Дом греха

† † †

Слёзы текли по его щекам, глаза щипало, а голова ужасно болела от постоянных рыданий. Чимин никогда раньше не испытывал такой боли. Это было похоже на то, как будто кто-то взял его внутренности и просто скрутил их в тугой узел. Он всё ещё помнил, как лицо Тэхёна исказилось в нечто такое, чего он никогда раньше не видел. Чимин видел гнев, исходящий от Намджуна, но ничего такого, что заставило бы его почувствовать себя в опасности. Волосы у него на затылке встали дыбом, а ноги задрожали от ужаса при звуке голоса Тэхёна, адресованного новому человеку, с которым он только что познакомился. Кихён. Он был самым красивым созданием, которого он когда-либо видел. Чимин и представить себе не мог, что на свете существуют такие люди. Однако, как и в случае с Тэхёном, выражение лица самого Кихёна изменилось и исказилось. Его лицо наполнилось гневом и нескончаемой яростью. «Неужели я что-то не так сказал?» В тот момент Чимин думал только о Тэхёне и о том поцелуе, который он разделил с молодым медведем. Должен ли он был отказать ему? Было ли неправильно думать об этом? Стало ли это причиной конфликта? Вопрос за вопросом крутились у него в голове, но Чимин не мог понять, почему эмоции Тэхёна и Кихёна изменились столь быстро? Конечно, его мать и раньше сердилась на него, но до такой крайности это не доходило. Так почему же гнев медведя отличался от того, к чему он привык? Может быть, это и было то самое зло, о котором постоянно говорила ему мать? Он находился в богато украшенной комнате в Доме зависти, которую всё ещё не мог назвать своей, и тихонько плакал над всей этой сложившейся ситуации. Почему так сильно болело в его груди? Из-за чего у него на глазах выступили слёзы? Всё было так непохоже, так незнакомо, одиноко и страшно. Чимин лежал на спине и смотрел в потолок над собой. Его рука потянулась к груди, и он всё ещё чувствовал, как быстро бьётся под ней его собственное сердце. «Где же ты?» — тихо прошептал Чимин в пустоту. Почему же он не произнёс этих слов раньше? Вместо того, чтобы попытаться выяснить, где его мать, и попросить её увидеть, Чимин проигнорировал мысль о том, что она была единственным человеком, которому он доверял и о котором знал. Чимин втайне надеялся, что желание найти её исчезнет, потому что единственное, что было у него на уме — это исследовать неизвестное. Чтобы исследовать внешний мир, от которого он был заперт большую часть своей жизни. И всё же он плакал и мучился от мысли, что, возможно, его мать была права насчёт мира по ту сторону его старых стен. Единственным человеком, которого он хотел сейчас видеть, была именно она. Он хотел оказаться в её объятьях и забыть обо всём на свете. Его мать всегда знала, как заставить его почувствовать себя лучше. Даже когда он умолял её отпустить его, будучи ребёнком, она каким-то образом знала, что сказать, чтобы очистить его ум от мысли о выходе во внешний мир. Теперь Чимину оставалось только желать, чтобы она появилась в этой двери и сказала ему, что всё вернётся на круги своя. Его сердце болело, и он молился, чтобы она повторила ему, что они вернутся в его старую комнату и останутся там. Подальше от всего и всех, кто мог бы причинить ему боль. Подальше от всего пугающего. — Мама, — повторил Чимин, перевернувшись на живот и закрыв лицо руками, начал всхлипывать, взывая к ней. Он никогда ещё не чувствовал себя таким одиноким и боялся возможности больше не увидеть свою мать. Чимин просто хотел покинуть это место, которое называлось его новой комнатой, и вернуться в свою старую. Он видел достаточно новых вещей из внешнего мира, о котором всегда так сильно мечтал. Встреча с новыми людьми за один день, так сильно изменила его самого, что он не мог сбежать от внезапного вспыхнувших чувств: любви и любопытства, страха и печали. Внезапный стук в дверь отвлёк Чимина от своих мыслей, заставляя его сесть прямо. Он аккуратно вытер заплаканные щёки и замолк, ожидая нового стука. Однако какая-то маленькая частичка его души ждала и надеялась увидеть знак, что по ту сторону двери стояла его мать. Надеялся, что его молитвы были услышаны, и ему больше не придётся