движения. - А-а-ах-х-х! - Омега протянул стон громко и тяжело, изгибаясь и крепко насаживаясь на член. Внизу живота стало тепло и влажно – он кончил и сам, пока мужской пенис становился все больше и больше. Омега моргнул и затем улыбнулся и облизал губы. За вязкой он почти не ощутил своего оргазма, но понял, что первая сцепка произошла слишком быстро. Похоже, муж так же находился в нервозном состоянии от невозможности спариться с сукой, и потому от неожиданности так быстро кончил. - Нетерпеливый, - выдохнул юноша, ощущая, что напряженные затвердевшие соски начинают болезненно ныть. Опираясь одной рукой, Эрнест погладил свою самую чувствительную часть, подул, зная, что ни муж, ни любовники никогда не обойдут ее вниманием. Вервольф заворчал, стараясь понять, что там рукой делает его сладкая подстилка. Его лапы скользнули по бедрам к груди, но он не достал до заветных твердых бугорков. Ощущение прикосновения было близко не недосягаемо, а потому его грудь заныла еще больше, и ему пришлось вновь успокаивать ее своими аккуратными пальцами. - Болит… - простонал он мягко, аккуратно кончиками пальцев води по розоватому ореолу. – Ее надо поласкать… не выходи из меня, дорогой. Давай продолжим так. Не выходи… Эрнест продолжал течь, как он и хотел этого. Проходили долгие минуты мучительного ожидания, пока крупный член продолжал нещадно заливать его. Наконец, Эрнест ощутил, как сладкая едва ощутимая тяжесть отступает, и член возвращается к своему нормальному состоянию. Вывернутый анус снова начал истекать смазкой и спермой, пульсировать, стимулируя к фрикциям. Омега, не в силах дальше терпеть боли, тяжело дыша, медленно перевернулся на спину, чтобы видеть своего мужа, которого будто бы суждено ему было встретить судьбой в этом лесу. Он провел ладонями по своим бокам и снял через голову рубашку, вновь представляя взору оборотня совершенно обнаженным. Омега прикусил губу и широко раздвинул ноги под жадным звериным взором. Эрнест продолжал касаться своей ноющей груди. От течки и спаривания она набухла, от отсутствия ласк сильно болела, муж знал это, однако, не соблазнялся ею. Ему было важнее сейчас спариться со своей сукой первым как можно больше раз. Ведь после Эрнест явно захочет, чтобы его горячие любовники пустили его по кругу. Ему и вне течки хотелось трахаться как можно чаще, а уж сейчас… В текущем омеге было горячо и влажно, он лежал, закинув одну руку за голову, а вторую сжимал над головой, и весь его порочный вид, и раздвинутые ноги, и набухшие соски и алые губы говорили о том, что омега готов ему отдаваться долго, без перерывов на сон и отдых. Что секс и возможность снова понести детей это все, что сейчас требуется его организму. Оборотень вновь притянул омегу к себе, уперся когтями в землю и вновь начал грубо и быстро двигаться. От криков Эрнеста его острые уши слегка подрагивали, и чем громче Эрнест кричал, тем глубже и быстрее трахал его оборотень. Ведь он прекрасно понимал, как именно этого омегу необходимо удовлетворять. - Еще, давай еще! – кричал Эрнест, изгибаясь и обнимая мужа за сильную шею. Он изгибался грудью и касался сосками жесткой длинной шерсти, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания. – Еще! Ах, я кончаю!.. Внизу живота снова собралось мучительное густое тепло. Эрнест не собирался считать, сколько раз в него завершат, он знал, что потеряет счет после восьмого или седьмого раза. Он сойдет с ума, слишком поглощенный процессом. Между ног было мокро. Ощущая, как из остроконечного пениса в него льется новая порция сладкого и густого тепла, Эрнест сел и начал тереться грудью о зверя. Он стонал, а затем снова упал на спину, когда оргазм прошел, и муж начал двигаться снова резко, быстро и без предупреждения. - Позови их! – вскрикнул омега, слыша звуки грубо и быстро ударяющихся тел друг