Живём сегодня...

На первый взгляд ферма казалась пустой. Как и оговаривали, Бауэрс с мальчишками выдвинулись к ней на рассвете и сейчас, сидя недалеко в кустах, старались выведать обстановку. Вокруг и впрямь было невысокое ограждение, а подле него шипели и извивались несколько мертвяков, пойманные в спрятанные капканы. — Думаете, там есть кто-нибудь? — спросил Бен. — Не исключено. — И лучше бы только мёртвые. Последнее Оскар не озвучил — и без комментариев всецело понимали. За последние полчаса, проведённые в засаде, ничего необычного, не считая живых трупов— но это уже стало нормой, — так и не произошло. На ферме было тихо. Подозрительно тихо. А Бауэрс всегда слушал интуицию. — Мертвецов здесь не так много, — первым заговорил Генри, — мы можем убрать их без огнестрела. Действительно, Оскару пришлось обучить — заставить обучиться всех в группе, как суметь защититься, если под рукой нет ствола. По крайней мере, от нападения одного, двух инфицированных теперь мальчишки могли спастись. Дать отпор, не цепенея от страха. — Разделимся на пары: Генри, ты с Очкариком, Толстый, ты со мной. Без лишнего шума, один бьёт, второй страхует. Встретимся за ограждением. И будьте осторожны с капканами, их тут подозрительно много. Дети понимали всегда без лишних вопросов. Вооружившись ножами и тесаками, что достали ещё будучи в городе, они разделились по двое и принялись за дело. Били точно и чётко: в глаза или в боковую часть головы в паре сантиметров от глазницы — самую тонкую и хрупкую часть черепа. И данная инструкция предназначалась не только для мертвецов. Оскар ввёл ещё одно главенствующее правило: если ситуация касалась собственной защиты, ни о какой честной борьбе и речи быть не могло. Если загнали в угол, без зазрения совести втащить по яйцам, вцепляться в волосы, таким образом контролируя движения головы противника, и со всей силы бить коленом чуть выше точки между бровями. В зависимости от силы удара это либо вырубит, либо вообще убьёт. О подобных последствиях Бутч тоже рассказал. Нравственность и мораль, которыми человек руководствуется в своём выборе, больше не стояли в приоритете. Ибо теперь доброта, сочувствие, сострадание и прочая моральная херня по факту вели к гибели. Скорее всего, Оскар тоже мог считаться жестоким человеком. И человеком ли теперь? Он старался не углубляться. Таковым стал мир. Там, где ты выжил — неважно какой ценой, — ты победил честно. Оскар заметил, что руки больше не дрожали, когда приходилось раскалывать черепа инфицированным. Будь то женщины или вообще дети. Думать и переживать нужно о живых, которые с ним рядом, и о которых он обязан был заботиться и оберегать. Как расчистили периметр, Бауэрс даже не заметил. По наитию махал топором. Из опыта он выяснил, что не обязательно пробивать заражённым черепа — достаточно сильного удара, повреждающего мозг. Топор мог застрять в голове, а вот если бить обратной стороной в место между лобной и теменной частью, резкий удар сверху смещал лобную кость и инфицированный более был не опасен. Потом оставалось лишь добить, если те продолжали корчиться. Всё прошло без лишнего шума. За ограждением уже ждали перемазанные грязью и кровью Ричи и Генри. — Всё чисто, — сказал Тозиер, когда Оскар и Бен тоже оказались по их сторону. — С чего начнём? Оглядевшись, Бутч вновь отметил, что территория выглядела на первый взгляд заброшенной, но так ли это на самом деле… — Вы в сарай, мы в дом. Встретимся здесь же через пятнадцать минут. Синхронные кивки в ответ, и, разделившись, двинулись дальше. Около дома Бутч всё же достал пистолет. Если в доме кто-то есть, вероятность того, что у этого кого-то имеется