Санса сидела в солярии возле комнат отца, который переделала под рабочий кабинет. У отца, конечно, был свой, но занимать его, пускай только на время девочка посчитала грубым, по отношению к нему, да и приметой плохой. Зачем дразнить гусей понапрасну? Тем более, что работать в обстановке близкой к тебе по духу намного приятней и продуктивней, чем в заимствованном помещении. Дядя Бенджен на это только похмыкал, но вмешиваться не стал. Оно и правильно. К тому же, Санса оборудовала этот солярий не только на свои нужды. Его с успехом могли использовать как она, так и Арья, и Джон, и даже Робб с Браном.
Пускай солярий и выглядел при первом осмотре довольно просторным, можно даже сказать пустынным, но после перестановки и небольшого усилия для придания уюта и функциональности комната сильно изменилась. Возле камина, размещенного у дальней стены, появились два мягких кресла и софа которые стояли полукругом в центре которого находился небольшой столик. Возле большого окна, рядом с которым находился выход на небольшой скрытый балкончик, разместился большой рабочий стол из темного дуба с множеством ящиком и удобным креслом за ним. Окна обрамляли тяжелые шторы светло-серого цвета. По обе стороны от окон разместились два шкафа со свитками и книгами, большинство из которых были по географии Вестероса и Эссоса, несколько трудов по экономике и торговых путях. Свитки с историей Севера и так же легендами и мифами. И, конечно, куда ж без учебников, по которым мейстер Лювин проводил с девочками занятия. Они заняли доброю половину одного из шкафов. Разумеется это далеко не все книги которыми интересовалась Санса, да и Арья тоже, но только те, которые им казались необходимыми непосредственно возле рабочего места.
На противоположной стене разместились три больших карты. Первой была карта исключительно Северного королевства с обозначением всех замков, населенных пунктов, расположением рек, и обозначением важных точек. Второй — карта Вестероса, где пускай и не так детально, но также обозначались самые большие и значительные замки и поселения. Наличие схемы дорог и водных путей на ней было очень кстати. Последней была карта известного мира. Начерчена она была около ста лет назад, так что была изрядно пожелтевшей и несколько неточной, но на ней четко были видны все три известные континента, обозначено все моря и страны Эссоса и были обозначены не только Вольные города, но даже такие поселения, как Ваэс Дотрак и К’дат — город в Серых пустошах, чья дурная слава превзошла даже Асшай в Краю Теней. На стене рядом с входом по обе стороны от двери висели гобелены, которые изображали сцены волчьей охоты.
Чтобы все привести к уютному, но не захламленному виду пришлось потрудиться, но теперь девочки могли спокойно наслаждаться плодами своих трудов. За три месяца, которые прошли с момента ухода их отца и братьев на войну они уже успели выработать для себя дневной график и наработать некоторую репутацию. Особенно это касалось Сансы.
Пускай, отец перед отъездом и предупредил, что обязанности леди Винтерфелла с помощью своего дяди будет выполнять его старшая дочь, но только люди почему-то всегда считают, что они умнее всех. Это дядя знал, что ментально его племянницам значительно больше лет, но этого: во первых — каждому в голову не вобьешь, а во вторых — они даже и не собираются свое перерождение делать достоянием общественности. Потому девочек судили по их внешности и прошлому поведению.
Арья, это ещё полбеды — годовалый ребенок и не успел толком пожить и характер выработать, как и осознанные привычки и линию поведения. Потому, пускай она и резко изменилась, но это было достаточно приемлемо. А вот её старшая сестра… Ну, пожалуй, чтобы все объяснить достаточно сказать, что к четырем годам по мнению септы Мордейн и леди Кейтилин малышка вела себя как идеал южной леди, которая умеет шить, вышивать, хорошо петь и начала учиться игре на высокой арфе. Санса в четыре годика четко знала, что хочет замуж за галантного рыцаря, как в её прекрасных песнях и сказках, и не желала уделять времени на что-либо другое. А от мысли взять в руки меч или лук девочку передергивало, и она начинала длинную пространную речь о том, что не подобает леди, под одобрительные кивки её матери.
Так что можно было представить удивление слуг Винтерфелла, когда на следующее утро после отъезда армии маленькая леди не отправилась как обычно в комнату для рукоделия или музыкальную, а вместе со своим дядей сидела в приемной и пыталась разобраться в ведении делами замка. Люди похмыкали, но держали рот на замке — решили, что наиграется и опять начнет проводить время как всегда.
Но этого не случилось ни на следующий день, ни ещё через день, и даже неделю спустя маленькая госпожа проводила дни изучая документацию под присмотром своего дяди, пробовала привносить какие-то изменения, и училась отдавать приказы.