о друга. – Мне нужно много! Я хочу много! Позови! Эрнест не знал, послушает его волк или нет. Но он умолял его позвать своих сыновей. Ему хотелось, чтобы его пустили по кругу. Чтобы каждый частью его тела наслаждались. Чтобы снова в него спустил каждый, и он забеременел, точно не зная от кого. Это чересчур сильно возбуждало. - Ах, нет! Да! О, да!.. Еще! Нет! Нет! – закричал он, мечась на листве. – Я не могу! Еще! Сейчас… я сейчас! Я уже!.. Уже... Эрнест и впрямь потерял счет их сцепкам. Он знал лишь, что спермы в нем много, а ему хочется получить в себя все больше. Не только в матку, но и в рот. Лизать ее с члена, захлебнуться ею, ощутить ее влагу на своей груди, лице, ногах. Чтобы было хорошо, мокро и грязно. Омега бы сделал все, чтобы у него не было сейчас недостатка в волчьем семени. Это единственное, чего сейчас ему хотелось больше всего. Волк, заполняя него, лениво начал издавать громкие лающие и воющие звуки, явно призывая кого-то. После каждой сцепки он даже не выходил из мокрой и растянутой дырочки, продолжая с ним спариваться до следующей. Эрнест, лежащий на траве, влажный и липкий от пота, слегка повернул голову, смутно видя уже знакомые силуэты. Волк лениво заворчал, что-то весьма приятное на слух, а затем наклонился. Его длинный и влажный язык скользнул по груди, ключицам и шее вверх, к узкому юношескому подбородку. Эрнест хотел снова повернуть голову, чтобы взглянуть на приближающихся любовников, но муж не позволил ему это сделать. Его разбухший член находился в омежьем анусе, служа своеобразной анальной затычкой, однако, несмотря на это, он мог совершать небольшие, едва заметные движения. Оборотень лениво и смачно облизал алые губы своего партнера, призывая его к поцелую. Эрнест улыбнулся и поманил язык мужа своим. Он обнял мужа обеими руками, потерся об него голой и возбужденной грудью, а затем раскрыл губки, позволяя волчьему языку проникнуть к нему в рот. Они сплелись языками. Еще при людях Эрнесту нравилось глубоко сосаться при всех, ласкать десны, играться языками, не стесняя себя в звуках, а теперь, при любовниках, под мужем, который продолжал кончать в него, омегу это возбудило еще больше. Он жадно раскрывал и смыкал губы, ловя непослушный язык, обменивался вязкой слюной с вервольфом. Смеялся, игриво отстраняясь от влажного рта, и говорил, что больше не хочет, а затем подавался навстречу и вопреки игривым словам, продолжал с ним сосаться. Они жадно соприкасались губами, сосали языки так, что их было видно, лизались и терлись друг о друга деснами, обмениваясь слюной, пока у мальчишки не закончилось дыхание. Все шестеро его фаворитов уже собрались, и были возбуждены видом текущей суки, так славно и глубоко сосущейся с их отцом. Однако едва Эрнест перевел дыхание и одарил одного из них похотливым взглядом, как муж вновь занялся его припухшими губами, заставляя с собой снова целоваться глубоко и долго. Эрнест замычал в поцелуй, а затем застонал. Его ноги, удобно лежащие на бедрах, начали безвольно болтаться. Омега нетерпеливо заерзал, едва почувствовал, как узел начал слабеть, а муж уже начал быстро трахать его, как только вязка кончилась. В омеге сильно хлюпало. Его ягодицы и часть бедер была мокрая от смазки, которой он продолжал истекать, даже во время спаривания, а по низу живота и по внешней части бедер муж размазал его, Эрнеста, сперму. Эрнест разорвал поцелуй и вновь упал в траву, выгибаясь всем телом, а после громко застонал: - Да!.. Да!.. Еще! Глубже еще! Ох, да! Я не могу! Я все! Сквозь прикрытые веки он видел набухшие стволы возбужденных самцов, которым так же не терпелось заняться текущей сукой. И, разумеется, отец не смог бы им запретить наслаждаться молодым и податливым телом, пусть пока что он и сам занят самой важной его частью. Течка на то и дана, чтобы спариваться долго, глубоко