Twisted City

Господин Тайлер — секретарь Высшего суда Кеттардама — несколько раз изучил все бумаги. Его брови взлетали все выше и выше; он задумчиво потирал подбородок и, казалось, все сильнее хотел провалиться сквозь землю. В один момент мне показалось, что он откажет в приеме, но один взгляд на мистера Андерсона — адвоката Орловых, последние несколько лет координирующий дела семейного бизнеса в Керчии и согласившийся представлять интересы Ритвельдов сегодня в суде. Сейчас было важно настоять на урегулировании процессов ДО суда. И, насколько я могла судить, мы почти достигли своей цели. — Все законно, — сам себе не веря, пробормотал Тайлер. — Все тонкости соблюдены. Присутствуют все выписки, все документы и доверенности. — В таком случае, чего же мы ждем? — спросила я. Меня всю трясло от нетерпения. Конечно, все тонкости соблюдены. Мы с Шпектом потратили целую вечность, подделывая бумаги и разбираясь с нормативными актами Керчии. Учитывая, как велись дела в суде, неудивительно, что в столице процветает преступность. Тайлер колебался. Я буквально видела, как его разрывает между долгом служить закону и страхом допустить ошибку. Была небольшая вероятность, что Ян Ван Эк или Пекка Роллинс заплатили ему, чтобы никто не смог передать Казу весточку. Здесь же речь шла не просто о послании, а об освобождении. — Понимаете… — он замялся. — Бесспорно, у вас есть все необходимые документы, и конечно же, судья примет их во внимание, однако… понимаете… — Куда вы клоните? — мистер Андерсон говорил без раздражения, но ни от меня, ни от Тайлера не скрылась та нотка нетерпения, которую можно слышать, когда человек точно знает, что его водят за нос. — Ему выдвинуты серьезные обвинения. Похищение сына Яна Ван Эка… — Что-то я не видел доказательства вины. — Заседание будет открыто для публики. Там вы и сможете ознакомится с доказательствами. — Вы не поняли? Заседания не будет, — мистер Тайлер открыл рот, но адвокат остановил его, предупредительно подняв указательный палец. — Моя клиентка и так долго ждала. Либо вы сейчас же идете к прокурору и освобождаете моего клиента, либо я сделаю все возможное, чтобы факт ареста невиновного дошел до общественности. Спустя шесть минут (я нервно засекла время на карманных часах, которые нашла среди вещей Каза в Клепке) мы уже ждали под дверью прокурора. Дверь приглушала голоса, но было очевидно, что спорят двое. Когда один из них повышал голос, становилось возможно различить отдельные слова. …у них есть документы… это невозможно… у нас есть описание… мы не могли ошибиться… это он… Голоса стихли, и нас пригласили внутрь. Меня представили прокурору Роджеру Ганну, керчийцу и законнику в третьем поколении. Когда формальности были соблюдены, прокурор перешел прямо к делу. — Хорошо. Допустим, что вы правы, — Ганн проигнорировал мой грозный взгляд. — Допустим, стража обозналась и арестовала не того. Но нельзя отрицать тот факт, что он напал на стражников и серьезно избил четверых офицеров! — А что бы вы сделали на его месте? — я скрестила руки на груди. Порезы от стекла дико чесались, и если бы не перчатки, я бы уже расковыряла ранки в кровь. — Никто не объяснил, что происходит. Нас окружили. Кеттердам и в лучшие времена было трудно назвать безопасной столицей, а что здесь теперь? Банды из Бочек имеют те же права, что и городская стража. Когда мне стала угрожать опасность, Каз встал на мою защиту. Чтобы сделали вы, если вокруг вас без причины началась мясорубка, а вы даже не знали, к кому обратиться? Ганн сжал губы, обдумывая мои слова. Мы предоставили все документы. Мои слова походили на правду. Что приведет к большим проблемам — если он откажет в нашей просьбе, а потом присяжные признают нашу правоту, или если он отпустит обвиняемого, а тот окажется особо