огнестрельное, тоже велика. — Мистер Бауэрс, — тихо позвал его Бен, также заряжая пистолет. Они оба сидели на крыльце под рамами у окна. — Если тут всё сложится, мы отправимся на поиски Бевви и Билла? — Нашёл, блядь, время для подобных вопросов! — шёпотом рявкнул на него Оскар. — Заткнись и в оба гляди! Бауэрс не хотел быть грубым, но того требовала ситуация. Тяжёлые мысли отвлекали. Поэтому лучше быть бесчувственной сволочью. Тем более этот образ давно укоренился в нём. Так легче на душе. Бен ничего не сказал. Лишь поджал губы, всем видом выказывая обиду и недовольство. Пусть так. Перед ними стояла другая задача. И нельзя, чтобы разум затмевали боль и переживания. Они обязаны добиться цели. А уж потом… Внутрь дома они проникли без проблем — и без того хлипкая дверь была не заперта. — Не отходи от меня, — тихо сказал Оскар, краем глаза заметив, что мальчишка хотел пойти в другую сторону. Бен послушался. Вдвоём они в считанные минуты обошли небольшой дом. Один этаж — помещений не особо много: всего пара спальных комнат. Они никого не обнаружили. Как и признаков того, что это место подвергалось мародёрству. Что вызывало вопрос: почему? — Обшариваем кухню и валим отсюда, — сказал Оскар, убирая пистолет, и сразу же начал шарить по ящикам в поисках еды. Бен стоял позади. — М-мистер Бауэрс, я хотел сказать… — Бен! Бутч рявкнул настолько громко и внезапно, с шумом захлопнув дверцу верхнего шкафчика, что заставил мальчишку подпрыгнуть на месте: у того едва челюсть с полом не встретилась от испуга. Но больше от удивления, что Бауэрс вообще знает, как его зовут. — Я думаю о них каждый, блядь, день! Думаю об Уильяме, которого нашёл и так бездарно просрал. Думаю о Беверли и боюсь даже в мыслях представить, что с ней происходит! А самое ужасное, что я порой хочу быть уверен в том, что они оба уже мертвы! Бен продолжал стоять с выпученными глазами и раскрытым в изумлении ртом. — Это мерзко. Отвратительно, — добавил Бутч, отвернувшись. — Но так легче… Они молчали долгую минуту: Оскар шуршал, вытаскивая консервы, пытаясь изобразить бурную деятельность после внезапных откровений, а Бен тихо стоял позади, наблюдая. — Я хотел сказать… что мы могли бы всей группой перебраться сюда… тут много места и тепло. С крыши можно высматривать приближение чужаков и нуу… вот… — пробурчал мальчишка под нос, разрушая напряжённое молчание. Бауэрс прикрыл глаза. Нервы вообще ни к чёрту стали. Едва смех не пробрал, когда смысл слов дошёл. Хотелось втащить себе по лбу. И Толстяку заодно, чтоб не выводил больше на эмоции: разнылся и разоткровенничался перед сопляком. Позорище. Но, сделав пару глубоких вдохов и выдохов — спасибо мозгоправу по контролю гнева, к которому некогда заставили ходить, — Бауэрс снисходительно улыбнулся одними уголками губ. Чёртовы мелкие засранцы. — Думаю, ты прав, — хмыкнув, наконец ответил он и продолжил своё занятие, так и не обернувшись. Но он почему-то знал: пацан тоже лыбился… Как вдруг… — А я так не думаю! — внезапно раздался незнакомый мужской голос и вместе с ним щелчок заряженного ружья. Рефлексы сработали в долю секунды. Бауэрс резко развернулся, мгновенно наставляя ствол на непредвиденного гостя, который в данный момент держал Бена у себя на мушке. Мальчишка стоял не шевелясь, с ужасом смотря на Оскара и ощущая холодное дуло у своего виска. Мужик тоже был на мушке, и, если он посмел бы дрогнуть хоть на миллиметр, его мозги разлетелись бы по всей стене. Но стоило разглядеть мужчину, Бауэрс тут же узнал его. Это было с одной стороны ожидаемо, но с другой… всё же неожиданно. — Хэнлон… — обратился Бутч к хозяину фермы. — Убери оружие от головы пацана. И давай