***
Ли стоял перед построившимися наемниками. Олаф встал в конце их строя: «Да тут дисциплина на уровне» — думал Олаф. — Значит так! — Ли говорил басистым громким командорским голосом, — ситуация такова: дружинники Гомеза осмелились напасть на нашу шахту. Возможно, они уже давно перебили всех наших людей и захватили её. Но мы всё равно должны именно сейчас атаковать в ответ. Иначе они пустят корни в шахте. — Ли посмотрел на Олафа, — В преддверии последних событий в наших рядах пополнение. Олаф был младшим дружинником на службе у Гомеза, но он оказал всему нашему лагерю великую поддержку в поиске юниторов. Гомез рано или поздно прознает про это и изгонит Олафа. Так что я решил принять его в наши ряды. — Ли прошелся глазами по всем наемникам в строю, их было десять человек, в два раза меньше, чем отправленных людей Гомеза. Но Ли не сомневался в успехе ответного удара, — Сейчас мы выступим на Свободную шахту. Единственное о чем я попрошу всех вас: вернитесь назад живыми. — ЕСТЬ СЭР! — хором ответили наемники, Олаф чуть чуть не вписался в их эхо, так как откликнулся позже. Все таки он был наемником без малого час, так что ещё не прошел должной муштры. Они выступили походной колонной из Нового лагеря. Олаф шел во втором ряду рядом с Горном. Он сменил доспехи, теперь на нем был простенький белый гамбенезон, поверх которого сиял панцырь, само собой, из железа. Олафу даже выдали шлем: открытый бацинет. Но ему пришлось от него отказаться из-за длинных волос. Помимо всего этого Олафу дали новый рудный клинок, простенький внешне, по сути своей, одноручный меч. А также вручили щит. Всё это от доспех до оружия со щитом ему выдал парень по имени Волк со словами: «Смотри не потеряй, ведь это один из лучших моих комплектов амуниции наемника». В руках у каждого наемника даже Горна был щит. Ли шел впереди, сзади шли, как Олаф выяснил, Орик и Торлоф, затем шли Корд, Блейд, Грунт и Ярвис. А сзади Олафа и Горна колонну замыкали Родригез и Рагнар. — Тебе доводилось сражаться в строю? — спросил Горн Олафа толкнув того в плечо. На голове Горна был бацинет без забрала. Всё таки что что, а безопасность важнее всего. — Нет. — Тогда просто делай как мы. Олаф ухмыльнулся: «А разве я так не делаю?». — Мало ли, в ходе битвы всякое может произойти. Решил тебе напомнить. Колона подошла к людям Лареса, последний и возглавлял их. — Что вам удалось узнать? — задал Ли вопрос Ларесу. — Немного, чтоб его. Они перебили всех людей возле шахты, в саму шахту мы не смогли спуститься. Более того трёх наших подстрелили. Одного с концами. Нам удалось вынюхать их сучью козью тропку. Пятеро арбалетчиков охраняют проход в шахту и соорудили баррикады, но с баррикадами сильных проблем не будет, они скорее для того, чтобы укрыться от вражеских стрел или болтов, нежели для преимущества в рукопашном бою. Думаю, пора приступать ко второй стадии нашего плана. — Ты прав. Уверен, они уже направили гонца в Старый лагерь и просят выслать как можно скорей обоз с провизией, рабочими и подкрепление. Не пускайте их. А я со своими людьми перебью всех в шахте. — Хорошо, тогда мы приступим. — Приступайте — по привычке скомандовал Ли, не сказать, что Ларес был этим доволен, но кажется он уже давно привык. Едва Ли ступил за деревянный частокол как сразу же поднял щит и скомандовал: «Поднять щиты!». А затем после небольшой паузы подал команду: «Стена щитов». Но все кроме Олафа ещё до этой последней команды начали уже её образовывать. Олаф затем стал действовать как и остальные. Арбалетные болты впивались в щиты наемников. Ли шел уже не впереди, а в центре всего построения. Олаф был на правом фланге рядом с Горном. Последний решил слегка всех приободрить: «Ох же сука дам я им пиздячек как только доберусь!» — Смотрите фланги! — горланил Ли. Все наемники кроме Олафа шли точно в шаг, последний поначалу немного то опережал, то отдалялся. Но вскоре и он пошел со всеми в ногу вслушиваясь в ритм «общего шага». Они сделали шагов двадцать, а Олафу уже казалось что его щит весь ощетинился болтами. Он начал беспокоиться о том, как бы один из последующих болтов не пробил бы его. Затем он заметил как один из стражников почти обошел его сверху по тропе на скалах. Олаф не заставил себя долго ждать и что мочи было проорал: «МЕНЯ ОБХОДЯТ!». Горн подхватил: «Правый фланг, сука, обходят!». — Закройте брешь, парни — пробасил Ярвис и выкинул щит, а после достал лук, присев на колени. Стрела, выпущенная из лука Ярвиса точно вошла в цель: горло дружинника, что обходил фланг Олафа. Затем послышался голос Корда, который говорил об обходе врага с левого фланга. Ярвис пригнувшись, следовал за построением и не давал дружинникам Гомеза обойти стену щитов Ли, и перестрелять его людей словно уток. В стрельбе из лука он мог бы посоревноваться с Диего в скорострельности, стрела выходила одна за другой. Так что дружинник, который обходил с левого фланга в итоге был ранен в левое плечо. Остальные же всё никак не могли выйти из своих укрытий. В итоге осознав насколько уже тщетна затея обхода со флангов. Они отступили на свои прежние позиции: вход в шахту. Там они действительно соорудили неказистые хлипкие баррикады. Их было уже не пятеро, десять. Видать, после стычки с отрядом Лареса, они запросили подкрепление из самой шахты. Арбалетные болты уже очень сильно били по щитам. Олафу болью отдавало в руке от каждого выстрела. Видимо, некоторые из болтов вгрызались в доспехи. Остальным