Волчья стая. Летний снег

Королевская Гавань горит. Это был тупик. Последний оплот живых в Вестеросе. Дальше отступать просто некуда. Да и некому. Жалкие остатки населения Семи королевств. Санса устало обвела взглядом толпу перед ней. Сейчас, стоя на вершине ступеней Великой Септы Бейлора она молча смотрела на людей, которых обрекала на смерть. Или верней сказать, забирала с собой туда, где проклятый Король Ночи не сумеет их достать. Из города некуда отступать. Они окружены и ледяной воздух сковывает легкие, мешая даже свободно вдохнуть. Пожалуй, на фоне такой смерти в ледяном аду, многие с радостью согласятся, что быть сожженным Диким огнем отличается умиротворяющей перспективой спокойного посмертия, не грозящего стать бытием вихта. Они знают это. Она знает это. Девушка на краткий миг прикрыла глаза. Так много воспоминаний проносилось пред её глазами. На этих ступенях через её непомерную гордыню, эгоизм и феноменальную глупость был казнен её отец. Казнен за то, что пытался играть честно и открыто с теми, кто больше всего ценит в Игре подлость и спасение своей шкуры любой ценой. Увы, он просто не умел играть в Престолы. Даже не пытался научиться. Единственное, что Санса не смогла ему простить. По этим ступеням она подымалась в Септу, как обреченная на казнь плетясь на собственную свадьбу с Тирионом Ланистером. Надо признать, как супруг он её категорически не устраивал, но лучшего, чем он, друга и союзника трудно пожелать. По этим же ступеням она подымалась, идя уже на совсем другую свадьбу. Свадьбу чудовища неумело скрытого за красивым золотым фасадом и своей лучшей подруги. Как оказалось, позже — не только при рождении Таргариенов Боги подбрасывают монетку. Безумие Джоффри было под стать Эйрису, Безумному королю. Разве что мальчишка людей заживо не сжигал. Оленна не зря расстаралась для своей Розочки, устраняя опасного кандидата в супруги. Хотя Маргери и с таким бы справилась. Только гораздо позже, уже правя Винтерфеллом от имени своего брата — Короля Севера Белого Волка Санса поняла, что Роза Хайгардена унаследовала все шипы своей бабушки. Это Старк считала её своей подругой, а вот душка Маргери, и рыжая в этом теперь не сомневалась, рассматривала её саму, как ещё одну фигурку на доске кайвассы. Наивная Пташка. А сейчас на этих ступенях она стоит и смотрит на пустые изможденные лица живых. Это так просто — один жест. Один единственный приказ — и город взлетит на воздух. Оставив после себя их мирный прах. Так странно осознавать то, как жизнь может менять приоритеты человека, выделяя самое главное. Самое нужное из возможного. И сейчас, глядя в такие разные лица, где в толпе изнуренных людей все равно четко можно было рассмотреть кто северянин, а кто дорниец, различить долийца и просторца. И всех этих, ещё несколько лет назад жестоко воюющих друг с другом людей объединяла одна цель. Одна мечта. Старк улыбнулась. — Мы сражались. Мы достойно держали удар и откинув все обиды стояли плечом к плечу за самое важное — за живых, — спокойный, но достаточно громкий голос эхом пробежал по молчаливой толпе. — И все же мы проиграли. Мы загнаны в угол. Но я скажу только одно… Черта с два мы уйдем сломленными! Да — сегодня мы умрем. Но мы сделаем это на своих условиях. Старки всегда говорили: «Зима близко» — и она пришла. Потому я скажу снова, надеясь на правдивость девиза. Пламя и кровь! И толпа подхватила крик. Рев сотен глоток прокатился от Великой Септы и до Блошиного конца. Санса с легкой безуминкой в глазах поднесла факел к бочке с Диким огнем стоящей возле неё. Эти бочки были везде. Стоило одной искре упасть в смесь и от Гавани не останется даже пепла. Толпа ещё продолжала орать девиз Драконов, когда мир поглотил зеленый цвет несущий долгожданное тепло. Королевская Гавань сгорела.

