глава первая
— томас.., — шепот пронзает далеко не тонкие стены дома, словно по сердцу ножом ведя. юноша открывает глаза и его взор тут же устремляется на часы, минутная стрелка которых, кажется, перевалила уже за половину второго, только чуть-чуть смущая парня. возможно, эти часы много значили для парня до аварии. на их ободке множество незнакомых росписей, не имеющий никакого логического объяснения, насечек и. фотография. полароидная фотография с кампанией¹ людей, которые явно радуются чему-то, выражая свои эмоции с обычной, легкой и по-настоящему счастливой улыбке. ньют не знает имён почти всех, лишь чака, да и еще парочки друзей. в самом же деле, вся комната ньюта — что-то значимое. что-то что он забыл; каждый сантиметр между вещами рассчитан и имеет себе объяснение, каждое расположение предмета на тумбочке или столе. перечислять можно бесконечно. светловолосый знает это, но не помнит. по словам врачей, надежда на то, что память вернется — есть, но. точно ли это? вдруг он никогда не вспомнит улыбок тех, кого уже нет, не узнает тех, кто поддерживал его 4 года. как бы грустно это не звучало, к сожалению, забыть можно всех и вся, не важно, как скоро. для этого парня все еще остаются загадкой многие люди, вещи и подобное., но вопрос о том самом «томасе» занимает в его «списке» далеко не последнее место. «кто такой томас?», «почему?», «когда?» — парень постоянно задавал эти вопросы, но в ответ на них было лишь молчание и сожалеюще поджатые губы, с опущенной в пол головой, да глазами, которые, кажется, чуть ли не наполнялись кристальными слезами. все это чертовки странно и обидно, как и второй тип людей, отвечающий лишь 5-ю словами: «ты должен вспомнить это сам». никто не мог ответить на этот вопрос. никто, кто знал томаса. и все-таки, даже если люди говорят так, ньют не сдается, он продолжает искать, он продолжает верить, он делает все. все, чтобы вспомнить те 4 года, потерянных в глупой аварии. вот, чего стоила она ему стоила. и это по-истине ужасно.***
выпустив из легких воздух, кареглазый качает головой, произнося лишь одно слово — «вновь». он вновь сказал это имя, не имея вообще никакого понятия, кто это. растерянно привстав на локтях, парень скинул одеяло с ног, поворачивая голову в окно, наблюдая за светлым небом. в его красках уже точно пару часов сливались и голубые, и белые оттенки. прекрасная картина. сегодня этот молодой человек встречает день с сообщения чака. — 《хей, ты проснулся, дружище? если да, то давай встретимся в нашем месте? я познакомлю тебя с одним парнем, думаю он тебе понравится. он знает тебя.》, — пишет младший ньюту, на что тот отвечает лишь обычным «хорошо, друг», лениво поднимаясь с кровати. на самом деле, ньюта нельзя назвать медлительным, или что-то в этом роде. он, быстро доделав все необходимые процедуры и одевшись, выходит из дома, поспешив в, уже излюбленное кафе. не только воспоминания и люди, но и его вкусы поменялись после аварии. когда-то ненавистный кофе сейчас стал для него любимой частичкой дня, а обожаемый чизкейк — самой отвратительной штукой в жизни. умеренным шагом, парень идет в направление кофейни. наконец, дойдя до места встречи, парень открывает дверь, колокольчик над которой приветствует его уже в который раз, а вежливые бариста одаряют мальчишку улыбками, которые, кажется, так и выражают радость, а ньют лишь улыбается в ответ, заказывая себе чашечку капучино с карамельным сиропом и маршмеллоу сверху. разглядывая кофейню, парень наконец замечает кудрявую макушку, сидящую за ноутбуком. чак. его нискем не спутаешь. тихо подойдя, светловолосый кладет ладони ему на плечи, слегка сжимая. — бу!, — пугает он чака, на что тот вздрагивает и резко поворачивается, из-за чего кудряшки его сбиваются, слегка путаясь между собой и прикрывая серо-голубые глаза. — нью! не пугай меня так, черт!, — мальчик недовольно дует губы, но все-таки встает, пожимая руку приятелю, потом уже и обнимая его. да, у них такая традиция. они садятся за столик, младший закрывает ноутбук, складывая пальцы в замок, подпирая свой подбородок, и улыбаясь, из-за чего пухлые щечки почти закрывают его глаза. они разговаривают обо всем, о чем можно, до тех пор, пока в кафе не входят два парня, ростом под шесть футов* бурно обсуждая что-то, а чак их узнает, мигов встав. он машет им рукой, на что кареглазому остается лишь наблюдать и терпеливо ждать. он не боится новых знакомств, наоборот, рад. парни подходят, пожимают руки чаку, а после подходят чуть ближе к столу. сначала руку протягивает парень со смуглой кожей. он выглядел презентабельно: белая рубашка, кажется, дорогие часы на руке, брюки и кроссовки. алби. так он представился. ньют, пожав руку, даже слегка удивился, что в его окружении есть такие интересные личности. вторым же был юноша лет 19-20 азиатской внешности, одетый в толстовку и брюки, от него пахло свежестью одеколона. минхо. как оказалось, он был корейцем, чьи родители перебрались в США еще в давних 80-х. парни неплохо сдружились, долго беседовали о чем-то, однако разговор зашел о том, что произносит ньют по ночам. имя. услышав его звучание оба парня распахнули глаза и устремили свой взор на чака, так и выражая ими удивление, а после нервно смеясь, переводят