Вне стереотипов

Воронежский воздух приятнее Омского. Арсений знает это только потому, что здесь можно вдохнуть полной грудью. Вечно давящих на него родителей нет, он может абсолютно спокойно находиться и делать, что заблагорассудится. Всё-таки один месяц свободы у него есть. Не зря у него июль – самый любимый месяц. Здесь абсолютно никаких друзей, и это прекрасно, будет время заняться только самыми полезными вещами. Арсению интересно наблюдать за местными, одним из самых давних увлечений было запоминать повадки, действия, жесты, вникать в самую суть, просматривать невербальные сигналы. Ему очень понадобится всё это, когда удастся заняться актёрским ремеслом в полную силу. Да, к его двадцати четырём годам у него есть доля акций и даже должность в компании отца, но это совершенно не то, чем хочет заниматься Арсений. Он – недостойный сын семейства Поповых, выбравший совершенно другой путь, другие приоритеты и ориентиры. Для его семьи вообще оказывается разочарованием то, что в абсолютно правильно сформированной семье из сильного альфы и нежной, женственной омеги, родился бета. Дальше разочарований становится всё больше, ребёнок не хочет быть владеющим всеми богатствами мира, ему, видите ли, сцену подавай. И если мать была его подругой, поддерживала начинания, то была полностью бессильна перед волей своего мужа. Последнее слово было за Сергеем Сергеевичем. Но Арсений не сдаётся, как только он переберётся в Питер, всё станет проще. Он поступит, наконец, в театральный и сможет воплотить свою мечту. Да, придётся изрядно потрудиться, тщательно учиться на два фронта, но он справится. Попов это знает. В первые дни его восхитительного и долгожданного отпуска всё идёт по заданному плану: Арсений целыми днями проводит на улице, запоминает, впитывает в себя окружающих людей, учится на их эмоциях, некоторые даже детально зарисовывает. Он поглощает информацию, затем переваривает и пытается на своей холостяцкой квартире отработать всё до малейших мелочей. Он изредка пишет во вконтакте – соцсеть совсем молодая, он так и не разобрался ещё в ней толком – но уже отчитывается Серёже, что нашёл пару отличных идей для этюда. Матвиенко на него ругается только, потому что Попов часто попадает на момент, когда друг в проводке копается, электрик же. Но унывать и обижаться некогда, столько работы ещё. Арсений гуляет поздним вечером меж парков и стадионов, дышит спокойно и чуть улыбается тому, что ему хорошо. Он наконец-то занимается тем, о чём так долго мечтал. Бета уходит в мысли так глубоко, что с трудом замечает, что к его ногам подкатывается футбольный мяч. – Э, – дальше раздаётся свист, Арсений поворачивает голову на позвавшего его пацана, – пни его к нам. Попов оглядывает ожидающих парней, не задерживается вниманием особо, выполняет просьбу, случайно попадая в какие-то ворота. Нерассчитанная сила оказывается достаточно большой, потому гол и забивается в ворота того, кто, кажется этой просьбой Арсения и одарил. Бета только плечами пожимает, а через несколько шагов его нагоняют. – Охуел, бля? – Арсению режет слух нецензурная брань, используемая повсеместно, а то и заменяемо обычной. Бескультурье не вызывает доверия, потому он и не останавливается. – Я с кем разговариваю, ты? Арсений не из тех, кто даёт повод для особых претензий, но в этот раз что-то совсем глубоко внутри у него отзывается. Попов останавливается и медленно разворачивается на того, кто, так сказать, решил с ним побеседовать. – А в чём, собственно, дело? – ровно интересуется бета, рассматривая, теперь уже точно, собеседника с ног до головы. Это молодой человек, точнее юноша, на вид примерно лет шестнадцать, телосложение худое, однако рост впечатляюще высокий. Арсений к своим двадцати четырём годам успел дорасти чуть меньше двух метров, так этот неизвестный юноша