Естественно, сначала эти приказы не воспринимались всерьез. Нет, такие простые, как скажем меню на ужин, или приказ убрать старые комнаты — пожалуйста, никаких возражений или возмущений. Все сделали быстро и без халтуры. Но вот когда Санса решила провести ревизию на складах и потом затеяла некоторую перестановку, не только в своих с Арьей комнате и солярие, но и в Большом чертоге, то слуги не то, что полностью проигнорировали свою леди, но пошли за уточнением к лорду Бенджену. Тогда и стала очевидной проблема девочки.
Она может быть хоть сто раз обласкана божьей милостью, но это не отменяет в того факта, что в глазах своих подданных она всего лишь маленькая девочка, которая не так давно отпраздновала свой четвертый день рождения. Да и её поведение в детскую пору отнюдь не забылось слугами. Хотя чего им забывать, если это только для Старков прошло множество лет, а для слуг прошли буквально считанные дни с этих самых изменений. Естественно такие приказы от неё никто не будет воспринимать всерьез. Но делать с этим все же что-то было надо.
И Санса кропотливо взялась за дело. Хотя бы раз в день она отдавала какой-нибудь приказ, который с точки зрения прислуги должен был быть согласован с лордом Бендженом. И они, оправдывая ожидания девочки, бежали за этим самым уточнением. После того как приказ регент подтверждал, да и ещё с таким выражением лица, мол, чего вы ко мне бегаете с этой ерундой, вам же четко разъяснили что нужно делать. А затем и Санса вызывала к себе этих слуг и интересовалась как продвигается работа над её
приказом, четко позиционируя — она не просила, она здесь главная и её слово не подлежит сомнению.
Если бы приказы были обыкновенными глупостями, то такая тактика, даже при активной поддержке дяди никогда бы не сработала. Она просто получила бы репутацию вздорной, избалованной леди, которой все спускают с рук и все разрешают. Конечно, и так бы просьбы исполнялись, но только из страха быть наказанным. Ни о каком уважении и почтении и думать даже было нечего.
Но в том-то и дело, что все изменения, которые проводила Санса были разумными и важными. А главное — на пользу всем. Одним из самых удачных решений по мнению Старков было приставить дворовых мальчишек к собиранию различных трав. Санса попросила мейстера Лювина сделать ревизию своих травяных запасов, и те травы, которые можно найти в Волчьем лесу показать мальчишкам.
Трав оказалось достаточно большое количество и они были достаточно распространенными. Так в ряде обязанностей всех мальчиков до двенадцати лет появилась ещё одна — раз в три-четыре дня отправляться в сопровождение опытных следопытов или охотников в лес и проносить в Винтерфелл травы, которые им показал мейстер.
Естественно, это никак не влияло на их обязанности, которыми они занимались в остальное время. Так ученик кузнеца продолжал учиться в кузне, помощник конюха — работал на конюшне, и так далее. Просто поочередно четыре-пять мальчишек отправлялись на полдня в лес вместе с сопровождающими, которые не только следили, чтобы они не заблудились и на них не напал дикий зверь, но и учили читать следы, тихо передвигаться в лесу, выслеживать добычу и ставить силки, разжигать правильно костер, чтобы тот не сильно дымил. В общем и целом — правилам выживания в лесу и охоте.
А по итогам ребята приносили мейстеру травы и тот вместе с ними оставшуюся половину времени разбирал корзины, показывая на травку и перечисляя для чего её можно применять и как именно.
Сначала такая инициатива Сансы многим пришлась не по душе. Начались разговоры, что молодой леди в голову власть ударила, и та уже не знает куда её применить. Та на такие возмущения только молчала и продолжала воплощать постепенно свои планы. Однако спустя пару недель вся ситуация пришла в норму. Уже сами мальчишки, которые изначально собирали, как они говорили «сено», больше из-под палки, вскоре сами не заметили, как начали ожидать очередного похода в лес, чтобы узнать что-то новое, и, может быть, поймать зайца или фазана.
А однажды служанка на кухне пожаловалась на сильную головную боль и её старший сын, который не так давно вернулся из очередной вылазки в лес быстро достал из пока ещё полной корзинки несколько веточек душицы с маленькими нежно-сиреневыми соцветиями. Залив кипятком измельченные цветы и несколько розмятых листочков протянул получивший напиток матери, уверяя, что он поможет. И действительно, спустя около получаса головная боль прошла, хотя раньше женщина могла целый день промучиться от неё. И это далеко не единичный случай. Были и случаи когда пареньки приносили домой пойманных зайцев и хорьков, попавшихся в силки.
Так что слухи сами собой понемногу увяли, и у некоторых самых рьяных сплетников порой при взгляде на их маленькую леди смущенно кривились лица. Но извинятся к ней не шли, а Санса и не просила, понимая причины такого недоверия к себе. Опять таки, после того как поутихло возмущение по поводу сбора трав, на занятия девочек и девушек по шитью смотрели уже немного под другим углом.