опасным преступником? Когда я уже была готова кричать от нетерпения, он кивнул. — Хорошо, — скоро у меня начнется аллергия на это слово. Вот скажите мне, что может быть хорошего в городе вроде Кеттердама? — Я признаю, что человек, которого арестовала городская стража, не является Казом Бреккером. Однако он все еще обвиняется в нападении на официальных лиц. — Освобождение под залог до судебного разбирательства, — предложил Андерсон. Прокурор обдумывал его слова несколько секунд. — Согласен, — он обернулся ко мне. — Я должен обсудить с судьей размер залога. Еще через полчаса все действия были согласованы с судьей, а залог в размере ста тысяч крюге (по мне так, это слишком большие деньги за такого подонка, как Каз) выплачен наличными. Кивком головы прокурор пригласил следовать за собой и повел нас на подземные этажи, где располагались камеры с заключенными, ожидающими процесса. Казу отвели отдельную камеру в самом дальнем отсеке. Пройдя коридор, прокурор свернул за поворот. — Кто вы такой? Я осталась за поворотом. Выглянув из-за плеча Андерсона, я оглядела обстановку. Коридор заканчивался маленькой камерой, за решеткой которой сидел Каз. После драки ему не дали привести себя в порядок, поэтому он до сих пор был в заляпанной кровью одежде и с фиолетовым синяком на скуле. Он сидел на низенькой лавке, утвердив на коленях и локти и опустив голову. Происходящее вокруг его мало волновало. Перед ним, но вне камеры, стоял Эрик в в сопровождении двух Грошовых Львов. Заметили ли они исчезновение двух своих людей? Вряд ли. Прокурор Ганн уверенным шагом пересек расстояние и встал рядом с Эриком. — Кто вы такой и как сюда попали? — Меня зовут Эрик Майер, — Эрик поправил галстук. У меня зачесались руки врезать ему и стереть с его лица довольную ухмылку, но меня сдерживало желание увидеть его морду, когда начнется следующий акт. — У меня есть разрешение от Торгового Совета на допрос Каза Бреккера. Прокурор расправил плечи. Эрик пошел против не того человека. Это была территория Роджера Ганна. — Во-первых, вы находитесь в Верховном суде, и здесь Торговый Совет не имеет никакой власти. — Но Бреккер похитил… — Во-вторых, — продолжил Ганн, игнорируя протест Эрика. — этот человек не является Казом Бреккером. По имеющимся у меня документом, это Каз Ритвельд. Голова Каза дернулась. Сквозь глаза-щелочки он рассматривал прокурора, собирая информацию и отыскивая ответы на свои вопросы. Я буквально видела, как в его мозгу крутится вопрос: «Откуда этот человек знает его имя?». — И в-третьих, этот господин освобожден под залог. — Залог? — Эрик вытаращил глаза и взглянул на Каза. Наткнувшись на его черные глаза, испуганно перевел взгляд обратно на прокурора. — Но кто мог заплатить залог? Родственник? — Жена. Расценив это как приглашение, я вышла из-за угла, стараясь всем своим видом демонстрировать уверенность и элегантность. По крайней мере, я добилась одного — все взоры были направлены на меня. Эрик побледнел, а когда открыл рот, что-то что-то сказать, то не смог изречь ничего, кроме бульканья. — Дж… Джо… Джордан… Мой взгляд метнулся к Казу. На его губах играла легкая ухмылочка, а в глазах застыло любопытство. Он был в курсе, что я не Джулия, но вряд ли он предполагал, что меня зовут также, как и его погибшего брата. Тем временем до Эрика дошел смысл и других сказанных прокурором слов. — Залог внесла ЖЕНА? — он уставился на меня. Мне стало страшно — а вдруг за последние несколько часов на него навалилось столько потрясений, что его хватит удар? И это ведь только начало. Я вытянула из кармана документ и, развернув его, продемонстрировала его Эрику. Он потянулся, намереваясь отобрать его, но я отдернула руку. Эрик побагровел. — Как ты это сделала?! Я улыбнулась ему, а затем повернулась к прокурору. — Как