[Получено пассивное умение: Тактика, ур.0]
Блеснувшая приметная строчка дала понять, что мысль была не самой плохой, поэтому я вовсе перестала наводить оружие на огров, благодаря чему ещё больше увеличила частоту стрельбы. Сообщения о полученных крохах опыта посыпались просто ураганом, а хлёсткий звон тетивы слился почти в непрестанный гул. — Нихрена себе даёт!.. — с завистью в голосе присвистнул Рири, а в следующий миг отложил свой лук и принялся подтаскивать колчаны со стрелами ко мне. В стане врага выводы юной «воительницы» наконец-то также заметили — громкий визг и предсмертные вопли гоблинов всколыхнули недовольство их товарищей. А затем — словно заторможенный командир неприятеля соизволил очнуться, — с лесной опушки донёсся истошный невнятный крик, сразу же подхваченный войском врага. Сотни и сотни верещащих глоток подхватили этот крик, и даже огры перестали жрать кровоточившее мясо и заревели в небо, раззявив окровавленные пасти. А затем вся армада хлынула на штурм. — Как же их дохуя… — дрогнувшим голосом пробормотал побледневший Рири, покрепче перехватывая древко топора и готовясь рубить приставные лестницы и вражьи головы. — Д-дядь, а, может, это… зря мы?.. — Пиздуй… — даже не дав договорить и не оборачиваясь, бросил Парий через плечо. — Держать не буду, а Маринка прикроет… В глазах юноши мгновенно блеснула обида, а через секунду на лице появилась злая усмешка: — Хер тебе, пень старый!.. Не обломится этим уродам на мою спину посмотреть… В этот миг из леса в сторону деревни метнулись неровные тени, рваные и дрожащие в свете полыхавших костров. Раздался вой утробных рогов, дававших сигнал войску гоблинов, и те ускорили бег, нагоняемые скользившими по траве громадными черными кляксами. — Дочка!.. — Парий бесцеремонно толкнул меня в плечо, сбив очередной выстрел. — У тебя рука быстрая — ебашь этих тварей! Ну, давай!.. Палец мужчины ткнулся в одну из теней, стремительно приближавшихся. — Давай, не тупи, овца!.. Если это говно полезет на стены — нам и без огров пиздец будет! Живо! И словно в подтверждение его слов бойцы синхронно сменили зажигательные стрелы на обычные, перестав стрелять навесом и принявшись лупить по прямой. Я не стала расспрашивать и просто выстрелила с упреждением, даже не видя, во что целиться, но метя впереди по ходу движения. Древко вжикнуло оперением и вонзилось в живую плоть, что уже обогнала ряды наступавшей гоблинской армии. Стремительный бег сбился, и в ту же секунду я почуяла, как по спине — от затылка и до самой задницы, — пробежала волна озноба, а во рту пересохло. Подбитый стрелой, в неровном свете оставшихся позади костров, с мерзким скрипящим писком по траве покатился громадный длинноногий паук! Чёрное с красным чудище, пялившееся пригоршней круглых чёрных глаз словно в никуда, и в то же время прямо в лица людям на стене, впилось взглядом в меня, трепыхаясь на земле. На закорках у паука, держась за подобие стремени, восседал гоблин с копьём, который также полетел на траву кубарем вместе со своим жутким ездовым «зверем». Вообще-то, паучище был размером «всего-то» с телёнка, но в своё время восьминогие твари даже размером с вишню приводили меня в тихий ужас. А тут подобный кошмар! Подстреленный монстр, покрытый пучками мерзких волос, легко подхватился на тонкие ноги и, недолго думая, кинулся уже на своего ездока, впиваясь громадными, как сабли, хелицерами тому в грудь. Мотнул всем телом, словно собака головой, и просто швырнул безвольного зеленокожего коротышку в сторону приближавшихся гоблинов. После чего рванулся следом за трупиком своего ездока, через пару мгновений ворвавшись в ряды армады и принявшись убивать налево и направо. «Такая себе боевая единица…» — подумала я, содрогаясь от отвращения. И сразу же перенесла стрельбу на другие приближавшиеся тени. Стоило воспользоваться изъяном гоблинской «кавалерии» — скверной управляемостью восьминогих «лошадей». Испуг отступил, и паучищи перестали казаться кошмарными воплощениями преисподней, а стали просто опасными, но уязвимыми мерзкими монстрами. Поэтому результативность стрельбы возросла, и я начала целиться уже не в самих чудищ, а повыше, туда, где восседали ездоки. Одну восьиминогую тварь даже уложила наповал, особо удачно угодив той в мозг, промеж россыпи немигающих выпуклых глаз.[Получен уровень 3! Ловкость: +3 Интуиция: +1]
Перед глазами вспыхнула долгожданная надпись, знаменовавшая незначительное, но не менее долгожданное увеличение боевой мощи. А затем, вслед за ней, словно награда за усердие, обновилось и умение стрельбы.[Навык Метательное Оружие повышен до 1 уровня! Скорость стрельбы: +0,2% Точность стрельбы: +0,3% Наносимые повреждения: +0,1%]
Я вздохнула с облегчением сквозь зубы — выбор оказался верен и дал результат, заодно позволив понять, что будет повышаться не просто циферка после навыка. Крошечное увеличение показателей прочило огромный суммарный прирост на поздних этапах «игры». Паучьих всадников — по крайней мере всех, что были в поле моего зрения, — удалось остановить. Но оттянутый ими обстрел позволил вражеской армии уже почти без потерь приблизиться к стенам. О верхушки бревенчатого частокола клацнули кривые лестницы, а спустя миг в заграждения живыми таранами врезались массивнее огры. То ли они были по природе своей беспросветно тупы, то ли «вожди» гоблинов оказались не настолько хитры, как могло показаться, но громадные твари принялись колотить своими корягами толстые стены, вместо того, чтобы за пару ударов выворотить ворота. Указывать врагу на его оплошность никто не собирался, поэтому ополченцы принялись с остервенением рубить лестницы и тех гоблинов, что оказались не в меру шустрыми и ловкими. Страх на лицах людей был разбавлен доброй толикой раздражения, и я прекрасно понимала состояние защитников Брарка. Мне так же было немного не по себе оттого, что приходилось так яростно оборонять свою жизнь от низкорослых существ, которым я в иную пору и пинка бы не отвесила из-за брезгливости. Лук был уже бесполезен, и я вместе со всеми принялась сшибать лезущих на стены нападавших, протыкая их копьём или отталкивая лестницы древком. Раненые с верещанием падали на собратьев, но всё новые, натуральные волны из буквально зверевших коротышек наваливались на бревенчатый сруб. Огров удавалось кое-как сдерживать, тыча им в оскаленные рожи факелами на длинных жердях и разбивая о туши горшки с дёгтем в попытках их поджечь. Но это было почти бесполезно — сала на тварях было столько, что горшки попросту не разбивались, пружиня от рыхлых тел и расплёскивая своё содержимое где-то внизу, на головы гоблинов. Громилы же отмахивались своим дубьём, вынуждая бойцов отпрыгивать подальше от края стен и не позволяя облить их дёгтем вручную. Коряги с грохотом вонзались в частокол, отдавая вибрацией в стопы защитников. Каждый удар всё больше расшатывал стену. Отличное средство против чудовищ — огонь, — нелепейшим образом оказалось совсем бесполезным. Среди ополченцев появились первые раненые. Нескольких человек на излёте сбило с помоста дубиной огров, чего оказалось достаточно, чтобы лишь чудом просто вывести их из битвы и не убить. Ещё пара осела на доски настила, прижимая ладони к кровоточившим головам и тряся ими, словно после нокаута. Кожаный шлем, а по сути — крепкая «шапка» из дублёной кожи, мог защитить от порезов, но от удара дубиной — едва ли. Ещё одного замешкавшегося парня — его топор застрял в башке зеленокожего трупика, — гоблины у меня на глазах стащили со стены. Крик несчастного, оборванный множественными ударами кривого дубья и ржавых ножей, быстро затих. А оскаленные хари, хлынувшие в образовавшуюся в обороне невеликую брешь, заверещали в восторге, брызгая слюной и бешено вращая глазами. — Рири! — я окликнула соседа, подхватывая с помоста лук и кивком указывая на своё место. Парень всё понял без слов и сдвинулся в сторону, а я принялась метать стрелы над головами бойцов, выстёгивая по одному гоблинов, словно горох сыпавшихся на помост. Люди сперва невольно пригнулись, даже в шуме абсурдно-яростной сечи — словно против детей бьёшься! — расслышав вжиканье стрел. Но затем ополченцы быстро сориентировались, и редкая цепь защитников ещё больше растянулась. Небольшой прорыв в обороне стремительно устранили, вырезав и просто порубив зеленокожих уродцев, побросав трупы вниз, чтобы не мешали ходить. — Держу! — рявкнул незнакомый верзила, с разудалым кряканьем кромсая непрестанно лезущих, как на убой, врагов. От его ударов — лесоруб, что ли? — гоблинов буквально разваливало надвое. Я поняла мужчину правильно — сказано это было не для бравады, а для того чтобы я поскорее перенесла свою такую результативную стрельбу на более важное направление. Коротко кивнув в ответ, я тотчас принялась «гвоздить» в рожи огров, пуская стрелу за стрелой и целясь тем в глаза. Сомнительно, что даже с такого расстояния стрела пробьет толстый череп громил, в головах которых уже торчало по десятку стрел. Но лишить их зрения было бы очень уместно… Темнота, дистанция и недостаточный навык стрельбы сделали своё дело — Я попадала в головы, но выцелить глаза не могла. Лишь один раз по случайности угодила огру в ухо, но тот не то что не пошатнулся, он словно духом воспрял от подобного! Заревел так, как будто у него в глотке был теплоходный гудок, и с удвоенным безумием навалился на стену, буквально вгрызаясь клыками в дерево и уже не обращая внимания на факелы, что тыкались ему в рожу. Брёвна с предательским хрустом зашатались под его лапищами, после чего оставшиеся громилы перестали колотить стену вразнобой и принялись помогать первому великану. Ополченцы, рискуя в любой миг осесть кучей изломанного мяса и костей под громадными лапищами, то и дело проносившимися над частоколом, отчаянно рубили толстые корявые пальцы мечами и топорами. Огры ревели, но не отступали, почуяв-таки своими крохотными мозгами слабину в обороне. Наконец стена громогласно треснула, словно перекрывая звук битвы и знаменуя неотвратимую гибель деревни. Женщины из числа медсестёр-волонтёров, тащивших раненых от стен к центру деревни, закричали от ужаса, понимая, что шанс на спасение обрушился просто стремительно. Но ноши своей всё-таки не выпускали. Здоровяк-лесоруб, заляпанный вражеской кровью от коленей и до самых глаз, завопил, привлекая моё внимание, а затем ткнул рукой в сторону огров. И тотчас помчался по настилу в сторону чудовищ, не дожидаясь ответа девушки. Я сразу же принялась буквально заливать стрелами огра с продырявленным ухом. А тот, вконец обезумевший, вообще перестал обращать хоть какое-то внимание на раны. Однако, хотя пару бревен и было выворочено из стены, ситуация всё ещё оставалась поправимой. До тех пор, пока не упущено время. Здоровяк с топором, завывая не намного тише бесновавшегося огра, вскочил на зубья частокола и в пару шагов, как по шаткому мостику, пробежал по лапищу белесой «обезьяны». Ломавшее стену чудовище не обратило на это внимание, но его собрат заметил человека и попытался схватить отчаянного сорвиголову. Мужчина увернулся каким-то чудом, ускользнув от растопыренной пятерни с заскорузлыми когтями. А затем с дурным воплем в мощном размахе врубил монстру свой топор в затылок, словно подрубал дерево. Оружие глубоко вонзилось в череп всхрапнувшего чудовища — я даже расслышала хруст, — и огра как будто выключили! Громадное, рыхлое тело замерло, нижняя челюсть отвисла, уронив вожжи кровавой слюны, а глубоко посаженные злобные глаза закатились. Враг начал оседать под стеной. Мужчина, выпустив из рук застрявший в теле противника топор, с ликующим криком прыгнул обратно, оттолкнувшись от безвольной морды чудовища. Но прыжок оказался чересчур слабым — в этот момент в храбреца врезался исполинский кулак другого чудовища! Мужчину просто смяло и отбросило на добрый десяток метров за стену, внутрь деревни. Изломанное тело прокатилось по земле и недвижимо замерло. Стена тем временем затрещала ещё громче, а гоблины чуть не забились в экстазе, ломясь через щель в заграждении. Ополченцы поднажали со своей стороны. Некоторые побросали короткое оружие и взялись за копья, без затей вонзаясь их остриями в плоть другого огра, принявшегося доламывать стену. Казалось, люди уже не надеялись убить массивную тварь, а хотели лишь задержать неведомо для чего. Белесая образина замедлилась, взревев от десятков копейных «укусов», а под стены спешили подростки и женщины из числа тех, кто был способен удержать оружие в руках. Хлипкая, но такая нужная подмога принялась бить и колоть гоблинов, что протискивались в пролом, буквально баррикадируя зеленокожими трупиками брешь в стене. Женщины покрепче самолично разбирались с врагами, а те, что были слабее — по двое, а то и по трое прижимали простым дрекольем врага к земле и лишали жизни. Дрались так, как умели. И если уже захлестывавшая стену зеленорылая волна нападавших, разбивавшаяся волнами крови и изрубленными телами коротышек, была страшна, но хоть как-то понятна, то внизу, под стеной творился настоящий кошмар. Однако внезапно стало понятно, что хотя натиск врага был по-прежнему силён, но всё ещё не мог сломить оборону! Изнемогавшие от усталости люди, залитые кровью — своей и чужой, — образовали единый стихийный фронт обороны, уже не делясь на защитников и защищаемых. Всякий, кто мог убивать — дрался за жизнь. И на мгновение мне, с размеренностью бездушной машины протыкавшей копьём ползущих по лестницам врагов, даже почудилось, что вот-вот наступит переломный момент, а твари дрогнут и побегут. Нужно только ещё немного нажать, выстоять!.. В это момент за стеной из толпы коротышек поднялись длинные шесты, на которых зеленокожие стали перекидывать через стены своих собратьев. Тех, что были покрепче и позлее. А третий огр — то ли самый трусливый из троицы, то ли самый сообразительный, — увидев маневр войск гоблинов, склонился к земле и начал просто «черпать» пригоршнями сморщенных коротышек, швыряя их, как грязь, через частокол. Огр даже на стену перестал обращать внимание, оставив её своему собрату, и всецело посвятил себя высадке этого десанта. Злобные коротышки посыпались градом. Многие падали кое-как — головой и тощей спиной об утоптанную землю, где и затихали. Но ещё большее число удачно приземлялось на ноги или на своих менее везучих собратьев. Этот «прорыв» был настолько стремительным, что никто не успел среагировать. Неподготовленным женщинам и подросткам под стеной едва хватило умения собраться в тесную группу и отступить, не в силах сдержать натиск зеленокожих тварей. Брешь в стене перестали оборонять, и мёртвые