***
Приготовления к торжеству начались уже в пятницу. По дому сновали слуги и незнакомые мне люди, приносящие и уносящие ящики с фруктами и овощами, столовыми приборами из подвала, образцами ткани и черт знает чем еще. Я едва успела переодеться в домашнее платье, как на пороге моей комнаты возникла служанка с запиской от тёти, в которой говорилось, что утром придёт швея, которая займётся моим платьем. — Утром — это во сколько? — убитым голосом поинтересовалась я. Я надеялась хорошенько отоспаться на выходных, компенсируя разные подъёмы последних дней. Служанка пожала плечами и удалилась. Ночью я спала плохо. Сказывалось напряжение из-за постоянных побегов из дома, волнения перед праздником, нескончаемой лжи и прочего, прочего, прочего. Встав ни свет ни заря, полностью разбитая и с таким видом, будто бы меня переехала лошадь, я направилась в ванную. Холодная вода хотя бы немного поправила мой облик в лучшую сторону. Вовремя принятый наркотик опередил головную боль. Если больше ничто не будет провоцировать приступ, может, удастся прожить сегодняшний день без череды кадров. В дверь постучали. Нет уж, это совсем уж рано для швеи. Я провела пальцами по волосам, немного причесав их, накинула поверх ночнушки халат и открыла дверь. Томас. Он расположился в кресле, пока я сидела на кровати, скрестив ноги, и жевала принесённое им печенье. Когда я закончила, он спросил: — Как долго ты собираешься помогать ему? Можно было догадаться, что Томас не просто так пришёл. Я стряхнула крошки на пол. — Сколько потребуется. Томас покачал головой. — Это слишком опасно. — Зато он хорошо платит. Я вспомнила о спрятанных на дне сундука деньгах. Каз платил в зависимости от проделанной мной работы. Чем больше и чем сложнее текст — тем больше крюге он давал. За те несколько раз, что он уже платил, накопилась неплохая сумма. Я напомнила себе, что их нужно обменять на равкианскую валюту и как можно скорее отправить. — Есть и другие способы заработать. Я удивлённо уставилась на него. — Предлагаешь продать что-то из теткиных вещей? Лицо Томаса исказилось от отвращения. — Как тебе это могло в голову прийти? Только посмотри на себя. Общаешься с преступниками, и уже думаешь, как они. — Я всего лишь говорю, какие еще варианты у нас есть, — настала моя очередь злиться. — нам нужны деньги, забыл? Томас вскочил на ноги. От неожиданности я дернулась. — Да, нужны. И я разрабатываю их, собственным трудом зарабатываю, пока ты прохлаждаешься. — Я работаю! — Кем? Мошенницей? Фальсификатором? Что-то потекло по моей щеке. Я даже не сразу поняла, что начала плакать. — Ты же знаешь, что я пыталась, — прошептала я. Томас, увидев на моем лице слезы, тут же смягчился. — Прости, я не хотел. — Нет, ты хотел! — я встала перед ним. Обратной стороной ладони стёрла слезы. — Ты всегда так. Думаешь, что раз ты такой способный, и другие тоже. Все для тебя под копирку. Никогда не думал, какого это — быть не такой? Отличаться от других? Не справляться с чем-то простым, просто потому что в детстве получил идиотскую травму, которая превратила твою жизнь в кошмар? Нет. Потому что ты идеальный. Нет ничего, с чем бы ты не справился, не так ли? А знаешь, что хуже всего? Что тебе наплевать на меня. Признай, ты здесь не ради меня — и не ради матери. Он попятился, вскинув ладони вверх, словно защищаясь. — Джей… Я усмехнулась. — А ее ты никогда так не называл. Только полным именем. Потому что она — божественная. Она — идеальна. А я — я просто Джей. И одной буквы хватит. Плечи его поникли. Он хотел сказать что-то еще, но только покачал головой и вышел. Я рухнула обратно на кровать и уставилась