† † †
Чимин сидел на коленях поверх большого пушистого покрывала и внимательно осматривал маленькие пальчики на своих руках, пока Юнгук сидел на стуле перед ним, положив руки на колени и глядя на него с серьёзным выражением лица. — Как ты себя чувствуешь? — глубокий голос Юнгука прозвучал в тишине комнаты слишком громко и отчётливо, от чего мальчишка слегка поёжился. Как он себя чувствовал? Усталым и опустошённым. Может быть, всё дело было в том, что он плакал все эти несколько часов? Тело наконец-то очистилось от накопившейся внутри боли и обиды на окружающих его людей, но почему-то лучше не стало. Его глаза встретились с золотой брошью в виде волка на застёгнутой на все пуговицы белой рубашке мужчины. Гнев. Вот что представлял собой волк. Брошь означала и идентифицировала человека перед Чимином, который был таким же грешником, полным гнева и склонности к насилию. Чимину сказали, что они демонстрируют дом, в котором живут, и как таковые являются его представителями. Они с гордостью носили свой символ, однако Чимин всегда умел читать между строк. Он был заперт в комнате совсем один, но это не означало, что был глуп и не понимал истинного значения этих подвесок. Это были удостоверения личности, но они также были некими предупреждающими знаками. Предупреждением для посторонних людей во внешнем мире. Они были предназначены, чтобы носить их и внушать страх другим. Потому что именно так поступали грешники. Приносили страх и дискомфорт всему остальному миру. Это всегда были слова его матери. Эта брошь была теперь постоянным напоминанием Чимину об этом новом мире. Боковым зрением он мог разглядеть подвеску, приколотую к его собственному свитеру. Змея. Грешник. — Чимин? — голос Юнгука тут же вернул его обратно к их начатому разговору. — Мне лучше, — соврал мальчишка, хотя ему совершенно не хотелось лгать. Его мать наверняка рассердится на него за этот поступок, если узнает. Лгать другим — большой грех. Но ведь именно им он и был, не так ли? Грешником? Он просто чувствовал себя измученным, и единственное, что было у него на уме, — это возвращение в свою комнату, где никто его не тронет. Никто с ним не заговорит, и никто не изменит то, что он всегда считал своим повседневным днём. Юнгук кивнул, не уловив лжи в голосе Чимина. — Ты проспал весь день и ничего не ел. Я скажу Марку, чтобы он приготовил тебе что-нибудь поесть и принёс сюда. Чимин упорно молчал, но уже через секунду облизнул губы, желая высказать все слова, которые крутились у него в голове всё утро и весь этот день. Однако слова его остались беззвучны. Поначалу Юнгук был тем, в ком он находил утешение и спокойствие, потому что тот был первым человеком, которого Чимин встретил после исчезновения своей матери. Он был добр, и стал тем, кто познакомил его с окружающим миром и его обитателями. Юнгук также познакомил его со своей новой семьёй, хотя Чимин и не разговаривал с ним наедине с той самой первой встречи в его комнате. Его мать попросила мужчину стать его опекуном. Член Дома гнева был самым близким человеком, который у него был и имел представление о том, где находилась его мать. Он должен был это знать. Юнгук уже был в дверях и собирался уходить, когда Чимин осторожно окликнул его. — Хён, — Чимин колебался, не зная, куда девать своё нарастающее волнение. Юнгук только обернулся, ожидая продолжения разговора: — Что такое? — Где моя мама? Я не видел её с тех пор, как вышел из своей старой комнаты. Она даже не пожелала мне счастливого дня рождения. Только оставила подарок, хотя всегда делала всё возможное, чтобы увидеть меня лично в этот день. Ты не знаешь, где она сейчас? — Юнгук услышал, как его голос дрогнул. Он изо всех сил старался не заплакать, и мужчина на это мог только устало вздохнуть. Что же ему