плакать, потому что его мать оставит всё плохое в этом мире, как она всегда это делала. Чимин с трудом сглотнул, когда увидел, что дверь приоткрылась. К сожалению, он снова ошибся, увидев по ту сторону другого человека. — Как ты себя чувствуешь, Чимин? — голос Хёнвона прозвучал шёпотом, когда он заглянул через дверь, ища мальчишку в полутёмной комнате. Молодая змея слышала беспокойство и тревогу в голосе Хёнвона, однако Чимин только отвернулся в обратную сторону, не желая ни с кем разговаривать, кроме своей матери. Он скучал по ней, но также скучал и по тому времени, когда был заперт в одиночестве., когда рядом не было никого, кто мог бы увидеть его пролитые слёзы, которые он всегда избегал показывать при матери. Чимину хотелось лежать в своей постели и ничего не делать, ни с кем не разговаривать, погрузиться в собственные мысли и эмоции, которые он всё ещё пытался понять, но теперь всё будет по-другому. В тот момент, когда Хёнвона приблизился к его кровати, он понял, что у него больше не будет этого удовольствия - побыть одному. Хёнвон молчал, не слыша никакого ответа от Чимина. Он видел, как младший слегка надулся, глядя на противоположную стену перед собой. Это был тот самый проблеск невинности и ребяческого поведения, на который он, казалось, купился в Чимине. Было что-то такое в нём, что напомнило Хёнвону о том времени, когда он впервые прибыл в Дом зависти. Невинность ребёнка, заставляла мужчину чувствовать необходимость в его защите. В отличие от того, как все остальные относились к нему, когда он только приехал. Именно эти маленькие действия, которые, казалось, делал Чимин неосознанно, создавали бабочки в животе Хёнвона. Это было волнение и утешение, которые каким-то образом заставили его забыть обо всём. Это было похоже на то чувство, которое может возникнуть у кого-то, кто увидит долгожданного человека, с которым он не чувствует себя такими одинокими в компании незнакомых людей. Такое чувство возникнет, когда он наконец увидит своего официанта, идущего по ресторану с едой в руках. Волнение за что-то хорошее в своей жизни. Чимин за один простой день превратился в кого-то, о ком Хёнвон действительно хотел заботиться. С самого первого дня, когда его приняли в семью, он был переполнен таким волнением, таким предвкушением, но, будучи тихим и застенчивым человеком, не смог показать это своей новой семье. Теперь, когда Хёнвон вспоминал об этом, он был рад, что хорошо скрыл свои чувства. В Доме зависти нет ни любви, ни родственных чувств. Марк всегда говорил о "семье", о "заботе о ней“, но только через некоторое время Хёнвон понял, что всё это было наглой ложью. А потом появился Чимин и вошёл в этот дом без предупреждения. Мужчина всё ещё помнил выражение лица Марка, когда Юнгук рассказал ему новость о тайном ребёнке Джису. Он помнил наигранную сдержанность в его голосе, белые сжатые кулаки под столом, которые Марк считал способным скрыть ото всех. Существование Чимина представляло угрозу всем его планам и решениям. Он понимал, что Марк не хотел причинить вреда Чимину, и его улыбка была искренней, однако Хёнвон научился не доверять никому, кроме себя самого. Марк хотел, чтобы Чимин был в безопасности, потому что он был членом их умирающего дома. Тем не менее, все в доме были рождены и добавлены в семью с определённой целью. Это всегда было что-то выгравированное в каждом из них с самого детства. Все они играли свою роль в этой игре, но у Чимина не было никакой цели. Его существование держалось в секрете и никогда не было вписано в Формулу, создавшую Дом зависти, и теперь все скоро должны были смириться с мыслью, что Чимин всё изменит. Изменит баланс всех семи домов. Может быть, даже его самого. Хёнвон видел, что слёзы всё ещё текли из глаз младшего, стараясь скрыть, что подобное зрелище разбивало ему сердце. Это был всего лишь второй день для Чимина во внешнем мире, и как бы сильно Хёнвон не хотел, чтобы он чувствовал себя счастливым, всё получалось с точностью наоборот. Мужчина хотел сохранить ту невинность, которая исходила от Чимина. Хотел, чтобы его любили так, как он чувствовал себя, когда впервые