в потолок. Хотелось хорошенько поплакать, но слезы как назло закончились. Впрочем, поплакать вдоволь мне все равно бы не дали. В мою комнату снова постучали. Полностью уверенная, что вот теперь-то это швея, я распахнула дверь. — Привет, — сказала Нина и, плечом отодвинув меня, застывшую от удивления на месте, вошла в комнату. Я помотала головой, уверенная, что она мне мерещится. Но нет. Нина, как ни в чем не бывало, прошлась по комнате, оглядывая ее любопытным взглядом, а затем плюхнулась на мою кровать. С тоской посмотрела на оставшееся печенье, но не взяла ни крошки. — Как… как ты вошла в дом? — спросила я, когда голос вернулся ко мне. Нина пожала плечами, словно приходить в чужие дома без приглашения для нее дело привычное. — Входная дверь была открыта. В холле было много народу, так что меня даже не заметили. — Но как ты узнала, какая из комнат — моя? — Легче простого. Тебя было слышно даже с лестницы. Супер. То есть она не только проникла в дом, но еще и послушала приватный разговор. — Много услышала? — Не волнуйся, твоя ссора с твоим парнем мне абсолютно не интересна. Я поморщилась. — Он не мой… Парень. — Как скажешь, — ответила Нина. Она взяла с прикроватной тумбы книгу и пролистала страницы. — Зачем ты пришла? — нетерпеливо спросила я. Вся эта ситуация мне порядком надоела. Бессонница, перепалка с Томасом, появление Нины, и это ещё только восемь утра. День предстоит тяжёлый. Не отрываясь от книги, Нина протянула мне папку. Я изучила ее содержимое. Работы оказалось не так много, как я думала. — Делов-то. — Это нужно сделать до трёх часов. Ладно, я поторопилась с выводами. Надеюсь, тетя поверит, если я скажу, что у меня разыгралась мигрень. — Класс, — пробормотала я. Тем временем Нина отложила книгу и полезла в верхний ящик. — Ну, свою часть работы ты выполнила, больше тебя задерживать не буду. Ты придешь в три? Нина покачала головой. — Каз приказал не спускать с тебя глаз. — Ты ведь шутишь? — Брось. Ты меня даже не заметишь.***
Швея пришла только через час. Бросив безразличный взгляд на Нину, она спросила у меня: — На нее тоже нужно делать платье? — Нет, — поспешно ответила я, и швея потеряла к Нине всякий интерес. Помимо снятия мерок для нового платья, на сегодняшней повестке дня стояла примерка уже приготовленной одежды. Я зашла за ширму и принялась мерить первое платье. Со стороны кровати раздалось шуршание и негромкий стук рамы кровати о стену, как если бы кто-то перелез через кровать, чтобы залезть в сундук с другой стороны. — Не трогай сундук, — крикнула я, засовывая руки в рукава. Шуршание прекратилось. — И вещи под кроватью тоже. Нина вздохнула. — И чем прикажешь мне заняться? — Придумай что-нибудь. Я вышла из-за ширмы и встала перед зеркалом. Платье было из плотной ткани и хорошо сидело на мне, но узор казался мне слишком броским. — Неплохо, — сказала Нина, едва удерживаясь, чтобы не рассмеяться, — Твой выбор? — На эскизе смотрелось лучше. Но ничего, в следующий раз приду к вам в этом — Каз наверняка оценит фасон. Девушка фыркнула. Я пошла примерять следующее платье. — Так как ты оказалась в его команде? — словно бы невзначай спросила я. — Поучаствовала в массовой оргии. Можешь к нам присоединиться, — ответила Нина на равкианском. Я высунулась из-за ширмы и недоуменно посмотрела на девушку. Перевела взгляд на швею, которая и ухом не повела на высказывание Нины. Я закатила глаза и юркнула обратно. — Могла просто спросить, понимает ли она равкианский, — перешла я на родной язык. — Так было бы слишком скучно. — Окей, мы выяснили, что она нас не понимает. На самом деле, единственный в этом доме, кто