Убийственный.

Просидев какое-то время на скамье возле её дома, бесцельно тупя взгляд в затухшие окна, Лиам решил вызвать такси. Довольно быстро, несмотря на позднее время, оно приехало прямо к скамье, на которой Лиам просидел уже пару часов, практически не двигаясь. Он застыл в своих воспоминаниях, как парализованный. Он просто в первый раз в жизни пришёл на студенческую вечеринку, даже не подозревая, что это буквально олицетворение и усугубление всего того, что юноша так не любил. Громкая музыка, которая не понравилась бы ему в любом случае, огромная, шатающаяся по-пьяни, толпа людей, которые только недавно стали совершеннолетними. Порой, практически трезвый Лиам, даже отводил свой взгляд на потолок, удостовериваясь, что это не в его глазах всё плывёт. Тогда он замечает недалеко от себя девушку, которая, среди многих, зацепила его взгляд тем, что явно тоже не была в восторге от данного мероприятия. Она стояла уткнувшись в телефон, что бледным голубоватым светом выделял её лицо в клубной темноте. Лиам не решался подойти к ней, ведь за недолгое время наблюдения стал свидетелем того, как она отшила уже пять парней. Пока не увидел, что один мужик, явно возмущённый отказом, не хотел уходить, а позволил себе приблизить своё небритое, потрёпанное драками лицо, к её ключицам, скрючившись, словно старый дракон над золотом. Лиам почти мог чувствовать противный запах перегара, когда этот урод поднял голову и что-то томно прошептал у её подбородка. Девушка пыталась отбиваться, но парень лишь схватил её одной рукой за талию, а вторую потянул ниже. Тогда Лиам не вытерпел и подошёл к паре людей, злобно хлопнув мужчину по плечу, стараясь сдержать свой гнев и не ударить его сразу же. Мужик отпрянул от девушки, нехотя, максимально медленно, убирая свои руки в карманы. -Всё нормально? - С серьёзным выражением лица спросил Лиам, пытаясь встать между девушкой и парнем. -Да у нас всё хорошо, - сказал мужик, ехидно улыбаясь и приближаясь обратно к девушке, будто невзначай выталкивая Лиама. -Мне очень жаль твоё самомнение, но я спрашивал не тебя, -сказал Лиам быстро и чётко, поворачиваясь лицом к испуганной, но сохранявшей гордость, девушке. Он был сам удивлён тому, как просто ему далась эта фраза, ведь и он тоже был напуган. Девушка молчала, но Твейт хотел поскорей отойти, поэтому решил спросить сразу, - хочешь уйти? - Сказал он тихо, быстро прильнув к её уху и сразу же отодвинувшись. Девушка кивнула и они быстро отошли от пугающего мужчины, тогда Лиам, даже не пытаясь перекричать музыку, вопросительно взглянув на девушку, показал пальцем на выход, та охотно кинула. Твейт сел в такси, сонно облокачиваясь на внутреннюю сторону стекла, задумчиво всматриваясь в виды района, где однотипные многоэтажки гордо, словно горы над рекой, высились над скромными детскими площадками. Через какое-то время начал мелко покрапывать дождь, как раз тогда такси заехало во дворы рядом с квартирой Лиама. Вдруг, одна детская площадка зацепила его взгляд, словно бы была обвешана гирляндами и светилась, мелькая разными цветами. В особенности горка, что была в форме спирали и напомнила ему макаронину. Лиам понял, что должен был вспомнить что-то, связанное с этим местом. Но постепенно усиливающийся дождь застлал окно машины и Твейт не смог более различить даже отдалённого силуэта площадки. Машина медленно проехала мимо, а мысль, как непрошенный пассажир, осталась, не представляя своего имени и скрывая лицо маской. Так они и доехали вместе до дома Лиама, но, выйдя из такси, он до конца не понял, осталась ли эта мысль с ним или же побрела в другую сторону. Тем не менее ему сейчас было далеко не до тени какой-то, возможно даже очень важной, мысли. Он с трепетом и дрожью в коленях поднимался на свой этаж, нервно крутя в руках ключи. Подойдя к двери и сунув ключ в замок он, вдруг, подумал, что внутри кто-то должен быть. Это заставило его остановиться. Он пытался сложить всё, что вспомнил. Он ведь хотел сдавать квартиру. Его рука судорожно дёрнулась, словно пробуждаясь, Лиам тряхнул головой и открыл, наконец, дверь. перед ним открылся тёмный коридор, в котором, он, по памяти нащупал полку для шапок и сложил туда ключи, как всегда делал. На секунду он впал в ступор, пытаясь вспомнить где выключатель. В самом коридоре было почти ничего не видно, разве что тускло поблёскивала ручка двери в комнату. Однако свет фонаря, что пробивался сквозь оконное стекло кухни, немного освещал левую часть коридора, подчёркивая очертания дверей, ведущих в ванную комнату и туалет. Он вспомнил, как такой же поздней ночью он привёл Амалию к себе домой впервые. Тогда они были на очередном свидании, которое начали ещё утром, решив сходить в кино на самый первый сенс, и не закончили всё ещё. Был морозный зимний вечер и, чтобы не мёрзнуть, Лиам предложил зайти к нему. Тогда Амалия