приехал сюда, но он всё испортил. Это была его вина, что Чимин наткнулся на членов из других домов, которые заставили его чувствовать себя подавленным. Хёнвон подверг его опасности, из-за чего ещё сильнее ненавидел себя. Мальчишка продолжал всё также молчать, повернувшись спиной к старшему. — Чимин, мне так жаль, что тебе пришлось пройти через всё это вчера. Если бы я знал, что Юнги будет в магазине, что Кихён появится в Доме лени, или что Тэхён будет вести себя подобным образом, я бы не стал выходить на улицу. Пожалуйста, поверь мне. — голос Хёнвона слегка дрожал, заставляя Чимина повернуться и посмотреть на него. Он заметил, как медленно тряслись плечи старшего, и ему стало ясно, что тот вот-вот расплачется. Хёнвон старался изо всех сил сдерживать себя. Оставаться сильным. — Ты не мог знать, что всё это случится, — наконец признался Чимин. Как бы сильно он не страдал, он не мог сердиться на Хёнвона, который всегда был к нему очень добр. Он был тем, кто держал его подальше от Скорпиона, от которого люди, казалось, устали, был там в магазине, защищая его от совершения преступления, и в Доме лени, защитив от тех, кто ему угрожал. Хёнвон превратился в единственного человека, которому Чимин мог доверять. — Я просто... — продолжал Чимин, неуверенный, стоит ли говорить об этом вслух перед старшим или перед кем-то ещё. — Я скучаю по своей маме и очень сильно хочу её увидеть. Я встретился со столькими людьми и столько всего произошло, но я хочу, чтобы всё вернулось на круги своя. Куда она уехала, хён? — Чимин посмотрел на него опухшими глазами, и новые непрошеные слёзы угрожали снова потечь по его щекам, пока он говорил правду, которая всё утро теснилась у него в голове. Этот вопрос застал Хёнвона врасплох, но он знал, что рано или поздно этот разговор настанет. Если бы только у него был на него ответ. — Я знаю, Чимин. Всё происходящее вокруг слишком ново для тебя, поэтому ты боишься того, чего не знаешь, это естественно, но в скором времени всё наладиться. Такие ситуации возникают не всегда. Люди просто ведут себя странно, потому что для них ты новый человек, — Чимин мог только смотреть и слушать, как старший объяснял свою мысль. — Они тоже не знают, кто ты, поэтому ведут себя не так, как ты мог ожидать, — солгал Хёнвон, пытаясь найти лучший способ утешить Чимина на данный момент. — Послушай, я не знаю, где твоя мать. Я тоже не видел её пару дней. Марк и Юнгук ничего мне о ней не рассказывали в последнее время, но если хочешь, я все выясню для тебя, обещаю, — Чимин кивнул, прошептав "спасибо", прежде чем позволил себе снова лечь на живот и спрятать лицо в ладонях. Слёзы текли беззвучно, только всхлипывания то тут, то там срывались с его губ. Чимин был благодарен, когда почувствовал, что кровать под ним скрипнула из-за сидящего рядом Хёнвона. Чувствуя, как рука старшего успокаивающе погладила его по спине, он снова почувствовал себя рядом с матерью. Даже если на мгновение, даже если это было только временно, это помогло. Это было действие, которое его мать всегда делала, когда Чимин не хотел говорить с ней или расстраивался из-за неё. Это было чувство спокойствия, которого ему сейчас так не хватало. Руки его матери и ладони старшего по ощущениям были очень похожи, поэтому Чимин счастливо улыбнулся. Хёнвон не знал, как долго сидел в комнате, гладя рукой спину Чимина, но через пару минут он услышал, как всхлипывания и рыдания, наполнявшие комнату, затихли. Заглянув мальчишке через плечо, он увидел, что тот наконец заснул. Щёки Чимина покраснели, а глаза опухли от слёз. Он схватил несколько одеял, чтобы завернуть мальчика, и прежде чем выйти из комнаты, его рука нежно коснулась волос, прилипших к заплаканным вискам Чимина. — Мне так жаль, — прошептал Хёнвон спящему мальчику. Как только он закрыл за собой дверь и обернулся, то едва не врезался в человека, который стоял рядом, прислонившись к стене, прямо за дверью комнаты. — Айщ, испугал, как долго ты здесь стоишь? — Несколько минут, — ответил Юнгук, глядя на дверь за спиной змеи. — Ёндже сказал мне, что Чимин не вернулся домой прошлой ночью вместе с тобой. А сегодня практически