Изначально она использовала предлог, что её сестре, которая тоже училась держать иголку правильно в руках нужна компания, чтобы успехи других подстегивали Арью быстрее и качественнее изучать шитье и вышивку. Да и каждая уважающая себя женщина должна уметь хотя бы прилично заштопать мужу порванную рубашку или штаны. А уметь вышить даже простенький цветочек — приятный бонус.
В самом то деле, ну не могла же она прямо сказать — надо чтобы они умели твердо держать иголку в руке, когда придется заштопывать раны. Учитывая сколько боев и войн к ним приближается, то каждая умелая пара рук будет на счету. Мейстер-то один, а раненых в бою всегда много, так что не смертельные, но глубокие и требующие наложения швов раны должны уметь зашивать женщины. Так что пускай вон — тренируются на кусках ткани и кожи.
Самым сложным в этом деле было уговорить Арью взяться за нитку с иголкой. Сестрица ещё помнила годы унижений от септы Мордейн и не горела желанием позориться перед служанками и дворовыми девчонками. Даже на слабо взять не получилось, но малявка ехидно усмехаясь заявила, что попытка зачтена. Не помогло и подслащивание перспективы предлогом разработки мелкой моторики рук. Даже после разъяснений всей схемы упиралась до последнего, и Сансе пришлось включать дипломата и идти сестрице на уступки.
Так, они сошлись на том, что Арья будет мучится с иглой не больше двух часов в день, если только она сама уже не захочет вдруг уделить этому занятию больше времени. Взамен, она имеет право ещё два часа в день потратить на изучение того, что больше всего ей по нраву. С единственным условием — фехтование и стрельба из лука не раньше, чем она начнет уверенно держаться в седле. Учитывая, что сейчас Арья упорно трудиться над овладением своим телом хотя бы на уровне десяти процентов от того, который имела после учебы в Черно-Белом храме, то к седлу она приступит не раньше, чем месяца через два-два с половиной, что внушает Сансе уверенность, что как минимум к возрасту полутора лет она не будет браться за оружие, а дальше Арья и сама справиться сможет, и где-то в этом промежутке времени папа с мальчишками должны вернуться, так что присмотрят за ней на тренировках.
Сама рыжая не то, чтобы совсем отреклась от вышивки и шитья, но сейчас она просто никаких сил и времени не имела на это. Дядя, прекрасно зная её намерение овладеть оружием, лично взялся за её подготовку. Так что девочка с рассветом просыпалась и умывшись бежала в рощу, где уже с парой тренировочных мечей её ждал Бенджен. Пока он только давал ей силовую нагрузку, чтобы немного наработать мышцы и показывал основные стойки и выпады, которые она упорно пыталась повторить вплоть до позднего утра. Затем уставшую до нельзя девочку отпускали привести себя в порядок и дальше дядя ждал её у себя в кабинете, обучая, или вернее создавая иллюзию обучения управлением замком. Сам же Бенджен управлял Севером в целом и Зимним городком в частности, отдав на откуп племяннице замок и двор Винтерфелла.
После обеда она вместе с Арьей отправлялись в солярий, где мейстер Лювин ещё четыре часа обучал их грамматике, арифметике, истории, географии, валирийскому… В общем и целом — всему, что собственно сам и знал. С первыми двумя пунктами девочки недели за две управились, ужасно удивив Лювина, но избавив себя от изучения того, что и так знают. Остальное они слушали весьма внимательно, потому как многого раньше им не преподавали по решению леди Кейтилин, так как леди ни к чему эти лишние знания. Да и вообще, большей частью их образования занималась старуха-септа. Так что эти четыре часа каждый день были очень полезны с их точки зрения и весьма увлекательны.
Оставшееся после ужина время девочки проводили в своем солярие-кабинете, забрав у кормилицы Брана и сидя возле жарко натопленного камина занимались тем, чем хотели. За месяц такой график плотно вошел в их жизнь и стал привычным образом жизни. Хотя самым забавным было, когда в вечерние часы Санса однажды застала Арью с нежной улыбкой сидящей над пяльцами. Тогда от шока рыжая только икнула, да где стояла, там и села на пол. Младшенькая сначала и не поняла такой бурной реакции, но потом до неё дошло, что Санса прекрасно знает, что обязательных два часа за вышивкой Арья уже как и всегда провела утром, пока сама старшая сестра скакала в богороще с деревяным мечом наперевес. Пришлось разъяснить ситуацию.
