Сделка с дьяволом

      — Почему ты витаешь в облаках, Джисон?       — Чего ты такой рассеянный?       — Мы вроде не шутили, почему ты вдруг заулыбался?       — Хан Джисон, повтори, что я сказал.       — Кто-то у нас по уши влюби-и-ился?       Что отвечать на эти и многие другие вопросы, парень не знал. Он ведь не виноват, что в его голове постоянно крутятся воспоминания о прошедшей ночи и теперь он просто не может сконцентрироваться на учёбе. Она ведь не может подарить ему те же эмоции, которые дарил Минхо.       Как бы учителя не пытались его встряхнуть, хватало этого «эффекта» лишь на пару минут, а потом Сон снова плавал в своих мечтах о прекрасном. Он понимал, что если так и продолжит себя вести, то экзамены в этом году ему точно не сдать, несмотря на то, что оценки начали улучшаться. Возможно это связано с тем, что и жизнь не стоит на месте, меняется в лучшую сторону.       Он должен признаться: дни никогда не проходили настолько чудесно. Благодаря Феликсу теперь в их компании есть Чанбин, совершенно не агрессивный, а иногда даже чересчур ласковый. Он и прощения у Джисона попросил, разумеется, не без участия его парня. Но Хану не важно: если его другу хорошо с Со, то и ему тоже хорошо.       Чонин его обрадовал новостью о том, что ему предложил встречаться Хёнджин. Это было немного неожиданно, но Джисон давно заметил их странные отношения. Хван по прежнему не контактировал с Ханом. Бросал иногда осуждающие взгляды, и поэтому был единственным в школе, кто всё ещё держал некую обиду на рыженького паренька.       Но Сон не понимал, чем же он так не угодил ему. И из-за этого очень переживал и загонялся. Думал даже поговорить и попросить прощения, если обидел его. К счастью, эта идея быстро покинула его голову. Сразу после того, как Хёнджин чуть не уронил его с лестницы, поставив подножку. Спасло Джисона тогда плечо Чанбина. И если бы Со там не было, то сломанная рука была бы обеспечена.       — Прости за это… я не знаю, почему он так себя ведёт, — виновато сказал Чонин. — Со мной он намного добрее…       Парни сидели в столовой, когда наконец затронули тему Хёнджина. Кажется, не только Хану эта персона не давала покоя.       — Да просто Хёнджин человек такой, — пояснил Чанбин, доедая свой обед, — Он думал, что Джисон к нему что-то чувствует, но теперь понял, что это не так. Всегда смеялся, говоря, что ты в него точно втюрился, а в итоге оказался неправ и опозорился перед нашей компашкой.       — Да, не любит же он оставаться в дураках… — вздохнул Джисон, когда Со закончил свою речь.       — Главное, чтобы ничего плохого не наделал. Эмоциональный он очень, — ответил на это Чанбин. — По сути, это он мне посоветовал тебя избивать, чтобы ты от Феликса отстал.       — К нему просто подход нужен… — сказал Ян, печально попивая свой кофе.       — Не переживай, он же знает, что мы друзья, — попытался успокоить Чонина Хан. — Он не рискнёт больше меня обидеть.       Но у Джисона реально мурашки по коже от одной мысли о том, что Хёнджин может что-то ему сделать. Ему надоела эта бесконечная война, которая даже причины особой не имеет.       — Давайте сменим тему, — вмешался Феликс, делая атмосферу более приятной. — Вы слышали, что у нас будет новая учительница по биологии?       — Да, ещё на прошлой неделе слухи ходили, — подтвердил Чонин. — Говорят, что она очень хороший педагог, но она ещё ни разу в школе не работала. Молодая скорее всего…       — А меня и старая устраивала… — вздохнул Хан. — Кстати, нам же вроде классный руководитель говорил, что мы будем устраивать вечер перед рождеством для выпускников. Не знаете, когда это будет?       — Он обещал позже всё рассказать.       Постепенно мысли о печальном покидали Джисона. Он рад, что теперь в их компании есть Чанбин, и никто больше здоровью ежедневно не угрожает. К тому же приближается урок алгебры, которого Сон ждал с той самой минуты, когда Минхо высадил его у дома Яна.       Рабочий день у Ли начался ужасно. Ещё с самого утра его завалили никому ненужной работой и повесили на него ещё два класса, объясняя это тем, что «у учителя Чона слишком большая нагрузка для его возраста». А Минхо уже привык к тому, что с ним Джисон обращается нежно-нежно, и терпеть эти недовольные лица было труднее с каждым днём. Хотелось поскорее вернуться в квартиру и провести последнюю ночь с Ханом, ведь у паренька родители приезжают уже завтра вечером, да и на квартире всё уже починено давно.       Следующей «радостной» новостью на работе стало то, что сам директор организовал собрание в честь новой учительницы биологии, которую Минхо уже ненавидел. Ему ведь никаких «встреч» не устраивали, а с первого же дня заваливали работой, будто он зомби, не нуждающийся во сне.       