наемникам было тоже несладко, но все терпели. И это придавало Олафу сил. Наконец Ли скомандовал когда до баррикад оставалось десять метров: «Бегом! В атаку!». И все рванулись к баррикадам, да так, что защитники не успели сделать ни единого выстрела, завязался рукопашный бой. Горн выкинул щит, как и большинство других наемников, вынул из-за спины свою секиру отстегнув ремень. Олаф вынул из ножен свой новый рудный клинок, щит он тоже выкинул так как ему было намного привычнее сражаться без щита. Горн бежал быстрее всех, крича во всё горло. В глазах Горна так и кипела ярость и жажда битвы. В итоге он даже обогнал Ли и взял на себя крупного двух метрового гвардейца. Последний уже было хотел дать тычковый удар своим двуручным рудным клинком, который бы просто оставил в груди Горна дыру. Но Горн отклонился ловко вправо, выставив небольшое остриё секиры влево. Так что его оружие заискрилось от соприкосновения с рудным клинком. Затем Горн, саданул древком секиры гвардейцу по челюсти. Хотел было добить попятившегося противника Горн. Но он был не так прост, едва Горн замахнулся секирой, как тот пришёл в себя и выставил перед собой клинок. Первый раунд был за Горном, но это было только начало боя. Олаф взял на себя младшего дружинника. И вот так радость, он оказался одним из ублюдков, что избивали Олафа как только тот вступил на почву колонии. У этого ублюдка был прикушен язык и выбита львиная доля зубов. Олаф понял это, когда тот выругался, пропустив смачный колющий удар в грудь. Доспех был сразу же пробит. А на груди ублюдка постепенно расплывалось красное пятно. Это была смертельная рана. Рано или поздно стражник упадет замертво. Второй раунд между Горном и гвардейцем оказался законченным ничьей. Горн лишь гладанул тому левую ладышку, а Горну срезали наплечник с правой руки, и немного кожи тоже срезали. Но это разозлило Горна, он замычал: «А вот теперь я действительно зол!». И следующие атаки секирой были ещё быстрее и яростней. Гвардеец, то и дело выставлял свой двуручный меч сообразно направлению удару Горна. В итоге раздавались искры. Секира Горна стачивалась, от неё отлетали куски металла. Что ещё сильней злило Горна, в итоге он ударил так сильно сверху и так, что на этот раз вместо металла с рудным лезвием столкнулось древко. Однако вот черенок, а точнее его остаток, залетел гвардейцу в лоб. И тот упал замертво. Олаф же всё это время держал бой в своих руках, он не опускал дружинника и не давал тому достать Олафа. Олафу почему-то хотелось, чтобы этот ублюдок помучился, чтобы осознал или, блядь, вспомнил какого это чувствовать себя беззащитным и слабым, и какого это видеть как над тобой издеваются, избивают, а ты ничего не можешь противопоставить этому. Но в итоге Олафа это достало и он добил стражника, минуты которого и так уже были сочтены. Бой ещё продлился недолго возле ворот шахты, в отряде Ли пока не было потерь в отличие от дружины Гомеза.***
Гомез сидел на троне, то и дело распивая вино и куря табак: «Всё таки глупо было убивать магов…» — он затянулся трубкой и выпустил столп дыма — «Если рассудить здраво, то смерть магов усугубит отношения и с Болотоным лагерем, а ведь ещё вчера мы имели дружеские отношения… относительно дружеские» — на этот раз Гомез сделал три обильных глотка вина, смотря на сосцы и сласть своей любимой женщины, он хотел, чтобы она танцевала абсолютно голой сейчас перед ним, никого из других баронов в «тронном зале» не было, в углу на подушках играла на лютне ИМЯ — «Да по большому счету срал бы я на эти дружеские отношения если бы не предстоящая война с Новым лагерем, которая можно сказать уже началась… — Гомез снова затянулся из трубки и закинул после этого голову наверх, выпустил очередной столп дыма — «Хуйня дело. Не стоило так резко нападать на Свободную шахту. Открыл слишком рано свой козырь, причем впустую. Но с другой стороны, без руды и поставок со внешнего мира в лагере настанет хаос. Я даже могу остаться без дружины или вовсе погибнуть» — он позвал жестом руки Виолу к себе, та уселась к нему на колени. Гомез дал попить ей вино — «Но всё-таки меня не отпускает мысль, что я просто отправил четверть своей дружинны на верную смерть. Генерал Ли. Этот гандон. Этот ебанный паладин чири его задири! Как же он меня пугает! До сих пор мне кажется, что если бы он захотел, то он вызвал бы меня на дуэль» — Гомез резко соскочил и бросил под визги Виолы, которая выпрыгнула с его колен, бросил кувшин вина о стену: Я самый сильный человек в колонии!. Сказал, он громко вслух, как будто сам себе доказывая это. Но в недрах своей души он глубоко сомневался. И это сомнение пугало его. Оно пугало его сильней опасений проигрыша в войне и в верности своих подчиненных: «Всех убью! Всех кто осмелится перечить мне! Даже ебанных магов! Я здесь король и бог! А все остальные жалкие черви!». Горланил он в порыве безумия с долей страха. Тем временем Ворон жадно подслушивал бредни Гомеза, жадно и коварно лыбясь.***