я понимаю, мы уже решили все вопросы. Почему же мой муж все еще за решеткой? — Потому что там ему и место, — ответил голос, определенно не принадлежащий Эрику. Я обернулась. Неспешно шагая, из-за угла появился высокий рыжеволосый мужчина. При это появлении, Грошовые Львы вытянулись по струнке. — Меня зовут Пекка Роллинс, — не сводя с меня глаз, представился он. — А вы, должно быть, Джордан Харт. — Ритвельд, — автоматически поправила я. Может, я и была шокирована появлением заклятого врага Каза, но это не значит, что я выйду из своей роли. Я год изображала из себя Джулию: думаете, не справлюсь с образом жены Каза? — Конечно. Прошу меня простить. Тем не менее, я настаиваю, что этот человек не может быть освобожден. — За него внесен залог, — ответил прокурор Ганн. — И давно у нас освобождают под залог мошенников и похитителей? Ганн раздраженно вздохнул. — Этот человек не является Казом Бреккером. — Да. Я это слышал. Но вы уверены, что эта девушка не в сговоре с ним? — Пекка замолчал, позволив словам повиснуть в воздухе. — Вы не знаете Бреккера, господин Ганн. Мне же прекрасно известно, на что может пойти этот человек. Угрозы. Шантаж. Кто знает, какие могут быть мотивы у этой девушки? — И все же, где доказательства? Миссис Ритвельд и господин Андерсон предъявили удостоверения личности, свидетельство о браке и документы на недвижимость. — Несколько людей могут засвидетельствовать, что этот молодой человек привел Элис Ван Эк на Гудмедбридж, а члены Торгового Совета видели Бреккера в доме Яна Ван Эка, когда он проник в кабинет, чтобы украсть перстень и деньги. «Вы тоже были там,» — хотела сказать я, вспоминая темную фигуру в дыре в потолке, однако вовремя вспомнила, что в том доме была не я, а Джулия. Ладно, переходим к плану Б. Нападение. — Мистер Роллинс, давайте не будем создавать конфликтную ситуацию, — произнесла я, теряя терпение. Если Пекке удасться зародить в прокуроре зерна сомнений, то Каз останется в тюрьме — и наш план рухнет. — Мне совершенно не хочется выдвигать встречные обвинения. — Обвинения? — Я правильно понимаю, что это вы являетесь боссом Грошовых Львов? — Именно так. — В таком случае, вы отвечаете за действия Кевина Райана и Бобби О’Нила. — Куда вы клоните? — Пекка сощурил глаза. За его плечом, Эрик резко побледнел. Еще немного, и он потеряет сознание. Я повернулась к Роджеру Ганну, призвав все свое актерское мастерство. — Господин Ганн, я хочу подать в суд на господина Роллинса, как главаря банды, и Эрика Майера, как руководителя действий, за причинение мне тяжких телесных повреждений. Роджер Ганн склонил голову набок. — Какого рода телесные повреждения? Я стянула перчатки, передав их Андерсону, и закатала рукава пальто. Затем подняла руки, исполосованные тонкими рваными линиями, тянувшиеся от пальцев и исчезающие под одеждой. Из помещения словно вытянули весь воздух. Я чувствовала на себе пристальный взгляд Каза. — От чего они? — тихо спросил Ганн. — Осколки, — ответила я, опуская рукава и снова натягивая перчатки. — Меня швырнули на зеркало. Я упала прямо на осколки. Андерсон жестом фокусника извлек из кармана еще одну бумагу и передал ее Ганну. Тот внимательно ее изучил. — Это — чистосердечное признание господина О’Нила в том, что он и его напарник, господин Райан, нанесли моей клиентке тяжкие телесные повреждения. Также он сообщает, что действовал по приказу господина Майера. Роджер Ганн долго думал. Я видела блеск ненависти в его глазах, когда он посмотрел на Эрика, и боль, когда он перевел взгляд на меня. Инеж разузнала, что у него есть дочь, всего на пару лет младше меня. Она попала в беду, доверившись не тем людям, а когда отец узнал об этом, было уже поздно. Она даже не состояла в банде, просто оказалась не в том месте, не в то время. Видел