ростом с него. Удивительно, как нынче быстро растёт молодое поколение. Однако злость, настигшая лицо этого юнца, не сулила ничего хорошего. Разве что, смешное. Арсений еле сдерживается, чтобы не засмеяться. – Тебя пнуть просили мяч, а не голы забивать, Месси недоделанный. Арсения забавляет то, что ради такой мелочи парень так старался, гнался за ним. Но с другой стороны, надо отдать должное, не каждый пойдёт и в лицо скажет о том, что ему не так. Однако веселья не в пример больше, поэтому Попов, совершенно не чувствуя себя виноватым, говорит: – Сочувствую, что в этой внезапной игре забить гол смог тот, кто в принципе в футболе не смыслит. И пожимает плечами так легкомысленно, что Арсений и сам себе поражается. Чем заставляет парня разозлиться ещё сильнее. Попов умеет наблюдать, анализировать и делать выводы. Судя по агрессивности, вспыльчивости по щелчку и бескрайней смелости, перед Арсением сейчас стои́т и едва не кипит от ярости юный, совсем недавно загормонировавший альфа. Комичнее некуда, только все эти скребки копытом по земле его, как бету, совершенно не трогают. – Слышь ты, – а вот рычание у парня совсем не детское, – позорить девчонок будешь, а мне лучше больше на глаза не попадайся. А вот теперь Арсению смешно, потому что ну не вяжется у него всё это воедино. Ярость – детская, тон – задиристый, высокий, рычание – опасное, совсем чуть-чуть беспокоящее, взгляд – убийственно серьёзный и всё это как-то должно складываться в нечто общее. Вид парня совсем не пугает, Попов только и может, что рассмеяться. – Не того человека ты выбрал для запугивания, а уж тем более для вражды, – посмеиваясь произносит Арсений, снисходительно улыбаясь, – найди себе, с кем почесать кулаки, но только своего возраста, мальчик. – Ты огребаешь, – жёстко подытоживает парень, замахиваясь, сжимая пальцы до побеления костяшек. Арсения давно не испугать таким, он уже в жизни огребал по-настоящему, не то чтобы от какого-то случайного пацана на улице. Поэтому удар – справедливости ради, весьма точный – Арсений гасит, а после, не теряя и секунды, берёт в захват невнимательного противника, заламывая руку за спину. – Вижу, словами ты не понимаешь, малец, – вполголоса поясняет Арсений, сдерживая попытки парня выбраться из захвата, – объясню проще: в следующий раз, когда возникнет желание на ком-то эмоции спустить, выбирай кого поменьше. Дядьку взрослого ты не потянешь. Усвоил? – По моим прикидкам, это ты не соизмеряешь, мальчик, – передразнивает пацан, каким-то необъяснимым образом выворачиваясь из крепкого захвата... и теперь уже сам Арсений оказывается прижатым к худому телу так неудобно, что остаётся только кряхтеть, – ну что, разочарование на вкус как кола? Арсений думает, что такого бреда во время драки он ещё ни разу в жизни не слышал. Да и не во время неё, разве это похоже на драку в прямом смысле. Вообще, вся эта ситуация ужасно неудобная. И это не учитывая то, что руку тянет неприятно, полусогнутом состояние вообще комфорта не добавляет, но и то, что взбудораженный организм реагирует на такие тесные прижимания вполне однозначно, даже в задницу эта реакция знатно так упирается. Стоп, что? Парень и сам в это мгновение отскакивает в сторону, вскидывается как от огня и смотрит куда угодно, только не на того, кого только что хотел отмутузить до неприглядного состояния. Рука, обвешанная кольцами и браслетами – так вот что особенно больно стискивало его на руках! – вытягивается к нему, пока указательный палец угрожающе подрагивает. – Вот этой всей хуйни не было, – вполголоса говорит он, удаляясь туда, откуда явился, – хоть слово кому скажешь – закопаю. И исчезает из поля зрения за раскидистым зелёным деревом, пока Арсений пытается понять, что произошло. Он был остановлен альфой-школьником, который явно на пестицидах каких-то, потому