сказать? — Хёнвон рассказал мне о том, что ты уже спрашивал у него о её местонахождении, — прокомментировал Юнгук, признавая, что вопрос Чимина также крутился у него в голове. — Так где же она, хён? — мальчишка настаивал уже с большим мужеством, слыша, что Хёнвон поднял эту тему перед волком. — Чимин, — начал старший, возвращаясь в комнату и направляясь к юной змее. Было что-то такое в том, как Юнгук произнёс его имя, что ещё сильнее встревожило младшего. Это было очень похоже на то, как говорила его мать, когда сообщала ему плохие новости. — Твоя мать какое-то время не сможет тебя навещать. Она твёрдо решила для себя, что должна взять небольшую ответственность, касающуюся этого дома. — Ответственность? Какая ответственность? Почему она не сможет меня навещать? — глаза Чимина слегка расширились от удивления, и Юнгук не мог не заметить панику на его лице. Усевшись рядом с мальчиком, он положил свою руку поверх его, чтобы успокоить. — Есть кое-что, что ты должен понять о домах, Чимин. В каждом доме каждый член семьи рождается с определённой целью. Когда какая-то из должностей была необходима быть заполнена, то решение принималось среди членов совета дома, чтобы добавить нового члена в семью. — Члены Совета? Какие ещё члены Совета? И что ты подразумеваешь под добавлением "нового члена семьи"? — Юнгук слабо улыбнулся, услышав столько вопросов, исходивших из уст молодого человека. Этого следовало ожидать. Чимин был слишком похож на свою мать. Когда Джису впервые рассказала ему о своём сыне, она описала его как застенчивого и тихого, но очень любознательного во всём, что его окружало. Она сказала ему, что это была единственная вещь, которую она ненавидела в нём. Женщина просто хотела, чтобы он никогда ни о чём не спрашивал. Юнгук заметил, что, вероятно, он перенял это качество от неё, и она не могла не согласиться. — Да, я знаю, что он весь в меня. Слава богу, что он мало чего перенял от своего отца... — Джису рассмеялась про себя, сидя на подоконнике у высокого окна в своей спальне. Юнгук усмехнулся своей единственной живой тёте в настоящее время. — А кто его отец, Джису? — спросил он, когда она перестала смеяться. — Я... я не могу тебе сказать, — женщина внезапно замолчала. — Но почему? — Потому что я не хочу, чтобы Чимин знал о том, чем я занималась в прошлом. То, чего я стыжусь до сих пор. Вещи, за которые я буду платить до конца своих дней, — прошептала Джису. Она молча смотрела в окно, но это продолжалось всего несколько секунд. — Чимин - настоящий лидер. Он унаследовал моё любопытство и непокорность своего отца. — Похоже на черты восходящего лидера или ребёнка, способного нарушить устоявшееся спокойствие. Напомнило мне одного моего знакомого, — хихикнул Юнгук. Наконец-то Джису улыбнулась, обращаясь к своему старшему и любимому племяннику. Он так сильно напоминал ей её старшего брата Тэкёна. — Ты совершенно прав. Чимин будет смутьяном, но очень хорошим главой Дома зависти. Он — сын двух лидеров. Это у него в крови. Но Юнгук, — её выражение лица резко стало серьёзным, привлекая внимание волка. — Мне нужно, чтобы ты позаботился о нём. — Я же сказал, что позабочусь о том, чтобы он был в безопасности. — Да, но не только от других членов домов, но и от Марка, — Джису нервничала от этой мысли, которая повторялась как мантра в её голове снова и снова. — Мой кузен? Почему именно Марк? Он же кровный член нашей семьи, который не посмеет причинить никому из нас никакого вреда, — спросил Юнгук смущённо и немного испуганно от мысли, что Джису верила, что такое может произойти. — Потому что он старший сын моей сестры Розы. Как только я уйду, Марк официально получит должность главы семьи. Ты сын моего старшего брата Тэкёна, но поскольку твоя мать была из Дома гнева, твоё