и часто, чтобы оставить как можно больше спермы. А этот похотливый мальчик хочет всех и сразу и даже не боится, что может забеременеть от разных оборотней. И более того, он страстно этого желает. - Да… будь первым…. Но не отказывай другим! Я ведь никогда не отказывал… – простонал Эрнест, извиваясь на листве под натиском зверя. Прошло всего несколько часов, в него кончили несколько раз, а сам он лишь начал входить во вкус. Близилась ночь, и она обещала быть самой сладкой его ночью в жизни. А за ней еще несколько дней такого же долгого, головокружительного группового секса, какого у него еще не было. Эрнест, протянув руку, пальцем поманил к себе любовников. Его грудь все еще была набухшей, ныла, и отчаянно просила внимания. Волки придвинулись ближе, обступив его со всех сторон, так, что самого Эрнеста даже со стороны перестало быть видно. Он и не заметил, как его окружили его любимые сильные фавориты, пока муж наслаждался и продолжал наполнять его как можно обильнее. Листва под омегой была уже не влажная, а промокшая, пока его муж, наконец-то не решил уступить суку сыновьям. Перед этим он наклонился и еще раз жадно поцеловался с ним, будто бы напоминая, что он всегда и во всем останется первым для этого омеги. Эрн нехотя убрал с него ноги, продолжая держать их раскрытыми. Ему было удобно в подобной позе и волки это заметили уже давно. Муж поднялся и отодвинулся, его крупный и мокрый член выскользнул из пульсирующей растянутой дырочки. Эрнест выгнулся и захныкал. Ему не нравилось ощущение, когда из него выходят, оставляя открытым. Как и всегда, в силу своих размеров, оборотень кончил обильно, и когда член покинул его красное лоно, густая перламутровая жидкость стремительно обогнула пульсирующее колечко мышц. Слишком много…. Эрнест снова застонал, изгибаясь. Кто-то поспешно устроился между его ног. Перед проникновением, Эрнест скользнул рукой к анусу, провел по нему ладонью, собирая ладонью столько спермы, сколько смог, а затем начал облизывать длинные пальцы, вымазанные в белом. Он знал, что волкам нравилось за этим наблюдать. - Ну же, кто там следующий… - капризно захныкал омега, ощущая, как неприятная пульсация усиливается и анусу уже становится больно. – Не заставляйте меня ждать! Ему и впрямь не нравилось, когда его терпение испытывали, оставляя открытым слишком долго. Тем более при течке. Тем более в присутствии стольких самцов. На него набросились сразу двое. Омега вскрикнул, изогнулся, стараясь насадиться самостоятельно, пока не понял, что к его дырочке прижимаются сразу два мокрых ствола и один мешает другому. Волки толкались и ворчали, не в силах поделить текущего парня и каждый старался войти в мокрое лоно первым. Эрнесту стало до боли неприятно. - По очереди, - простонал он. – Я дам всем… по очереди… ну же…. Один из самцов отстранился, отходя от заветного тела и уступая своему брату. Наконец омега смог закинуть колени на следующие бедра, застонал от очередного проникновения, готовый к бешенному темпу грубого животного спаривания, а затем почувствовал, как ему садятся на грудь. Муж и впрямь решил побыть в нем первым. Он перекинул лапу через его тело, удобно уселся и ткнул мокрым все еще возбужденным членом между податливых губ. Вид суки, так жадно облизывающей пальцы от его спермы, очень сильно завел его, а потому он решил накормить омегу полноценно. Эрнест, уже извивающийся от грубого спаривания, коротко замычал и приоткрыл губы. Он знал, что хочет его муж, но намеренно дразнил его прикосновениями. Он брал член губами, лизал его головку и уздечку, проводил языком по стволу, собирая с него остатки спермы и смазки своего ануса. Но едва только муж высказал недовольство и ткнул настойчивее, как Эрнест сразу же взял член в рот, не заставляя ждать. Пушистый хвост скользнул по его груди, задевая