что каланчой такой просто не рождаются. Они едва повздорили, начали противостоять друг другу, а по итогу, пацан слился, позабыв, кажется, о своей великой миссии отмщения. Неужели... да нет, ну не может быть. Хотя, у альф и в юном возрасте пробуждается желание ко всему, что двигается. Но если поведение парня объясняется его природой, то Арсения никак не оправдать. Ему по бетности не положено – раз, он определённо старше – два, это может оказаться подсудным делом – три и ничего хорошего из этого не выйдет – четыре. А пятая причина – это боль, оттого что умерла люб... да, старые песни очень вовремя приходят. Арсений старается отвлечься. Он продолжает наблюдать за тем, как люди себя ведут, запоминать. Но теперь, как назло, парочки попадаются. Все сплошь и рядом «правильные». Попова ещё никогда так не цепляла тема влюблённости. Он уже своего отхватил, знает, что ему, как бете, вольно выбирать то, что хочется, но любви особо он не ждёт. Тем более, в этих идеальных парочках столько нелогичного и странного. Например, если пара является истинной, то у обоих при встрече стираются все воспоминания о предыдущих отношениях. То есть буквально «всё, что до тебя, уже неважно», правильно, они же не помнят этого. Или то, что возбудиться можно только от ласк «подходящей особи». Кто в этом мире там главный? Бред, да и только, ваши стереотипы. Нет, понятно для чего это сделано, чтобы ошалевшие во время гона альфы и омеги находились и создавали идеальные пары для продолжения рода и видов. Но вот что делать таким как Арсений? Обычно беты погружаются с головой в карьеру, уходят в неё по самую макушку и часто не находят себе спутников жизни. А ещё, в этом мире же должны оставаться хоть какие-то спокойные люди во время всеобщего безумства. Арсений откладывает тетрадь с заметками на скамейку и смотрит куда-то в пустоту. Вот и пообщался с местными, исхитрился же обзавестись не самыми приятными воспоминаниями о каком-то пацане. Хотя, только сейчас Попов ловит себя на мысли, что ему было неудобно, да, но чисто физически. Откуда в парне, явно школьнике, столько притягательной силы? Но, зная, что везёт Арсению обычно, как утопленнику, то, скорее всего, парень этот из категории «сила есть – ума не надо». Да ну что такое! Опять о нём мысли приходят. Не извращенец же Попов, в самом деле. Матвиенко он пока не рассказывает, даже особо ему не пишет, всё пытается у себя в голове уложить то, что теперь ему интересно узнать, как хоть зовут этого чрезмерно смелого юного альфу. – Антоха, да не пыхти ты так! – звучит голос где-то вдалеке, но почему-то именно этот цепляет внимание среди прочего шума, – реально, ну кто пойдёт с тобой на этих бугаёв? Никто в здравом уме не станет в одиночку биться с тремя шкафами. – Они вообще не имели никакого права обижать Лену, – а вот от этого голоса Арсений аж на скамейке подпрыгивает, потому что узнал, не мог бы не узнать, – охуели вкрай! Слушай, Илюх, если эти кульки с прогнившими семечками думают, что такие из себя альфы и могут просто так задирать физически слабых девчонок, то у меня для них плохие новости. – А вдруг Ленка сама напросилась? – Ты серьёзно сейчас? – в голосе так много негодования и возмущения, что Арсений невольно приосанивается, гордясь не к месту парнем, который куда благороднее, чем показался в первые секунды, – какая девушка в здравом уме станет провоцировать трёх огромных альф? – Ну… невинен ты, Шаст, как младенец. Захотелось ей приключений на все интимные места… – Макар, – прерывает его Антон, отчего сердце у Арсения совсем неровно бьётся, понять бы, почему, не настолько бета стар для тахикардии, – как хочешь думай, а я не верю в то, что Ленок, которая мечтает найти своего истинного больше всего на свете, стала бы всех троих разводить на секс. Да и сам знаешь, что альфам и намекать не