***
Карма цокает, когда сквозь бинты виднеется его кровь. Ярко-алая и свежая. Цокает от досады — заниматься этим хотелось меньше всего. Приходится ждать, пока закончится, снимать бинты и промывать все водой, а после йодом или чем-нибудь ещё, что завалялось на полке в небольшом шкафчике в ванной. На коже рубцы и шрамы. Глубокие порезы отовсюду, поперёк, как положено, будто его соулмейт и правда суицидник, коего поискать нужно. Это не особо напрягает. Не то, чтобы Карме было не плевать.***
– Выглядишь ужасно. – Спасибо за комплимент, – Рио глаза закатывает, но хмыкает, как-то неловко усмехается, будто ожидала это услышать. Она трёт сонные глаза, смахивает волосы, придерживая пальцами джемпер — как всегда делает. Это больше похоже на привычку, чем на желание спрятать свои секреты. Она сидит на его парте, как обычно. Они болтают ни о чём, как обычно. Всё так повседневно, обычно, но Рио отчего-то тревожно. Руки начинают жалобно чесаться. Ощущение холодной стали на коже необходимо, как кислород. Словно под мантрой, Рио вскакивает, берёт сумку и выходит, так по-обычному, будто это нормально. Карма смотрит ей вслед слегка удивлённо, ведь Рио не привыкла так делать. Это отличается от понятия «привычно» в школьной жизни, к которой он успел привыкнуть.***
Рио проверяет кабинки туалета, и они неприятно скрипят. В комнате темно и прохладно, витает слабый запах хлорки и пыли. Неудивительно, отмечает про себя Рио, прежде чем искать в сумке канцелярский нож. Она не боится быть пойманной. От этого только голова идёт кругом, когда от адреналина трясёт, ведь это отвычно от её школьной жизни и вот так вот нарушать свои же устои — неправильно. В туалет все равно никто не заходит. Она больна. Бинты, пластыри, марля — всё падает на пол. Рио даже не чувствует боли, когда отрывает бинты с засохшей кровью, прилипшей к руке, марле, стягивающей кожу. Кровь стекает по рукам, чудом не попадая на одежду, капает куда-то на пол. Лезвие холодное, что контрастирует с кожей, вызывает приятные мурашки. Непонятная тяжесть исчезает, а руки больше не чешутся. Лезвие холодное — кровь разгоряченная, как собственное сознание. И пусть как в фильмах, в романтичных книгах. Пусть её спасут, под истошные слёзы и крики, под тёплые поцелуи родственной души, к которой Рио не испытывает никакого интереса. Просто от того, что это так необычно, отлично от повседневной жизни и от правил, которые Рио сама себе приписывает на все случаи жизни.***
Соулмейт находит её в истерике, пока нож заходит всё глубже в плоть, пока рукоять соскальзывает из-за крови. Рио не переживает: она захватила бинты, пластыри, перекись. Будто знала. Он перехватывает её запястья — Рио брыкается, шипит, плачет в истерике, не от боли. От того, что её спасают. Нож падает на пол с приглушённым звуком. В комнате такой же запах сырости, хлорки и пыли, Рио чуть приходит в себя и чувствует запах собственной крови. Её с силой ведут к выходу — из туалета, из школы, потому что ей нужен свежий воздух. Рио спотыкается, нехотя волочится, всё ещё вырывается — уже слабее. Она случайно бьётся плечом о дверной косяк и понимает, что постепенно успокаивается. Карма находит в её сумке бинты. И перевязывает ей руку.***
Они сидят у него дома. Рио фыркает, потому что не хочет быть здесь. Она хочет сбежать отсюда. Не от Кармы, а от того, что он видел, он знает. И от того, что он её соулмейт. – И чего ты себе руки режешь? – Карма будто насмехается. Над ней и её слабостью, которую она не может держать при себе. Карма усмехается, потому что нашёл того человека, которого считал полным идиотом, незаслуживающего внимания. Парадокс: Рио внимания заслуживает. – А чего это ты в женские туалеты заходишь? – Рио откровенно хамит, а Карма смеётся. И было чему. – Ты такая забавная, Ри-тян. Только идиот не догадается, что с тобой что-то не так. – С каких пор ты умеешь думать? Рио выдыхает, успокаиваясь. Ей даже немного жаль, но Карма лезет не в своё дело, как обычно. Рио собирает свои вещи и уходит. Молча. Будто это нормально. Но это ни черта не нормально, Рио понимает, и тем не менее, уходит, опасаясь что-то менять в своей жизни. Так будет хуже, так будет непривычно, так будет не по её правилам. Карма эти правила рушит.***
Рио не понимает, почему соглашается зайти к нему в гости после школы. Карма пригласил её так, будто это обычно, повседневно. Будто они встречаются, хотя тот факт, что они родственные души ничего не поменял в их жизни. Руки предательски чешутся. – Я хочу посмотреть фильм. – О, правда? Какой? – Карма интересуется так, будто ему действительно интересно. Он снимает пиджак; под ним рубашка с коротким рукавом. И бинты до локтей. Рио вины не чувствует, но прикусывает губы. – «Любовь и другие лекарства.» – Тебя на романтику потянуло? – Может быть, – Рио пожимает плечами, – К тому же, там играет душка Джейк Джилленхоол. – Этими словами ты разбила мне сердце, – Карма театрально вздыхает, а Рио кидает в него небольшую декоративную подушку, что лежала на диване. Карма смеётся, и руки больше не чешутся. Сегодня она остаётся у него ненадолго. Далее это становится привычкой. Такой же, как резать себе руки по вечерам. На руках остаются шрамы. У Кармы тоже. Ему на это всё равно, он бы не скрывал их, не имей в друзьях Нагису, а в учителях Коро-сенсея. А Рио нет, и она их прячет, продолжает носить джемпер с растянутыми рукавами. И чувствует, что сама нарушает свои правила и устои, которые сама поставила. Она чувствует исцеление, которого так боялась. Однажды Карма берёт её за руку, нарушая свои устои. Рио никогда не любила идею соулмейтов — как Карма — и всё равно переплетает пальцы.