А она оказалась до безобразия проста. Санса, когда уговаривала Арью на эту затею с вышиванием выказала весьма заманчивое предложение. Представить своих врагов на месте несчастной тряпицы. Просто шить и видеть, как стежек ложится не на белую ткань, но нить потихоньку зашивает глаза Серсеи, пока та окончательно не ослепнет, или зашивает лживый рот Русе Болтона. Медленно, стежок за стежком, не оставляя пропусков, не торопясь и с наслаждением от самого процесса и мучений их врагов.
Картинку Санса нарисовала своим вкрадчивым голоском весьма заманчивую для младшей Старк, так что та решила, что ничего не потеряет, если попробует. Тем более, что старшенькой надо было помочь, а то бедолага совсем зашивается в заботах и на кружок вышивальщиц у нее совсем нет сил и времени, а у Арьи нет пока сил и возможности заниматься любимыми делами, да и существует не только слово «хочу», но и слово «надо».
Сначала для девочки эти занятия вышивки действительно были мукой. Два часа в компании разномастных девиц и девочек, которые под бурчание старой Нэн пытались научиться делать ровные и одинаковые стежки проходили для неё долго и не продуктивно, но когда Арья уже готова была все бросить и заявить, что она не будет этого делать, то как крайнюю меру решила попробовать способ предложенный Сансой.
Якен бы ею гордился. Учитель и друг развивал в ней умение представлять. Конечно, это относилось к продумыванию поддельных личностей для самой себя, но фантазию в целом это отлично развило. Стоило только пожелать, и словно в реальности она увидела лицо стервы Ланнистерши, распятое на её пяльцах, словно одно из лиц Безликих в подземелье храма. Только вот белобрысая дрянь была жива, и каждый стежок был для неё мучителен и неотвратимым. Вот так, и ещё раз… аккуратненько, ведь если перетянуть нить, то веко порвется и вся работа насмарку… да вот так, и ещё стежочек…
Из своеобразного транса девочку вывел оклик Нэн, которая похвалила за аккуратный ровный шов, но распекла девочку, что эти стежки не составляют и малейшего узора, просто перевод напрасно нитей и ткани. Арья, удивленно посматривая на впервые в жизни красиво сделанные её самой стежки неожиданно поняла, что накопленный за несколько дней негатив куда-то исчез. Так что Старк решила обождать с бросанием шитья и ещё несколько дней экспериментировала, представляя лица других врагов. Очень помогало сбросить накопленные стресс и негатив от мелких обид.
А затем как-то раз она попробовала все же вышить какой-то узор. Очень уж хотелось хоть где-то увидеть Пересмешника со свернутой шеей. И с удивлением девочка наблюдала как из-под иглы, зажатой в её пальцах, ровными стежками ложится узор. И два часа в день начали пролетать для неё гораздо веселее и быстрее. Затем, спустя ещё несколько дней она вдруг решила, а почему собственно и нет, и взялась за иглу. Окончить изображение хотелось больше, чем ждать следующего дня. Именно за этим занятием Санса свою сестренку и застала. На краткое объяснение ситуации рыжая молча покивала, полюбовалась дохлой птичкой, и попросив оконченную вышивку в подарок себе плюхнулась в кресло возле камина с учебником по высокому валирийскому. Как не странно, но изучение иностранных языков увлекло её не хуже изучения новых песен, только языки были куда как полезней.
Чего девочки так и не заметили, что в таких случаях и бывает, так того, что пока они налаживали свой распорядок дня и пытались освоится в реалиях новых возможностей, обязанностей и привилегий, то за пару месяцев среди простого люда они заработали себе звучные прозвища.
Санса, которая за довольно короткий срок успела не только показать острый ум, но и умение отдавать команды, принимать верные решения и не отступать от них. Требующая от людей уважения и умеющая чувство собственного достоинства, что впрочем не переходило в гордыню. А её валирийская внешность, и знания откуда и почему именно такая, а так же её твердое желание обучиться владению оружием не оставили людям другого варианта. Леди Валирия. Прекрасная, словно одна из древних наездников на драконах, твердая и непоколебимая, как валирийская сталь, и столь же редкая сред девушек, подобно валирийскому мечу, находящемуся в одном арсенале с мечами из обычной стали.
А вот у Арьи была совершенно другая ситуация. В прошлом, на фоне своей изнеженной красавицы-сестры с изысканными и учтивыми манерами Арья казалась дикаркой. Словно из-за Стены подкинули. Вот только теперь Арья проводит каждое утро в компании девушек усердно работая над шитьем, не бегает по коридорам как ошпаренная, но тихо и легко ступает, словно перетекая с места на место. Естественное, никому и в голову, кроме остальных Старков, не пришло, что их самая младшая леди просто-напросто упорно трудится над отработкой своих навыков профессиональной убийцы. Она
знает как, но только тело пока не имеет отработанных рефлексов. Так что да — пока Арья упорно учится правильно ходить, и только грустно посматривает в сторону лошадей.