нежные бугорки, и Эрнест коротко замычал. Он приподнялся на локти, взял ствол одной рукой, уверенно массировал его и двигал головой быстро, позволяя члену проходить ему в глотку. Его дырочка и рот были заняты, и теперь он почувствовал, что близок к своему обычному блаженству. Остальные не стали ждать, пока им достанутся лакомые куски этого мальчика. Как и до течки, как и в каждую их встречу, они решили наслаждаться каждую минуту любой частью его тела. Кто-то из волков просунул свой член между сгибом колена Эрнеста, второй сделал так же со второй ногой. Один из членов омега нащупал рукой и начал настойчиво, грубо и быстро дрочить ему. Еще двое начали тереться об его живот и грудь, терпеливо ожидая своей очереди оказаться внутри. Эрнест не видел, с кем именно он спаривался, не видел, кто именно кончил ему в ладонь, на бедра и низ живота. Крупный пенис мужа затыкал ему рот, и омега мог лишь громко мычать от удовольствия до тех пор, пока в глотку не ударила резкая тугая густая струя. Эрнест приподнялся больше. Его тело содрогнулось и сжалось. Он кончил, как только получил сперму с двух сторон одновременно. Омега кашлянул, его рот стремительно заполнялся, но он все еще не выпускал члена изо рта, позволяя ему находиться в сладком плену как можно дольше. Густые подтеки обогнули края его губ и остались белым прикосновением на щеках. Вервольф положительно заворчал – от горячего рта было слишком хорошо. По бедру Эрнеста потекло густое – кто-то кончил еще и зажал член его ногой. На животе так же осталось густое прикосновение тепла, и оно устремилось по изгибам, прямо к паху и яичкам. Эрнест шире раздвинул ноги, придвинулся, насаживаясь на толстый член, а затем медленно, сантиметр за сантиметром, начал выпускать пенис, освобождая его из мокрого рта. На крепком стволе остались едва заметные подтеки семени. Омега, крепко облизав крупную головку и понимая, что ему еще долго предстоит наслаждаться ею, лег на спину. Он закинул руки за голову, от этого его грудь приподнялась и стала еще соблазнительнее. Парень соблазнительно смотрел на мужа, а затем приоткрыл губы, ощущая, как сперма снова огибает его рот и стекает с краев на щеки. - Ты вкусный… - простонал он, прикрывая глаза. Белый мокрым языком он облизал свои губы. – Поцелуй меня… Муж слез с него. Его мокрый язык нашел рот и проник туда. Вязка кончилась, крупный член уменьшился и выскользнул из заветной дырочки, оставляя ее открытой на какие-то секунды. Эрнест нетерпеливо заерзал, а затем приподнялся, с готовностью насаживаясь на следующий крупный пенис и постанывая от предстоящего наслаждения. Он продолжал сосаться с мужем, передавая ему его сперму, принимая ее изо рта в рот вместе со слюной, и возбуждался все больше. Он хотел, чтобы его так и имели по кругу. Сначала густо наполняли дырочку, а затем занимались его ротиком и кончали туда. По очереди, снова и снова, окружили вниманием все его тело, и так пока течка не прекратится. Грязно целуясь с мужем и все еще играя теплым перламутром и слюной, он не заметил, как его грудь, так долго и болезненно ноющая от отсутствия ласк, оказалась открытой. И двое любовников, зная особенности своей суки, практически сразу набросились на красные и твердые бугорки. Едва мокрые языки коснулись их, Эрнест разорвал поцелуй, застонал и толкнулся грудью к ним. Муж вернул свой язык ему в рот, вынуждая продолжать играть с ним и не отвлекаться. Омега подавался навстречу, двигался по листве, спариваясь с третьим самцом, и все еще понятия не имея, с кем именно, и изгибался. Муж целовал его насильно, водил языком, собирал сперму, которой становилось все меньше и меньше, пока Эрнест не проглотил ее всю до капли. Два вервольфа, жадно лизавшие его грудь, вовсю начали его грубо сосать, вызывая томные и громкие крики. - Я кончу! Кончу! Хочу