надо. – Откуда ты всё это знаешь? – поражается друг, нагоняя наконец Антона. – Спасибо моему отцу, что взялся за моё половое воспитание так крепко, что всё отпустить не может. Я могу нести ответственность за свои слова. Надо будет им всем рыла начистить – запросто. – Одному лучше туда не идти, – Арсений и сам не понимает, как вмешивается в разговор. Всё выходит так, как будто так и должно быть. Антон опускает взгляд на сидящего на лавочке и вскидывает брови очень высоко. Интересная особенность, такую редко увидишь. Арсений прикидывает, что лет так через десять на лбу будут заметны зачатки морщин, но что-то подсказывает, что Антон этому сильно не расстроится. Чего не скажешь о складывающейся ситуации сейчас. – Дядь, тебе-то это зачем сдалось? – названный Макаром парень только озадаченно спрашивает, пока Антон взгляда не сводит с Арсения. – Когда дама в беде, а неприятель силён, герой должен встретить опасность лицом к лицу. Но точно не один. Попов от себя таких монологов не ожидал... хотя, с его тягой проживать каждое мгновение созданных предлагаемых обстоятельств... грех было не произнести столь воодушевляющую речь. Что не остаётся не услышанным, оба парня глядят на него как на психически больного. – Ты, как бы, не обижайся, – Макар всё так же выступает переговорщиком, пока Антон продолжает рассматривать так внимательно, что Арсению впервые становится совсем неловко, – тебе-то нахрена чужие разборки? Уж как-нибудь справимся. – Пусть идёт с нами, – выходит из тумана собственных размышлений альфа, вступая в эту странную беседу, – видел на днях, как он... знатно помял чью-то репутацию. – И ничего не рассказал лучшему другу? – негодует Макар, всё ещё с сомнением оглядывая Арсения, – вы договорились вместе идти, а я не знаю ничего? – Не договаривались, – вступает Попов, поднимаясь-таки со скамейки, – по крайней мере, Шаст мне ничего не рассказывал про задетую честь барышни. Бета успевает подумать много чего про себя. Про то, что Антон просто признал, что именно его репутация помята при предыдущей встрече, что альфа считает, что он может помочь в разборках с более сильными, но весьма аморальными индивидуумами, про то, что Арсений, оказывается, неплохо импровизирует, раз всю эту «договорённость» не рассекретил лучший друг Антона. И взгляд того мельком явно намекает, что «сейчас я закрою глаза на прошлую встречу», а лёгкий кивок в сторону выражает согласие и призыв к присоединению к этой праведной миссии. Как все эти подводные камни Арсений разбирает за такое короткое время? Он же умеет наблюдать и анализировать. Всю дорогу до назначенного места все трое молчат. Илья задумчиво оглядывает обоих, идя между, от греха подальше. Антон смотрит по сторонам и как-то сильнее обычного ссутуливается, когда взгляд касается Арсения, что улыбается так, словно и не морды намеревается бить альфам, а отправляется в неизведанное приключение. Ну, справедливости ради, это действительно сказочная ситуация: взрослый бета и два юных альфы идут к (волшебному) лесу разбираться со злыми (орками) похабниками, что осрамили прекрасную (принцессу) даму. – Довольный какой, ты посмотри, – посмеивается Макар, замечая такое настроение Арсения, – на махач как на праздник. Попов только плечами пожимает смущённо, не говорить же, что эта вылазка подпитывает в нём дух внутренней аристократии и рыцарства. Неудобно как-то перед пацанами, хоть и мелкими. Антон на подколку Ильи не реагирует никак, закрылся, думает о чём-то только себе понятном. Арсений не так себе представляет разборки, потому что тут никаких разговоров и дискуссий на тему… под раздачу они попадают едва появляются таким сбором в поле зрения. Попов за себя не боится, ему привычно прикрывать и не огребать в драках. Вон с Матвиенко не так давно разнимали очень пьяных и безбашенных аспирантов