Но другие-то этого не знали, так что глядя на манеру поведения малышки и её пристрастия, а то, что Арья без ума от разнообразного оружия и лошадей и ждет-не дождется, когда сможет сесть в седло и размахивать мечом заметили многие, пришли к своим выводам. Старая Нэн украдкой вытирала скупую слезу и под нос себе бубнила: «Словно Старые боги смилостивились, и позволили бедной леди Лианне ещё раз прожить. Как будто на маленькую леди смотрю и все жду, когда леди Лиарра вот-вот войдет в комнату». Так что сначала изредка и неуверенными шепотками, но все чаще звучало «Зимняя Роза», «Роза Витерфелла».
Бенджен как услышал это впервые, так чуть не умер от удушья, поперхнувшись вином, которое имел несчастье хлебнуть перед услышанным. Откашлявшись и детально расспросив смущенного, что его услышали слугу, лорд регент насмешливо-удивленно хекнул, и спросив есть ли прозвище у старшенькой приказал девочкам не сообщать об этих самых прозвищах специально. А затем и вовсе расхохотался, представив реакцию брата и племянников на подобные изменения. Он-то всю их историю знает понаслышке, а вот эти трое её пережили, а Робб, так и вовсе несколько раз. Хотелось бы увидеть как он отреагирует на это.
В итоге, к третьему месяцу девочки наладили свой основной распорядок дня, и для них стало обыденным, когда под вечер, они забирали в солярий люльку с Браном, и усевшись возле камина Санса читала очередной талмуд и качала ногой люльку, а Арья запихав в рот камешки, сидела на софе с раздутыми как у хомяка щеками тренируясь выговаривать «р», как ей посоветовал мейстер Лювин, и вышивала очередную кровавую картинку. Все эти платочки она потом дарила Сансе, и к сегодняшнему вечеру, у рыжей уже был Пересмешник со свернутой шеей, лев с отрубленной головой, а сейчас Арья замахнулась на Близнецов сжигаемых Дрогоном. Эх, как хорошо дома. Интересно, как там дела у отца и братьев?
***
В Черный замок прилетел ворон. Не то, чтобы это стало грандиозным событием, но все же это было не каждодневное явление. Последний раз письмо к Стене принес ворон два месяца назад. Просьба от Хранителя Севера Эддарда Старка освободить на время его младшего брата, Бенджена Старка, от обязанностей брата Ночного Дозора и позволить ему отправиться в Винтерфелл, для того, чтобы принять на себя обязанности временного регента при наследнике, пока идет война, или же до совершеннолетия Робба, если Старк-старший погибнет.
Старки всегда поддерживали древний орден. Даже сейчас, когда он пришел почти в полный упадок. Так что исполнить подобную просьбу было меньшим, чем Лорд-Командующий мог отплатить. К тому же теперешний Лорд-Командующий — Джиор, происходил из рода Мормонтов — одних из самых верных и преданных вассалов Старков. Естественно, он не колеблясь подписал разрешение на временное снятие обязательств.
Бенджен уехал, а Мормонт уже которую неделю выслушивает желчные высказывания Торне. Может он и знает с какого боку хвататься за меч, да только это не отменяет склочный характер мужчины. Единственный, кто пользовался хорошим отношением Аллисера был мейстер Эймон. Слепой старик Таргариен был едва ли не последним выжившим драконом, к которым Торне питал собачью преданность. Впрочем, Джиору было плевать на мнение Мастера над оружием Черного замка.
И вот сейчас снова прилетел ворон. Это не было бы чем-то очень уж удивительным, если бы не направление с которого прилетела птица. Ворон принес послание
из-за Стены. Это ненормально, невозможно, невероятно… но все же — вот он, ворон.
Кто мог писать им? Одичалые? Это смешно. Джиор даже не был уверен, что хотя бы один человек из каждого племени знает письменность. Разве что какие нибудь руны Первых людей, и то жалкими огрызками знаний. Может дезертир Манс? Но где он достал бумагу, и что важнее — выдрессированного ворона? Пускай вороны умные птицы, но их все же надо обучать носить корреспонденцию. Так что почти не вариант. Впрочем, проще всего открыть письмо и посмотреть.
Пальцы развернули бумагу и по старчески слегка подслеповатые глаза вчитались в твердый, аккуратный, но совершенно незнакомый почерк. Сточки были бурого цвета. Спустя несколько мгновений рука Джиора дрогнула и письмо выпало из ослабевших пальцев. Это просто чья-то дурная шутка. Это невозможно. Он просто не может жить до сих пор. Эймону в этом году исполнилось 92 года. Просто невозможно много, как для живущего в их мире, тем более в таком суровом месте, как Стена. Но даже если это и возможно — Бринден Риверс старше мейстера Эймона на двадцать четыре года. Ему уже по самым скромным прикидкам перевалило за сто пятнадцать лет. Как можно ещё жить?!