***

Северяне всегда верили, что после смерти они попадут в богорощу, где вечно смогут быть со своими близкими. Они не врали. Оглядываясь вокруг, Санса поняла, что стоит в огромной роще полной страж-деревьев. Они росли повсюду, и это скорее была даже не роща, а целый древний лес. Вот только ни одного серцедрева не было видно. — Потому, что они нам здесь не нужны, — мягкий голос раздался за спиной волчицы, и девушка моментально обернулась, чтобы удивлено выдохнуть. Такой удивительной и потусторонней красоты она никогда не видела. Напротив, неё стояла высокая стройная девушка, одетая в багряные одежды. Безупречно красивое лицо обрамляли снежно-белые пряди длинных волос, непокорно выбившиеся из косы. Алые, словно кровь глаза со спокойной уверенностью смотрели на неё. Хрупкие на вид руки сжимали изящный лук, а за плечом у неё висел колчан полный стрел. Возле ног незнакомки что-то закопошилось, и Санса с удивлением заметила, что это был небольшой волчонок. Или верней будет сказать лютоволчонок. А затем рыжая в изумлении тихо вскрикнула — на незнакомой лучнице вся одежда была сделана из листьев. Багряные листья чардрева плотно прилегали друг к другу, словно готовы были вечность находиться в таком положении. Они небыли сшиты, и это Старк могла сказать наверняка, но листья спокойно сформировали и тунику, которая едва прикрывала бедра, и тонкие штаны, из-под которых были видны узкие небольшие ступни девушки. Кто она такая, во имя Богов?! — Это немного некорректный вопрос, учитывая кто я, — незнакомка улыбнулась. — Я Аэтелия. Богиня Луны и охоты, из пантеона тех, кого вы, люди, называете Старыми богами. — Разве у Старых богов есть отдельные личности? — только задав вопрос Санса моментально поняла его глупость. Разумеется есть, если она говорит с одной из них. Словно в ответ на мысли Старк, богиня кивнула головой, а затем продолжила. — Скажи, волчонок, ты помнишь, как ты умерла? Помнила ли она? Разумеется да. Сотни тысяч раз да! Краткий миг нестерпимого жара от зеленого пламени, раздирающая на части боль от леденящего воздуха и обжигающего дыхания Дикого огня, но больше всего она помнила злорадное чувство удовлетворения — если не смогли выиграть войну, то хотя бы в битве они взяли верх. — Вижу, что помнишь, Последняя Королева. Старк вздрогнула. Она прекрасно знала это прозвище. Её прозвище. Потому, что она действительно была последней. Все претенденты на трон, не важно Железный ли, или Северный, Морской или Дорнийский к тому времени были мертвы. Сначала война Пяти Королей, которая выкосила половину Великих домов. Затем прибыла Дейнерис, и Тиреллы с Элларией Сэнд, которая к тому времени вместе с Песчаными змейками вырезала всех кровных Мартелов приняли сторону Драконьей Королевы, тогда как Серсея и Эурон Грейджой вместе составили коалицию. Как итог — больше не было Тиреллов, Дорн остался без верхушки власти. Грейджой и Золотые близнецы Ланистеров погибли, а остатки армии Таргариен повернули в сторону непокорного Севера. Джон тогда так и не преклонил колено перед ней. Не потому, что он Таргариен, который стоит в очереди на Железный трон перед Дейнерис, а к тому времени Сэм и Бран успели рассказать ему, что он — Эйгон VI Таргариен, законный король Семи королевств. Он даже не поплыл на Драконий камень, потому, что просто не успевал, потому, что было не до этого. Нужно было подготовить Север к Долгой ночи. Санса могла управлять замком, распределять припасы и организовывать укрытия для беженцев. Могла продумывать куда и какими путями отходить к Югу в случае необходимости, но Санса никогда не была воином. Не вела битвы и не знала, как правильно управлять войсками. Король остался потому, что только он мог своей волей направить и заставить работать в одной упряжке северян, одичалых, дозорных, долийцев и остатки войск Речных земель. И он сделал это. Войска беспрекословно слушались его. Лорды и обычные солдаты готовы были идти за ним в бой и знали, что он их Лидер, их Вожак. Потому, когда Дейнерис