технического вуза. Ему как-то волнительно за его образовавшуюся внезапно команду юных альф. Да что там, Макар своим шкафовым потенциалом точно вызывает страх даже у камней на этой распесоченной дороге. Чего не скажешь о тонком Шасте, таким лёгким на вид, что и сомнения берут, что он вообще альфа. Но когда парень распрямляет плечи и сильно отталкивает от себя посчитавшего его слабым звеном мужика… сомнения отступают. В какое-то мгновение становится так тихо, что слышно только как стрекочут кузнечики, тяжело выдыхают разбитые неприятели и стук собственного сердца. Арсений оглядывает свои красные руки, потом смотрит на вымотанных Макара и Шаста и думает, что на сегодня с геройством всё. Расходятся они молча, кивнув друг другу. Утром Арсения настигает чувство какой-то неясной пустоты. Ему вдруг так хочется снова вляпаться в какую-нибудь историю, разгрести её с этими двумя. Хотя, если совсем честно, Илья меньше вызывал интереса, чем Антон. Бету так будоражит это несоответствие, противоречие, неестественность почти. Не в том смысле, что альфа притворяется, а в том, что от него, такого юного, не ожидаешь каких-то глобальных потрясений, но те мужики точно пожалели о своих стереотипных выводах о Шасте, за что и были биты. Тогда почему при одной мысли о тонких запястьях в браслетах, у Арсения так трепещет и мелко вибрирует где-то в груди? Не может же быть, что Попов влюбился? Нет, не может быть. Так он думает, когда идёт по парку, когда присаживается на лавочку, где вчера всё началось и когда рядом кто-то присаживается. – Один здесь отдыхаешь? – смешливо интересуется Антон, тут же подсаживаясь чуть ближе, входя в роль заядлого пикап-мастера. – Видимо, уже нет, – улыбается в ответ Арсений, тут же – только ему ощутимо соскучившись – окидывая взглядом материализовавшегося почти из ниоткуда альфу, – давно здесь караулишь меня? – С чего бы мне? – тушуется Антон, чуть отводя взгляд, но тут же собирается духом, – обычно преступник возвращается на место преступления. – Позвольте, сударь, – прерывает его размышления бета, – какое преступление я совершил? – Ты оставил меня без самой ценной информации, – пожимает плечами Антон, совершенно не теряясь и не сбиваясь от возвышенных слов из другого века, – я до сих пор не знаю, как зовут того, кто помог нам замять группку поехавших альф. – Всего-то? – драматично вздыхает Арсений, – а я-то думал, что мне предложишь хоть прогуляться. А то, какое-то имя. Арсений. Попов не находит ничего лучше, чем довершить представление протянутой для пожатия рукой. Антон не отказывается, поддерживает эту странность, пожимая руку в ответ. – Значит, Арсений, ты не против пойти прогуляться? – Попов только и делает, что удивляется смелости юного альфы, – должен же я как-то извиниться за хреновое знакомство. Если согласишься, покатаю тебя на моей машине, м? – А не слишком ли вы торопитесь, молодой человек? – справедливо возмущается бета, полностью обращая своё внимание на собеседника, – познакомились от силы неделю назад, пообщались едва-ечетыре, а вы сразу на машине катать? На шахматную шутку Антон почти складывается пополам от смеха, и такая реакция для Арсения в новинку, раньше только у виска крутили. – Ну не хочешь, как хочешь, – ладони замирают в сдающимся жесте, – я же не заставляю. А то ещё подумаешь, что я к тебе подкатываю. Арсений рассыпается от смеха, кажется, потому что это ведь только что был каламбур, причём совсем не глупый. Антон только довольно улыбается на такую реакцию. – Так и быть, я буду очень рад, если вы меня ангажируете на прогулку, – так же сдаётся Арсений, отзеркаливая жест альфы. И день становится на порядок лучше, Арсений никогда так много не смеялся, потому что гулять с Антоном – это бесконечные поводы посмеяться, рассказы о местном элитном лицее, в который его родители