еще! Еще! Ох, да! – прокричал омега, толкаясь навстречу горячим ртам и уверенный, что его развратные крики слышит весь лес. Увидев краем глаза движение рядом, он заметил чей-то свободный крупный и возбужденный пенис, нетерпеливо потянулся к нему и обхватил ртом, с готовностью заглатывая. Он хотел поиграть с густым перламутром еще, но спермы у него во рту уже не осталось. Поэтому это следовало исправить глубоким и хорошим минетом. Его трясло от вожделения, оборотни, как следует, поиграв с его налитой грудью язычками, начали тереться головками о покрасневшие соски – все сильнее и сильнее, желая украсить их перед тем, как следующие два самца займутся этими сладкими и желанными бугорками, уже онемевшими от грубых ласк. Внизу живота стало приятно тянуть от количества – в нем оставили слишком много волчьего семени, и теперь было тяжело. Его вытекало мало, ведь волки выходили и входили в него по очереди, не позволяя сперме покинуть горячую разработанную дырочку. Как только густое сладкое тепло начало заполнять рот второй раз, Эрнест вытащил член и подставил язык, собирая им струи, а затем жадно обхватил губами мошонку, лаская ее губами и ртом, украшая и стимулируя. Он бы сосал и мял ее долго, ощущая, как члены в дырочке вновь поменялись, пока его грубо не отстранили. Его любовник, получив сполна удовольствия, так же как и отец, решил поиграть с мокрым ротиком сучки. Эрнест не мог сопротивляться этому напору, а потому, обхватив волка за шею одной рукой, начал с ним безумную и грязную игру. Он сосал его язык, облизывал его, затем позволял то же самое сделать с его ртом. Второй рукой он все равно нащупал влажную мошонку и принялся сминать ее рукой. Два любовника, занявшиеся его сосками, наконец-то закончили, прямо на них, и теперь грудь вновь осталась без внимания. Один из его фаворитов отошел к заветной дырочке, проталкивая в мокрый вход свой пенис, а второму понадобился горячий и занятый рот. Желая получить еще больше волчьего семени, напиться им, будто в первый раз, Эрнест вынул свой язык из пасти вервольфа, где увлеченно игрался, а затем зашептал: - Хочу кончить…. Пососи меня…. Сказав это, не отпустив рукой мягкой мошонки, Эрнест сразу занялся следующим пенисом, неустанно заглатывая приятную и твердую головку, которая тут же скользнула ему в глотку и начала быстро и грубо двигаться. Теперь его муж и любовник занялись его грудью: лизали, ласкали и оттягивали, слизывали сперму, чтобы забрызгать ее по второму разу. Эрнест не мог сопротивляться. Он хотел этого, а потому с готовностью подавался навстречу. Он хотел, чтобы любовники кончили сразу и в рот, и в его растянутое лоно, и на поднявшуюся грудь, чтобы ощутить настоящее блаженство. Омега долго водил языком, подавался навстречу крупным головкам, которые снова нещадно задевали его бугорки. Вынув член, он закричал от оргазма, а затем, едва находя в себе силы, сжал головку губами крепко-крепко и задохнулся, когда семя густо потекло ему в рот, и даже выплеснулось наружу…. Он держал губы приоткрытыми, ощущая, что его все еще бросает по листве – и кто все еще продолжает спариваться с ним. Не позволяя зубам сомкнуться, туда скользнул чей-то язык, принуждая к поцелую, а Эрн, ощущая, как еще кто-то касается его мокрой груди твердым пенисом, не смог отказать…. Они трахались всю ночь до самого утра, без перерыва. Снова и снова, по кругу, никого не обделяя вниманием и ласками. А под утро, когда солнце встало, то волки, которые совсем не выдохлись за ночь и были готовы продолжать их безумие, решили сделать небольшую передышку для человека. Волчий Муж, который трахал и спустил в омегу последние три раза, медленно отстранился, позволяя отдышаться. Пенис легко выскользнул из дырочки и потянул за собой нить семени. Из лона снова обильно потекла густая волчья жидкость, пропитывая и без того уже