Отряд Ли прошел по проходу в шахту через трупы наемников, которые первыми приняли на себя весь удар. Родригез, Уильям, Сэм, Флоки, Фридрих. Все эти парни были для Ли и его людей (за исключением новенького Олафа) верными братьями по оружию. Многих он сам лично тренировал, муштровал. Но теперь целых пятерых бравых наемников не стало. Их убили люди Гомеза за руду, которую они променяли на свободу. Безумцы. Олаф видел колотые и резаные раны, у одного из наемников, кажется, Родригеза, ибо Корд признал в нем Родригеза, было срезано половина лица. Ужас, все это сплошной ужас. Убивать людей в этом темном влажном месте, воздух которого пропитан металлом и дерьмом краулеров. И ужаснее всего было, что они сами убили недавно людей чуть дальше. И опять это сделано было ради руды. Нет, конечно же, сейчас когда Ли и его товарищи увидели тела мертвых наемников, они стали думать, что убивали и будут убивать ещё и из мести. Но всё-таки где-то там на стратегических картах это всё делается лишь для того, чтобы блять заиметь выгоду! Выгоду сука! И в данном случае выгода — руда. В руках одних руда — это возможность и дальше получать бесчисленное количество товаров из внешнего мира и жить с помощью них «роскошно». И помимо этого отобрать у противника возможность уничтожить барьер, на котором и жиждется всё их благополучие материальное и душевное. А для других руда — это возможность обескровить противника, выиграть войну против Старого лагеря так, что тот пожрет самого себя из-за хаоса в виду отсутствия руды как валюты на товарообмен. И в тоже время рудая для них является возможностью выбраться из этого чертово места. Так что на данный момент обоим сторонам сейчас было выгодно резать, бить и кромсать друг друга. А вопрос крови — это нечто прилагающиеся само собой. Ли это знал. Олаф нет, ибо ещё не познал столько горькой мудрости жизни. Пока что не познал… На данный момент Олаф шел, держа твердо в руке меч, шел по луже крови в строю таких же как и он. Людей готовых биться за свободу, с их полководцем из книжек, которыми упивались всякие детки. Они вышли из прохода, впереди картина была не менее ужасная. Куча перебитых рудокопов и гловорезов Лареса, все они перемешались друг с другом. Все боролись за жизни вместе, забыв про старые обиды и разногласия, если таковые и были. Но их враг был чересчур силен. Всё таки два десятка дружинников. И пусть, возможно, в самой шахте их было десять или пятнадцать. Это ни сколько не меняло сути дела, против «толпы» выступил хорошо обученный отряд, состоявший сплошь из головорезов. Олаф видел как на лицах рудокопов застыла гримаса ужаса и отчаяния, почти в один миг их жизнь изменилась. Никто не думал, что на шахту вообще когда-то нападут, они и подавно. Весть об обрушении Свободной шахты пришла бы в Свободную шахту в последнюю очередь. Рудокопы просто долбили киркой эту чертову треклятову породу, думая только об отдыхе, еде и воде. В конце концов они думали о рисовом шнапсе и небе, пускай последнее и было испачкано этим неказитсым барьером. Небо оставалось небом — символом спокойствия, свободы, вечности и бесконечности. Но появление дружинников всё изменило, они не выпьют рисового шнапса, не отведают еды, не отдохнут, и не увидят неба. А хотя казалось бы гарантия безопасности была: головорезы Лареса и наемники Ли отвечали за их безопасность. Они были обязаны не давать краулерам жрать рудокопов и уж тем более убивать дружинникам Гомеза их. «И это лишь только начало войны. Впереди будет целая река крови.» — думал Олаф — «Орки сильнее нас из-за того, что мы режем друг друга. Им по по большому счету и не надо нас истреблять или порабощать, достаточно лишь дождаться, когда мы сами перебьем друг друга». Ли со своим отрядом подошел к мосту. Все держали в руках пробитые болтами щиты. Они подобрали их перед тем как войти в шахту. Но очень скоро они узнали, что надобности в них нет. Наемники перешли мост, не слыша и не видя врага. Но как только они ступили на твердую поверхность, то к Ли навстречу из тьмы вышел гвардеец. — Ну здравствуй, генерал Ли — за спиной гвардейца появилось ещё пять таких же двухметровых громил Гомеза и отборные младшие дружинники. В одном из гвардейцев Олаф узнал Шакала. «Однажды этот ублюдок нанял каких-то недоносков, чтобы те убили меня за пределами Старого лагеря» — думал Олаф — «Что ж теперь у меня появился шанс отомстить ему». Олаф прошипел, оскалив улыбку: «Шакал мой». И пускай многие и не знали кто из гвардейцев именно был Шакалом. А расспрашивать сейчас было глупо. Олаф был уверен в том, что Шакала он забронировал на себя. — Если вы сложите оружие, то я пощажу вас — Ли держал в руках секиру так, что его руки были в сильном напряжении. В ответ на свои слова Ли сначала услышал громкий смех, затем тот же гвардеец стал громко и властно говорить: «Ты ещё и условия нам ставить будешь?! Черт! Мне даже не верится, что Миртана есть ещё на карте во многом благодаря тебе! Прийти сюда взяв с собой всего лишь десять человек. Да ты же тупица, Ли. Ты просто затупок, блядь! Ты умрешь здесь паладин. — Нет, не умру. А вот вас я не уверен. — Чего? Да откуда тебе известно это? Знаешь что я тебе скажу, скоро сюда пребудет подкрепление. Так что в каком плане вы окружены, товарищи. — Я верю в победу. А большего мне и не надо. — твердо загромыхал Ли, Олафу показалось, что его голос изменился. — Но вот в вас опарышей я не уверен. Дружинники снова залились хохотом. Ли всё ещё держал секиру вытянутой, он подождал, когда дружинники упьются смехом, а после громыхнул: «Я вызываю самого сильного из вас на дуэль. Посмотрим, чего вы стоите, опарыши, недоноски, твари и мрази, которые служат мелкому нахальному тирану. Все умолкли от этих слов. Гвардеец сплюнул: «Хер с тобой, паладин. Я приму вызов. Всегда мечтал уложить одного из вас орденоносцев. Дед мне рассказывал что когда-то вы были и впрямь сильными легендарными войнами, но в