запихнули, о друзьях, что постоянно придумывают невероятные приключения на свои задницы… и Попова совсем не смущает, что между ними разница в возрасте такая, что усовеститься бы. Но расстояние между ними как-то совершенно незаметно тает, а когда вечер становится едва тёмным, Антон набирается смелости легко задеть пальцы идущего рядом Арсения. И покраснеть от этого так сильно, что на его фоне закат не такой яркий, оказывается. Они сидят в машине, продолжают множество разных разговоров, которые все сходятся в одной точке – во взгляде совсем не в глаза. Арсений сбит с толку, когда ощущает на своих губах привкус чужих губ, но так не хочется разбираться во всех этих особенностях природы, задавать сотни вопросов, почему его, взрослого бету так сильно тянет к вроде как незаинтересованному альфе. Но пальцы сами зарываются в волосы на затылке, пока свободная рука, крепко держащая руль до этого, не укладывается на шею, чтобы притянуть ближе. Попов не верит в любовь с первого взгляда и со второго тоже, а вот с первого поцелуя… вполне готов в это поверить. Антон вдруг становится нужным так отчаянно сильно, что пальцы невольно сжимают плечо через олимпийку крепче, стонет бета совсем не по-мужски жалко, скуля почти. И на это в ответ раздаётся чуть громкий рык. Арсений отрывается только для того, чтобы заметить, как сильно и быстро изменился в лице Шаст, как расширились его зрачки от прилива возбуждения, как часто разошлась дыханием грудная клетка. – Арс, – хриплый голос Антона заливается в самые дальние уголки сознания Арсения, пробуждая почти животные инстинкты, которых, как ему говорили, в нём нет, – давай пропустим ту часть разговора, где ты загоняешься, что я мелкий, а я, что ты бета? – Я согласен, – шёпот и самому Арсению кажется слишком горячим, весь воздух таким кажется, когда Попов перебирается на колени Антона и оплетает его всеми конечностями, целует снова, теперь уже совсем бессовестно, мокро, задыхается общими выдохами, жмётся плотнее, невольно притираясь вставшим не на шутку (а на произнёсшего её ранее парня) членом к другому, рвущемуся на свободу через все эти слои одежды. Альфа совсем забывается, теряется в жарком мареве их объятий, поцелуев и касаний настолько, что опрокидывает Арсения на руль, тем самым невольно просигналив в пустоту. Бета посмеивается в очередной поцелуй, прижимая Антона к водительскому сидению, вжимая его затылком в подголовник, хватаясь за одежду так сильно, что почти готов сорвать её с горячего, желанного тела. – Мы же не будем прямо… в машине? – откуда в Антоне сейчас хоть капля адекватности? Арсений не разбирает слов, поэтому опять лезет целоваться, но его удерживает пара чуть дрожащих от нетерпения рук, – серьёзно, Арс, надо… – Хорошо, – разочарованно выдыхает Попов, слезая с колен и садясь на пассажирское сидение, – едем ко мне. Там… звукоизоляция неплохая. – Какой же ты охуенный, – Антон совсем ласково целует его в щёку, заводя машину, – адрес, сударь. Благо, что они и так были почти рядом с домом Арсения, потому едва дверь закрывается за обоими, Арсений на Антоне почти повисает, естественно, что альфа со всей имеющейся силой прижимает свою ношу к стене, необыкновенно быстро возвращаясь к прерванному делу. Рычит от нетерпения теперь Попов, особенно, когда Шаст даёт стянуть с себя спортивку и футболку. – Это что такое? – поражённо выдыхает Арсений, облизываясь так, будто голод у него восьмилетний. – Я же футболист, надо в форме себя держать, – удивлённо выдыхает Антон, смотря на бету так впитывающе, внимательно. – Бессовестный, – Арсений ведёт обеими ладонями по рельефной безволосой груди и крепкому прессу, – вот зачем эти свободные одежды, чтобы люди не завидовали, чтобы лишнего внимания не привлекать. Антон же в ответ молчит, видимо наслаждаясь тем, что Арсений такой восхищённый. А