мокрую листву. Эрнест лежал на спине, не в силах свести широко раздвинутые ноги. Ему было хорошо и превосходно, однако, юноша чувствовал себя конченным развратным животным, не умеющим сопротивляться своей необъятной похоти. Это была лишь ночь, и она прошла слишком быстро. Эрнест же боялся, что все семь суток группового спаривания пройдут для него как один короткий летний день. Ему не хотелось, чтобы течка прекращалась так скоро. Хотелось растянуть ее в два, в три раза, чтобы вволю насладиться сексом. До последнего издыхания. Многие знакомые и раньше называли его бесплатной проституткой, шлюхой с горячим и удобным ротиком, доступной подстилкой. Эрнест никогда не обижался на подобные слова, даже по-своему ощущал, что именно он был рожден, чтобы олицетворять все эти слова в этом мире. Ведь все, кто говорил ему подобное, с куда большим удовольствием трахали его в переулках и зажимали в углах, чем возвращались к робким и скованным мужьям, способных в постели лишь по-щенячьи поскуливать. Однако именно сейчас Эрнест ощутил себя в полной мере изумительной животной продажной потаскухой. Он повернул голову, прижимаясь щекой к листве и думая о том, что сказали бы его родители, если бы знали, что он стал таким после их смерти… Что первый его секс случился с братом, что он ложился сначала под свободных и знакомых, затем под женатых, под незнакомых и приезжих. Он раздвигал ноги перед всеми, кто возбуждал его – в кабаках, в чужой постели, в переулках, где его видели все мимо проходящие люди. В своем доме и чужих, на столе, в ванной, даже в конюшне, когда три странствующих рыцаря, даже не заперев двери, спустили с него штаны, задрали ногу и принялись его трахать. Что сказали бы они, зная, что их молодого и красивого, но такого бракованного сына, пускали по кругу и два человека, и три, и пять, их количество превышало однажды даже пятнадцать человек, где каждому удалось оставить в омеге свое горячее белое тепло. Что сказали бы они, если бы знали, что он ушел в лес в поисках новых острых ощущений, где отдался самому оборотню. Крупному дикому зверю... Что сказали бы, если бы увидели, как в пещере он жадно сосет этот крупный член, не помещающийся ему в рот, и смеется, когда на лице оказываются следы его оральных ласк. Каковы были бы их чувства, если бы увидели, как их пристойного сына грубо пускают по кругу такие же волки, снова и снова, а он просит их не останавливаться. …. Как он, раздвинув ноги, мучаясь в потугах, рожает от этих диких животных щенят и вскармливает их своим молоком. Как лакомиться чужим семенем и позволяет взрослым вервольфам наслаждаться своим сладким молоком. И как сам получает удовлетворение от того, что его так же пускают по кругу во время течки… Эрнест лениво высунул язык и облизал губы. Солнце согрело его кожу после горячей ночи. Они почти не оставили на нем свободного места. Его лоб, щеки, корни волос, раскрытый рот… Изогнутая искусанная шея, ключицы, все такая же набухшая грудь, с уже мягкими сосками полностью скрытыми густым волчьим семенем. Ладони, запястья и стертые локти, живот, бока, и низ живота… Его член и яички, а больше всего бедра и тяжело пульсирующий анус, из которого будто бы толчками все еще продолжало литься. Они обрызгали его полностью, не щадя словно хотели, чтобы он захлебнулся и утонул в их горячем густом перламутре. За ночь и муж и любовники очень хорошо потрудились над его телом, и теперь он ощущал, как и всегда, короткое временное затишье. Эрнест наслаждался заслуженным отдыхом перед следующим телесным позывом к дальнейшему спариванию. Он не ощущал ни голода, ни усталости, ни желания поспать. Прикосновения теплых капель и то, как они скользили по его телу, когда он шевелился, не вызывали у него отвращения, наоборот, он хотел, чтобы они никуда не исчезали с его тела. Он пропах