может нас подслушать — это Томас, но насколько я помню, у него дела в городе. Ну, расскажешь? Нина молчала. Когда я вышла в другом наряде, она едва на меня взглянула. Швея взяла иголку и принялась править вверх платья прямо на мне. — Мне нужна была услуга, — наконец сказала она, рассматривая свои ногти. — И Каз мог мне ее оказать. — И он помог? — Каз? Нет конечно. Правда, потом он все равно это сделал, когда ему понадобились знания Маттиаса. Он ничего не делает, если это ему не выгодно. Я обдумывала ее слова. Нина тем временем решила задать ответные вопросы. Она положила ногу на ногу и утвердила подбородок на ладони. — Почему ты приняла его предложение? — Мне нужны деньги. — Твой отец — дипломат, — напомнила Нина. — И это значит, что у него есть деньги. — Можно удачно выйти замуж. — И тогда деньги будут у мужа, — я вернулась за ширму и скинула платье. Красивое, но опять не то. Швея принялась снимать новые мерки. У меня слишком быстро менялся вес, и данные постоянно требовалось обновлять. И то платье позже придется перешивать, — Я хочу накопить достаточно денег и уехать. Начать новую жизнь. — С Томасом? — невинно хлопая ресницами, поинтересовалась Нина. Я не стала ничего отрицать. Все равно не смогу объяснить, не вдаваясь в подробности. Закончив делать пометки в блокноте, швея пошла к своей сумке и принялась раскладывать на кровати образцы тканей. Я быстро надела домашнее платье (из светло-голубого атласа, расшитое сверкающими камешками) и присоединилась к Нине, которая вертела цветные лоскуты ткани. Потребовалось время, но даже тогда мы со швеей не нашли компромисс. Из тех эскизов, что она мне показала, мне понравилось платье с пышной юбкой и короткими рукавами-колокольчиками. Его украшал широкий пояс, обшитый драгоценными камнями, а на шею предполагалось надеть колье. Швея же настаивала на более простом темно-синем платье: открывающем плечи, с квадратным вырезом и рукавами до локтей. Оно было красивым, не спорю, но мне хотелось чего-то яркого, блестящего. Дорогого. В конце концов мы остановились на варианте, что мне изготовят оба платья, а я уже сама решу накануне праздника что надеть. — Можно сделать окантовку рукавов из кружевной ленты, — предложила швея, кивая на эскиз со своим вариантом. В руках она держала эту ленту, шириной в два сантиметра. — Ну уж нет, — я покачала головой, прекрасно помня, насколько это неподатливый материал. — На машинке ее не пришьешь, а вручную ты убьешь и время, и нервы. Слишком много рельефных швов. Да и как ты собираешься пришивать его к платью? Атлас будет постоянно ускользать со стола и перемещаться. — Это того стоит. — Ничего это не стоит. Будут торчать нитки. — Не будут. Все это время Нина с интересом рассматривала меня. Я смущённо заправила выпавшую прядь за ухо и обратилась к швее, закругляя спор: — Ммм, ладно. Спасибо за помощь. — Я приду повторно через неделю. — Хорошо. Я закрыла за ней дверь и прислонилась к ней спиной. Посмотрела на Нину, которая вела себя, как у себя дома. — Ты собираешься сидеть здесь, пока я работаю? — А что? Я тебе уже надоела, Джулия? Я скривилась. — Пожалуйста, давай без полного имени. Нина склонила голову набок. — Тебе не нравится твое имя? Почему? — Какое-то оно слишком… Официальное. Пафосное. — Как и ты, — Нина кивнула на кольца на моих руках. Я скрестила руки на груди, пряча украшения с драгоценными камнями. — Кстати, это же не равкианское имя, не так ли? — Нет. Моя мама — керчийка. — Ясно. И как же к тебя обращаться? — Друзья зовут меня просто Джей. — Как скажешь, Джей. «Я не говорила, что ты мой друг, » — хотела заявить я, но так и не сказала.