в следующую секунду притягивает его к себе за лицо и снова целует, остановиться не может. Попов совсем немного начинает думать, что он педофил, извращенец и больной окончательно, раз его до стояка колом возбуждает совсем юный альфа с таким прекрасным прессом, что и завидно, и до безумия желанно. Но из головы выбивается всё разом, когда Антон его уваливает на кровать, при этом так неловко, что сам чуть было не вываливается с пространства матраса, но Попов успевает его перехватить и опрокинуть на себя. – Привет, – растерянно говорит Антон, гладя совсем оголённый бок. – Привет, – поддерживает зачем-то эту игру Попов. – Давай знакомиться ещё раз. – Прямо сейчас? – недоумевает Арсений, на что Антон, нависающий над ним, тоже весь на взводе, но почему-то играется. – Да, – шепчет Шаст так ласково, что бете только и остаётся, что прикрыть глаза от такой нежности, – я Антон Шастун, мне шестнадцать лет, и я альфа, который без ума от взрослого беты, что сейчас так охренительно идеально лежит подо мной. Целует Антон со всей страстью, которая только может быть в юном организме, Арсений от этого совсем теряет рассудок, вжимая в себя руками нависшее тело, дыша с трудом. – Я Арсений Попов, мне двадцать четыре и я, кажется, влюбился в самого горячего альфу-школьника в мире, – сознаётся в перерывах между поцелуями он, смотря точно в глаза, кажущиеся сейчас такими насыщенного зелёного цвета, что становится не по себе. – И я тебя люблю, Арс, – удивлённо отвечает Антон, – пиздец, я думал, что… не бывает такого. Я же даже не по бетам, но это же… ты. Арсений каждое движение, касание, поцелуй и выдох ощущает так, будто его до этого никто и никогда не брал в это прекрасное путешествие под названием «секс». Да, это и правда совсем немного неловко, потому что выходит, что в Антоне намного больше сюрпризов, чем может показаться на первый взгляд, он словно знает всё о близости, пока Арсений только пару страниц читал в камасутре и посередине заснул. Самооценку Попова спасает только то, что Шастун его просто младше и любопытнее. Обо всякой чепухе он думать прекращает, когда крепкая плоть проникает в него глубоко, до самого основания. – Тише, – шепчет дрожаще в губы Антон, гладя рукой по бедру, ведя выше, подхватывая под коленом, – я буду аккуратным, правда… – Будь развратным, – стонет Арсений, насаживаясь сам, впиваясь в губы, оплетая собой, он готов хоть в два раза сложиться, потому что секс с Антоном кажется чем-то жизненно важным, – возьми меня. Попов в очередной раз закатывает глаза от звука рычания юного, но такого бесконечно горячего альфы. Ему совсем не стыдно признавать, что с таким накалом ему хватает нескольких минут, чтобы излиться себе на живот, не стыдно вжимать в себя следом кончившего Антона, гладить его растрёпанные, взмокшие волосы, целовать в макушку и еле шептать, что он самое лучшее, что с ним происходило в жизни. – Ты как? – спрашивает Антон, так и не отцепившись, не ложась на кровать, держась в объятьях Арсения крепко. – Хорошо, – выдыхает довольно бета, – а что? – Да нет, ничего, – улыбается как-то загадочно Антон, поглаживая пальцами чувствительный бок. – Мы ведь только что… – Арсений очень быстро возбуждается, это почти пугает, если бы не мягкий взгляд. – Мне тебя мало очень, – взгляд такой просящий, Попов отказать не может, – может… хочешь повести мою машину? Арсений округляет глаза, потому что сначала не понимает, причём здесь тачка, а потом до него резко доходит и глаза беты становятся ещё больше. – Но… ведь это… твоя машина, – Арсений приподнимается, принимая сидячее положение, – разве я могу… вести твою… Шаст льнёт губами к его и тихо-тихо говорит: – Тебе я доверяю. Бета целует аккуратно. Они не могут оторваться друг от друга, прижимаются так сильно, так плотно, жарко. Арсений… осторожничает, ведёт