ли он во мне свою дочь? Изначально мы хотели сыграть на его отцовских чувствах, но теперь мне было немного стыдно. — Миссис Ритвельд, — в этот раз мне всё-таки пришлось поднапрячься, чтобы не вздрогнуть от чужой фамилии. — Я сделаю все возможное, чтобы они понесли соответствующее наказание. Вас могут вызвать в суд для дачи показаний, но сейчас вы с мужем свободны. Роджер Ганн подал знак стражникам. Они открыли решетку, один из них снял кандалы с Каза, после чего отступил, освобождая место. Бреккер неуклюже поднялся, то ли из-за больной ноги, то ли из-за долгого сидения на одном месте без возможности подвигаться. Мне следовало дождаться, когда он выйдет из камеры, но он поднял на меня свои темные глаза, и внутри меня что-то сломалось. Я рванула к нему, обхватила за шею и буквально повисла на нем. Я должна была изображать из себя образованную жену, но мне даже не пришлось играть. В голове звучало: «Живой, живой, живой!» Голосок в дальней части сознания напомнил мне, что Бреккер зарежет меня за нарушение его личных границ, но мне было все равно. Пусть он режет, стреляет, бьёт — главное, что он вернулся к нам. Что-то теплое коснулось моей спины. Мгновение спустя я поняла, что он неловко обнимает меня за талию. Я крепче его стиснула, не только из-за переполнявших меня чувств, но и чтобы подготовить к следующему шагу. Я ощущала на себе полный гнева взгляд Пекки Роллинса и Эрика Майера. Ганн уже был на нашей стороне, но лучше не давать ему причин для сомнения. -Позже можешь убить меня, — прошептала я на ухо Бреккеру, прежде чем немного отстранился и взглянуть ему в глаза. В них читалось подозрение и неодобрение. Это меня, конечно, немного припугнуло, но не остановило. Произнеся короткую мысленную молитву всем известным мне святым, я встала на цыпочки и прижалась к его губам. Он вздрогнул, но к счастью не отшатнулся от меня, провалив весь план. Сзади смущённо кашлянули. Я опустилась обратно на пятки и расцепила руки. Мне даже не пришлось делать вид, что мне неловко — от переполнявшего меня чувства, которому я не хотела давать название, мои щеки покрылись румянцем. Пришлось подписать еще пару бумаг, прежде чем мы наконец вышли из здания суда. Андерсон помог мне забраться в повозку и даже рискнул предложить помощь Казу, но на свежем воздухе Бреккеру стало заметно лучше, и он ответил адвокату своим фирменным выражением лица «подойди — убью». Когда мы выехали из финансового района, Андерсон постучал по крыше повозки, и мы остановились. — Спасибо за помощь, — искренне поблагодарила я его. — Не за что. Всегда рад помочь юной мисс Джулии и ее друзьям. Затем он вышел, и дальше мы ехали с Казом вдвоем. — Прежде чем ты спросишь, в своем ли я уме доверять человеку, который работает на семью Орловых и может быть в сговоре с Анной: Инеж его проверила, — поспешно сказала я, когда Каз перестал пялиться в окно, словно не видел ничего прекраснее пестрых домов удовольствий Восточной Бочки, и посмотрел на меня. Иногда я жалела, что у него такие темные глаза. Мне хотелось узнать, что творится у него в голове. Злится ли он из-за того, что я раскрыла его фамилию, и за поцелуй? Радуется, что оказался на свободе? А может, испытывает большую гордость, что его команда смогла провернуть операцию по его изволению из тюрьмы без его участия? Каз откинулся на обитую бархатом спинку повозки. Его потрескавшиеся губы изогнулись в ухмылке. — На самом деле, я хотел узнать, откуда у тебя такие деньги для выплаты моего залога. Ты получила доступ к моим счетам, но у меня не было такой суммы. Я довольно улыбнулась и поерзала, чтобы усесться поудобнее. Мне не хотелось пропустить ни единого микровыражения на лице Каза, когда он услышит эту новость. — Скажем так: Ван Эк решил пустить деньги на благотворительность.