спермой, потом, своими волчьими любовниками, но понимал, что не хочет стирать со своего тела этот резкий мускусный запах. Напротив, хотелось, чтобы он навсегда въелся в его кожу и чтобы всегда напоминал об этой первой ночи. Тела едва заметно окутывала сладкая усталость после долгих движений, но он все еще был полон сил. Высовывая язык, он облизывал и облизывал свои губы и пальцы, которыми отовсюду собирал семя, в котором был вымазан. Омега не менял позы всю ночь, лежа на спине с широко раздвинутыми ногами и теперь спина едва заметно затекла. Он с трудом перекатился на бок, принял сидячее положение, а затем медленно поднялся на подрагивающих коленях. И тут же тихо охнул, глядя на то место, где лежал. Когда он находился в горизонтальном положении, семя из него текло лениво, будто неохотно, но стоило ему встать, как оно моментально устремилось вниз по его бедрам в несколько быстрых и густых струй. Эрнест лениво раздвинул ноги, с удовольствием осматривая себя, а затем взглянул на любовников, которые с наслаждением наблюдали за развернувшейся картиной. - Как много вы кончили, - выдохнул Эрн, ощущая, что из него все течет и течет, но с каждой секундой не так обильно. Он обхватил низ своего живота, будто уже носил дитя, отошел к стволу дерева и оперся об него спиной. – Боги, мне так хорошо сейчас… М…. Он прикрыл глаза, наслаждаясь истомой, и не заметил, как муж подошел к нему. Он поднялся на задние лапы, став в несколько раз выше омеги. Крупные лапы раздвинули его ноги, и подхватили, тем самым слегка растянув дырочку и позволяя сперме все течь и течь наружу. Припухлых губ коснулся волчий язык, приманивая к себе, и Эрнест лениво обнял мужа за шею, проталкивая свой язык в податливую широкую волчью пасть, чтобы снова начать сосаться. Он потерся об него грудью, от этого движения его соски снова затвердели. Ему было удобно сидеть на сильных руках с раздвинутыми ногами – еще больше ему нравилось заниматься сексом в этой позе. Он медленно опустился, стараясь нащупать ложбинкой член, и глубоко сесть на него пульсирующим мокрым входом, но муж внезапно опустил его на ноги, поднял руки и развернул лицом к сыновьям. Четыре волка подошли вплотную. Один из них сначала глубоко поцеловал Эрнеста, проводя языком по области его рта, будто бы вычищал, а затем скользнул языком по лицу. Остальные трое так же не отказали в себе удовольствии сначала поцеловаться, а затем заняться вылизыванием. Эрнест коротко застонал, откинул голову, ощущая четыре мокрых языка, жадно блуждающих по его телу. Он закатил глаза, откинул голову, положил руку на макушку волка, а когда оно опустился на четвереньки, медленно расставил ноги пошире. Еще никто так не чистил его после группового секса, обычно он мылся сам. Теперь же волки решили как следует облизать его от всего своего семени, смазки и пота, чтобы продолжить спариваться с ним чистым. Муж, видя что одному из его сыновей неудобно облизывать мокрые бедра, снова посадил омегу на руки, широко раздвинув его ноги. Эрнест выгнулся на руках, застонал снова – два языка облизывали его соски, убирая с них сперму, и ему было слишком хорошо. Еще два языка лизали его бедра и стопы, а затем потянулись к пульсирующей дырочке, чтобы и она была чистой. Процесс вылизывания им нравился – запах и вкус омеги, вкупе со своей собственной спермой был им по душе, а Эрнест, в силу того, что любые прикосновения к груди, вызывали в нем новую волну ощущения, снова начал обильно течь и ерзать. - Хватит, - простонал он, изгибаясь на сильных руках мужа, который крепко держал его, не позволяя вырваться. Омега приподнялся, пытаясь уйти от двух язычков, которые слишком настойчиво лизали его жидкую смазку, то и дело, проникая кончиками внутрь мокрой дырочки, - Я не могу… ах, не могу! О да! Слушая томные стоны человека, они не могли