поговорим спокойно. — Бауэрс?! — удивление так и сквозило в чужом голосе, но опускать ружьё мужчина не спешил. — Он самый. Ну так что? Оскар заметил, что в дом в эту секунду проникали Генри и Ричи. Они тихо пробирались через окно позади вооружённого Хэнлона. Видимо, не дождавшись на месте встречи, решили сами проверить. И оказались как нельзя кстати. — Сейчас спокойно можно себя чувствовать лишь с пушкой в руках! — тем временем ответил мужчина. — И? Что дальше? Убьёшь мальчишку? Вопрос ввёл в ступор. После этих слов мужчина как-то завис, чем и воспользовались подкравшиеся мальчишки. — Я… — он не договорил. Приблизившийся сзади Генри в два счёта обхватил его за торс, заставляя отвести дуло от головы Бена. Не ожидавший Хэнлон хотел было ударить младшего Бауэрса прикладом в живот, но одновременно напавший с другой стороны Ричи вырвал ружьё из его рук. Остальное завершил Оскар: одним шагом преодолел разделявшее их расстояние и втащил Хэнлону по челюсти. Честно, он давненько о подобном мечтал. Были у них ещё в той, цивилизованной, жизни свои разногласия. — Хорошая работа, — быстро кивнул мальчишкам Бутч. Не мог не похвалить. Засранцы быстро учатся — не могло не заставить гордиться. Хэнлон тем временем немного оклемался после хука в челюсть. И Бутч вернул своё внимание к нему. — Ты один? — Какая разница? Мы все понимаем, зачем вы пришли. Берите, что хотели, и проваливайте с моей фермы! — Зачем так грубо? В одном ж городе живём… жили, — поправил себя Оскар. И тут внезапно склонился, намеренно больно схватив мужчину за загривок, и стальным голосом процедил ему прямо в лицо: — Считай, ты везунчик, что к тебе наведались мы, а не кто-то другой. И брезгливо оттолкнул того от себя. — Забираем половину и валим, — скомандовал Бауэрс мальчишкам, более не обращая внимания на хозяина фермы. Стоило бы вообще всё здесь обчистить. Но Бауэрс пока ещё не превратился в полнейшую скотину. И пацанам не хотел подавать такой пример. Хэнлон же сидел, с прищуром наблюдая, как они быстро скинули немного еды в рюкзак, собираясь уже уходить. — Ты, — тут мужчина указал пальцем и обратился к Ричи, — я ж тебя помню… — Глаза его как-то посветлели, и он поднялся, несмотря на приказ Бауэрса оставаться на месте. — Ты тот болтливый друг Майка… О боже! Он… он тоже с вами? Оскар заметно вздрогнул. Он отвернулся, закинул рюкзак за плечо, желая поскорее убраться отсюда. Но говорить больше ничего не мог. Ком встал в горле. — Мистер Хэнлон… боюсь, — начал было Бен. — Его с нами нет, — резко вклинился Генри, перебив. — Мы не видели его с тех пор, как на школу напали. В суматохе нас раскидало по разным сторонам. Если ему повезло, прибился к какой-нибудь группе. Хэнлон заметно поник, так же быстро, как и воодушевился. И теперь уже сам опустился на пол в бессилии. — Уходите, — тихо, под нос прошептал он. Разрядив его ружьё и отбросив патроны, группа удалилась, оставив мужчину одного. *** Билл лежал связанный в углу палатки. И даже если бы Роберт позволил выходить наружу, мальчик всё равно бы этого не сделал. После случившегося вообще хотелось исчезнуть. Тело болело. Не получалось самостоятельно двигаться. Когда наступила глубокая ночь, Роб выволок его, чтоб сводить в туалет. Ноги совсем не держали. Поэтому Грей протащил его туда и обратно словно мешок, наполовину волоча по земле. А по возвращении Билл захрипел от ужаса, когда тот грубо швырнул его в угол и резко перевернул на живот. Из-за саднящего горла мальчишка даже закричать не смог — в ту секунду он всерьёз задумался, что перспектива откусить себе язык не так уж и плоха. Но, к мимолётному счастью и удивлению, Роберт его не тронул. Скрутил и заставил