нахождение среди нас не представляет Марку никакой опасности. Однако мои дети всегда будут угрозой его положению. — Ты действительно думаешь, что Марк может что-то сделать с Чимином? — Юнгук недоверчиво посмотрел на свою тетю, которая всё также находилась в своих мыслях. — Да, — тихо сказала она. — Если тебе что-то нужно в Доме зависти, то нет ничего, что смогло бы тебя остановить на пути к своей цели. И не важно, что станет этим "камнем преткновения". — Хорошо, — Юнгук посмотрел на её печальное выражение лица, наконец соглашаясь с ранее сказанными словами. — Я позабочусь о нём. — Чудесно, — слабо улыбнулась Джису. — Я надеюсь на тебя. — Члены совета - это группа избранных людей, которые принимают решения, исключительно касающиеся дома. Совет может включать в себя главу дома и, возможно, двух-трёх других, которым глава доверяет принятие правильных решений о будущем дома, — начал объяснять Юнгук. — А кто является членами совета в Доме зависти? — спросил Чимин. — Поскольку вас всего несколько человек, Марк решил занять эту должность сам, — ответил Юнгук. — А кто назначил его лидером? — парировал Чимин. Вопрос удивил Юнгука, так как в голосе мальчишки звучало явное раздражение или даже беспокойство от того, что Марк взял на себя такую ответственность. — Все его братья проголосовали за то, чтобы он взял на себя такую ответственность, — спокойно объяснил он. — Они считали, что он самый способный и сможет поднять Дом зависти среди всех остальных. — в голосе Чимина было что-то такое, что беспокоило младшего, но Юнгук никак не мог понять, что именно. — Тебя беспокоит то, что Марк - лидер? — Юнгук решил немного подтолкнуть Чимина к размышлению. Возможно ли, что Джису была права и кровь родителей, которые были "лидерами", действительно повлияла на молодую и невинную змею. — Нет, — быстро ответил мальчишка, активно кивая головой в знак отрицания. — Конечно, нет. Мне просто стало любопытно, вот и всё. — Хорошо, — кивнул Юнгук, решив отложить этот разговор на другой раз. — Как я уже говорил, члены Совета, такие как Марк, могут решить, следует ли добавлять кого-то в их семью, например, если скоро должен родиться новый ребёнок. — Но какое это имеет отношение к моей маме? — Чимин смущённо посмотрел на него и до сих пор не понимал к чему клонит старший. — Члены Совета решают, кто будет самым лучшим вариантом, способным родить нового ребёнка. Если эти люди одиноки, то они сами решают, на ком им жениться. Это только одна из многих вещей, которые совет вправе решать за остальных в пользу их дома. — Подожди, то есть они сами выбирают, за кого ты выйдешь замуж? Но что, если эти люди не любят друг друга? А что, если они не хотят жениться или заводить ребёнка? Юнгук на это только кивнул и понимающе улыбнулся: — Всё это уже случалось раньше. Люди не соглашались жениться или рожать детей, но как бы они ни были несогласны, в конечном итоге те же самые люди принимали свою судьбу. В какой-то момент они понимали, что это лучшее решение. — Но почему? — Потому что всё уже предрешено с самого начала, Чимин. Для продолжения нашего вида необходимы такие правила, поэтому многие забывают о своём личном счастье, — Чимин посмотрел на внезапно изменившееся выражение лица Юнгука. Его глаза смотрели сквозь него на свою собственную построенную жизнь вплоть до этого момента, на те решения, которым не суждено было сбыться. Его слова о судьбе звучали так лицемерно, когда прямо перед ним сидел мальчик, доказывающий, что судьба ошибается. Они жили по устаревшим правилам. — А какое отношение всё это имеет к моей маме? — Чимин снова поднял этот вопрос. Юнгук вздохнул, когда, наконец, пришёл к выводу, стоящему за его долгим объяснением. — Джису, твоя мать, решила согласиться со своей собственной судьбой, которая