очень заботливо, показывая со всей нежностью, как можно быть любимым и уязвимым, что это не страшно, что неважно, кто они по виду, главное, что им хорошо. И ненасытность не отпускает, кажется, только больше разрастается. Бета чувствует себя полностью измождённым от любви и страсти под утро, также лаская касаниями умотавшееся тело альфы, которого так хочется назвать своим. – Арс? – М? – Давай сбежим? Попов вздрагивает, поравнявшись с ним взглядом. – Что? А как же… тебе доучиться надо. – Переведусь, у меня друганы есть в Москве. Ты сможешь в театралку поступить. – Погоди, Антон, – серьёзно одёргивает его Арсений, из-под одеяла не выбираясь, – это всё какое-то безумие. Твои родители, мои тоже найдут нас моментально… – Да какая нахрен разница, – восклицает Шастун, садясь, чтобы удобнее было говорить на равных, – уедем, возьмём в руки свою жизнь и сделаем её такой, какой сами захотим. – Антон, ты не нашёл свою истинную, а как найдёшь – меня забудешь. – Не нужна мне навязанная пара! – Антон обхватывает лицо Арсения руками, – всё это такой бред! Не нужен мне истинный, я люблю тебя и пусть там все наверху перестраивают эту дурацкую систему. Мой истинный – ты, и я тебя не смогу забыть никогда. Голос отзвучивается от стен, Арсений весь дрожит, ему становится резко холодно, отчего Антон сразу накидывает на них одеяло и принимается зацеловывать всё лицо. – Тогда, – опоминается Арсений после долгих и трепетных поцелуев, – надо собраться. – Давай. Собираемся возле того самого поля, где впервые встретились, через полчаса. Машина Шастуна уже заведена, Арсений всё причитает, что всё это подсудное дело, но Антон успокаивает его, беря за руку, касаясь так нежно, тепло, что хочется верить. – Больше никогда сюда не вернёшься, Шастун, – улыбчиво напоминает Арсений, поглядывая на футбольное поле. – Может, последний раз поиграем здесь? – Антон достаёт с заднего сидения мяч, – научишь так метко попадать. Именно в эту секунду Арсений вдруг ощущает, что от этого решения многое изменится. Он должен выбрать... – Давай, малец, покажи, как забивают настоящие чемпионы, – Попов берёт в руки мяч и выходит из машины. Игра такая суровая, что бета удивляется, откуда в нём столько азарта. Видимо оба с ночи ещё не растратили. Мяч улетает за пределы поля, Антон бежит за ним. И натыкается на него. Арсений чувствует, как рвётся тонкая нить, протянутая из его груди в другой, в которой только что забилось сердце… для другого. Арсений рвано вдыхает, жмурится. Это конец. А говорил, что не забудет. Нет, нет же, мир не так работает, не так устроен. Не бывает любви с первого взгляда, да и поцелуя тоже, как Попов смог повестись, поверить, опять разорвал себе сердце. Он возвращается в Омск, но ненадолго, сразу же укатывает в Питер, делает всё, что запланировал ранее, учится прилежно на два университета. Но забыть не может своего юного альфу, только вот он его забыл. На очередном приёме у психолога он рассказывает всё, как было. Тот ему советует забвенческую капсулу, которая стирает выборочно воспоминания, частично чувства. Арсений тоже забывает, что когда-то был влюблён в Антона.

***

– Арс, – раздаётся на ухо любимый голос, вытягивающий из сна, – любимый, всё хорошо? Ты просто кричал во сне. Бета быстро проводит взглядом по окружению. Он дома, вместе со своим альфой и всего, что приснилось, не было. Арсений выдыхает с облегчением, проводя пальцами по чуть щетинистой щеке. – Всё хорошо, когда ты рядом, – отвечает бета, принимая самый тёплый и нежный утренний поцелуй от мужа. Антон улыбается, довольно щурится, привычно облизывает нижнюю губу, снова тянется поцеловать. А после накрывает собой, укутывает их в одеяло и едва слышно шепчет: – Не смогу тебя забыть, никогда. Арсений только крепче прижимает к себе мужа, радуясь, что вот сейчас, это точно не сон.