сложить за спиной руки так, чтобы предплечья расположились в районе поясницы, горизонтально. И связал, неподвижно зафиксировав. Билл не дёргался, пока Грей наматывал верёвку. В таком положении было хотя бы более-менее удобно: не такая сильная нагрузка и кровеносные сосуды не пережимались. Плюс запястья наконец немного подживут. Конечно, тело в любом случае через пару часов онемело из-за ограниченности движений, но Биллу выбирать не приходилось. Остаток дня он лежал, отвернувшись к стене. Ничего не лезло. Да Грей не особо и предлагал. Под вечер разве что рявкнул, что, если Билл не перестанет ломать комедию, то потеряет свою долю, а затем кинул в него бутылкой с водой. Мальчик не удосужился повернуться, хоть в плечо ощутимо прилетело. Продолжил лежать на боку не шелохнувшись, ожидая, когда Грей отвалит. Билл догадывался, что этот садист и моральный урод хотел, чтоб его умоляли о прощении. Но Билл не собирался пресмыкаться перед поехавшим извращенцем. Ему тошно было просто смотреть в его сторону. — Упрямый щенок, — зло выплюнул ему Роб, не дождавшись реакции, и вылетел из палатки. А Билл остался лежать, смотря в никуда. Всё, чем он мог заниматься в одиночестве, — это самокопанием. Может, было глупо так себя вести: вряд ли попросить напоить себя было б хуже унижения, что он испытал. Но Биллу правда не хотелось ничего. Физически не полезло бы. Он знал. Вплоть до наступления темноты он так и не двинулся с места. Вообще не поспал за прошедшие часы. Он слышал потрескивание костра снаружи, слышал отдалённые разговоры, споры и смех, слышал, как вернулся Грей, застегнув за собой палатку. Стало тихо. Билл, кажется, смог прочувствовать прожигающе-изучающий взгляд на себе, но слов в его адрес не последовало. По шороху понял: Роберт взял бутылку с водой, которая так и лежала позади Билла, открыл её, намеренно громко и медленно сделал пару глотков, но, видимо поняв, что реакции так и не добьётся, ничего не сказав, завалился спать. Билл не сомкнул глаз. Моргать уже было больно и глаза щипало. Но усталость почему-то до сих пор не вырубала. Состояние было похоже на контузию. Голова кружилась, тело ныло, простреливало болью и судорогами то там, то тут. Время текло медленно. Билл точно знал, что не спал, но вдруг он как наяву услышал злорадные смешки и грубые голоса. Они все были здесь, столпились вокруг и с предвкушением наблюдали, желая растерзать его обездвиженное тело. Билл зажмурился и сам съёжился в комок. Что, если всё произошедшее видела Беверли? Какой он слабый, убогий и грязный. Захочет ли она после подобного смотреть на него без отвращения? Билл вот на себя не то чтобы смотреть — собственную кожу на теле ощущать не хотел. Казалось, он весь пропах мерзостью. Что от него смердит «ароматом» гнили и протухлости. Наверное, он умер внутри и теперь постепенно разлагается наяву, как один из инфицированных. Может, именно так они и ощущали себя перед смертью? Внезапно воздуха стало не хватать. Будто огромные руки сдавили шею, не разрешая вдохнуть. И следом в сознание просочилось ощущение, как что-то стекает по горлу, заставляя хрипеть. Нереальный ужас пробрал с головы до пят. В одно мгновение появилось желание выскочить из палатки. Билл попытался сесть. Заставить себя дышать спокойно. Но из-за связанных ног и рук за спиной у него не вышло. Это добило. И сейчас в ночной тишине Билл громко всхлипнул. Он лежал в оцепенении на боку, не в состоянии дёрнуть ни одной конечностью. Одеревеневшие мышцы и, как следствие, беспомощность приводила в отчаяние. Из горла вырвался сиплый хрип. За ним ещё один. И ещё. С каждым разом громче и громче. — Заткнись, — вдруг сонно прозвучало