была решена для неё давным-давно. Когда она восстала против этой идеи, казалось, что она никогда не согласится с ней, поэтому мы внесли изменения. Мы разработали план Б, но, как я уже сказал, в конце концов люди всегда соглашаются с тем, что это лучшее решение, которое они могут принять в данной ситуации. — Так где же она? — Я пока не могу сказать тебе, куда именно она ушла, но когда придёт время, обещаю, что расскажу тебе, — Юнгук слабо улыбнулся мальчику. Рука Чимина вырвалась из руки мужчина, и на его лице появилось печальное выражение, оповещавшее о том, что он вот-вот заплачет. — Это Марк выбрал для неё такую судьбу? — слова Чимина прозвучали с намёком на что-то очень знакомое Юнгуку. — Марк является членом совета и главой этого дома, был ли он тем, кто решил дать моей маме подобную работу, из-за которой ей пришлось оставить меня? — Ах, нет, что ты такое говоришь, — быстро ответил Юнгук, когда за внезапным изменением тона в голосе змеи он начал понимать значение этих слов. В негодовании мальчишка судорожно пытался найти того, на кого можно было бы возложить всю вину за случившееся. — Марк был слишком молод, когда это случилось. Он даже не родился, когда это решение было принято другими членами совета. Джису и вовсе была ещё ребёнком, — Чимин кивнул, и аура гнева, которая начала заполнять комнату и заставила кожу Юнгука покрываться мурашками, начала исчезать. Когда он снова взглянул на мальчика, слёзы, которые он пытался сдержать пару минут назад, наконец потекли по его щекам. — Не плачь, прошу тебя, — мужчина потянулся к Чимину, когда увидел, что змея начала отворачиваться от него в другую сторону. — Если хочешь, я могу отвести тебя в её комнату. Это заставит тебя почувствовать себя хоть капельку лучше? — Чимин слегка замер, услышав это предложение, и оглянулся на старшего, всё ещё стоявшего перед ним. — Комната моей мамы? Кивнув, Юнгук продолжил: — Да, комната Джису намного меньше той, что дал тебе Марк, но я думаю, что тебе, вероятно, она понравится немного больше, — после этих слов он отчаянно закивал головой в знак согласия. — Пожалуйста, я хочу посмотреть на неё! Ты можешь меня туда отвезти, хён? — такая перемена в настроении мальчишки очень отличалась от той, которую Юнгук привык видеть изо дня в день. Тем не менее, это было началом в попытке вытащить Чимина из депрессивного состояния после возвращения из Дома лени. — Ладно, пошли за мной. Её комната дальше по коридору, — улыбнулся Юнгук и, схватив Чимина за руку, мягко вытащил его из комнаты. Мужчина практически чувствовал исходящее от него нетерпение. Пока они шли по тускло освещённому коридору, Чимин смотрел себе под ноги. От одной мысли, что он вот-вот увидит комнату своей матери, внутри всё холодело. Быть внутри пространства, которое его мать называла своим. Место, где хранились все её вещи. Там, где она спала. Где она, вероятно, проводила большую часть своего времени. Чимин вспомнил, как его мать всегда говорила ему, что предпочитала оставаться в своей постели ранним утром. Интересно, в каких цветах она украсила свою комнату? Было ли там светло или темно? Это был первый раз, когда мальчишке пришла в голову мысль узнать интересы своей матери вне того, что он уже знал, пока рос вместе с ней. Конечно, они всегда говорили обо всём на свете, однако Чимина очень часто не покидала мысль, что его мама что-то явно не договаривала. Она всегда входила через эти двери в его комнату, и Чимин знал её только по тому, чему она его учила, и по тому, что он видел внутри своей комнаты, но ничего не знал о том, какой она была за этими дверями. Возможно, ему удастся узнать о ней что-то новое. Когда они продолжили свой путь и свернули в коридор, он внезапно заметил Марка, идущего в другую сторону от них. Он остановился перед дверью, которая, как Чимин помнил из их вчерашнего разговора, принадлежала Хёнвону. Посмотрев ещё раз в его сторону, он увидел, как мужчина вошёл в комнату и осторожно закрыл за собой дверь. «Что Марку могло потребоваться в комнате Хёнвона?» — подумал Чимин. Однако эта мысль мгновенно исчезла, когда Юнгук остановился перед ним. Они оба стояли перед тёмно-коричневой дверью, вероятно, служившей входом в комнату его матери. — Вот мы и пришли, — объявил Юнгук, и Чимин не смог удержаться от самой широкой счастливой улыбки в своей жизни.