тельца были мгновенно выдернуты наружу, освобождая проход, в который с каким-то ненатуральным остервенением хлынули нападавшие. Часть из них сразу же помчалась вглубь деревни даже не обращая внимания на бойцов на стенах, а остальные принялись подниматься на настил, по которому двигались ополченцы. Удар с тыла был бы не слишком болезненным в иной ситуации, но нападавших банально было в разы больше защитников. Одного взгляда в темень, за частокол, за которым в отблеске прогоравших костров бесновалось кровожадное море мелких, свирепых чудовищ, хватало, чтобы понять — расклад сто к одному против людей был бы даже излишне оптимистичным. Я оставила осклизлое от крови копьё и вновь схватилась за лук, принявшись отстреливать бегавших в тылу врагов с дубьём и членами наперевес. Вертелась на своём пятачке, как вьюн на сковородке, пуская стрелы в тыл и по фронту, а иногда и просто пронзая древком стрелы зазевавшиеся рожи, вгоняя их острия просто рукой. Умение и ловкость пока позволяли не вступать непосредственно в ближний бой на мечах. Взмокший, как мышь, Парий тем временем злобно чертыхнулся, отчётливо слыша верещание врага, доносившееся уже не только снаружи стены. Мужчина уже не стрелял. Вместо этого, укрывшись щитом, ловко раскраивал черепа лезущим гоблинам своим совершенно не угрожающего вида топориком на длинной рукояти. Или даже скорее заострённым то ли молотком, то ли крохотной кирочкой. — Пошла отсюда! — крикнул он мне. — Живо!.. Бегом в лазарет!.. И Франса прихвати! Мужчина кивнул в сторону недвижимого храбреца, зарубившего огра. Гоблины, бежавшие внутрь деревни, похоже, не заметили впотьмах раненого, поэтому не тронули его. Я хотела возмутиться, едва не брякнув, что моё умение фехтования пригодится здесь, на стене. Даже мгновенно вызвала сводку статистики, взглянув на показатели своих характеристик.[Сила: 5 Ловкость: 9 Интуиция: 6 Логика: 1
Но уже через миг прикусила язык. Сразу же стало понятно, что хотя я и продырявила тут, на стене, немало врагов, но в «очень» тесном бою они могут оказаться куда более опасными, чем их собратья, подохшие от кованого прута в пещере. Поэтому стоит быть осмотрительней. На краткое мгновение в душе у меня всколыхнулось что-то горестное и обидное, что-то мужское: «Почему меня гонят?» — подумала я, совсем позабыв личный приказ отступить, если произойдёт прорыв. — «Я не слабачка, я могу драться вместе со всеми!..» Но уже в следующий миг, разгоравшаяся волна гордости, вспыхнувшая из того клочка «мужского», что оставалось в сознании, отступила. Не угасла, от стыда потупив взгляд, а осознанно сделала выбор, обласканная тем подавляющим «женским», что заполняло мой разум. «Всё верно. Я не могу рисковать своей жизнью так понапрасну — она слишком ценна», — говорила я себе, согласно кивая в ответ на слова Пария. — «Почему? Да «потому что», и всё… К тому же, раненым может грозить опасность — слишком много тварей прорвалось внутрь…» А Рири, словно услышав мои размышления, добавил ещё аргумент, совершенно усмиряя терзания выбора: — Давай, а мы за тобой! Стену уже не удержать!.. Я сиганула на пыльную землю, решив не рисковать в темноте и перекатившись через голову. Помнилось, высота была всего ничего, чуть более двух метров, но подвернуть ногу по неловкости в такой момент было бы крайне плачевно. Подхватив раненого — он показался легче, чем выглядел, — вскинула безвольное тело парня себе на плечо и, обнажив-таки меч, трусцой побежала к центру деревни. * * * Полноценной охраны у лазарета не было, ведь даже на стенах не хватало бойцов. Поэтому те, кто ухаживал за ранеными, да и сами перебинтованные бойцы из числа способных стоять на ногах, изо всех сил пытались отбросить от внутреннего кольца баррикад нападавших. Наспех возведенное заграждение хотя и было ниже стен, защищавших деревню, но для гоблинов все равно оставалось непреодолимым с ходу. А из-за значительно меньшей протяженности заграждений даже сил ополчения хватило бы, чтобы встать тесной шеренгой на гребне, прижаться едва ли не плечом к плечу. Вот только защитники были в сотне метров от лазарета, с боем отступая к центру деревни, а на баррикадах схватка уже началась. «Ломовые»-огры не успели пробраться через брешь в наружной стене — видно, мозгов не хватало додуматься, как это сделать, — поэтому женщинам и подросткам пока противостояли лишь гоблины. Но все возраставшее число зеленомордых стремительно лишало неподготовленных людей их шаткого преимущества. А то, что злобные коротышки бежали не только от главных ворот, но и с противоположной стороны, давало понять — хотя враг туп, но даже его «тупости» хватило на обходной маневр. Я рубила в спины пробегавших мимо недорослей, имевших наглость проигнорировать меня и рвавшихся к убежищу зрелых женщин и девочек-подростков. Тех, что были помельче, сбивала на землю пинками и растаптывала мерзкие головы тяжёлым ботинком. А гоблины, вонявшие мочой, кровью и спермой и словно чем-то одурманенные — иначе, откуда такие ярость и безрассудство? — не обращали на своих павших никакого внимания. Я, прикрываясь с одной стороны стеной небольшого амбара, окинула взглядом неровный завал баррикады, со странной тревогой всматриваясь в людские фигуры. И к своему облегчению, даже впотьмах, в блеске множества факелов на гребне рукотворной преграды, похожей в неясном свету на ребра мертвого исполина, рассмотрела растрёпанные на ветру изумрудные локоны. Сайа дралась, словно кошка. Билась вместе со всеми, сражаясь, как молодой и хищный, но очень неопытный зверёк. Меч и щит Ноуты куда-то пропали, и девушка колола гоблинов коротким кинжалом или, в противовес этому, изо всех сил пинала уродцев длинными ногами, сшибая злобную мелочь, карабкавшуюся на завалы, обратно на землю. А в нескольких метрах от нее, тускло поблескивая звеньями кольчуги, как чешуёй, бесновался господин Фыыр, безумствуя не хуже соплеменников и без колебаний отправляя их в лучший из миров. — Э-э-й!!! — завопила я, вскинув оружие. Кричала, чтобы подбодрить защищавшихся близкой подмогой и хоть немного отвлечь нападавших. Сайа, в этот момент заколовшая врага и скинувшая вниз труп, получила драгоценную секунду передышки и ошарашенным взглядом окинула округу. Я прибавила шагу, стараясь не растрясти раненого у себя на плече — вроде, дышит ещё, — и вновь закричала. Ноута наконец-то заметила приближавшуюся в темноте фигуру и, похоже, не узнав, призывно закричала в ответ: — Эй! Сюда!.. Скорее!.. Скатившиеся вниз гоблины снова с остервенением кинулись наверх, потрясая дубинами и путаясь ногами в собственных пенисах, протягивая крючковатые пальцы с корявыми ногтями. Сайа с яростным вскриком набросилась на них, но в этот момент нога девушки оступилась на неровной, заляпанной кровью опоре, и Ноута кубарем полетела вниз. Взмахнула руками, испуганно вскрикнув, и сбила с ног сразу трёх коротышек, смягчив их телами удар о землю. Прочие гоблины, что были поближе к упавшей девушке, тотчас сориентировались и отхлынули от баррикады, как «разумная» волна прибоя. Кто-то из мелюзги даже ударил Сайю в запале, но их сразу же остановили. Десяток крохотных зеленокожих рук подхватили «длинноухую», бывшую в нокдауне от удара, и потащили прочь в сторону ворот, гнусно вереща. Ноута быстро приходила в себя, но и последнее оружие на