итоге стали шалавами короля. Ли сделал пять шагов вперед, присел на колено и стал читать вслух молитву: «О Иннос, я твой воин, Чей долг защищать сынов и дочерей твоих. Чей долг повергать мечом и огнем врагов твоих. Так дай мне сил, чтобы я смог выполнить свой долг. А после или пасть на поле битвы, или прийти домой к своим.» Гвардеец отстегнул на груди лямки от ножен двуручного рудного клинка, который висел на спине. Взял ножны в руки и вынул меч. После он двинулся на Ли что было сил. А Ли же читал и дальше свою молитву. «А ежели я паду не поле мертвым, Так сохрани мою душу и память обо мне. А ежели вернусь я домой живым, Так дай мне снова радость миру. Так дай мне с улыбкаю умереть в своей постели. Дай мне силы, Иннос. Дай мне силы.» На последних словах гвардеец уже хотел было снести голову паладину. Но он попятился от увиденного, глаза Ли всё это время были закрыты, но когда он их открыл вновь, то они воссияли цветом солнечных лучей. Ли поднял секиру вверх с невиданной для человека силой. Тело гвардейца разрубилось напополам. Ли был весь омыт кровью своего противника, он закинул секиру за плечо и пошел дальше, громыхая своим властным басистым голосом: «В атаку! Убейте этих червей! Они недостойны жить на этом свете!» И наемники пошли в атаку все до единого. Дружинники сначала попятились, но потом один из них напомнил остальным для чего они здесь и что пути назад нет. И те, осознавая что отступать некуда, ринулись в бой с ожесточённой яростью. Разыгрался ожесточенный рукопашный бой, в ходе которого выяснилось, что у дружины был свой козырь в рукаве: они выпустили на наемников с десяток краулеров из хранилища с припасами. Ли побежал прямо на них со словами: «Не отвлекайтесь на них, разбирайтесь с дружинниками!» Все наемники ответили на команду словом: «ЕСТЬ!» Олаф вышел на Шакала, парируя удар младшего дружинника и сразу же после дав по тому колющий удар вправо вниз. Шакал ловко с парировал удар с такой силой, что у Олафа чуть не вылетел меч. — А вот и ты! — Шакал облизал губы, всё-таки зря ты мне тогда не заплатил за защиту: сейчас хотя бы быстрой смертью умер. Олаф взмахнул клинком, стал переступать с ноги на ногу (Шакал последовал за ним), и выставил меч вперед перед собой под углом: «Зря ты нанял бомжей, чтобы замочить меня». Огрызнулся Олаф. — Вижу Диего хорошо тебя обучил, но это всё равно тебе поможет. Я убью тебя, и буду убивать долго. — с этими словами Шакал осадил Олафа серией яростных и крайне сильных ударов. От одного из них Олаф крутанулся, потеряв равновесие в стойке. Он выругался про себя, молнией выставил ноги в позицию, и выставил перед собой меч. — Это что у тебя там на плече шкура тролля что ли? Так даже интересней, заберу твой трофей себе. «Соберись мать твою! Его атаки слишком сильные, я еле блокирую его удары, а о атаке и речи быть не может» — мысли в голове Олафа неслись очень быстро, однако Шакал уже замахивался для нового удара — «Сейчас вся инициатива в его руках…"Если бы я всегда надеялся в бою на свою силу или ловкость, то был бы уже давно мертв» — появился в голове у Олафа голос Диего — «Присмотрись к окружению, используй его, обманывай противника самыми коварными способами, как выиграешь — сочинишь сказку о благородном подвиге, а сейчас думай лишь о том, чтобы выжить» — Шакал прервал мысли Олафа, заставляя последнего выставлять блок за блоком, клинок в руках Олафа бунтовал, противился воле его рук от ужасающей силы Шакала. В конце концов меч был вылетел из рук Олафа. И казалось бы Шакал нанесет ему роковой удар, но Олафа прикрыл Родригез, осадя Шакала мощными финтами. Он даже ранил его несколько раз, отрезал два пальца: указательный и средний; на левой руке. И порезал Шакалу глаз, отчего тот вытек. Но это всё разозлило последнего, он чудом блокировал очередной финт, и дал три смачных тычковых Родригезу в грудь. Отчего последний упал намертво. «Черт! Из-за меня погиб человек. Снова погиб, прикрыв меня! Сначала Хельге, а теперь Родригез! Пускай я и знал его недолго, но я уверен, что он был отличным товарищем для остальных. Что я им скажу?!» — Олаф нащупывал клинок явно нервничая, но пытаясь совладать с паникой. В тоже время он озирался на Шакала. Но всё было тщетно, клинок пропал во тьме. — Я убью тебя сволочь! — Шакал обхватил сильнее меч, и хотел было вонзить в Олафа его, но последний нащупал рукоять клинка, и в самый последний момент выставил блок…***
Ларес и остальные воры (или же головорезы) лежали за склоном холма. Два человека наблюдали за проходом. Ещё десять ожидали подкрепление на самой тропе. Главной задачей всего сброда Лареса было не пропустить подкрепление к Свободной шахте. «Да уж чтоб его, этот Гомез охирел. И главное это действие с его стороны на самом деле наитупейшее. Вместо того, чтобы пойти на соглашение с нами или искать новый источник руды, которых я уверен в этом сучьем месте полно, он решил объявить нам внезапную войну, скормив добрую часть своих воинов. Кажется, он растерял хватку, сидя в этом своем замке и развлекаясь с голыми бабами или охотой на диких зверей» — думал Ларес, поправляя свою косичку и жуя яблочко. Он заметил как один из его подчиненных собирался втихаря подымить. — Снепфер! Чтоб тебя, Белиар драл! — шипел Ларес, — Я же сказал, что, сука, никакого табака или алкоголя, пока старых не перестреляем. Или ты не понял? — Да понял я, понял. Просто нервишки шалят. А что если они сумеют сюда забраться? Нам же пизда! — Не