Но нарисованная печать — одноглавый дракон с красными глазами в конце письма. Этот герб использовал исключительно Великий Бастард. Никто до и после него не смел себе присваивать на герб белого одноглавого дракона. Сомнительно, что за Стеной знали об этом гербе. Да и само содержание короткого письма.
Эймон,
Произошли значительные изменения, которые требуют моего непосредственного вмешательства. Я знаю, что ты слеп, так что это письмо прочтет как минимум ещё один человек. Поэтому сообщаю кратко. Передай Мормонту, что к концу следующего месяца к Стене придет моя посланница. Не одичалая. Да и не человек. Не вздумайте нападать. Покалечить её вы вряд ли сумеете, сосунки, но обижать одну из немногих оставшихся Детей Леса не стоит. Листочек принесет Сестру. Неожиданно, но наконец появилась та, для чьей руки он словно и кован, подобно Висенье. Передай Мормонту, чтобы сопроводил Дитя к Витерфеллу в целости и сохранности. И помни, что если тебе что-то нужно передать мне, то каждый день, на закате просто скажи это в слух в вороньей вышке.
Бринден Риверс,
Кровавый ворон.
Такое большое письмо обычный ворон не смог бы унести, но принесшая его птица почти в два раза превосходила размерами своих собратьев, и смотрела сейчас на Медведя слишком умными для обычной птицы глазами. Внезапно Джиор заметил блик в черных глазах, которые словно на мгновение стали алыми, будто кровь. Показалось, что на самом деле глаз у ворона три, а не два.
Мотнув головой, Лорд-Командующий подхватил письмо с пола и отправился в башню мейстера. Пускай старик сам послушает содержание письма и решит, действительно ли это Риверс, который не понятно каким чудом до сих пор жив и непонятно зачем столько десятилетий не дававший о себе знать. И если он действительно жив и не вернулся без весомой причины в виде абсолютной невозможности это сделать, то 995-й Лорд-Командующий имеет возможность стать вторым в истории Лордом-дезертиром. Первым, если молва не врет, стал тринадцатый Лорд-Командующий, который, возможно, даже был Старком, чего уже никто и не упомнит.
Путь к обители Таргариена не отнял много времени и вскоре Мормонт зачитал письмо его адресату. Эймон признал суровую манеру обращения своего родича. Даже обыкновенное письмо-предупреждение походило на приказ, не предполагающий отказа. Впрочем, больше всего мейстера волновало не стиль изречения, а тот факт, что давно сгинувший за стеной Великий Бастард все ещё жив. На этом фоне для него терялась даже возможность существования Детей Леса не только в древних легендах.
Взволнованный Эймон немедленно развил бурную деятельность и с помощью Четта отправился в воронью вышку. Пускай и односторонне, но Таргариен желал пообщаться с родственником. Он в отличие от Мормонта прекрасно понял, что имел в виду Риверс. Что ж, Джиору остается только морально готовится к встрече и надеяться, что ни одна из сторон не спровоцирует конфликт. И стоит, пожалуй, после того, как мейстер немного отойдет от эйфории попросить его приструнить Торне. Не то, что он сам не сможет этого сделать — разница в усилиях и эффективности. Для Старого Медведя это будет стоит кучи потраченных нервов и сорванный голос, а послушание будет далеко не идеальным и из-под палки. Таргариену же стоит только сказать и Мастер над оружием послушно все исполнит восторженно виляя хвостом.
***
Месяц ожидания прошел в напряжении, но вот дозорный со Стены передал сообщение, что к Стене со стороны Зачарованного леса приближается кто-то верхом на громадном лосе в сопровождении небольшой стаи воронов. Это было весьма неожиданно, но указывало на появление Дитя Леса — одичалые не ездят верхом, а лося скорее убьют на мясо, чем станут держать как верховое животное.
Немедленно собравшись и отдав приказ готовности Джиор с сопровождении небольшого отряда лично выдвинулся по тоннелю на ту сторону Стены, чтобы встретить прибывшую. В миле от Стены лось остановился и встречающим стало ясно, что всадников двое. Но вот высокая, закутанная с ног до головы в черное фигура спешивается и снимает ехавшую позади него, а от того не слишком заметную даже с высоты маленькую фигурку.
Меньший из спутников перехватив удобней сверток в своих руках обернулся к черной фигуре и склонив голову немного постоял, словно о чем-то с ней (ним?) говоря или просто прощаясь. Дозорные не рискнули ближе подъезжать, не зная как воспримет их действие Дитя. Но вот высокий всадник опять вскочил на лося и, прижав руку к груди, склонил голову направив затем животное обратно в лес. Вороны отправились вслед за ними, а маленькая фигурка, издалека напоминающая телосложением хрупкого человеческого подростка направилась к ним.