её беду вылетело из пальцев, поэтому девушке оставалось только брыкаться и царапаться в надежде на освобождение. Пару мгновений она стойко храбрилась, стараясь не тратить дыханье и силы на что-то, кроме борьбы, но тщетность попыток мгновенно разбили эту решимость. Сайа закричала жутко и жалобно, заплакала с мольбой и паникой в голосе. Забилась в цепких пальцах от ужаса. Фыыр, хрипло заверещав: «Я иду, девочка!» и призывая неведомых мне богов в свидетели, без раздумий прыгнул следом за Ноутой, обрушиваясь на нападавших со всей яростью, на которую было способно его тщедушное тельце. Прямой одноручный меч, в его «лапках» казавшийся полуторным, разил без промаха и не ведал пощады, кромсая обнаженных злобных карликов. Но я не дала шанса коротышке-торговцу проявить свою храбрость. Мысленно извинившись перед Франсом, бросила безвольное тело раненого Фыыру под ноги и рванулась за группой, утащившей Сайю в темноту ночи. Десятка стремительных шагов оказалось достаточно, чтобы нагнать убегавших, которые с похотливыми воплями уже принялись срывать одежду с Ноуты, взрезая ржавыми ножами ремни на ее доспехах. Белоснежная девичья грудь «длинноухой», колыхнувшись обворожительными полукружьями, блеснула в прорехе нательной рубахи. Я походя снесла пол черепа последнему гоблину в группе, рубанув того наискось снизу вверх. Мёртвое тельце плашмя рухнуло в пыль, выплеснув содержимое черепа, а мой клинок проткнул другого. Мастерство фехтования, вложенное в руки дедом Йошо, тут было совершенно без надобности, а древний меч в ладони оказался не многим почётней куска «арматуры». Похитители же, завладев добычей и сразу превратившись из берсерков в насильников, не сразу опомнились, когда их начали убивать. Потребовались долгие мгновения, чтобы зеленомордые твари бросили Ноуту и всем скопом навалились на обидчицу, пришедшую отобрать их игрушку. Ржавые лезвия и кривые дубины взметнулись, но я уже ни на миг не задумалась об опасности. После бескрайней армады гоблинов, после чудовищных огров и кошмарных видений в облике ездовых пауков эта жалкая шайка злобных «детей» не могла испугать. Я просто прошлась сквозь неровный порядок врага калёным железом. Отсекала конечности, державшие оружие, или сносила с тощих плеч сморщенные головы, просто прорубая себе кровавую тропку. Когда похитители бездыханными кучами упали на землю, я оказалась рядом с распростертой на земле и пытавшейся уползти Сайей. Опустилась возле неё на колени, бездумно приподняв и обняв девушку за плечи: — Цела?! Не ранена?! — крикнула громче, чем следовало, опасаясь, что Ноута будет не в себе. Но «длинноухая» на удивление оказалась вменяема и охотно прильнула в ответ, просто зарыдав и горячо зашептав, как же она испугалась. — Спасибо… Спасибо тебе!.. — лепетала она. — Я думала, что умру… Если бы не ты!.. — Всё… Всё уже кончилось… — говорила я в ответ, ободряюще поглаживая девушку по спине, плавный изгиб которой даже под грубой кожаной броней казался нежным и хрупким. — Сейчас подойдут остальные. А теперь идём… Можешь стоять?.. — Не-а… — прохныкала Ноута, и я сразу же поняла, что та не лгала. Было не время капризничать, да и она сама бедром ощущала, как мелко дрожали ноги Сайи. — Ерунда, — отмахнулась я. — Залезай-ка мне на спину… Сайя потупила взор и кротко кивнула, но затем неожиданно вздрогнула. — А-а-а-а!!! — заверещала она в ужасе, вперившись взглядом куда-то мне через плечо, и меня в следующий миг, оглушенную девичьим визгом, сшибло на землю что-то быстрое и тяжёлое. между плечом и шеей, обжигая огнем, вонзился то ли меч, то ли клык. Но испуганный окрик Сайи все же помог — я успела самую малость сместиться, чудом уводя от удара неприкрытый затылок. А напавший, сбив с ног, но промахнувшись, сам покатился по мертвым телам гоблинов, перелетев через меня. Я откатилась назад, прочь от врага, мельком заметив сводку о ранении.[Получен урон: (- 7 НР) Статус: отравление ядом (тип неизвестен)]
В нос ударил гнилостный смрад, шлейфом протянувшийся вслед за напавшим, а от плеча начал стремительно расползаться липкий, мерзостный жар. Но уже через миг знакомое клокочущее верещание ездового паука, оказавшегося совсем рядом, затопило стремительно разгоравшуюся лихорадку морозным ознобом. Гоблин-всадник на этот раз удержался в стременах, поднимая на ноги жуткого «жеребца», а я, отбросив сомнения, подхватила с земли своего «тёзку» и бросилась в нападение. Ужасаться при виде кошмарного восьминогого мясоеда времени попросту не оставалось — руки и ноги быстро немели, угрожая отказать через пару минут. И если не совладать с угрозой сейчас, то нам обеим конец. А так Сайя сбежит…[Получено лечение: (+1 НР) Статус: очищение от яда]
Внезапные строчки, зелёными полосами надежды возникшие перед глазами, а затем и призрачный зеленоватый отблеск вокруг тела дали мне понять — не всё ещё кончено! Мне кто-то помог, не иначе как магией, или как-то похоже, избавив кровь от отравы! Спустя миг едва уловимый всплеск изумрудного марева со стороны обессилевшей Сайи — точно такого оттенка, как и ее длинные волосы, — отмёл все сомнения в том, кто же именно был этим союзником. И я, отбросив неуместные мысли о чудесном умении «длинноухой», не посмела проворонить дарованный шанс на победу. Почуяв силу во вновь окрепших конечностях, я со всех ног рванулась навстречу прыгнувшему в атаку пауку. Поднырнула под короткое копьецо всадника и, моля «старичка» не сломаться, рубанула с двух рук, одним взмахом «сбривая» три паучьи ноги с правого бока. Древняя сталь клинка победила хитин мерзкого чудища, и покалеченный монстр подрубленным деревом рухнул на землю, сбросив ездока и забившись в пыли в попытках подняться. На взрытый грунт брызнула зловонная чёрная слизь. Я, обрызганная липкой паучьей то ли кровью, то ли хрен пойми чем, побежала к верещавшему чудовищу, проткнув мимоходом гоблина-всадника между лопаток. А затем вскочила на толстое брюхо паучищи и принялась с криками вгонять тому в головогрудь свой меч, метя в глаза, меж хелицер, балансируя на содрогавшемся волосатом теле. Била хоть куда-нибудь, лишь бы рана оставалась поглубже. Через пару мгновений рывки монстра перестали быть угрожающими, обращаясь в конвульсии предсмертной, неопасной агонии. Я спрыгнула с паука на землю, не отказав себе в сладости потратить мгновение и со всей дури пнуть в теперь уже мягкое, оплывавшее брюхо чудовища. А затем вложила клинок в ножны — залитый кровью меч вошёл довольно легко. Подхватила на руки Сайю, неспособную в эти мгновения даже стоять, и словно невесту понесла ту на руках, сорвавшись на бег в сторону баррикад. На ходу подумав, что так давно стоило поступить, приказала Системе добавить Ноуту в «Группу». Виртуальные окна перед взором подёрнулись мимолётной рябью, и спустя мгновение в левом углу поля зрения появилась иконка с портретом испуганного лица Сайи. А рядом с ней две полоски без цифр — алая и голубая. Чуть ниже портрета была крохотная пиктограммка без описания в виде белой спирали на фиолетовом поле. «Какой-то «дебаф»?» — хмыкнула про себя я. Фыыр приветствовал нас радостным воплем, потрясая оружием. Раненого Франка под защитой одоспешенного гоблина уже втащили в защищённый периметр. И теперь зеленокожий торговец рубил соотечественников, обороняя крохотный пятачок на склоне