ори ты, чтоб тебя! И верно тебе только в лагере травкой барыжить. Да только щас каждый, сука, человек на счету. Они не взберутся сюда, если каждый из нас будет в состоянии быстро стрелять из лука и если мы не спалимся раньше времени. А для этого надо минимизировать признаки нашего присутствия здесь и не быть набуханными. — Всё равно херня всё это. — Снепфер смотрел дикими глазами на свой косячек, он хотел, он очень сильно хотел покурить; хотя бы несколько затяжек, и он бы стал совершенно иным человеком, и смог перестрелять хоть весь личный состав дружинников. — Если ты подожжёшь самокрутку, я сам лично пристрелю тебя. — холодной отрезал Ларес, для вида протягивая руку к своему луку. Снепфер убрал косяк, горько сплюнув на травку поблизости: «Да не горячись ты, убрал я сука, её. — Вот и хорошо — Ларес опустил руку, и снова улегся поудобней. «По идее они должны быть вот вот здесь. Если они конечно не ебанько. Одним быстрым ударом захватить шахту, перебив всех наших. Затем незамедлительно выслать подкреплению, с рудокопами и обозом. Интересно только как они узнали об успехе начального этапа операции? Хмм…» — дальше думал Ларес, стараясь скоротать время и отвлечься от дурных мыслей. Его мысли на этот раз прервал толчок руки Волка. — Эй, кажется, идут. Ларес встал кошкой, взяв в руки лук: «По моей команде». Все воры последовали его примеру. Ларес медленно и аккуратно поднимался по холму, вставляя стрелу в плечо лука и фиксируя её на его тетиве. Как только он поднял он сразу натянул лук и дал команду: «Стреляйте!» Все головорезы словно грибы появились вслед за Ларесом в ущелье и стали обстреливать подобие колоны со словами: «Получите пидорасы!» «Ебучие твари, сдохните нахуй! «Панос баронов ебучий!»***
Шакал наседал на Олафа с сумасшедшей силой: «Тебе не уйти отсюда живым предатель!». Олаф буквально орал от боли, если он хоть на миг ослабит мышцы во всем теле, то на него обрушится вся мощь физической силы Шакала и вся острота лезвия магического цвайхандэра (двуручного меча Шакала). Олаф хорошо запомнил что сделал Ли с гвардейцем: разрубил его тело напополам. И ему такая участь совсем не была по душе. «Я пережил удар молнии в сердце, давление тролля, пускай и молодого. Я не могу вот так вот умереть. Меня так просто не убить!» — с этими мыслями Шакал повалил Олафа на спину, всё ещё напирая на него со своим клинком, но теперь так, что лезвие его оружия делало надрез на правой бровью. Лезвие клинка слепило правый глаз Олафу «Черт! Черт! Я не могу сдержать его напор! Вот вот он убьют меня! И я не в силах его остановить!» — на этой ноте Олаф на миг вспомнил про убитого им младшего дружинника возле входа в шахту. Кажется, в те мгновения он чувствовал тоже самое. Быть может Олаф тогда переборщил в своей мести? Его всего то тогда избивали, а он в ответ убил, и причем убил жестоко: он намеренно издевался над жертвой. В каком то плане Олаф-Шакал «Мышцы слабеют, скоро я не смогу сопротивляться.» Он закрыл глаза, готовясь к смерти «Используй силу противника против него самого!» загромыхал в его голове голос Диего. Олаф дал Шакалу подсрачник, вытягивая спину. Они перевернулись. Олаф осмотрелся, наёмников и дружинников поблизости не было видно. Судя по всему, бой растянулся. Также он слышал писки и визги краулеров, клацанья их лезвий. По мощи ждать было неоткуда «Ну и ладно. Главное не паниковать. Пускай Шакал сильнее и быстрее меня. Я всё ещё могу победить. Нужно его обмануть. Только вот как?» — Шакал двигался на Олафа, мешая тому думать над уловкой — «Необходимо выиграть время, главное не подпускать его слишком близко к себе» — Олаф отразил финт, и отскочил в сторону, прилагая кошачьи усилия, но на деле это вышло неуклюже и громоздко «Черт, из-за тяжести доспехов быстро двигаться не так то просто. И самое главное я устаю от этого!». Звон стали, Олаф парировал выпад. Однако его всё-таки достал удар в левые ребра. Но сталь, кажется, всего порезала ему мясо и немного костей. Однако боль была адская. — Шлюхин ты сын, Шакал! — выругался Олаф. — Взаимно! — Шакал вытер кровь, стекавшую с вытекшего глаза, — За это я буду убивать тебя ещё медленней, вот только сначала обескровлю тебя. Сделаю так, чтобы ты не в силах был сопротивляться мне. Олаф в надежде на помощь всё-таки огляделся по сторонам. — Что?! Ждешь помощи, недоебок?! Но нет, её не будет. Ваш отважный паладин занят краулерами. А все остальные сейчас сражаются также не на жизнь, а на смерть с моими товарищами. И Диего тоже рядом нет. Так ведь Олаф? — Иди в жопу. — Ха-хах! Интересно будет посмотреть на его лицо, когда я покажу ему твою башку. Олаф всё это время медленно отступал, сам не зная куда. Шакал снова набросился на него. Олаф прыгал, отскакивал как мог назад еле отбивая удары, но в итоге клинок снова вылет ел из его рук. — Цы-цы-цы. Грубая ошибка, червяк. Второй раз не жди удачи — Шакал собирал отрубить Олафу его правую руку, а затем следующую, а после ноги. И пока тот истекает кровью, он бы вырезал с него полосочки кожи. Однако на счастье (а может быть и не наоборот) сзади Олафа кажется был обрыв. И у него созрел план. Он выждал момент, когда Шакал замахнётся и словно пораженный молнией бросился на него. Клинок вся таки срезал кусок кожи с его предплечья. Но Олаф мог поплатиться намного больше. Они полетели вниз, насколько высоко Олаф не знал, он смог, как и рассчитывал, выставить перед собой Шакала. — Ах, ты ублюдок! — Хорошей посадки