не выходил из комнаты, проплакав несколько часов. Что случилось? — Ах, этот маленький стукач, — пробормотал себе под нос Хёнвон. — Хёнвон, — голос Юнгука звучал сурово, пытаясь заставить Хёнвона сосредоточиться. — Почему Чимин вчера вечером не вернулся домой? И почему он плачет? — Пойдём поговорим в моей комнате, но только не здесь, — Юнгук кивнул, и они направились через несколько дверей вниз по коридору. Войдя в комнату, мужчина сел на соседний диван, ожидая ответа Хёнвона на свой вопрос. Наступило молчание. Не потому, что он не мог ответить волку, а потому, что боялся того, что скажет Юнгук. Как бы ни хотелось Хёнвону отругать этого человека и сказать, что это не его дело, но поскольку это не его дом, он не мог этого сделать. Юнгук был такой же частью этого дома, как и он, с тех пор как их два дома объединились. Он был под защитой их дома, и прямо сейчас Юнгук был официальным опекуном Чимина. — Так что же случилось? — нетерпеливо спросил мужчина. — А теперь не сердись, — начал Хёнвон. — Я отвёл Чимина в Дом лени, чтобы познакомить с Тэхёном. — Что ты сделал?! Хёнвон, это его первый день за пределами своей комнаты, и ты взял его, чтобы встретиться с другими членами семей?! — Послушай, я не думал, что это станет проблемой. Тэхён не похож на остальных членов семьи, он не станет ничего с ним делать. — Ты хоть понимаешь, как это сейчас для него опасно? Никто о нём ничего не знает, а ты практически выставляешь его напоказ, чтобы посмотреть, кто захочет попробовать укусить его первым, — прорычал Юнгук. — Я не думал об этом в таком ключе, хён. Я просто хотел, чтобы он познакомился с Тэхёном и завёл нового друга, — голос Хёнвона начал слабеть и дрожать, а Юнгук устало вздохнул, пытаясь сдержать свой гнев, который начал закипать внутри него. Он знал, что должен практиковаться в самообладании. Особенно с ним. Хёнвон был нормальным человеком и не был проклят, как все остальные. В то время как другие, вероятно, могли бороться с аффектами его ауры, но Хёнвон не мог. Он был слаб и открыт для манипулирования всеми из-за своей человечности. Любой мог легко взять его и использовать по мере необходимости, и он никогда не сможет сопротивляться. Мужчина мог слышать страх в голосе Хёнвона. Мысль о том, чтобы подвергнуть Чимина опасности, действительно пугала его, и он знал, что тот искренне желал ему добра. Хёнвон был просто наивен. «Всё дело в его человечности», — подумал Юнгук. — Хорошо, а что было потом? — спросил Юнгук, и его голос наконец обрёл твердость. — Чимин вдруг почувствовал усталость, ему стало нехорошо, и я собирался привести его обратно, но Тэхён предложил ему остаться и переночевать в его доме. Он сказал, что у них Чимин будет чувствовать себя гораздо лучше и наконец отдохнёт. Я подумал, что он будет в безопасности вместе с Тэхёном. Прежде чем Хёнвон смог продолжить, он услышал рычание, исходящее от Юнгука. Волк выглядел разъярённым, но изо всех сил старался сдерживаться. Аура в комнате начала меняться, и хотя Хёнвон не был членом Дома зависти по крови и не обладал теми же силами, что и остальные, он всё равно мог чувствовать изменения в комнате. Он почувствовал тяжесть в своей груди, а уже через секунду не мог дышать. Хёнвон точно знал, что происходило. Это была аура Юнгука. Ему пришлось отступить назад, прежде чем гнев, витавший в комнате, поразит и поглотит его окончательно. Он не мог позволить себе находиться в одном круге с аурой Юнгука. — Хён? — Хёнвон колебался сказать что-нибудь, так как боялся, что волка может вывести из себя что угодно. — Это Тэхён заставил его почувствовать усталость. Он использовал свою силу на нём, изначально планируя, что ты позволишь ему остаться на ночь, — Юнгук стиснул зубы, глядя вниз. Хёнвон видел, как побелели костяшки пальцев Юнгука, из-за чего он сделал ещё один шаг назад. — Что? Нет, Тэхён не стал бы использовать свою силу на нём подобным образом. К тому же Чимин сказал мне, что с ним всё было в порядке! — Хёнвон невольно повысил голос. Он посмотрел вниз и увидел, что его руки тоже сжались в кулаки. Мужчина заставил себя сделать ещё один шаг назад, потому что почувствовал, как