завала, чтобы отступавшим защитникам проще было подниматься. — Давай! — рявкнул коротышка, чьё сморщенное личико под кольчужным капюшоном, оставшись всё той же гоблинской рожей, перестало быть омерзительным зрелищем. — Я прикрою!.. — Ага, щас!.. — на волне эйфории я хохотнула в ответ, довольная своей личной победой над персональной фобией пауков, воплотившейся в здоровенное чудище. Враг был повержен, прекрасная спасённая дева искренне льнула к груди, а в колотившемся сердце полыхал азарт от нависшей, но чудом минувшей смерти! Тело парило, а неуместная радость попросту переполняла, и я ничего не могла с собою поделать. Буквально взлетая размашистыми шагами по баррикаде и не чувствуя невесомой ноши, я перенесла скромный вес Сайи на левую руку, а правой подхватила Фыыра, сграбастав в пятерню кольчужное полотно у того на загривке. А на самой вершине крутого завала, окружавшего лазарет, словно опытный футболист-нападающий, врезала мыском стопы в челюсть одному из злобных уродцев, как по мячу. Челюсть у зеленомордого отвратительно хрустнула, равно как и тощая шея, отчего голова запрокинулась и безвольное тело, взвившись в воздух в нелепом кульбите, завалилось вовнутрь периметра. Паре защитников, пытавшихся удержать этого неприятеля — девчонке и парню погодкам, — осталось лишь расступиться, брезгливыми мимолётными взглядами провожая рухнувшее мертвое тело. Вслед за убитым врагом полетел и достопочтенный господин Фыыр, но уже слегка поаккуратней. Недовольно пыхтящий гоблин, звякая, как мешок с монетами, прокатился по пологому внутреннему склону и растянулся на взрытом дёрне, зарывшись носом в грязь. Позади же, совсем уже близко, послышались голоса ополченцев, отступавших с боем на последний рубеж обороны. Гоблин в кольчуге тем временем подскочил, зло глянув на меня: — Что ты себе позволяешь, мелюзга?! Сиськи — будь здоров, а почтения к старшим — никакого!.. — Хрен тебе, уважаемый, а не «погеройствовать», — я криво усмехнулась в ответ. Хотелось балагурить из-за бурлившей в крови эйфории. — Ты ещё живой пригодишься — здорово головы рубишь… Гоблин замер, выпучив глаза, но затем расплылся в кровожадной усмешке. Даже слегка приосанился. — Ладно уж, прощу на сегодня, — хмыкнул он и, перехватив свой «полуторник», который так и не выпустил из рук даже в падении, посеменил вновь на баррикаду. — Налетай, суки, пока подешевело! Враз отоварю! — раздавались его гневные крики. Я тем временем подбежала к зданию, исполнявшему роль полевого госпиталя. Усадила Сайю на невысокую скамью у стены и едва смогла отцепить её тонкие, но невероятно цепкие пальцы, державшиеся за кожаные ремни, обхватывавшие мою талию. Девушку даже слегка по щекам пришлось отхлестать, приводя в чувство. — Всё, ты в безопасности! — сияя дурацкой улыбкой, кричала я, стараясь перекрыть шум битвы за спиной. Ополченцы уже всходили на баррикады и выбили всех коротышек, что лезли на заграждения, но вслед за бойцами катилась настоящая волна из злобного, кровожадного мяса. — С-спасибо тебе… Н-не знаю, что бы я делала, если бы… — невнятно лепетала Сайя, слепо шаря перед собой руками, словно неосознанно не желая отпускать спасительницу. — Это тебе спасибо!.. — ответила я, хлопнув себя по плечу в месте ранения. — Твоя ведь работа?.. — Д-да, — девушка просто кивнула. — Это всё, что я пока умею. — Ты молодчина, — ободряюще кивнула я. — Спасла меня… Сайа скромно покачала головой, а затем внезапно спохватилась. — Ой! Да ты же ранена! Перевязать нужно! — Ноута рывком попыталась подняться, но безвольные ноги подломились, и девушка упала обратно мне на руки. Пришлось опять вскинуть её на скамью. — Проклятье! — перенасыщенный всевозможными эмоциями разум Сайи тотчас дал слабину, не зная, за что ему ухватиться. Из глаз Ноуты брызнули крупные слёзы отчаяния, и она со злостью ударила кулачками себя по бёдрам. — Проклятье! Да двигайтесь вы!.. Я же должна… — Ты должна в себя прийти для начала!.. — я перебила её. — А я прослежу, чтобы тебе никто не мешал. Ясно? — Да, но… — Вот и славно, — я усмехнулась. А затем, в неожиданном даже для себя самой порыве подалась вперёд. И поцеловала Сайю в губы, замерев на краткий сладостный миг, коснувшись пальцами её бархатистой щеки. «Длинноухая» вздрогнула и тотчас отстранилась, толкнув меня в грудь и прикрыв пальцами алый ротик. Однако я всё же успела почувствовать, насколько же сладким и чудесным было это неземное создание. Особенно в этот тяжёлый момент, когда испуг сделал бездонные очи Ноуты просто огромными, а её душа и тело искали защиты. Вероломно было так поступать в подобный момент — брать то, что хотелось, — и я прекрасно это понимала. Также я не думала, что в этом мире такие же вольности нравов, как в моём родном «измерении». Но противиться этому порыву не смогла. Отчего, вероятнее всего, это была единственная возможность стать ближе к Ноуте, если всё окончится хорошо. Вряд ли Сайя простит мне подобные вольности… Я задорно усмехнулась, показав Ноуте длинный язык и подумав, что так даже лучше. Пусть «длинноухая» просто злится, а не мечется между страхом, отчаянием и благодарностью. Злость сейчас — единственно нужное чувство, что поможет ей выжить. Подхватив выставленное у стены копьё, слишком большое и тяжёлое для гоблинов, я побежала на баррикаду. * * * — Рири! Парий! — звала я своих товарищей по сражению, но ответа не было. Оставалось надеяться, что с ними всё хорошо и мужчины просто не слышат в сумятице боя. Запал шалой безбашенности понемногу сходил, высвобождая ресурсы сознания для рационального — или хотя бы вменяемого, — осмысления ситуации. Поэтому, взлетев на вершину рукотворного вала из тяжелой мебели и толстых брёвен, я поняла, что всё ещё только начинается. И всё худшее лишь впереди. На баррикаде стало больше воинов, защита стала значительно крепче, и злобные коротышки уже даже подниматься по склону могли с большим трудом. Но к армии врага всё время подходили свежие силы, а вот у людей ротации не было — воины находились на грани изнеможения и только благодаря упорству и злобе давали отпор. Когда же ряды защитников дрогнут, окруженный со всех сторон лазарет из островка безопасности обратится в забойный цех… Стараясь не думать об этом, я все свои силы вкладывала в битву с зеленомордой нечистью. Колола и колола, не обращая внимания на возникавшие строчки, сигнализировавшие о полученном опыте. Теперь это были совершенно жалкие крохи за каждого убитого, да и отвлекало подобное куда больше, чем могло показаться. Особенно когда безумные, не боящиеся ранений и смерти, голозадые твари сами бросались на острия копий, роняя требуху из вспоротых животов под ноги идущим следом. Даже на очередное повышение уровня, даровавшее «бонусом» + 3 к Силе, я не обратила внимания. Вскоре стало светлее. Я на мгновенье опешила — мывсю ночь провели в битве, дождавшись рассвета? Но разгадка оказалась проста — гоблины подожгли несколько зданий. Непонятно зачем, может, просто по глупости, но за это им впору было выражать благодарность. Свет от разгоравшихся крыш не слепил взгляда и хорошо вычленял силуэты врага. Бить стало проще. Но почти сразу же вместе с поджогом начал накрапывать дождь. Я чертыхнулась, подумав, что сейчас ударит ливень и смоет наш «козырь». Пора года царившая сейчпс в этом мире, мне