остановиться. Еще двое подошли к ним, принимаясь облизывать юноше губы, бока и волосы, хотя там все уже было чисто. Третий самец так же спустился, принимаясь дразнить пульсирующую дырочку, в попытке попробовать заветный сок омеги при течке. Эрнест выгнулся, все еще пытаясь уйти от прикосновений, толкнулся грудью в чей-то язык, который тут же начал катать горошину. - Отпусти… – простонал он мужу. – Не позволяй им этого! Мне хорошо! Не позволяй, милый! Войди в меня! Я не могу! Однако его мужу нравилось наблюдать за тем, как мучается омега от этих облизываний, изгибается на его руках, пытаясь отстраниться от языков, а затем снова опускается и позволяет ласкать свой чувствительный анус. Это его возбуждало. Он позволял сыновьям вычистить его, возбудить до предела и криков, прежде чем он снова сможет войти в этот узкий мокрый проход и как следует поиметь человеческую подстилку. Громкие причмокивания, три языка, жадно ласкающие его лоно изнутри и снаружи, мускусный запах мужа, который терся об него всем телом…. Эрнест, мучимый течкой и желанием снова спариваться, провел рукой по своему животу, ниже отстранил языки и накрыл заветный вход ладонью, чтобы хоть как-то пресечь эту пытку. Волки игриво пытались убрать его руку, прикусывали запястье и лизали пальцы. Эрнест ощущал, как ноги от желания сводит судорогой. Один из любовников не оставлял в покое его мокрую горошину, продолжая неистово ее сосать и это добавляло ему желания. Омега облизал губы, а затем, когда очередной язык пытался убрать его ладонь от ануса, поймал его двумя пальчиками. Легко и аккуратно будто цветок, не сжимая и не делая больно. Омега коротко выдохнул, слегка опустился и медленно подвел язык к своему входу и надавил, своеобразно проталкивая внутрь себя кончик. - Глубже, - выдохнул, а затем вскрикнул, когда волк сделал это по первой просьбе. Он протолкнул в него язык глубоко, с наслаждением хозяйничая внутри его мокрого и возбужденного лона, будто ждал этого особого приглашения. Один из волков поднялся и занялся ублажением свободного соска. Из Эрнеста капала смазка, он изгибался, двигаясь на языке самостоятельно, стонал на каждом выдохе и снова вскрикнул. - Прекрати!! Хорошо!– закричал он, ощущая, как в его узкую и пульсирующую дырочку протискивается еще один язык, все глубже и глубже, вылизывая его от спермы изнутри, жадно поглощая его смазку. - Ох, как же,… я кончу…. – простонал Эрнест, ощущая два языка, жадно лижущие его дырочку. Будто мягкий и изгибающийся член. Он потек обильнее, позволяя волкам, как следует, насладиться своим природным соком. Положил руку на макушку одного из самцов, жадно лижущего его изнутри, второй обнял того, что наслаждался его соском, рыча и оттягивая его. Эрнест дышал часто и долго, полагая, что может держаться от этих ласк так же, как от секса, но едва сплетенные языки начали в него толкаться, будто пальцы, как он не выдержал. - Кончаю! – выкрикнул он, изгибаясь всем телом на руках мужа. Он кончил сразу два раза, прямо на языки альф своим сладким семенем и обильными брызгами сока. Омега извивался, кончая секунды, которые будто слились в бесконечность. Оба волка потеряли его грудь, но тут же жадно присосались снова. Вервольфы, облизывающиеся от его анального оргазма, поднялись. Они увидели, как омега изгибается и дрожит, как смазка капает из него все быстрее и быстрее, едва ли не превращаясь в струю. Один из самцов, понимая, что омега уже на грани, и не может больше терпеть, несмотря на то, что все еще содрогается в сладких спазмах, нащупал твердый член своего отца. Вервольф без особо труда нащупал твердой головкой мокрую истекающую дырочку и приставил ее ко входу. Старший самец, коротко заворчав от блаженства, насильно усадил омегу на свой ствол до конца, заставляя кричать и вырываться… Их безумная похоть продолжалась…