Джиор, приказав своим спутникам оставаться на месте, спешился и отправился на встречу. Не смотря на кажущейся слабым тело, Дитя передвигалось по заснеженному полю весьма резво и ловко. Не прошел Лорд-Командующий и пятой части отрезка пути, как покрыв остальное расстояние самостоятельно Дитя Леса оказалось непосредственно возле старика.
Невысокая, примерно с десятилетнего ребенка девушка с явно нечеловеческой внешностью. С маленького лица, покрытого слегка пятнистой кожей, на Медведя смотрели большие влажные глаза золотисто-зеленого цвета, с узким как у кошек зрачками. Из-под темных волос, в которых причудливым образом были переплетены цветы, веточки и даже разные листочки выглядывали острые кончики ушей. Одета незнакомка была в одежду из плотно скрепленных листьев и точно такой же плащ.
Пока Мормонт застыл в благоговейном молчании, от встречи с легендарным существом, сама незнакомка обратилась к нему высоким и нежным голоском.
— Здравствуй, человек. Я из народа Детей Леса. Мое имя слишком сложно воспринимать на человеческий слух и невозможно произвести вашим горлом, потому ты можешь обращаться ко мне Листочек. Это имя мне дал Трехглазый ворон.
— Здравствуйте, я Джи,. кхм Джиор Мормонт, 997-й Лорд-Командующий Ночным Дозором, — голос слегка дрогнул, подводя своего владельца, но собравшись Мормонт смог поддержать разговор. — Я не знал, что Дети Леса говорят на всеобщем языке.
— О, нет, — Дитя покачала головой. — Так могу только я. В бытность мою молодой мне было весьма любопытно посмотреть на людской мир, и как он изменился с времен войны моих предков с Первыми людьми. Потому я путешествовала по землям за Стеной. Тогда же я и научилась этому языку. После в встречи с летящим в небе громадным черным драконом я решила вернутся к своим соплеменникам.
Громадный черный дракон. Эта с виду совсем юная и хрупкая девочка живет уже как минимум второе столетие. Поскольку драконы Таргариенов никогда не повторяли расцветку, то под описание подходит только Балерион Черный Ужас. Зверюга дожила до двухсот лет. Даже если она и застала его на старости лет, а не скажем во время Завоевания Эйгона, то это все равно ужасно огромный возраст. Страшно подумать.
Но думать можно что угодно, а держать и дальше Листочек вот так в поле не стоит. Потому Джиор предложил отправиться в Черный замок, на что его собеседница легко кивнула. Вот и хорошо. Осталось только надеяться, чтобы какой-нибудь дурень не выкинул что-то глупое.
К счастью дураков не нашлось. Нашлись только излишне любопытные ротозеи, которые сбежались посмотреть на необычное существо. Мормонт постарался максимально быстро их разогнать. Не зная характер Листочка, не стоит рисковать и устраивать из неё зрелище как на выставочную зверушку.
Девушка пробыла в замке полдня, все время которого провела в обществе мейстера Эймона передавая личное сообщение от Бриндена Риверса, а так же розъясняя ему и Джиору как так получилось, что Бринден жив и почему он не вернулся в Дозор. Известие о нападении на разведотряд Риверса группой иных в сопровождение упыря могло быть скептично встречено, ведь без значимых доказательств сложно поверить в существование существ из страшных сказок и легенд. Вот только рассказывала это ещё одна из считавшегося полумифичесим племени. Волей-неволей, а с ужасом приходилось допускать возможность такого варианта развития.
Так же Листочек в доказательство правдивости рассказала, что её спутник по имени Хладнорукий на самом деле упырь. Он когда-то давным-давно, даже по её меркам, был убит упырями и оставлен превращаться в им подобного, но её соплеменники случайно нашли Хладнорукого до его окончательного превращения и с помощью вулканического стекла и ритуала смогли остановить обращение. Хладнорукий все же поднялся как упырь, но избежал судьбы синеглазых. Он не подчиняется приказам Иных, не чувствует желания убивать все живое и остается в твердом разуме и памяти. Однако, как и остальные упыри он боится огня, оружие из вулканического стекла для него будет губительным, а магия Стены не подпустила его ближе, чем на милю.
Мормонт задохнулся от отчаянья. Если это правда, то от кого на самом деле они должны охранять людей за Стеной? Не от этих ли существ, несущих одну лишь погибель, бегут одичалые на юг, словно обезумев, в своих зачастую самоубийственных набегах и подъемах по отвесной поверхности Стены? Над этим стоило подумать. Но пока было слишком мало информации, слишком мало доказательств, и очень глубоко въевшаяся с реками пролитой крови, своей и вражеской, ненависть к одичалым, чтобы говорить о чем-то конкретном. Даже если Иные и существуют, то их не видели близ Стены уже несколько веков, если не тысячелетий. И есть надежда, что так будет и впредь.