Так раздражает…

      И как только Ли вошёл в учительскую на это торжественное собрание, собрав всю свою злость и туго перевязав её на горле, его как током ударило. То ли дышать стало трудно, то ли даже не хотелось этого делать. И настроение резко поменялось на ещё более обречённое, чем было до этого.       Но одно молодой учитель теперь знал точно: он непременно уволится с этой проклятой работы.       Он знал, что у Юджи есть педагогическое образование, но она клялась ему, что до тридцати лет точно в школу не устроится. Говорила, что её вполне устраивает работа в ресторане, что платят там хорошо. Но всё равно пришла. Пришла в ту же школу, где преподавал Ли, прекрасно зная о его чувствах и о его сердце, где всё ещё таится частичка надежды.       И знаете, такой горький привкус на языке оказался, когда Минхо её увидел. Сердце всё ещё постанывало от расставания с ней, но голова понимала, что возвращаться к ней не стоит, что она плохой человек, который не заслуживает больше всех этих терзаний. Да, было тяжело первое время, но вскоре после расставания у Ли появилась лишь злость по отношению к ней.       

«Почему?..»

      Этот вопрос пропитан болью и неким унижением в учительской голове. Ведь эту девушку он очень любил, и она это прекрасно знала. Но всё равно ушла, даже не объясняя настоящую причину, даже не попрощавшись. Просто ушла, оставив Ли наедине со своими домыслами. И вещи её всё ещё лежат в пыльном зале, куда Минхо не заходил больше ни разу.

      Потому что тяжело понимать, что отдавал свою душу не тому человеку.

      Юджи изменилась с последней их встречи. Говорила более спокойно и равномерно, волосы перекрасила в натуральный оттенок, платье строгое надела. Минхо мог лишь смеяться в голове, называя её очередным клоуном в этой школе.       Когда та клоунская встреча учителей закончилась и прозвенел звонок, Ли просто хотел уйти. Выбежать из кабинета, а завтра подать заявление на увольнение. Но Юджи позвала его. И он, стараясь усмирить ноющее сердце, гордо подошёл.       — Скучал? — съязвила девушка, — По глазам вижу, что скучал.       — Зачем устроилась сюда? — сухо произнёс Ли.       — Мой молодой человек настаивал на том, чтобы я нашла нормальную работу. А это единственное место, куда требуются учителя биологии.       — Надеюсь, ты долго здесь проработаешь, а у меня пошли последние деньки.       — Потому что любишь и всё ещё не можешь отпустить? — усмехнулась Юджи.       — Знаешь… — начал Ли, постепенно набираясь смелости. — Сейчас я очень хорошо понимаю, что в моей жизни уже не хватит для тебя места. Я тебя очень любил и переживал после расставания, но сейчас наконец это понял. Моё сердце занято другим человеком. Даже смотреть на тебя больше не могу.       — Надеюсь, её ты на работу не променяешь, — ещё раз посмеялась девушка, высокомерно смотря на некогда любимого мужчину.       — «Она» заслуживает лучшего, в отличие от тебя, — грубо ответил Минхо. — Счастливо оставаться.       И наконец вышел из кабинета.       

«Гора с плеч…»