была неизвестна, но окружение очень походило на раннее лето — самую пору для гроз. Однако пожары разгорались быстрее, вгрызаясь языками пламени в просушенные смолистые брёвна. Поэтому довольно быстро мелкие капли, всё-таки переросшие в уверенный, затяжной дождь, уже не могли затушить огонь. Огров до сих пор не было видно, но я не знала, радоваться этому или огорчаться. Лучше бы этих уродцев не было чем подольше, вот только ведь они не останутся за стеной. Рано или поздно их тупые мозги подскажут образинам, как перелезть стену, протиснутся в пролом или вовсе гоблины «скумекают» открыть им ворота. Но если это случится не сейчас, а позднее, то наша защита падёт — бессильные бойцы попросту не выстоят против громадных чудовищ. Совершенно без шансов… — Живая?! — послышался весёлый хохот, и я отпрянула в сторону, в запале битвы не сообразив, чего ожидать от этого голоса. Но тотчас спохватилась, узнав говорившего — это был тот самый старший стражник, что принял меня в ополчение, и имени которого я до сих пор не знала. — Не дождётесь!.. — усмехнулась ему в ответ. Мужчина на мгновение замер, похоже не сразу разобравшись в шутке, а затем радостно захохотал, обрушив булаву — обычную круглую жердь, окованную полосами металла, — на головы наступавшим. Гоблинские черепушки хрустнули, и зеленокожие тельца оплыли по и без того залитому кровью и заваленному трупиками склону баррикады. — Эй! Человека!.. — внезапно раздался призывный гнусавый вопль, донёсшийся из глубины войска противника. — Эй!.. Человека!.. Сюда смотреть!.. Оба вала — защитников и нападающих, — синхронно замерли, на пару мгновений уняв безумную рубку. Глаза устремились в тыл гоблинской армии, туда, откуда со стороны главных деревенских ворот из темноты выплыла странная процессия. И мне хватило одного только взгляда на это шествие, чтобы почуять, как мышцы в теле вот-вот лопнут от распирающего их гнева, стремительно обращавшегося в слепую ярость! Гоблинская процессия, появившаяся из темноты в свете пламени пожаров, вела перед собой пленников, а войско зеленокожих уродцев, вереща от восторга и потрясая оружием, расступалось в стороны, давая дорогу. Кем были пленники — невезучими жителями Брарка или чужаками, попавшими в лапы коротышек, — рассмотреть в полутьме было очень непросто. Зато распятые на грубо сколоченных крестах обнаженные люди были видны просто прекрасно: вбитые в ладони и стопы толстые железные гвозди, кровь и безвольные лица. А на невысоком помосте, едва возвышавшемся над гоблинскими макушками, какой-то зеленомордый уродец, наряженный в цветастые перья и тряпки, насиловал женщину. Несчастная жертва пыталась отбиваться и кричать — её явно с намерением не обработали возбуждающим зельем, — но крепкие крохотные ладони подручных насильника держали жертву крепко. А стоило женщине хоть на миг извернуться и открыть рот, как между губ ей, как кляп, погружался толстый гоблинский член. То, как больше нужного напряглись бойцы ополчения, видя подобные зверства, подсказало — защитники Брарка все же узнали своих односельчан среди пленников. Я чуяла, что если не предприму хоть что-нибудь прямо сейчас, то выгорю до тонкого пепла от ярости. Сгорю от безумного гнева, велевшего уже не просто убивать, а рвать зубами зеленомордую мерзость. Но только я дернулась вниз по баррикаде, чтобы бездумно вломиться в ряды врага, как ине на плечо опустилась крепкая ладонь. — Не смей, — сквозь зубы проворчал старший стражник. — Ты погибнешь… — Сдавайся, человека!.. — вопил во всю разукрашенный то ли вождь, то ли шаман, не переставая насиловать бедную жертву. — Сдавайся и самец человек сдохнуть быстро!.. Нет боли!.. А самка сладко рожать много гоблин!.. Уродец мелко затрясся и завыл, дёргая бёдрами и качая пучками перьев, становясь похожим на комичную птицу. На помост из кривых жердей хлынул поток белой спермы, заметной даже в полутьме. Окружающие гоблины завыли от радости, а «шаман», встряхнув головой и захохотав, зачерпнул пригоршню белесой слизи и со звонким шлепком размазал по животу бившейся жертвы. А затем вновь завопил: — Сдавайся, или все!.. Все сдохнуть очень долго и больно!.. Его испачканные пальцы дернулись в жесте, и кучка гоблинских воинов мгновенно навалилась на одного из израненных пленников, вонзая в его тело с десяток ножей. Через пару мгновений откромсанная голова несчастного пролетела по воздуху и с глухим стуком подкатилась к баррикаде. Взглянула мертвыми глазами мне в лицо. Глазами Рири… Я дернула плечом, которое до сих пор сжимала ладонь старшего стражника. А орда гоблинов, словно дождавшись сигнала, с воплем вновь рванулась на штурм. — Не глупи!.. — крикнул мужчина. — Если мы попытаемся помочь им, то погибнут все остальные!.. — Да пошёл ты!.. — я метнула через плечо испепеляющий взгляд на труса, но уже через миг пожалела о своих злобных мыслях. В глазах старшего стражника было столько ненависти, столько отвращения к себе самому за то, что он, как главный, должен был сделать, что сразу стало предельно понятно — мужчина с радостью обменялся бы местами с пленниками гоблинов, лишь бы не делать этот жуткий выбор, не бросать других на погибель. — Вам не нужно идти, — проворчала я, пнув опасно близко подобравшегося гоблина. — Я сама это сделаю… Отступив немного назад, вложила свой меч в ножны, выдернула из рук старшего стражника его булаву и на глазах у опешившего мужчины с разбегу прыгнула через головы гоблинов прямо в самую гущу зеленомордых коротышек. Мелкие черепа, брызгая мозговым веществом, захрустели под тяжеленной дубиной, расшвыривавшей гоблинов словно куклы. Я вертелась натуральным волчком, нанося удары не целясь, и даже не глядя — врагов было так много, что сложнее было промахнуться, чем попасть. До меня тоже пару раз дотянулись, но атаки, пришедшие вскользь, были сдержаны дубленой кожей неказистой брони. До тела дошли только толчки, указывая на то направление, на которое следовало обрушить возмездие. — Лучники!.. — раздался громкий крик у меня за спиной, и через миг союзные стрелы осыпали фланги, позволяя сосредоточить все силы на движении вперёд. А затем — я не смогла удержаться и на миг обернулась, — до небес взлетел дружный рев двух десятков глоток, и с баррикады вниз хлынул отряд ополчения! Вытянувшись клином, воины прикрывались щитами и прорубались сквозь тело вражьей армады, не успевшей ещё «зарасти» после меня. Внутри клина, прикрытые от ближнего боя, с отрядом двигались несколько лучников, стрелявших поверх голов товарищей или в щели между щитами, открывавшимися на доли мгновения. Мне показалось, что среди стрелков была даже та девушка, что на кануне битвы принесла весть о приближении гоблинской армии. — Убить! Скорее убить!!! — бесновался на платформе «шаман», видевший, как сквозь его бесстрашное войско раскаленной иглой пробивались защитники Брарка. Ему было уже не до соития с жертвой — стрелы даже впотьмах начали падать опасно близко рядом с его головой. И чем ближе пробивались люди, тем больше становилась угроза. В конце концов, цветастый уродец дёрнул на себя одного из подручных, в последний момент заслоняясь его телом от стрел, и с воплем сиганул прочь с помоста, непрестанно вопя: «Убить!.. Убить!» Его помощники, державшие жертву, замешкались, и женщина тотчас использовала дарованный ей