вместе со своей армией Безупречных, дотракийцев и теми вестеросцами, которые преклонили колени пришла на Север, она дошла до Винтерфелла не встретив сопротивления. Потому, что все войска стягивались под его стены, а женщины, дети и старики были отправлены в Белую гавань, чтобы если произошло непоправимое они успели отплыть с гибнущего Севера. Мать Драконов ожидала нового завоевания Севера, а столкнулась с сжатой в единый кулак армией под командованием Короля Севера, которая готовилась сражаться с мертвецами. И завоевание для неё обернулось смертью под Винтерфеллом. Три дракона обезумев едва не сожгли замок и его защитников, когда ледяное копье одного из генералов Белых Ходоков пронзило их Мать и та упала со спины Дрогона. Тогда их спасло то, что Рейгаль уже признал Джона как своего всадника, а Бран и Мира смогли на немного варгнуться в Дрогона и Визериона. Это дало достаточно времени, чтобы донести до драконов мысль — хочешь отомстить за Мать — сражайся с теми, кто её убил. Старк помнила, что тогда они смогли откинуть мертвецов от стен замка на несколько миль, но заплатили за это слишком высокую цену. Все дотракийцы погибли, первыми ринувшись в лобовую атаку на вихтов. Почти треть их общего войска полегла, и драконы непрерывно несколько часов сжигали их тела, чтобы потом живым не пришлось с ними сражаться по разные стороны баррикад. Дейнерис тоже сожгли. Мелисандра так и не смогла её оживить. То ли Владыка Света не пожелал этого сделать, а может уже не имел здесь, в непосредственной близости Иных, власти, но Мать драконов так и осталась мертвой. Как и её младший сын — Визерион. Его тело сжечь не смогли даже собственные братья. И тогда Дрогон с Рейгалем под командованием Джона оттащили тушу золотистого дракона к морю и бросили в воду, чтобы мертвые не смогли до него добраться и поднять. А затем потянулись долгие месяцы битв. Каждая стычка уносила жизни, и не всегда они успевали сжечь всех. Спустя полтора месяца после первой битвы фронт сдвинулся уже к Рву Кейлин. Живых было меньше, чем половина от изначального количества войск. Наверное, если Король Ночи хотел бы этого, то легко мог уничтожить их одной массивной атакой. Но похоже ему нравилось их разбивать, уничтожать по немножко, словно перейдя через Стену, он почувствовал вкус эмоций и больше всего ему полюбился садизм и жестокость. А живые продолжали отчаянно бороться за каждый дюйм земли, с которого они отступали. Возле Риверрана погибли Тирион, Арья и Бриенна. А затем, спустя ещё два месяца, возле Божьего ока погибли Джон и Рейгаль, который до последнего защищал своего всадника. И на Сансу обрушилась ответственность за остатки живых. Не на Брана, потому что за эти жуткие месяцы все уже давно поняли — Трехглазый ворон никого не сможет повести за собой, потому как он просто воплощение прошлого, но не настоящего. А Санса… Санса — Старк. И рыжая девушка, которая так отчаянно когда-то мечтала стать Королевой Лета, стала Королевой. Только вот Последней Королевой. Она знала это. Её подданные знали это. Но упрямо сражались с судьбой, выгрызая для себя ещё один день жизни, ещё один глоток воздуха и тепла. А затем они очутились в Королевской Гавани. И, наконец, пришло опустошающее осознание — это конец. Больше не было ничего. Некуда было отступать. Все, кто мог к этому времени уже сбежали с Вестероса, в надежде, что Белые Ходоки не пойдут на другие континенты. А сейчас в этом городе были только воины. Все те, кто отчаянно сражались за жизнь. И стоя на ступенях Септы Бейлора, Старк смотрела в глаза им всем, и видела то же отчаянное желание сделать на зло победителю, уйти громко хлопнув дверью напоследок. По правую руку от неё сидел безразличный ко всему Бран, на колени которого Призрак уложил свою исчерченную шрамами морду. За спиной раскинул крылья усталый Дрогон, который словно искал в девушке утешения после смерти своей матери. Странно, но из всех варгов, он подчинялся только ей. Как будто они искали утешение друг в друге. Двое, утратившие