      Он бы высказал больше, ещё больше, но боялся, что эмоции возьмут верх и он начнёт просить её вернуться. А этого допустить было никак нельзя. Это несправедливо по отношению к самому себе и своим нервным клеткам. Это несправедливо по отношению к Джисону, являющемуся основной причиной, по которой Минхо больше не вернётся к Юджи. Это несправедливо по отношению к своим настоящим чувствам.       И всё же злость заполняла его. Хотелось разорвать к черту все бумаги и разбросать их по коридорам. Он злился на свою слабость и на то, что не мог контролировать себя больше ни секунды.       Зайдя в класс, Минхо даже посмотреть на Хана не мог нормально, хотя видел, как тот жаждет взгляда. Он чувствовал вину. Вину за то, что не может выкинуть Юджи из жизни, потому что она словно жвачка, прилипшая к штанам. И как бы Ли не пытался отковырять её, маленькие частички все равно остаются и портят жизнь.       Но Минхо теперь с уверенностью может сказать: «У меня нет к ней прежних тёплых чувств». Только осадки горечи и злости.       И осознавая то, что в его сердце сидела сначала та, кто его нещадно разбила, а теперь устроился ученик старшей школы, Ли действительно не понимает, что он сделал не так в прошлой жизни.       Когда Ли поднял свой взгляд на класс впервые с того момента, когда вошёл, он моментально посмотрел на Джисона: тот взволнованно смотрел на Минхо, но сразу уставился в тетрадь, когда заметил внимание учителя. Рисовал что-то на полях, неловко улыбаясь. Такой невинный и добрый.       И весь урок Хану оставалось лишь гадать, что у Ли случилось. И чувствовал Сон себя от незнания паршиво, ведь не ведал, чем может помочь и может ли вообще. Минхо время от времени смотрел на рыженького паренька. На душе от этой макушки спокойней становилось. И он понятия не имел, почему именно Сон доставляет всегда такие светлые и нежные эмоции.       Юджи никогда не сравнится ни с ним, ни с его огненными волосами, ни с его улыбкой.       Ли только и мог, что смотреть издалека, вызывая к доске совершенно других учеников, которые спокойно прорешивали примеры и не заставляли нервничать. Хана он решил не трогать сегодня. Мало ли ученики заподозрят что-нибудь. Джисон этого не хотел, ведь он не считает это «правильным», значит стоит держать дистанцию.       Только лишь после звонка учитель произнёс тихое:       — Джисон, задержись ненадолго.       Не сдержался.       А Сон рад это сделать, поэтому подбежал, даже не собрав все свои вещи до конца. Он вообще ждал, что Ли его на уроке к доске вызовет, специально вникал в тему, чтобы не опозориться. Но Минхо о нём даже и не вспомнил.       — Учитель, что-то случилось? — обеспокоенно спросил Хан и хотел как-то дотронуться до учителя, но вовремя вспомнил, где он находится. — У вас случилось что-то?       — Да. Потом поговорим, — ответил учитель, а потом прошептал: — Просто хотел услышать тебя.       — Учитель Ли… — также шёпотом смущённо сказал Сон.       — Я задержусь сегодня на работе скорее всего. Дождёшься после последнего урока?       — У нас последним история, все равно спать буду, — улыбнулся парень.       Это всё, что он мог сделать для Ли в этот момент. И судя по реакции Минхо, ему удалось немного приподнять настроение. Учитель легонько улыбнулся в ответ и опустил взгляд вниз.       Ему стыдно за своё сердце, которое с ума начинает сходить от Джисона. Если от воспоминаний с Юджи в нём больно-больно колет, то от Хана внутри будто концерт любимой рок-группы: всё прыгает, кричит, а кое-что и плачет от радости.       — Учитель Ли, до конца дня осталось совсем немного, — тихонько говорит Сон и нагло поднимает уголки губ, намекая на скорое воссоединение.       История наконец-то закончилась.       Джисон облегчённо вздохнул и потянулся, ощущая, как его мышцы буквально сводит от сидячего положения. Одноклассники потихоньку собираются и покидают кабинет. Чонин с Феликсом знали о планах Хана, поэтому быстренько с ним попрощались и пошли в кафе, где они раньше часто проводили время втроём, а сегодня Чанбин заменит Сона.       Если бы Джисон не переживал за состояние Ли, то смог бы так же радостно с ними попрощаться. Но волнение и интерес лились через край, ведь он понятия не имел, почему Минхо так расстроен. Парень не хотел, чтобы проблема была настолько серьёзной, чтобы учителя уволили или чтобы у учителя кто-то из родственников умер. Это может сказаться на его моральном состоянии.       Но с каждой минутой Сона начинало напрягать ещё кое-что.       «Почему он не выходит из класса?»       В кабинете не осталось никого, кроме него и Хёнджина. А после сказанных Чанбином слов, Хан уже несколько раз похоронил себя за эти пару минут. Хван смотрел прямо на него: Джисон чувствовал этот взгляд на себе. И от этого по спине пробежал холодный пот.       Всё, что оставалось парню — просто сидеть и молиться, что Хёнджин просто ждёт кого-то.       Но эти молитвы не сбылись: парень начал медленно подходить к своей жертве, пока не подошёл почти вплотную. Сон осторожно повернулся и посмотрел на него, выглядевшего крайне недружелюбным.       — Тебе что-то нужно? — спросил рыжий, сглатывая слюну от страха. — Может, нам стоит прекратить этот бесполезный конфликт?       — Прекратим, — прошептал Хёнджин. — Когда я одержу верх.       Хван резким движением руки вцепился в крашенные волосы и поднял Джисона со стула. Боль заставили парня вскрикнуть и вцепиться в чужую сильную ладонь. Хану не хотелось ввязываться больше в драки никогда в жизни, но, видимо, судьба желала обратного.       С каждой секундой становилось всё страшнее. Хёнджин одним своим взглядом заставлял волноваться за свою жизнь. А когда его рука сильно тянет за волосы вверх, внутри становилось совсем не по себе. Но Джисон принял решение: что бы ни случилось сейчас, он ни за что не будет унижаться.       — Теперь рядом нет учителя Ли. Чего же ты не ведёшь себя так смело? — усмехаясь, спросил Хёнджин.       — Потому что хочу закончить всё это, — прошипел в ответ Хан.       Внезапный удар пришёлся прямо под рёбра и заставил Джисона скрутиться на секунду: рука, схватившая за волосы, не давала выходить из прямого положения. А ведь сила удара была ощутима. Сон не мог ничего сделать, только лишь держался руками за голову поверх чужой ладони и старался не заплакать от боли.       — У меня есть деньги и репутация в школе, а ещё очень хорошие связи. Мне за это ничего не будет. Но если на моём теле появится хоть царапинка, то тебе грозит отчисление, — самодовольно прорычал Хван, делая повторный удар.       На этот раз Джисон не сдержал громкого мычания. Всё тело пробила дрожь, и даже если бы Хёнджин отпустил волосы, давая парню нормально стоять, то он бы моментально рухнул на пол. Колени совсем не держали.       — А знаешь, я не хочу просто избивать тебя. Мне интересна одна вещь… Если ответишь честно, то больше не сделаю больно. Хотя… ничего обещать не могу, — сказал Хван и улыбнулся.       — Чёртов садист, — прохрипел Сон, пока его тащили к доске, — Если Чонин узнает, то…       — То что? Он любит меня! И ты тоже любишь! Любишь ведь? Отвечай!       — О-о-ох, прости, но моё сердце морально отсталые люди занимать не могут! — засмеялся Джисон.       Хёнджин после услышанного сразу переменился в лице. Самодовольная улыбка не пропала, но взгляд стал ещё более жестоким, чем прежде. Именно этот взгляд заставлял рыжего паренька чувствовать себя побеждённым.       — Докажи, что не любишь, — ухмыльнулся Хёнджин.       Он сильным ударом прижал Хана к доске и впился в его губы, прижимая его всем своим телом так, чтобы он и шевельнуться не мог. А у Джисона уже слёзы из глаз литься начинают от того, сколько боли он чувствует одновременно. Поцелуй грязный, слюнявый, противный, Хан не отвечает на него, за что чувствует сильный укус, за которым следует вкус крови.       «Мои губы… они принадлежат Минхо, а не тебе…» — думал Хан, пока его продолжали терзать.       А когда Сон почувствовал, что чужая ладонь сдавливает шею, он начал непроизвольно мычать от страха в чужие губы.       Сам того не ожидая, Джисон со всей силы пинает Хёнджина между ног и наконец может нормально вздохнуть. Удар оказался слишком слабым, но небольшое преимущество у парня появилось. Ни секунды не теряя, Хан с огромной скоростью бросается к двери, но его хватают за ногу и роняют с грохотом на пол.       Синяков после этого разговора останется много.       Хван хватает Сона с пола и усаживает на учительский стул, а сам устраивается сверху на его коленях, снова блокируя все движения. И вновь Хёнджин вцепился в губы, но уже не так грубо. Видимо, силы потихоньку покидают и его тоже. Но внезапное давление под рёбра, куда приходились удары, заставило Джисона вновь простонать от ужасной боли.       — Тебе ведь нравится, — прорычал Хван, отрываясь на мгновение, чтобы набрать воздуха. — Отвечай!       Он свои бездушные действия над уже откровенно рыдающим и умоляющим Ханом не прекращал, и даже звук открывающейся двери его не смутил. Он оторвался лишь на секунду, чтобы проверить, кто нарушил эту идеальную садистскую обстановку.       Но увидев учителя Ли, Хёнджин лишь победно ухмыльнулся. И прислонился к Хановым губам с небывалой нежностью, осторожно слизывая капельки крови и получая за это порцию сладкого мычания.       Джисон не видел, кто зашёл в кабинет, да его сейчас совсем не это волновало. Его волновало, как остаться в живых.       А Минхо завис в дверном проёме. С его стороны это не выглядело, как насилие. Хёнджин уже ослабил хватку, а Хан лишь с небольшой силой пытался оттолкнуть его. Но это больше было похоже на касания, которые обычно делают влюблённые при поцелуях.       И стало как-то нехорошо. То ли затошнило, то ли голова разболелась от увиденной картины. Но стоять учитель больше не мог.       Ли простоял несколько секунд, наблюдая за этой картиной, а потом тихо сказал: «Извините, что помешал». И покинул кабинет.       Странно, но Минхо уже становилось смешно от того, насколько сильно он ошибается в людях, отдавая им своё сердце. И даже злиться больше не хочется. Нет больше эмоций, кроме грусти и разочарования.       И медленными шагами учитель отдалялся от двери, пытаясь осознать, зачем доверился подростку. Точнее, зачем вообще родился на этот свет и почему жизнь вдруг стала так жестока.       А в голове только одна мысль, одна фраза, которую хотелось сказать Джисону:       

«Надеюсь, это ты считаешь правильным…»