шанс. Лягнула одного, другого, сбрасывая их с помоста. Плечом столкнула вниз третьего и, рывком развернувшись на корявых жердях, подмяла под себя четвертого. Роли «охотник-жертва» мгновенно сменились, и разъярённая женщина без промедлений впилась зубами в горло злобному коротышке. Упёрлась худыми руками в его тощее тело и как собака, совершенно не женственно и до чертиков жутко, дёрнула головой, вырывая кадык мелюзге! Сплюнула прочь ошметок окровавленной плоти и, подхватив трепыхавшееся и заливавшее кровью округу тельце, словно дубиной ударила одного из носильщиков, державших хлипкую конструкцию. Помост тотчас завалился, и женщина кубарем скатилась на землю, падая под ноги озверевшей мелюзги с эрегированными членами наперевес. На нее вновь накинулось с десяток насильников, раздвигая ей бёдра и пристраиваясь к стройному телу женщины лет сорока, совсем позабыв о сражении. Но теперь залитая чужой кровью жертва даже не сопротивлялась, вместо этого скалясь в злобной гримасе — уже совсем рядом, размазывая гоблинов в дробленое мясо, была я. Парой взмахов просто сдув уродцев, потерявших разум и страх, я подала руку женщине и вздернула ее на ноги, бесцеремонным пинком вгоняя меж расступившимися бойцами подоспевшего отряда ополчения. «Клин» словно приоткрылся, и лучники принялись бить прямой наводкой, отстреливая гоблинов, тащивших за собой пленников… Коротышкам не удалось уволочь никого. Тем более, они побросали кресты с распятым жертвами… В это мгновение в отдалении раздался рев, начавший стремительно приближаться, и из темноты, в мерцавшие отблески пожара выплыли белесые тела огров! Жуткие образины вперевалочку бежали на баррикаду, совершенно не глядя под ноги и наступая прямо на гоблинов. В лапах у них было по бревну из стены. Старший стражник, все же не совладавший со своей совестью и ринувшийся с отрядом на подмогу, отдал команду, и бойцы подхватили распятия. Вся группа стремительно рванула обратно. * * * Отряд со спасенными пленниками взобрался на баррикаду за пару минут до того, как к ней подошли огры. Люди успели похвататься за бесполезные копья — много ими навоюешь против бревна? — и встали на вал, готовясь к последней битве. Я тоже пыталась встать в строй вместе со всеми, но старший стражник меня оттолкнул. — Их слишком много!.. — уже не боясь уронить воинский дух, обреченно покачал он головой. — Забирай, кого сможешь, и уходи!.. Я глянула в серьезные лица бойцов, молча соглашавшиеся со своим командиром, и даже сделала невольный шаг назад под напором общей решимости. Но затем, стиснув зубы и мотнув головой наперекор скверным обстоятельствам, наперекор самой себе — чертова виртуальная кнопка Разлома давно уже звала и манила! — выхватила из рук лук у той самой девчонки-разведчицы и принялась посылать стрелу за стрелой в приближавшихся огров. Бойцы переглянулись и молча вскинули копья. Стремительно сокращавшееся расстояние до исполинских обезьяноподобных чудовищ отныне не только отмеряло последние секунды Брарка. Теперь оно играло на руку стрелкам — отошедшая назад часть войска ополчения, готовившаяся прорываться из окружения, воспрянула духом, вложив в ножны мечи и схватившись за луки. На огров обрушился град стрел. Те вскинули лапы для защиты, но остро отточенные наконечники, вонзавшиеся уже почти что в упор и не терявшие скорости, жалили пусть до сих пор не смертельно, но уже весьма ощутимо. Древки утопали чересчур глубоко в складках жира, чтобы чудовища, как и раньше, могли вальяжно отмахиваться от стрелков. Я слышала, ладонями чуяла, как трещали плечи лука, готовые лопнуть в любой миг, но не прекращала стрельбу ни на секунду. Беззастенчиво отходила за спины бойцов, под защиту мечников, рубивших гоблинов, и стреляла, стреляла, стреляла… Очень быстро морды огров, их жирные плечи и толстые шеи были истыканы древками стрел, как подушечки для игл. Твари вертелись, взмахивая своими громадными дубинами уже наобум, но закон больших чисел наконец-то дал о себе знать. С разницей в полсекунды один из огров лишился обоих глаз, пробитых стрелами! А затем и я с гневным воплем — словно от этого выстрел станет мощнее, — вогнала тонкое дубовое древко стрелы в глаз другому чудовищу. Выстрел оказался невероятно удачный — дно глазницы не выдержало, и стрела по самое оперение вонзилась в мозг чудища. Огр тотчас осел на баррикаду горой мяса и жира, уронив из лап свою дубину. А перед моим взором метнулась строка о солидном куске опыта, полученном за убитого монстра. Вслед за тем, слышная одной лишь мне, раздалась мелодичная трель:[Получен уровень 5! Сила: +3 Ловкость: +2]
— ДА!!! — завопило множество глоток, узревших, как жуткая туша мертвым мешком оплыла на вал заграждения. И в это мгновение, руша всеобщую радость и вклиниваясь в восторженный вопль, окатывая ледяной волной страха, со стороны деревенских ворот раздался новый, ужасающий рёв! Гоблины, мгновенно утратившие интерес к битве даже несмотря на своё озверение, в страхе обернулись на леденящий душу шум. Рев же тем временем смолк, оборвавшись громким треском удара и хруста разбитого дерева, а затем раздались частые грохочущие шаги. Что-то огромное стремительно приближалось! Не прошло и мгновения, как из тьмы вынырнула громадная фигура огра и с ужасающей, тяжеловесной грацией помчалась в сторону лазарета! Чудище было на три головы выше своих соплеменников, но не рост посеял отчаяние в сознании людей. Исполинский монстр, словно чудовищный рыцарь, был закован в листы брони, набранные из кусков рыжего от ржавчины железа. А обитое полосами металла натуральное бревно, выступавшее в роли дубины, с гудением летало из стороны в сторону, сметая все на своем пути: коньки крыш, молодые деревца, десятки гоблинов, неудачно подставившихся и не успевших сбежать. Армия зеленомордых захватчиков быстро расступалась, освобождая дорогу живому тарану, а люди, стоявшие на валу баррикады, опускали руки с оружием. Мгновение назад и второй ослеплённый огр — прострелили мозги и ему, — осел мертвой кучей рядом с первой белесой тушей, но что было делать с этой громадой? Ведь даже рассмотреть прорези для глаз на его «шлеме» стоило немалого труда. Я отбросила лук, не став тешить себя невыполнимой мечтой прострелить глаз и этому чудищу. Меткости для одного верного попадания было недостаточно, а на неприцельные попытки времени никто не даст. Выхватив меч, я помчалась навстречу огромному монстру в броне, понимая, что это нелепая, но единственно верная возможность победы. Я бегала быстро в обеих своих ипостасях, поэтому растерявшиеся ополченцы, попятившиеся перед неодолимой силой, перевшей на них, не смогли предостеречь свою странную союзницу от необдуманного поступка. Испуганные окрики предостережения — словно «там» могло быть безопасней, чем «здесь», — догнали меня, когда я уже поднырнула под ужасающий взмах огромной булавы. Упала на землю и на коленях проскользила по окровавленной траве. В сознании даже успела вспыхнуть обида: «Какого хрена так тяжело-то?!». Я прекрасно помнила, что выбрала «воинский» класс, который просто обязан был давать хоть какие-то преимущества в ближнем бою. По крайней мере, в прежних «играх» всё так и было. Но теперь же я едва оставалась жива, ускользая из лап смерти не столько благодаря мастерству фехтования, коим гордилась, а