† † †
Хёнвон поднял голову, убирая подушку, которая была брошена ему в лицо всего несколько секунд назад. Открыв глаза, он увидел Марка, который стоял перед его кроватью, скрестив руки на груди. По его выражению лица можно было понять, что он чем-то очень сильно расстроен. — Юнгук сказал мне, что ты упал в обморок, услышав новости о Джису, — сказал Марк. Глаза Хёнвона расширились при воспоминании о словах Юнгука, который сообщил ему о Джису, после чего он упал в обморок. Старший, вероятно, уложил его в постель перед тем, как ушёл. — Ты не можешь рассказать Чимину об этом, — безучастно заявил Марк, его взгляд практически метал пули в него. — Он должен знать, — возразил Хёнвон, поднимаясь и садясь прямо, чтобы посмотреть на старшего члена Дома зависти. — Нет, ты ему ничего не расскажешь, я не позволю всё испортить, — огрызнулся Марк. — Особенно тебе. — Почему нет? Это из-за тебя Юнгук не хочет рассказать Чимину об этом? Почему ты держишь местонахождение Джису в секрете? Мальчик имеет право знать, что случилось с его матерью! — Потому что это может разрушить всё, что мы делали до этого момента. Каждое решение, которое было принято, чтобы сохранить этот дом живым! Это может разрушить саму жертву, которую Джису принесла ради спасения твоей задницы! — если слов Марка было недостаточно, чтобы заставить Хёнвона замолчать, то в гневе с ним абсолютно невозможно было разговаривать. Это пугало, так как случалось довольно редко. — Это должен был быть я, — прошептал Хёнвон, ни к кому конкретно не обращаясь. Его голос был слабым и еле слышным. — Да, — вздохнул Марк. — Это должен был быть ты. В этом то и дело, мой отец усыновил тебя лишь для того, чтобы ты исполнил конкретную цель, ради которой ты здесь и находился. Но Джису всё испортила, и теперь мне приходится с этим разбираться. Если бы она решила сделать свою работу в самом начале, мы бы составили правильный план, чтобы всё уладить, но теперь уже слишком поздно что-либо решать. — И что же теперь со мной будет? — спросил Хёнвон, изо всех сил стараясь игнорировать тот факт, что Марк только что подтвердил самый большой страх своего двенадцатилетнего "я". Он был принят только для того, чтобы служить этой цели, а Джису всю свою жизнь избегала этой работы. И Хёнвон давно это признал. Он смирился со своей судьбой, но теперь Джису изменила всё. Снова. Не только с появлением Чимина, но и с этим огромным решением, которое она приняла на себя. — На твоём теле всё ещё есть метка, так что я всегда смогу использовать тебя позже, если наш дом снова выберут. А до тех пор я посмотрю, как ты будешь вписываться в нашу семью, — Марк подошёл к большому зеркалу, стоявшему в углу комнаты. — Данные зеркала всегда имели большой спрос среди членов Дома гордости. Ты всегда был похож на льва, а не на змею, всегда заботясь о своей внешности. Я не помню, чтобы ты покупал его, — Марк поднял руку, чтобы коснуться гравированного края рамы. — Ты редко заходишь в мою комнату, хён. Это был подарок, — объяснил Хёнвон. — Я получил его давным-давно. — Кто же тебе его подарил? — с любопытством спросил Марк. Он посмотрел на своё отражение в зеркале. Его волосы были гладко зачёсаны назад, но лишь одна прядка торчала