за спиной. Билл вздрогнул. После всего произошедшего Грей блаженно спал, заняв большую часть палатки, в то время как Билл вынужденно ютился в холодном углу. Урод явно никаких угрызений совести не испытывал. Да и способен ли такой монстр хоть что-то испытывать, если он спокойно может творить то, что сотворил на глазах у других. В груди заболело, воздуха катастрофически не хватало. Билл вновь вспомнил боль, унижение, страх и обиду. Надорванная губа засаднила и защипала, когда на неё попала скатившаяся слеза. Горло сдавил спазм от нарастающих рыданий. Билл попытался вывернуть руки, взбрыкнуть ногами, но всё бесполезно. Быть настолько бессильным, что не можешь убежать, позвать на помощь или дать отпор, — это ужасное чувство. Новый, уже куда более шумный всхлип вырвался из него. — Заткнись, сучонок! — громче, с агрессией. И следом Билл ощутил, как его несильно пнули под зад, из-за чего он завалился на живот. С минуту он лежал, беззвучно плача. Его не считают за человека. Пинают и шпыняют как шелудивого пса, хотя и у того наверняка свободы было бы больше. Слёзы хлынули из глаз, и он зарыдал в голос, обмякнув в путах. — Блядь, ты издеваешься, что ли? Билл понимал, что вновь взбесил Роберта, но не мог остановиться. Вдруг его резко перевернули на спину и подтащили на середину палатки. — Прекрати! — Роберт больно вцепился ему в плечи, пару раз встряхнув. — Я сказал, прекрати ныть! Было так плохо, что хотелось умереть. Не осталось сил себя контролировать. Не мог он больше держаться и терпеть всё это. — Грей, да заткни ты уже его пасть! — прозвучало где-то неподалёку. — Сам знаешь же как! — Я сейчас выйду и тебе её заткну! — мгновенно крикнул Роб в ответ. Но несколько человек успели взорваться от хохота. А Билл плакал. Все, кто его здесь окружал, были извергами. Изуверами, которых веселит чужая боль. Рыдания стали ещё сильнее, когда Роберт взгромоздился на него сверху, оседлав, не подумав о том, как Биллу тяжело под такой махиной. Через секунду мальчишка понял зачем. Грей одной рукой схватил его за затылок, тут же второй намертво залепив ему рот, приглушив наконец раздражающий его и остальных плач. Скулёж был едва слышен. Роберт таки добился относительной тишины. Давление было слишком сильным, отчего Билл ощутил металлический привкус: видимо, опять надорвал повреждённую губу. Постепенно рыдания перетекли в хныканье, и приступ начал отпускать. Билл открыл мокрые от слёз глаза, уставившись на Роба практически в упор. Это было впервые, когда он смотрел, не пытаясь тут же отвернуться. Тот сидел сверху, спокойно наблюдая в ожидании. Наверное, Роберт просто такой: нет в нём ни жалости, ни сострадания. Он скорее монстр в человеческой оболочке. По крайней мере, такой вывод давал Биллу ответ, почему с ним поступают так жестоко. Истерика прошла. Он тихо икал, периодически хлюпая носом, когда Роб соизволил убрать руку от его рта. Смотреть на Роба больше не было желания. Повернув голову набок, Билл зажмурился пару раз, согнав с глаз мокрую пелену. Роб наконец слез с него. Билл не стал наблюдать, чем тот решил заняться — вероятно, вновь завалился дрыхнуть. Во рту пересохло. Губы слиплись от жажды и крови из вновь открывшейся ранки. Эти ощущения мальчик старался игнорировать. Как вдруг на лицо что-то капнуло. Билл сначала не понял. Но тут затылок его приподняли и спасительная прохладная жидкость наполнила рот. Облегчённый стон неосознанно слетел с губ. Билл не сопротивлялся. Силы иссякли. Он выдул полбутылки, понимая, насколько сильно же ему всё это время хотелось пить. Роб ничего так и не сказал. Когда Билл закончил, тот отложил бутылку и лёг на спину рядом, подтянув небольшое