тебе, сын шлюхи — с этими словами они и приземлились Олаф почувствовал адскую боль и хруст в ногах и руках. Спина Шакала издала громкий хруст. А сам будто бы окенемел, и стал с ужасом смотреть на всё вокруг. — Что ты наделал! Здесь же полно этих тварей! Нас сожрут! Я не могу двигаться! Олаф слышал как к ним сползали краулеры. Краулеры, которым Олаф в своё время испортил жизнь. Он не знал точно ли это были именно те самые твари. Но факт остается фактом. В своё время он с Кор Агаром очень сильно им навредил. «Кажется я сломал себе запястья, стопа на левой ноге будто бы повернута слегка вправо, а на правой ноге я не чувствую своего колена» — Олаф присмотрелся в Шакала, теперь его глаз не пылал яростью, он был напуган. Напуган как ребенок. — Кажется, моя спина сломана! Прошу убей меня пока они… — Олафа нечто оттянуло от Шакала, он почувствовал пронзающую нестерпимую боль, он стал орать. Его обхватили могучие руки, обладающие силой, как минимум, трех кратной Шакалу. Олаф с глухим звуком упал на чью-то широкую нечеловеческую спину, от неё, как впрочем от всего тела, исходил дикий нестерпимый запах пота и дерьма. Нечто или некто рванул с высокой скоростью от краулеров и Шакала. Олаф вскоре услышал крики последнего и писки и визги краулеров, клацанье их лезвий-рук. — Кто ты? — Меня звать Таррок, человек. — Олаф в ответ услышал звериный немного туповатый голос. — Ты орк? — Да. — Куда ты меня несешь? — Подальше от краулеров. Туда, куда они не заберутся. Туда, где я смогу вправить тебе твои хрупкие костяшки. — Почему ты мне помогаешь? — Ты единственный мой шанс на спасение.***
Ли осматривал трупы краулеров, проверяя не пережил ли кто из этих омерзительных существ его ударов. Также он осматривал кровь на своих руках, прочих частях тела. Над ним ветал светлячек, которого он призвал после битвы. Парочка шрамов всё добавилась в его обильную коллекцию. К Ли с докладом подходил Орик. — Командир Ли, разрешите обратиться. — Разрешаю. — Все дружинники Гомеза убиты, Свободная шахта зачищена. Однако у нас потери. Родригез и Рагнар убиты. Корд, Торлоф, Блейт и Грунт получили ранения. Олаф пропал без вести, но скорее всего он тоже мертв. Сказать, что эта новость устроила Ли, значит сказать ничего. Она его и не устроила и не огорчила. По его мнению, не было времени сейчас времени на скорбь. А в строю находилась всего пять наемников на данный момент, не считая его. Но война со Старым лагерем… Война только началась. — Раненные могут сами передвигаться? — Так точно. — Пускай идут обратно в лагерь. А мы останемся тут. И будем ждать объявится Олаф или нет. Попутно надо собрать трупы в кучу и сжечь. Все трупы надо собрать в кучу. — Понял вас.***
Ларес обирал туп мертвого гвардейца. Его люди были заняты абсолютно тем же. Всё добытое добро они складывали на оставленные три тележки, которые итак были заполнены оружием, инструментами, провизией. Все тележки были запряжены ишаками. Правда парочку из них в ходе перестрелки убили. — Эй, Снепфер — обратился Ларес, — двигай к шахте, но осторожно. Скажи нам потом как там. Мы тебя здесь подождем.***
Олаф чувствовал дикую боль, но он не мог никак закричать: в его рту была палка. Так что он мычал, вертел головой, проклинал жизнь и орка, который на удивление ювелирно и старательно вправлял последнему кости. А после фиксировал их палками, а палки связывал натуго веревкой. - Через час я ослаблю узел, Олаф. Тебе повезло, всё могло оказаться хуже, на удивление переломов нет, только вывехи и сломанные кости. С коленом правда вышло неприятно, тебе придется ещё долгое время следить за тем, чтобы оно снова не выпало. И, само собой, ходить с повязкой. Олаф еле слышал орка, болевой шок делал отлично свою работу, ему хотелось отрубиться и уснуть. Орк, сам того не ожидая, исполнил его волю, дал легкую пощёчину. Правда... легкую по орчьим методам. Но на своё счастье Олаф отрубился. - Мммм. С этими хомо сложно. Олаф очнулся, чувствуя боль в запястьях, в правом колене и левой стопе. Его новый сидел напротив него. Глаза Олафа пока были закрыты не сколько не отвыкли от темноты. Поэтому он хорошо видел искрящиеся звериные, но до безумия умные глаза Таррока. - Хорошо, что ты проснулся. - Сколько... - Олаф оглядел свои запястья, казалось совсем недавно они выглядели в разы лучше, - сколько я спал? - Не знаю. Тут за временем следить сложно, но по ощущениям часа три. И тут на повестку дня встал новый вопрос, а точнее вопросы: что делать? и где мы? Нетрудно было догадаться что вопросы эти между собой взаимосвязанные. Однако Олаф решил отложить эти вопросы, и расспросить своего собеседника, иной враждебной расы(хоть он и не был вовсе расистом) о том, а кто он? помимо того, что орк; что здесь делал? как сюда попал? как жил такое долгое время рядом с краулерами? откуда у него такие познания в медицине, тем более в анатомии человека? В общем, у Олафа было много вопросов к своему собеседнику. И поверьте, список их тянулся ещё и ещё. - Я видел в Старой шахте орка. Тебя здесь также использовали как тягловую силу? Таррок лишь тяжело выдохнув кивнул. Олаф ощутил весь воздух на себе. - А как так вышло, что ты здесь очутился? Таррок посмотрел на Олафа с непониманием и раздражением. - Смысле очевидно, блять. Что ты тут по доброй воли не оказался. Мне интересно как именно ты сюда попал во всех подробностях? Мина орка ничуть не изменилась. - А что? Времени у нас полно. Так что давай рассказывай. Таррко