боль в голове начинала становиться невыносимой. — Хён, мне нужно уйти, — прошептала змея, стараясь не дышать воздухом вокруг себя. Комната всё больше наполнялась чужой аурой. — Я больше не могу, хватит. — Нет! — Юнгук вскинул голову и посмотрел на мужчину, который уже потянулся к дверной ручке. — Я могу контролировать свою силу, не волнуйся, — заверил его Юнгук, хотя сам он не был в этом уверен. Он просто хотел верить своим собственным словам, пытаясь дышать медленно. Вдыхая и выдыхая. Рука Хёнвона, вцепившегося в дверную ручку, покраснела, но он видел, что Юнгук изо всех сил старался держать себя в руках. Через пару минут воздух в комнате изменился, и Хёнвон смог позволить себе нормально вздохнуть. Глядя на Юнгука, он заметил, что с его виска капала маленькая струйка пота. — Хён, — прошептал он волку. Он знал, что его сила заключалась в том, чтобы разозлиться и взорваться, заставив всех вокруг него сделать то же самое. И всё это из-за дурацкого проклятия. Он понимал, что большинство членов семьи Дома гнева могут контролировать свою власть, но были те немногие редкие люди, которые не могли этого сделать. Они сходили с ума, будучи не в состоянии контролировать свои эмоции. Постоянно приходится сдерживаться, натягивать на себя поводок, когда больше всего на свете хочется всё это отпустить. Юнгук, к сожалению, был одним из тех редких людей. — А что было потом? — наконец спросил волк, успокоившись. Вздохнув, Хёнвон продолжил: — Чимин сказал, что когда он проснулся, то увидел Кихёна, стоящего перед кроватью. — Кихёна? — глаза Юнгука расширились от удивления. В его голосе больше не было ни злости, ни разочарования, лишь потрясение. Он знал, что Дом гордости в конечном счёте станет проблемой. Они всегда совали свой нос в чужие дела, и что рано или поздно Джин заинтересуется личностью Чимина, но не ожидал, что это произойдет в первый же день, когда тот выйдет из своей комнаты. — А что там делал Кихён? — спросил лидер Дома гнева. — Я не знаю. Чимин лишь сказал, что как только он начал спрашивать о Тэхёне, Кихён внезапно рассердился, — Юнгук усмехнулся над очевидной причиной гнева члена Дома гордости. Зная невинность, которая исходила от Чимина, было более или менее вероятно, что Кихён почувствовал себя игнорируемым и нежеланным. Ни один лев не смог бы вынести ничего подобного. — Тэхён вошёл в комнату, когда Кихён уже начал угрожать Чимину, и, по-видимому, использовал свою силу против льва, что и испугало Чимина. Он никогда раньше не видел ничего подобного, так что его реакция вполне понятна, — Юнгук кивнул, соглашаясь со словами змеи. Они были правдивы. Джису заперла мальчишку в комнате, где он никогда не испытывал таких неприятных эмоций, оставаясь в безопасности. — Чимин плакал с тех пор, как я пришёл за ним. И я подумал, что, возможно, Тэхён причинил ему боль каким-то образом и не договаривал, или, возможно, Чимин покрывал его, но я позвонил Шону, и он заверил меня, что это не так. Он рассказал мне ту же историю, что и Чимин, но после разговора с ним я выяснил, что он просто хочет увидеть Джису. Я боюсь, что этот опыт негативно скажется на нём и он снова захочет быть запертым. Это неправильно, хён. Я даже не знаю, где сейчас находится Джису, чтобы хоть как-то успокоить Чимина. Волк мог только отвернуться в сторону и молча слушать Хёнвона. В груди Юнгука поселилось чувство вины, потому что он знал, что рано или поздно ему придётся рассказать ему об этом. Это был лишь вопрос времени. — Где Джису? — спросил Хёнвон, заметив молчание и внезапную напряжённость в позе Юнгука. — Она не вернётся. — Почему? Где она? — спросил Хёнвон с явной паникой в голосе. — Она заняла твоё место, Хёнвон, — волк наконец посмотрел на него с серьёзным выражением лица. И это были единственные слова, которые Юнгук должен был сказать Хёнвону, чтобы точно дать понять, где находится Джису. Его глаза расширились, и он покачал головой, не желая принимать это. — Нет, нет, она не могла... — ноги Хёнвона ослабели, а слёзы потекли по его щекам. Он резко почувствовал, как у него перехватило дыхание, и лишь через несколько секунд его тело коснулось пола.