одеяло. — Если не уснёшь через пять минут, я вырублю тебя. Билл испугаться сказанных слов не успел: Роб вдруг приподнялся и с лёгкостью затащил его тельце на себя, уложив головой на грудь. Небольшое одеяло теперь накрыло их обоих. Стало тепло. Билл немного расслабился, но так и не вспомнил, сам он уснул или Роберт его всё-таки вырубил. *** Шли молча. Никто не хотел обсуждать произошедшее. Но Ричи порядком надоело всеобщее уныние, и он в своей манере решил всем напомнить о себе: — Чёрт, а я так надеялся наконец найти нормальное прибежище и помыться, — сказал он, потягиваясь, но не сбавив при этом шаг. — Вы не представляете, как я хочу в ванну. — Представляем, — хором со вздохом ответили ему. Ричи аж запнулся, едва не вспахав носом землю. Он вытаращил глаза и возмущённо раскрыл рот, уставившись на остальных, заставив всех тихо посмеиваться. — Будто вы источаете аромат роз, — пробурчал Ричи. Всплеск смеха заставил расслабиться. Совсем на чуть-чуть забыть о херне, что стала повседневностью. Они были как раз на подходе к убежищу. Двигались тихо к цели. Но внезапно Оскар замер, раскрыв руки в стороны, тем самым останавливая остальных. Волосы на затылке встали дыбом у каждого. И причиной тому — пара инфицированных, ошивавшихся около деревьев. И всё бы ничего, но находились они в нескольких шагах от убежища. — Назад, — одними губами прошептал Оскар, одновременно показывая жесты рукой. Чёртова природа будто стихла. Не желала прятать их своим естественным шумом. Шорох под ногами от веток и опавшей листвы был слишком громким. Но Бауэрс с ребятами продолжали отходить. Нужно лишь спрятаться и обойти дугой убежище. Выманить на себя двух ублюдков и по-тихому убрать их. Что может быть проще? Только теперешняя жизнь не привносит простоты и лёгкости. Внезапно чувство, будто кто-то смотрит со стороны, одновременно обрушились на всех. Время затормозилось, когда сбоку раздалось хрипящее бульканье. На миллисекунды мир застыл. Мгновение на осознание — и на них налетел другой заражённый, который, как они теперь поняли, вышел из-за деревьев с другой стороны, пока они были отвлечены. Слишком быстро. Инфицированный напал первым, вцепившись прогнившими пальцами в Бена. Мальчишка запнулся, заваливаясь вместе с ним на землю, но при этом опрокидывая Оскара и Ричи. Слюнявая пасть была в нескольких сантиметрах от лица Бена. Он заорал в унисон с мёртвым, удерживая того под челюстью и с ужасом и отвращением ощущая, что пальцы от напора пробили вздувшуюся кожу, а по ним потекла густая вонючая жижа, некогда бывшая кровью. Миг длился как вечность, которую прервал Генри. Он сцапал заражённого за волосы, прежде чем тот обглодал Бену лицо, и точным, резким ударом вонзил нож мертвецу в глаз, пробив поражённые мозги. Облегчение было недолгим. Двое других уже засекли их, смотря белёсыми глазами в упор. Даже на расстоянии было слышно, как в нетерпении клацали их зубы. Капая слюной, с противным шипением оба мертвеца рванули на них. Поднявшиеся Оскар и Ричи уже достали ножи. Страха не было. Только жажда выжить, поразив цель. Они рванули навстречу опасности. Как вдруг один инфицированный зацепился ногой о выступающую корягу и с грохотом упал на землю. Не имея более возможности мыслить, второй заражённый, который при жизни явно жил для того, чтобы есть, и бежавший позади, запнулся за упавшего и обрушился сверху на него. Послышался треск. Земля сначала осела и потом провалилась. Оба мертвеца, гортанно рыча, полетели вниз. Прямиком в подземное убежище. Вопли мальчишек, что всё это время находились там, внизу, в унисон разнеслись по лесу вместе с шипением инфицированных, криком Бауэрса и остальных.