половину души: он — Дейнерис, она — Леди. Да, она Санса Старк, Последняя Королева Вестероса. И она отдала бы свою душу и жизнь, если бы это могло исправить то, что случилось. — Душу не надо, но цену ты уплатишь, — тихий голос выдернул Старк из её воспоминаний. — Какую? — слабая надежда всколыхнулась в глубине выжженной души. — Ты узнаешь после. Но ты должна понимать, что за жизнь плата будет жизнью. Ты готова к этому? — Один к одному? — это был важный вопрос для неё. — Да. Одна, самая важная для тебя жизнь, за возможность начать все сначала. — А если их несколько? — девушка не могла сказать наверняка, кто же занимал главное место в её сердце. — Ты поймешь, когда придет время. В тот миг, когда угаснет пламя жизни, воспоминания вернуться к тебе. Ты согласна с этим условием? — алые глаза, что так напоминали ей кровавые глаза Призрака, внимательно следили за ней. К чему этот вопрос, если ответ и так ясен? Одна жизнь за несколько миллионов других — это даже не смешно. А то, что важная лично для неё — Санса привыкла терять близких. Один умрет, но возможно она успеет спасти других. — Хорошо, — ответ богине не был нужен, она и так знала, о чем думала смертная. — Запомни несколько вещей. Первое, каждое изменение уже известной истории может привести к неожиданному эффекту. Когда примешься менять историю не слишком уповай на предзнание. Твоими союзниками будет знание личностей, а не их поступков. Санса кивнула в согласии. Это то, что и так можно было сообразить. — Второе, не ты одна вернешься. С тобой вернуться ещё пятеро. Каждый из них уплатит свою собственную цену. Какую, я не знаю — каждому из них назначат их собственную мои братья и сестры. Ты же должна знать одно — одинокий волк умирает, но стая живет. Лютоволчонок неожиданно поднял голову и тихо завыл. Сердце Старк принялось взволновано стучать. Если она правильно поняла посыл, то те пятеро — её семья. Её стая. Богиня ласково улыбнулась. — И третье. Острый ум одно из опаснейших оружий, которое есть у смертного. Но иногда его недостаточно для победы. Там, где слово не может победить, успех принесет клинок и стрела. — Я понимаю и принимаю, Великая, — Санса действительно приняла этот совет. Она помнила свою злобу на собственное бессилие. Там, где Арья со своим клинком неслась в бой, она была вынуждена сидеть за спинами воинов, неспособная защитить даже саму себя. Больше подобной ошибки она не допустит. Она не южная изнеженная леди, днями на пролет поющая глупые песенки, в которых нет и капли правды и вышивающая бесполезные узоры на платочках в ожидании прекрасного рыцаря. Нет, она лютоволчица из Винтерфелла. Она дочь Севера. И когда придет время, она встретит врага огнем и мечем. — Хорошо, — богиня ласково улыбнулась. Неожиданно из её глаз полились кровавые слезы. — Древо с моим ликом будет в богороще Винтерфелла. Раньше там было только одно сердцедрево. Земное воплощение моего брата-близнеца Аэрена, бога Солнца и войны. В тот момент, когда вы вернетесь, в богороще будет шесть чардрев. На каждого из покровителей. Когда ты поймешь, что время настало, приди под сень моих ветвей и дан будет тебе один из трех даров. Используй его с умом. Старк не успела спросить, что она имела в виду, как неожиданно волчонок, который едва доставал колена богини в холке бросился в её сторону, стремительно растущий с каждым шагом. Миг, и девушка очутилась на спине зверя, уносящего её от Аэтелии в одном ему известном направлении. А спустя вечность или миг, страж-деревья расступились, являя белоснежное сердцедрево, на котором истекало кровавыми слезами вырезанное лицо её недавней собеседницы. И как в роще возле её родного дома, пред чардревом плескался источник. Лютоволк не мешкая кинулся в пучину темных вод. Чувствуя, как обжигающе ледяная вода проникает в её легкие, Санса только с удивлением отметила, что в источнике Винтерфелльськой богорощи вода всегда была очень теплой. А затем её сознание померкло. Тьма окутала своими теплыми объятьями дочь Севера.