из-за банального везенья и своевременной помощи со стороны. Складывалось впечатление, что всё идёт совершенно не так, как должно быть, со скрипом, ни шатко, ни валко. Да и я сама упускаю из виду нечто важное, фундаментальное… Обрушившаяся на утоптанную землю дубина, расплескавшая грунт, словно грязь, и едва не размозжившая мне голову, мгновенно избавила разум от посторонних мыслей. Я вскочила на ноги и кувыркнулась вперёд, затем ещё и ещё, заходя чудовищу за спину. Монстр хотя и выглядел стремительным лишь на прямой, а в остальном казался медлительным, но быстро дал понять — ловкие мощные лапы и зажатое в них бревно-булава могли ударить даже за спину. Поэтому бдительности я не теряла. Разбежавшиеся от монстра гоблины несколько облегчили задачу — никто не мешал уклоняться, не отвлекал от слежения за врагом. Вдруг что-то «дзинкнуло» о метал на теле чудовища и на землю посыпались изломанные древки стрел — стрелки ополченцев ясно понимали всю тщетность попытки, но всё же не могли сидеть сложа руки. Отвлёкшийся на меня огр давал бойцам передышку, и лучники старались всячески безрассудную девушку поддержать. Я же, даже на миг не задумавшись о том, что им не мешало бы прийти на помощь лично, мгновенно сместилась в сторону, уходя от очередного замаха дубины, а заодно — и с линии стрельбы. Чем черти не шутят — вдруг и в самом деле случайно попадут монстру в глаза? Огр отмахнулся от назойливого человечишки, посмевшего встать на пути, и с громыханием стоп и бряцаньем доспеха понёсся опять к баррикаде. Сплюнув со злости — «на авось» ждать удачу не вышло — я помчалась вслед за ним. Улучила момент, когда толстенная ножища пошла назад, толкая массивное тело, и вскочила на громадную, словно валун пятку, оттолкнувшись от неё, как от трамплина. Монстр даже не понял, что кого-то подбросил — столько в нём было силы. Но, почуяв толчок на плече из-за моего приземления, в тот же миг затормозил, взрывая стопами землю. И сию же секунду, совершенно не колеблясь, с грохотом завалился назад, пытаясь подмять нежеланного пассажира! Мне не пришлось даже уворачиваться. Монстр так резко изменил направление, что невольно помог уклониться — меня попросту перебросило к монстру на грудь, приземляя ногами на ржавые латы. Мне же только и осталось, что уцепиться рукой за толстый ремень, скреплявший части шлема огра, а затем, перекрывая своим воплем яростный рёв чудища, вогнать меч в узкую смотровую щель на забрале… Громкий, звенящий щелчок лопнувшего клинка рубанул по ушам, окуная меня с головой в ледяные воды ужаса! «Старичок» Тэнчи всё же не выдержал, не сдюжил последнего взмаха и ушёл на покой, заодно лишая жизни Марину… Громадная пятерня тотчас сомкнулась вокруг моей талии, частью покрыв грудь и бёдра, стиснув, словно исполинскими клещами. Я заорала от боли, чуя, как затрещали под громадными пальцами рёбра, и, перехватив оставшуюся от меча рукоять, двумя ладонями с размаху долбанула ей по пальцам чудовища. Надеялась хотя бы ранить обломком, получить шанс на спасение, но металл клинка напрочь отсутствовал — я даже не поцарапала врага. Массивное чудовище неожиданно споро поднялось на ноги, прорычав мне в лицо и обдав смрадом. А позади, от баррикады, доносились звуки спешившей, но бессмысленной уже подмоги — пасть монстра под забралом распахнулась и лапа понесла меня к клыкастому рту. Виртуальная кнопка Разлома теперь уже просто пылала, безмолвно призывая совершить бегство, но я знала, что не смогу этого сделать. Я столькое свершила, столькие умерли бок о бок со мной, защищая свой дом, а теперь придётся позорно бежать? Но если этого не сделать, то через миг иоя жизнь оборвётся!.. Убегать не хотелось, но и умирать хотелось ещё меньше того. Хотелось жить, хотелось любить, хотелось одержать победу в бою, хотелось защитить эту чёртову деревушку, о которой месяц назад я даже не подозревала! Но выбора, увы, не оставалось. Я осознавала, что в этот конкретный момент, между позорным бегством и бесславной смертью в брюхе у монстра, как бы того ни хотела ни хотела, но попросту не смогу отказаться от спасения. Ни гордость, ни честь — та, какими я ихё себе понимала, — не встанут препятствием на пути к бегству. Чуя, как горькие слёзы отчаяния подкатили к горлу, я завопила что было мочи, закричала от гнева и бессильной ярости. В последний раз отмахнулась от чудовища бесполезной рукоятью меча, вкладывая в этот взмах всю свою ненависть. И уже потянулась мысленно к кнопке Разлома… Внезапно по центру поля зрения вспыхнула новая, доселе не виденная надпись![Универсальный Ключ: активация!]
Перед глазами на миг блеснула серебристая вспышка, метнувшаяся вслед за взмахом рукой, и огр замер, как битый молнией. А я почуяла — его хватка ослабла! Я, вытаращив глаза от изумления, смотрела на то, как неведомо чем ровно срезанный наискосок шлем вместе с верхушкой черепа монстра слегка двинулся в сторону![Получен уровень 6!]
Всплыло сообщение, говоря о совершенно немыслимом — чудовище было мертво и погибло от руки Марины Масаки! Но в эту секунду, мощный и звонкий, словно сквозь рупор, до моих ушей докатился вскрик женщины: — СГОРИ, ТВАРЬ!!! — меня обдало жаром, и вслед за громогласным криком на краю поля зрения возникла стремительная фигура в кроваво-красных одеждах. Под рёбра огру, протыкая металл, как обычные тряпки, вонзилось объятое пламенем остриё то ли меча на очень длинной рукояти, то ли копья с коротким древком. Фигура в одеждах ловко пнула оружие, и полыхавший негаснущим пламенем металл махом пронзил навылет чудище, проткнув тому шею и буквально взорвав голову в фонтане мозгов и костей! Гигантская туша пошатнулась и с грохотом рухнула навзничь, отшвырнув меня прочь и заливая кровью. — Сестра Битвы!.. Сестра Битвы!.. — ревели со всех сторон восторженные люди и тотчас пошли в наступление, отчего-то уже не заботясь о безопасности, не страшась поражения. — Вперёд, мужики! Я же трясла головой, словно оглушенная, пыталась поскорее прийти в себя — гоблинов по-прежнему вокруг было ещё предостаточно. Но, к моему удивлению, попадавшие в поле зрения коротышки хотя и были всё ещё изуродованы гримасами безумной ярости, но во взглядах их читался страх! Тем временем ко мне подошла белокурая женщина, ступая неуместно элегантной походкой, словно вокруг не творился кровавый кошмар. Капюшон и высокий воротник алых одежд полностью прятали её облик, поэтому белый локон волос да карие глаза — вот и всё, что удалось рассмотреть в первый момент. В правой руке, острием вниз, женщина держала странное оружие, всё так же горевшее, но, судя по всему, не причинявшее владелице неудобства. — Ты славно билась, сестра, — незнакомка подала мне руку, помогая подняться. — Теперь можешь отдохнуть, я займусь остальным… Я бестолково кивнула, глядя, как таинственная незнакомка обернулась и, рванув с места по широкой дуге, врезалась в отступавшую армию гоблинов. Рваные тела злобных уродцев брызнули натуральной волной в языках жуткого пламени… «Да что, чёрт возьми, происходит?!» — ошарашено воскликнула я в мыслях, поднося к лицу совершенно обычную рукоять от меча. Перед взором тем временем всплыла строка:[Получен навык: Крыло Светлого Ястреба]
А где-то вдали, на пределе слышимости, визгливый голос шамана кричал: — Госпожа Кагато не простить! Всех убить!..