снова тяжко выдохнул и начал свой рассказ. - Я и мой друг ушли в изгнание, ибо мы были не согласны с нашими братьями насчет положения дел в племени. Но потом нас стали преследовать наши же братья. Мы были вынуждены бежать на территорию людей. В итоге нас поймали. - А что за брат? - задал Олаф вполне закономерный вопрос. - Не думаю, что тебе будет полезно знать его имя. Лишь скажу, что он достойный шаман, и недавно он бежал из шахты. - А ты? Ты то почему не сбежал? Таррок сделал крайне страшную по своей манере свойственную кривую улыбку, показ здоровенные зубы и клыки: "Не вижу в этом смысла? Однако и просто так показываться людям на глаза сейчас не хочу. Сейчас вы-люди напуганы, а когда вы напуганы, вы вытворяете разные безрассудные вещи. Они смотрели друг на друга в неловком молчании. Олаф хотел было закатить дискуссию. Но понимал, они в итоге придут к выводу о том, что истина, как всегда, где-то посередине. Да и времени на это не было. - Я понимаю, - Таррок прервал акт молчания, - Олаф, что у тебя ко мне ещё уйма вопросов. Но сейчас нет на это времени. Олаф кивнул, он действительно это понимал. Но он не до конца осозновал как они с Тарроком выберутся отсюда: И как ты предлагаешь нам это сделать? - Не беспокойся, я сам всё сделаю человек. Мне нужно лишь от тебя твоё сознательное присутствие со мной, дабы твои товарищи не убили, лишь завидев меня и твою душу у меня за спиной.***
Горн остался уже один. Все уже ушли с часа два назад, кроме него. Ли приказал ему не спускаться вниз к краулерам, так как это слишком опасно. Оно было и верно, Горн устал, и на нем было много мелких ран. Да, он использовал зелье магов, призвание которого было помочь организму быстрее справиться с ранами. Но тем не менее, даже на это нужно было время. Да и к тому там во тьме. Краулеров уже было слишком много, так что мало было не дать Гомезу шахту; нужно будет её отчистить от краулеров. Горн сидел на волчьей шкуре, рядом с ним был небольшой костерок, скорее уже угли от него. Он разжег его разобрав некторые стулья, и поломав окончательно весьма сомнительно выглядевшие кирки. Что уж там, ещё не скоро шахта нормально заработает "Столько сил ушло на борьбу с краулерами" - думал Горн - "Эней, Гедеон, Олег и Самсон ушли на тот свет из-за них. Все остальные ранены, а Уильям и Гутенберг вообще стали калеками. Теперь ещё Роланд и Родригез..." - Горн слегка напрягся - "А быть может ещё и Олаф. Шахта забрала их всех." Горн верил он всем сердцем верил, что Олаф жив. Этот чертов авантюрист и крайне... крайне! Быстрый подвижный предприимчивый и до безумия дипломатичный малый; да даже уже не малый, а солидный мужик; выберится. Да, Олаф должен выбраться, он просто не имеет права сгинут там. Этот человек уже заслужил увидеть падение барьера. Ибо он сделал для освобождения много. "Но как известно, мир несправедлив." - снова подумал Горн. И хоть он всем сердцем и верил - с каждой минутой, секундой вера его слабела. Он не мог ждать Олафа целую вечность. Он хотел бы услышать помимо клацанья и писков краулеров звуки, которые гласили бы о присутствии Олафа. Он уже собирался уходить спустя ещё некоторое время ожидания. И тут там снизу, во тьме раздались иные звуки. - Что, мать его? Горн поджег от ещё горящих углей факел, и стал светить вниз. Он ничего не видел только слышал. И это что-то и обнадеживало и радовало его, но в тоже время раздражало и пугало. К нему мог приближаться кто угодно, помимо Олафа. Краулер воин, с которым он что тут говорить связываться в данной ситуации не хотел. Во-первых, Горн брал пример с паладина Ли и не использовал магическое оружие. Так что перед битвой с основной массой дружинников он подобрал себе новенькую крепкую кирку и вел бой с ней. Она у него и была сейчас за спиной. Но её состояние оставляло желать лучшего уже. Во-вторых, напомню, он был исстощен. Все это не сулило ему перспектив на победу. Горн был в замешательстве - "Успокойся, мать твою! Ты сам остался! Может быть это раненый Олаф из последних сил выбирается из жопы! Так что будь кинуться помогать ему. А ежели это будет какая-нибудь тварь, так просто убеги от неё нахер. Но сначала узри, удостоверься!" - Горн взял себя в руки и стал ждать. Сначала он увидел огромную звериную тень, но не краулера, так что в каком-то плане, это та единственная вещь из-за которой он не пустился на утек. Затем он разглядел в этой тени тело человека. А после он снова охирел, и увидел огромное количество теней краулеров. - Холера! - выкрикнул Горн. - Не убивай, человек! Горн удивился, он увидел орка, который работал в шахте. Он не раз встречал его, но он думал, что его уже тоже нет в живых. - Я несу твоего, друга! Он ранен! Горн действительно видел на его огромном плече Олафа. Сейчас не было времени для вопросов, поэтому он ответил коротко и ясно: "Бежим отсюда нахер!" Они выбежали наружу, орк быстро нагнал Горна. Последний сразу же закрыл решетку. Краулерам оставалось лишь с ненавистью вопеть и жадно смотреть на недоступных жертв. - А теперь по порядку. - начал Горн, немного запыхаясь, - Что с тобой Олаф стряслось? И на что рассчитывает орк? - Я упал с Шакалом вниз, поломал себе кости. Шакал мертв. Этот орк спас меня, и зовут его Таррок. - Я рассчитываю на ваше снисходительство. - вмешался Таррок, Горн видел во всей красе его критинскую оскалистую мину. - Понимаю, - Горн сплюнул, - В любом случае, я чертовски рад видеть тебя живым, Олаф. А что касается тебя, Таррок, - последнее слово Горн особенно выделил, - то тут уже не от меня всё зависет, а от Ли, Сатураса и Лареса. Я же могу проводить тебя, даже обязан. Но я не знаю, что именно они решат. Ты же понимаешь? - Понимаю. - Поэтому я мог бы не докакладывать о тебе вообще. Скажем так, Олаф, блять, чудом дополз до меня. А тебя вообще и рядом не было. Понимаешь? - Понимаю. Я хочу, чтобы ты меня отвел в лагерь. Пусть мою судьбу решат ваши лидеры. Горн сильно удивился словам орка, он даже сильней зауважал его, хотя презрение в нем всё равно сидело. Как никак именно орки являются причиной всего того, что вокруг них.***