взгляд на светловолосого почти синхронно. однако алби опускает взгляд на колени, а минхо вздыхает, пожимая плечами. — прости, ньют, но мы не знаем кого-либо с именем «томас», — откашлялся азиат, прикусывая губу, еле улыбаясь. они вновь что-то скрывают и он это знает, по глазам видит и понимает, что и на этот раз не узнает той правды, о которой хочет знать. поэтому лишь улыбается через боль, решая перевести тему, продолжая разговор. все, вроде как, шло хорошо, однако алби был как-то скован после вопроса о томасе, но, перестав обращать на это внимание, кареглазый продолжил болтать. продолжалось это почти до закрытия кофейни. они обсудили многое, и за этим разговором решили, что алби останется о ньюта на ночь, так как ехать ему вообще в другой город. активно продолжая что-то обсуждать, ньют и алби попрощались с чаком и минхо, ибо им идти в другую сторону, поэтому, пожав руки и обнявшись, парни направились в свою сторону. по дороге они много разговаривали, даже зашли в магазин за выпивкой и едой, потому что у ньюта еды не так много, а, как сказал сам алби: «я достаточно прожорливый и могу проснуться просто от того, что хочу есть». по прибытию домой, они оба выпили, узнали друг о друге по-больше, поели, приготовили поесть на утро, а после легли спать. ночь обещала быть спокойной. оба парня легли на кровати ньюта, так как по размерам она смахивала на трехспальную. часы стрелками пробивают четкий, но тихий ритм, показывая два двадцать две ночи, оба парня спят, но черноволосого будят тихие всхлипы на подушке сбоку. пусть и парень лежит к нему спиной, предельно слышно, что тот говорит. — томас..томас.., — шепчет парень во сне, а тот, что рядом понимает, что сны — единственный проводник ньюта к его когда-то возлюбленному. он знал томаса. и алби не выдерживает. поворачивается лицом к чужой спине, садится и трясет парня за плечо, однако тот просыпается лишь спустя минуту подобных манипуляций. сонные и слегка красные глаза слабо и, даже лениво, приоткрываются обращая свой взор на парня. — что такое, дружище?, — хрипло говорит ньют, пытаясь в легких лучах фонаря разглядеть лицо черноволосого. -..я не могу так. я клялся, но я просто не могу видеть это. мы обещали не рассказ-, — не успевает договорить парень, как кареглазый его перебивает, тормоша за плечи слегка. — алби, ты о чем? все в порядке? , — дрожащим от нервозности голосом спрашивает парень, с неким волнением смотря на собеседника. — томас.. я поклялся минхо, чаку, галли, бренде, бену. я поклялся всем им, что не расскажу тебе про томаса.., — хрипит алби, бегая глазами по своим ногам, чуть тяжело дыша. внезапно, ньют ладонями одновременно хлопает по чужим щекам, поднимая чужое лицо на себя, заставляя посмотреть в глаза, твердо и уверенно произнося. — успокойся и расскажи мне.***
— 4 месяца назад ты попал в аварию. в этот день мы: томас, ты, я, чак и минхо, ехали отдохнуть к минхо на виллу, но томас отвлекся и.. мы врезались в ограждение. не было предупреждения о том, что там ремонт, поэтому мы и попали в аварию., но в тяжелом состоянии были только вы с томасом. оба ехали на переднем сидении. однако он пошел на поправку быстрее тебя. постоянно навещал, но из-за того, что он винил себя в произошедшем, погрузился в свои мысли, закрылся от нас. когда он узнал, что у тебя амнезия, он почти приказал нам..., — алби останавливается, смахивая скупую слезу воспоминаний, рвущих глотку, заставляя ком в горле перевернуться. — приказал вам..что?, — скорее риторически спрашивает парень, наблюдая, как желваки на чужом лице двигаются, а костяшки на пальцах, сложенных в замок, белеют. - он сказал нам, чтобы мы никогда не говорили тебе о нем, чтобы не произносили ни слова о тех 4-х годах, что вы были вместе. - в каком смысле, были вместе?, - сглатывает парень, не обращая внимания на дрожащие руки, внимательно слушая старшего. - вы встречались. были для многих примером подражания. всегда стояли на своем. порой ссорились, после набегая на друг друга с кулаками, заканчивая свои детские бои нежными улыбками, да поцелуями в разбитые костяшки и синяки на лице. нет, это не был абьюз. просто вы оба были придурками, - усмехается парень, еле-еле улыбаясь, прикрывая глаза, словно ища в своей "карте памяти" самые сокровенные моменты. - я порой завидовал вам. вы были вместе 3 года, и ещё год довольно близко дружили. но ты забыл эти 4 года и томас оборвал все связи с нами. единственный раз, когда он писал нам после этого, был неделю назад, лишь одно короткое сообщение: "я скоро вернусь". мы не знаем, что именно он хотел нам сказать, но, поверь, сейчас мы все на нервах. - он был.. моим парнем?, - словно пропуская все слова мимо ушей, ньют слышит лишь одну фразу: "вы встречались". - да. был и есть. он надеялся, что ты вспомнишь его. томас, он.. любил тебя больше жизни, но новость о том, что он не помнит тебя, буквально разбила его. ведь он готовился..., - договаривает алби. где-то в грудной клетке разбивается сердце, в ушах звенит, словно перепонки лопнули, а еще меняется фраза. "..готовился сделать тебе предложение". человек, которого ньют, кажется, любил больше сна, покинул его воспоминания. и это по-настоящему самая страшная вещь, произошедшая в его жалкой 23-летней жизни.