спрашивала разрешения на каждый свой шаг, хотя Твейт и просил её так не делать, он всё равно считал это очень милым. Он чувствовал себя влюблённым дураком рядом с ней, постоянно улыбался, глядя на неё, краснел от её вопросов, будто ему снова 15. Тогда она была первым человеком, который дарил Лиаму свою любовь безвозмездно. Они могли бесцельно ходить днями по району, обсуждая всё подряд. Она часто смеялась и Лиаму нравилось то, как она выказывала эмоции языком тела, часто всплескивая руками, наклоняя голову, словно в мультфильме. Впрочем, ему нравилось всё в этой девушке, ведь он и был влюблённым дурачком, со слишком недостижимыми мечтами. В этот вечер они сидели в обнимку под тёплым пледом, пили чай, согревая замёрзшие кончики пальцев о кружку, встречали рассвет, зевая и лениво споря спать им или нет. В итоге они уснули вместе, под тем же самым пледом на узком диване. Лиам снял кроссовки с помощью рук, ведь ему всё ещё не хватало координации в движениях. Прошёл в сторону своей комнаты, медленно, словно боясь, открывая дверь. Внутри было темно, даже свет фонаря поглощали плотные шторы на окнах. Юноша нащупал выключатель и громко вздохнул, когда комнату объял свет. Всё было так же, как он и помнил: большой серый ковер, который занимал почти всё пространство комнаты, двуместный раскладной диван с растрёпанным по всей длине одеялом, в углу у окна стоял белый компьютерный стол, на котором стояла большая стопка книг, - Лиам медленно прошёлся по их названиям глазами, - современные детективы его любимого автора, научная книга, посвящённая истории эволюции человека, второй том был о истории эволюции общества, секретные материалы, слащавый роман, книга по физике, пара комиксов и много других книг, что пестрели на фоне белой полки. Левее серебристая настольная лампа, что удобно регулировалась и искажённо отражала лицо юноши во время работы, монитор компьютера, который был серым от скопившейся на нём пыли, дальше лежала стопка тетрадей в которых он писал план дня, делал разные заметки на работе, те тоже потускнели от пыли. Сверху, над столом, нависала ещё одна полка, на которую Твейт принципиально не клал ничего, что использовал каждый день. Эта полка служила неким пьедесталом для важных для Лиама вещей. Парень подошёл к этой полке и стал разглядывать каждую вещицу. Маленькая игрушка динозавра, что он купил на свои карманные деньги ещё будучи десятилетним мальчиком, который очень сильно увлекался палеонтологией. Шляпа в форме головы собаки, однажды кто-то из его друзей принёс её на Рождество и с тех пор каждое Рождество Лиам проводит в ней, это уже стало странной традицией. Фигурка его любимого покемона бульбазавра. Силиконовый браслетик голубого цвета с белыми, почти стёршимися от времени, буквами, который ему дали конференции по вопросам физики, куда он сходил ещё в 17 и был восхищён гениальностью представленных там идей, он сам всегда мечтал быть одним из этих гениальных учёных, что с горящими глазами разъясняют то, на что потратили почти всю свою карьеру, но он стал обычным журналистом. Дальше стояла небольшая деревянная рамка в которой красовалась картина, написанная Амалией в один из немногих жарких дней, проведённый на озере, с картины большими глазами смотрела написанная акрилом, коричневая утка. Около картины, в специальном чехле красовался CD диск с песнями группы "System Of A Down", Лиам купил его на барахолке и очень им гордился. Напротив диска стоял отливающий белым кристалл, Твейт купил его в Финляндии, как сувенир, когда они вместе с Амалией и его тремя лучшими друзьями ездили туда на выходных, это были чудесные выходные, когда они весь день шатались по городу, согреваясь глинтвейном, покупали разноцветные леденцы и даже погладили оленя, у которого даже рога были покрыты шерстью. Взгляд парня медленно перешёл к обычной бумажке с текстом, который было невозможно разобрать, в недоумении и интересе подняв бровь, Твейт взял бумажку и убрал с неё пыль. Разглядев всего пару слов, на лице юноши выступила улыбка. Он с Амалией очень сильно любили одну и ту же группу и когда им удалось заполучить билет на концерт, они от волнения пришли на полтора часа раньше, чем планировали. Несколько часов они стояли у входа, наблюдая, как медленно собирается огромная толпа таких же фанатов, как и они сами, было довольно холодно, но это им не мешало, тем вечером они по очереди ходили в магазин, шутили, с трепетом предвкушали, познакомились с несколькими новыми людьми и совершенно не скучали, ожидая концерта. Когда же их пустили, а тёмный зал разверзла мелькающая светомузыка, стало ещё лучше. Они вдвоём стояли у самой сцены, во время громких песен толкались с другими людьми и кромко пели, срывая голоса. Когда же начинали играть лирические песни, зал успокаивался и Лиам, обнимая девушку сзади, медленно покачивался, мурлыкая песню