Ли, Ларес, Сатурас а также маги воды и наемник Орик обсуждали и продумывали план ведения войны против Старого лагеря. Ли стоял посреди куглого стола, вместо доспех на нем была простая белая рубаха, серые штаны и обыкновенные черные сапоги. На лице бывшего генерала не было ни капли усталости и нервозности, он стоял прямо, то и дело следя за всем залом и смотря на карту колонии. - Наши ресурсы были и без того намного скромнее, чем у нашего противника. А теперь они из-за того, что многие наемники выбиты из строя, стали ещё меньше. Но и наш враг сегодня понес тяжелые потери из-за своего необдуманного шага, хоть и внезапного. Не смотря на перевес, мы должны взять инициативу в свои руки. Нам необходимо отправить людей Лареса в выделенные красные точки на карте. По пять человек на каждую, его люди должны будут убивать и грабить каждого увиденного дружинника или отряд, целью которого будут являться любые действия, способствующие победе их лагеря в войне. То есть это значит, что по возможности убивать и грабить рудокопов и призраков не надо. Люди Лареса будут выполнять свою задачу, пока один из разведчиков из его же людей не подожжет костер на этой возвышенности. Ночью костер хорошо будет видно со всех точек, а днем отчетливо будет видно дым. Тем временем на стоит подготовиться к осаде, наши рудокопы и крестьяне должны будут соорудить частоколы, выкопать рвы здесь и здесь(Ли указал на вход в лагерь на карте, вход в пещеру, и выход в Сторону Свободной шахты), по возможности залить рвы водой и обставить их кольями. Колья же смазать смолой. Необходимо также построить баррикады на путях сообщения лагеря. Я сам лично займусь руководством данной задачи. Маги воды должны будут как можно скорей вернуть моих парней в строй, завалить тропу к Свободной шахте, а также уничтожить барьер. Наемники, которые ещё в строю будут помогать в строительстве укреплений и следить за порядком в лагере. Всё сказанное мной является военной тайной, за разглашение которой будет ждать смертная казнь любого присутствующего, включая меня. - Как думаешь сколько у нас времени, пока Гомез не пустит на нас всю ораву своих псов? - Ларес сидел и пил шнапс, ему надо было выпить шнапса после всего того дерьма, что они испытали. - Уверен, пара дней у нас ещё есть. Сейчас он должен быть занят устранением беспорядков в своем лагере и грабежом своих же людей для поддержания экономики. И причем пара дней это минимум, максимум неделя. - Ли, должен предупредить тебя, - начал Сатурас, - что остался только один человек, который в силах помочь нам уничтожить барьер. Сатурас сглотнул, замялся, повисла тишина. А Ли всё ждал, наконец он хотел было уже спросить о ком Сатурас говорит, но со стороны послышались оскорбительные выкрики, ругательства и обзывательства. Все вышли, чтобы увидеть проиходящее. Ругались и кричали в основном головорезы и крестьяне на проходящих мимо орка и Горна. Таррок всё ещё нес на своих плечах Олафа. Но кому это было интересно, орк для всех оставался орком: источником бед и врагом номер один, который должен был сгинуть в шахте. Он не должен был снова узреть белый свет, и вкусить чистый свежий воздух. Но он сделал это. - Командир Ли, - Горн стоял прямо, как настоящий солдат, - этот орк спас Олафа. У него был выбор бежать, но он решил довериться всем вам, - на этих словах Горн посмотрел на Лареса, Сатураса и Ли. - И почему же ты решил довериться нам, орк? - спросил почти сразу же Ли. - Мне больше некуда идти. Ли глянул на Лареса и Сатураса. Ларес дал понять своим взглядом, что ему безразлична судьба орка. Сатурас же сказал: "Думаю, будет справедливо, если ты будешь по многим вопросам не спрашивать наше мнение, как никак началась война, а по этому вопросунет никаго в колонии лучше тебя, генерал". Ли же в ответ киснул, обернулся к орку, сложив руки за спиной. - Учти, что легко тебе не будет, ты также будешь для нас лишь скотом. Но мы дадим тебе воду, еду и защиту. Орк покорно кивнул, аккуратно взял Олафа с плеча на руки, последний лишь наблюдал за происходящем, чувствуя неловкость своего положения: "Возьмите своего раненного товарища, люди". - Отведите его в лазарет, - дал команду Сатурас магам, Нефариус и Мердарион аккуратно взяли Олафа из рук Таррока и понесли Олафа в лазарет. На этом и кончился этот трудный и жестокий день. Позже Ли узнал всё таки от Сатураса имя последнего человека, который мог им помочь: "Ксардас". Это слово Сатурас проговорил пренебрежительно и презрительно. Затем Сатурас рассказал Олафу о Ксардасе всё, что знал. Также он сказал, что попросит Олафа снова о невозможном, так как только он сможет в ближайшие дни покинуть стены лагеря и встретиться с магом, но мало того, что покинут лагерь скоро станет не так то и просто, так ещё и встретиться с магом будет для Олафа смертельно опасным.