наружу. Он попытался уложить её, но безуспешно. Длинный свитер, который он носил, скрывал большую часть его фигуры, что делало его немного шире, чем ему хотелось бы. — Это ведь был Вонхо, не так ли? От одного упоминания имени Скорпиона у него внутри всё перевернулось. Это было имя, которое он очень долго избегал произносить. За отражением Марка он увидел своего приёмного младшего брата. Его каштановые волосы лежали ровными прядями, закрывая большую часть лба, от чего его лицо казалось маленьким и изящным. Его полные и надутые губы казались восхитительными с нанесённым на них блеском, который, казалось, всё ещё держался после долгого сна. Его брат тоже был одет в свитер, похожий на его собственный. Это был подарок, который Юнгук подарил всем трём змеям на Рождество в прошлом году. Почему волк потрудился отпраздновать Рождество, он не знал, но находил нелепым праздновать праздник, не предназначенный для таких, как они. «Хёнвон очень мил», — прокомментировал про себя Марк. В нём жил лев и это было сложно отрицать. Но, находясь рядом с ним, Марк чувствовал неприятное зудящее чувство в своём животе. «Почему он выбрал тебя, а не меня?» — подумал он, и его взгляд, устремлённый на младшего брата, резко стал холодным. Внезапно раздался стук в дверь, который тут же привлёк их внимание и заставил на время забыть о нарастающей споре. Повернувшись к двери, Хёнвон крикнул: — Войдите. — светловолосый мальчик просунул голову в комнату и поднял бровь при виде двух своих братьев. — Привет, — сказал Ёнджэ, входя в помещение и закрывая за собой дверь. — Что такое, Ёнджэ? Что-то случилось? — спросил Хёнвон, наконец-то слезая с кровати. — Ничего, просто пришёл сюда, так как Марк сказал мне, что хочет встретиться в твоей комнате и обсудить что-то, — парень жестом указал в сторону старшего брата. — Встреча? Что именно вы хотели обсудить? — Хёнвон поднял голову и повернулся к Марку, окидывая того удивлённым взглядом. — А разве Чимин не должен присутствовать здесь? Он всё-таки является полноправным членом семьи. — Он сейчас с Юнгуком, так что мы расскажем ему об этом позже. А сейчас я хотел бы сообщить только вам двоим. — Что именно ты хочешь нам сообщить? — Ёнджэ прислонился к двери и сложил руки на груди, ожидая ответа. — Это касается Дома похоти. Они приняли моё предложение, — и Хёнвон, и Ёнджэ замерли от этой новости. Они пристально посмотрели друг на друга, словно пытаясь убедиться, что правильно расслышали. Дом зависти и Дом похоти теперь являются одним целым. Это было что-то неожиданное. Конечно, Марк говорил им об этом в прошлом, и они знали, что это должно было произойти рано или поздно, но они действительно не думали, что это произойдёт так скоро. Эти два дома носили одни из самых опасных грехов, поэтому подобный союз был также непредсказуем, как если это был бы Дом гнева. — И что теперь? — первым нарушил молчание Ёнджэ. — Мы к ним переедем или они? Как изменится наша привычная жизнь в Доме зависти после их появления? — Чонгук пришлёт некоторых из своих членов семьи в наш дом, чтобы они пожили у нас некоторое время. Он хочет узнать нас получше, — объяснил Марк. — Больше, чем они уже знают о Хёнвоне, зачем? — усмехнулся Ёндже, пытаясь скрыть улыбку. — Замолкни, Ёндже, — Хёнвон впился взглядом в своего младшего брата за столь необдуманное замечание. — Тебя не спрашивали об этом. — Чонгук должен убедиться, что мы все хорошо познакомились друг с другом, прежде чем принимать какие-либо решения о том, как будет складываться ситуация с жильём и каковы будут дальнейшие шаги между нашими домами, — продолжал Марк, игнорируя перебранку между младшими братьями. — Мне нужно, чтобы вы оба были в режиме повышенной готовности и защиты, когда они прибудут в наш дом через пару дней. Юнгук