ей в ухо, словно бы на школьном балу. Концерт кончился практически в полночь и, выйдя из зала они, держась за руки пошли гулять по центру города, который сильно отличался от дневного центра, ночной был более дружелюбным и уютным, узкие улочки будто бы обнимали их с двух сторон, а множество фонарей жёлтым светом заботливо, специально для них, освещали дороги. Этот вечер настолько много значил для Лиама, что тот сохранил этот билет. После того, как Лиам заботливо положил бумажку на место его взгляд упал на непримечательную флешку. Он не мог вспомнить, что на ней, так что решил включить её на компьютере. На экране запустилось видео в плохом качестве, времён начала повсеместного распространения цифровых камер. Видео началось с двух людей, что сидели в объятиях друг друга и улыбаясь смотрели в камеру. В голове Лиама что-то зашевелилось, один человек казался забытой фигурой из прошлого, а второй выглядел в точности, как сам Лиам, только с лишними морщинками и отливающей рыжим бородой. Одна картинка сменилась другой, теперь те же два человека клялись друг другу в вечной любви, выглядевший, как повзрослевший Лиам был в классическом костюме и с маленьким цветочком в кармане на груди, вторая - девушка, она была в пышном платье и еле заметной на старой записи фоте. Жених снял фоту с невесты и под громкие крики наблюдателей поцеловал её. После этого невеста посмотрела прямо в объектив камеры. Тогда Лиам опешил так, что рефлекторно остановил воспроизведение видео. Эта была его мать. Кажется, он впервые видел её счастливой, даже через экран он, казалось, мог чувствовать насколько сильно она влюблена в мужчину напротив. Лиам включил воспроизведение обратно, на экране мелькали фото и ни на оной он не мог в деталях рассмотреть лицо мужа своей матери. Тут видеоряд резко остановился, а вместо него на чёрном фоне звучал низкий, но приятно-мягкий голос. -Сынок... - тихо донеслось из динамика компьютера. Лиам неосознанно прибавил звук, - я показал тебе эти кадры потому что хочу, чтобы ты в первую очередь увидел и запомнил то, какой была моя жизнь до того, как я начал думать о записи этого видео, - прозвучал тяжёлый вздох, который прервался резким и громким кашлем, таким, что кровь Лиама, кажется, стала холодней, а тишина комнаты, прерываемая лишь им была так тяжела, что буквально ощущалась всем телом. - Прости, - в голосе звучала улыбка, а после последовал тихий смех, будто бы шёпотом. Включилось видео и Лиам увидел того же человека, что был на фото ранее, только ни его характерной бороды, ни тёмных волос на нём не было, лишь морщин стало больше, а кожа, словно её было слишком много, слабо свисала с дряхлого лица. -Сегодня я узнал от твоей мамы, что у меня будет сын, - его белые, сухие губы, которые были еле заметны в общей желтизне лица слабо образовали улыбку. - Долго отговаривал назвать тебя Лиам. То есть так же, как меня. Долгая пауза, в которой отец пристально смотрел в объектив камеры. Вдруг Лиам отбросил всю свисавшую кожу с длинными, глубокими морщинами и облысевшие места, где когда-то были брови, он смотрел в его каре-зелёные глаза, что будто пронзали его острыми копьями, но при этом и защищали от них же. Лиам будто смотрел в зеркало. -Ну что же, Лиам, а я уверен, тебя зовут именно так, - мужчина снова тихо рассмеялся и снова кашель прервал его. - Думаю, ты итак всё понял. Знаешь, врачи говорят, что раком болеет почти каждый, не знаю насколько это правда, но я явно ухожу не вовремя, прости меня, - вслушиваясь в остекленевший голос отца он заметил, что по его сухому лицу пробежалась слеза только тогда, когда увидел её мокрый след. - Я попросил твою маму показать тебе это только по исполнении шестнадцати лет. Я бы хотел наивно надеяться, что так она и сделает и поздравить тебя с шестнадцатилетием, мой мальчик. Возможно, это немного неправильно по отношению к твоей маме, но сегодня в твоё почти законное владение перешла моя квартира в Стокгольме, надеюсь ты воспользуешься ей правильно, - Лиам оглянулся вокруг. Всё, что сейчас окружает его это квартира отца и она правда помогла ему, когда он сбежал из дома. - Я вряд ли увижу тебя уже родившимся и, если честно, очень не хочу, чтобы ты видел меня умирающим, - долгая пауза, Лиам лишь смотрел, как глаза его отца теряют свою схожесть с его, расплываясь в накопившихся слезах. - Я люблю тебя. И я бы мог отдать жизнь за тебя. Хочу думать, что так и делаю. Я надеюсь. Нет, я уверен, что ты проживёшь достойную жизнь. И я надеюсь, что ты меня не ненавидишь за то, что меня никогда не было рядом. Прощай, сынок. Видео остановилось. Голова Лиама готова была взорваться от огромного количества мыслей. Он разочаровал отца. Он не прожил достойную жизнь, он выстрелил себе в голову и даже не помнит почему. Или всё же помнит, ломящей болью воспоминания прорывались сквозь необъятный комок мыслей.