А пока стоило выделить для Листочек сопровождение. Пускай она и сказала, что знает расположение Винтерфелла, но зачем рисковать понапрасну? Так что, было решено, что сопровождать Дитя Леса будет несколько разведчиков из отряда Бенджена Старка. Девушка почти сразу отправилась в путь. Единственной задержкой была просьба Эймона — подержать хотя бы в последний раз в руках фамильный клинок.
Листочек не задумываясь кивнула и начала разматывать сверток, видимо Кровавый ворон предупредил посланницу о возможной просьбе Таргариена. Это легко можно было предположить. Уже почти полвека фамильные мечи Таргариенов считаются потерянными столь безнадежно, как и Светлый рык Ланнистеров. Прикоснутся хоть к одному из них, так внезапно вновь обретенному, вполне естественная и понятная просьба.
Тонкая шкура была размотана и пред взором Джиора предстал полуторный клинок в лаконичных черных ножнах, с золотыми гардой и яблоком. Перекрестие, образуемое гардой и клинком, было украшено крупным и удивительно чистым рубином. В слегка дрожащие от волнения руки мейстер принял фамильный клинок и благоговейно проведя рукой по нему, неожиданно крепкой хваткой взялся за рукоять. Медленно, словно наслаждаясь по своему мелодичным звуком выскользающего из ножен лезвия Эймон вытащил клинок. Лезвие у Тёмной Сестры было темно-красным, почти черным, но на свету свечи переливалось удивительными алыми бликами, словно в тьме вспыхивали алые искорки, навек застывшие там. Слегка волнистый узор стального полотна, указывал на какую-то древнюю технику ковки, которой Джиор до сих пор и не видел. Впрочем, Мормонт честно признавался самому себе — он и в современных техниках ковки ничего не смыслит, но красоту лезвия мог отметить даже он, который привык оценивать мечи по их функциональности, но не внешнему виду. Хотя его Длинный клык и принадлежал к элитному классу валирийских мечей, но он даже и рядом не стоял с Сестрой.
Не имея возможности полюбоваться своими глазами на Сестру, Эймон тем не менее не стал просить зрячих описать меч. Это то зрелище, которое не способны в полной мере описать слова. Это то, что, увы, нужно увидеть самому, а потому Таргариену оставалось только в собственных мыслях представлять все великолепие клинка.
Все так же бережно старик вернул меч в ножны и протянул Листочку, которая не сдвинулась ни на шаг, даже когда слепец обнажал лезвие. Тихие слезы скатывались по морщинистым щекам. То ли от радости воссоединения, то ли от близости новой разлуки, но Эймон не проронил ни слова отдавая его посыльной, которая отправлялась отнести меч новой владелице. Молчал он, и когда небольшая кавалькада из трех всадников отправилась к югу от Стены. И только печаль и тоска застыли на его лице.
Впрочем, уже на следующий день старик опять был невозмутим и безмятежен. Была ли этому его выдержка, или может то, что он опять весь вечер провел в вороньей вышке, но вроде все вернулось на круги своя. Только почему-то Мормонту все время кажется, что кто-то перевернул песочные часы, и песок стремительно убегает, а когда упадет вниз последняя песчинка грянет что-то ужасное.
Не в силах избавится от этого чувства даже ночью, Лорд-Командующий отправился спать в плохом настроении. Всю ночь Старый Медведь метался в кровати шепча: «Холод… холод… Иные… холод… упыри… Хлад…»
— Хладнорукий! — с отчаяньем, которое было не понятно даже для него самого, не говоря о ворвавшемся в комнату на крик Лорда-Командующего стюарде, Мормонт прокричал подрываясь на кровати в холодном поту.
За узким окном-бойницей было темно, что хоть глаз выколи. Наверняка предрассветний час.
Темнее всего перед рассветом. И это почему-то кажется важным. Как и то, что вторую ночь подряд он просыпается от собственного крика, зовя «упыря» из-за Стены. Так это продолжатся дальше не может. Стоит спланировать вылазку за Стену. Может виновник его кошмаров сможет пояснить эти сны и его постоянную тревогу.
Да, пожалуй, так он и сделает. Только жаль, что лучшие разведчики сейчас на пути к Винтерфеллу, а их лидер там третий месяц пребывает. Остается надеяться, что они в скором времени вернутся, выполнив возложенную на них миссию, а пока справлятся без них. Неприятно, но не смертельно. По крайней мере он на это надеется. Что ж, Джиор Мормонт, подымайся — этот день обещает быть длинным и тяжелым. Только Медведям ли трудностей боятся? Здесь стоим!