и его брат Намджун останутся здесь с нами на время их пребывания, чтобы обеспечить нам безопасность, если что-то случится. Ёнджэ, мне нужно, чтобы ты помог мне начать готовить комнаты для наших гостей — Скорпионов. — Хорошо, но держи их подальше от моей комнаты. Я не хочу войти в неё и обнаружить там кого-то из них голым, пытающимся трахнуть меня или кого-то из своих шавок. Хёнвон молча усмехнулся на это и тут же парировал: — Я уверен, что никакие похотливые потребности скорпионов не заставят их трахнуть кого-то вроде тебя. — Заткнись! — отозвался Ёнджэ, уже готовясь наброситься на сидящего перед ним человека и проехаться пару раз кулаком по его милому личику. — Достаточно, — крикнул Марк и через секунду закатил глаза от раздражения. — Я дал понять Чонгуку, что он должен держать свою семью под контролем, прежде чем они переступят через порог этого дома. И раз уж мы об этом заговорили, Хёнвон, мне нужно, чтобы ты ни на минуту не сводил с Чимина глаз. Я не могу допустить, чтобы Чон или кто-то из Дома похоти поднял на него свои руки. Мы не знаем, что они могут сделать, когда поймут, насколько доверчивым может быть Чимин. — Да, Марк прав. Чимин кажется слишком невинным и слабым, чтобы защитить себя самостоятельно, — согласился Ёнджэ. — Нам нужно, чтобы Юнгук или Намджун сосредоточились на заботе и защите нашего нового члена семьи. — Верно, таков наш план. Я веду переговоры с Юнгуком насчёт этого, но он не всегда может быть там с ним 100% времени. Поскольку Чимин, кажется, чувствует себя комфортно с тобой, Хёнвон, я рассчитываю, что ты позаботишься о нём, в отсутствие кого-то из Дома гнева, — закончил Марк. — Хорошо, — кивнул мужчина, соглашаясь с их планом действий. — Ёндже, пойдём вниз. Я хочу поговорить с тобой о некоторых условиях проживания, которые я планирую сообщить, когда прибудет Чонгук и его семья, — сказал Марк младшему, проходя мимо него к двери. — И с этими словами Хёнвон остался один в своей комнате. Со вздохом он встал и направился к длинному зеркалу, в которое несколько минут назад смотрел Марк. Его пальцы коснулись замысловатых узоров на раме, и он не мог не нахмуриться, глядя на них. Воспоминание о том, как ещё одна рука легла на его собственную, когда он впервые испытал благоговейный трепет при виде своего подарка от Вонхо. Хёнвон продолжал смотреть на себя в зеркало. Его глаза блуждали по одежде, которую он носил. Без малейшего колебания его руки сняли свитер и рубашку с торса, обнажив грудь перед стеклянной поверхностью зеркала. Его руки скользнули по накачанным мышцам, по прессу и v-образной линии челюсти. Старший волк подталкивал его пойти в спортзал, и после постоянных препирательств он, наконец, сдался. Хёнвон был рад, что все его труды наконец-то окупилось. Больше похож на Льва, да? — прошептал Хёнвон себе под нос. — Возможно... Повернувшись спиной к зеркалу, он оглядел свою комнату. Ничего не изменилось с тех пор, как он прибыл в Дом зависти. Комната была тёмной, окрашенной в красные, тёмно-синие и другие оттенки серого цвета. Он не украшал комнату, за него это сделал один скорпион, которого он чертовски ненавидел. Члены семьи Дома похоти, должны были в скором времени жить здесь. Как всё изменится для него и для Чимина? Он и так беспокоился за мальчишку, но с каждым разом становилось всё труднее и труднее справляться с внезапно нахлынувшими проблемами. Чонгук, конечно же, не собирался упускать свой шанс познакомиться с мальчишкой, но Хёнвон всё равно задавался вопросом, кто именно из членов их семьи собирался остаться в Доме зависти. Голова Хёнвона повернулась назад, чтобы посмотреть через плечо в зеркало позади него. Там, закрывая большую часть его спины, виднелась татуировка, которую он боялся видеть каждый божий день. Это было постоянным напоминанием о его судьбе. Или о том, какова была она до того, как Джису решила изменить её. Как мог Марк сказать ему, что он похож на льва, когда на нём было самое большое напоминание того, каким именно грешником он был? Татуировка в виде змеи обвивалась вокруг его торса сзади, а конец хвоста татуировки заканчивался на передней части его бёдер. Для постороннего человека это было нечто величественное и сюрреалистическое. Зелёные, тёмно-синие и чёрные чешуйки были причудливо раскрашены и идеально смотрелись на его коже. Когда он сгибал и выгибал спину, то видел, как это движение превращалось в некий танец змеи. Как будто она была живой и скользила по его спине. Чертовски красиво. Это было первое, о чём он подумал, когда увидел конечный результат татуировщика. Это было настоящее произведение искусства. Но теперь Хёнвон понял, что змея была в конце концов цепью, запертой на его теле. До тех пор, пока эта татуировка отмечала его, змея неизбежно всегда находила его и кусала, когда, он приходил в себя и пытался выбраться из этого фальшивого мира. Метка его вечной привязанности к проклятию. «На твоём теле ещё есть метка, так что я всегда смогу использовать тебя позже, если наш дом снова выберут. А до тех пор я посмотрю, как ты будешь вписываться в нашу семью», — это были те самые слова, которые продолжали проигрываться в голове Хёнвона снова и снова. Слова, которые доказывали, насколько татуировка за столько лет стала его личной цепью. Будто пёс, которого посадили на ту самую цепь без права сбежать. Хёнвон боялся, что независимо от того, что он пытался сделать, ничего не изменится для него. Он боялся, что даже присутствие Чимина не поменяет его судьбу. Прежде чем он понял это, мужчина стал зависимым от Чимина. Не имело значения, был ли Хёнвон тем, кто заботился о мальчишке или же наоборот; в конце концов, именно он нуждался в его защите. Он отчаянно хотел, чтобы тот всё изменил. На мгновение Хёнвон представил себя свободным от проклятия, которое не было наложено на него, но вместо этого передалось ему как болезнь. Будучи недоверчивым и слабым, его обманули и вырвали из его жалкой, но нормальной жизни и обрекли на проклятие? За что? Он не хотел всего этого. Внезапно раздался звонок в парадную дверь, и эхо разнеслось по всему зданию. Его голова по инерции повернулась к двери, прежде чем он отвернулся к тумбочке у кровати и увидел, что электронные часы показывали 9:24 вечера. — Кто это мог быть в столь поздний час? — подумал он. Хёнвон схватил свою рубашку с кровати и надел её, прежде чем выйти за дверь. Он был уже у лестницы, когда увидел, что Марк неохотно открывал входную дверь. Ёнджэ оглянулся, чтобы посмотреть, кто же мог быть столь незваным гостем. — Что ты здесь делаешь? — в голосе Марка звучала непривычная для него сталь, которая ошеломила Хёнвона, когда тот спускался по ступенькам вниз. Марк никогда бы так не разговаривал с кем-то вне дома. — Почему, Марки, разве можно так разговаривать с кем-то вроде меня? Ты так со всеми своими гостями? — послышался тихий голос за дверью. Хёнвон спустился по лестнице и встал рядом с Ёнджэ, неслышно прошептав своему младшему брату: — Кто это? Ёндже лишь пожал плечами: — Не знаю. — Перестань меня так называть. И нет, это касается только тебя, так как ты абсолютно по праву заслуживаешь подобного отношения, — ответил Марк, раздражённо взглянув на своих братьев, которые явно пытались увидеть, кто их навещал. — Пропусти меня, если не хочешь, чтобы в этом доме стало на одну змею меньше. Потому что я буду честен прямо сейчас, Марки, ты делаешь это очень заманчиво. Прямо заставляешь всем своим видом это сделать. — А ты не боишься, что эта змея укусит тебя в ответ? — ухмыльнулся Марк. — Хм, Лев не боится глупого укуса змеи.