***
Эван Розье опасался Тео Тейлора, и отдавал себе в этом полный отчет. Как бы не хотелось думать, что он единственный — не Даниэль и не Рей — именно он не боится Тейлора… это было не так. Он, драккл побери, здраво остерегался грязнокровного выскочку. Вообще, честно говоря, Эвану были параллельны грязнокровки. Он не ненавидел их и не презирал. Он просто считал, что магглорожденным волшебникам нужно оставаться в мире магглов — так было бы лучше для всех. Но это было утопией, неосуществимой детской мечтой, поэтому Эван согласно кивал на тирады отца, не вслушиваясь, и никогда не перечил Даниэлю. Даниэль и отец были весьма похожи в одном — им не нужны были активные слушатели. Было достаточно вставлять «да», «согласен» и «именно», и они отлично беседовали сами с собой. Кроме этого, было еще одно сходство: Даниэль и отец, кажется, имели одинаковую аллергию на грязнокровок. Мальсибер отличался от них — он искренне презирал грязнокровок и считал, что они где-то на уровне домовых эльфов по развитию. Сам Эван имел репутацию мечтательного недотепы, который примазывается к компаниям. В принципе, это не было такой уж ложью — Розье и правда лишь примазывался к постоянному дуэту Эйвери-Мальсибер, постепенно превращая его в трио. И да, Эван был мечтателем, и, да — его не особенно волновала его репутация. Однако сплетники и злые языки не учитывали одного — не носи Эван фамилию «Розье», он бы не примазывался к Даниэлю с Реем. Однако Филиус Розье был весьма категоричен в своих суждениях и заявлял сыну не раз: — Раз уж сам ничего из себя не представляешь, хотя бы имей дело с достойными. Вот, например, Даниэль Эйвери! Иногда Эван на полном серьезно прикидывал, как быстро выкинет его из рода отец, если он перестанет цепляться за однокурсников и окончательно похоронит репутацию «наследника одного двадцати восьми». Выходило, что примерно день-два. Эван и на Слизерин не особенно рассчитывал попасть, но, на удивление, шляпа даже не раздумывала. И хоть Эван Розье опасался Тейлора, он был жутко заинтригован. От грязнокровки веяло силой. Отчетливой, холодной, только-тронь-убью силой. Теодор Тейлор не интересовался связями, политикой, плевать хотел на факультет и одобрение-неодобрение окружающих. Теодор Тейлор интересовался одними только знаниями, возился с сине-галстучными и со стороны казался стопроцентным когтевранцем, но… но он же оказался тут. На Слизерине. Эван не считал себя гением, но его ненависть к самообману и реализм открывали ему Тейлора с другой стороны. А еще его настойчивость, так редко проклевывающаяся. Он наблюдал за Тейлором почти полгода. За ним наблюдал почти весь факультет, поэтому его интерес не был чем-то из ряда вон. Другое дело, что смотрел Эван по-другому. Относительное безразличие к родословной брюнета открывало ему то, что другие пропускали. То, как Тейлор морщится от шума, как снисходительно окидывает взглядом, как закатывает глаза… Грязнокровка-Тейлор был не просто глубоко самодостаточным и закрытым интровертом. Он был… взрослым, что ли? Эвану его поведение очень напоминало то, как дедушка отмахивался от восторженных коментариев отца и его друзей. Устало. Снисходительно. Досадливо. Эти три слова потрясающе описывали Тейлора. И Эван… восхищался. Где-то глубоко-глубоко внутри. Потому что он очень хотел обладать таким внутренним стержнем и силой, как тонко-звонкий Тейлор. Тейлор, изгой всего факультета, к которому никто (совсем никто) не приставал. Эван восхищался, завидовал и… прятал чувства на самом дне зрачков. Его судьба в другом. Его судьба — фамилия Розье, и бессмысленно даже пытаться. Наверное, поэтому Эван так глупо симпатизировал Снейпу. У того, на самом деле, был отвратительный характер, похуже, чем у Тейлора, но… Снейп боролся. Каждый день боролся со своей судьбой, с ярлыками, с глупым будущим, которое его, очевидно, не устраивало. Тейлору было плевать на всех, Снейп не жил ни дня без борьбы — они были настолько разными, противоположными по сути своей, но такие схожие в мелочах… Эван был чертовски рад, что эти двое были его однокурсниками. Школа перестала быть скучной, предопределенной каторгой. Двое грязнокровок одним своим появлением внесли Хаос в мальчишечью спальню первого курса Слизерина.***
Наруто злилась. Каждый раз, когда ей срочно нужен был теме, тот как сквозь землю проваливался. И нет бы оставить легкий флер чакры, по которому можно найти человека, если поднапрячься — нет! Теме предпочитал блокировать чакру полностью. На седьмом этаже сидел и мерз Питер, на третьем ходила и злилась Наруто, а Саске… Саске внезапно обнаружил, что Травология не такой безопасный предмет, и тебя вполне могут ненароком сожрать, или, на худой конец, обжечь кислотой, если не будешь аккуратным. Были еще варианты: лишить зрения, слуха, лишить пальцев, оставить несводимые шрамы… А ведь это был не полноценный урок с растениями, а простая экскурсия по второй теплице! Профессор Стебль решила, что лучше они один раз впечатлятся и больше ни за что не полезут туда, чем она будет раз за разом ловить малолетних суидцидников. Саске был с ней согласен. А еще он впечатлился — некоторые цветочки спокойно обходили мутантов из Леса Смерти. Поэтому он решил уделить Травологии чуточку больше времени, чем обычно, и нашел хороший подоконник, пригодный для того, чтобы просидеть на нем все окно. Чакру мальчик скрыл по привычке, и ему было невдомек, что он сейчас сильно испытывает терпение напарницы.***
Однако хоть Саске и забыл про окружающий мир, этот самый мир совсем не забыл про него, и всеми силами старался привлечь внимание Учихи. Мимо подоконника, прикрытого заклинаниями, шли его соседи по комнате: Эйвери и Мальсибер. Как ни странно, тихого Розье с ними не было. — Уверен? — Конечно. А даже если узнают — что такого? Обычная практика. И когда ты вдруг стал трусом, Рей? — Следи за словами! Я не трус! Предпочитаю осторожность гриффиндорской импульсивности. И это все же не такая обычная практика. — А ты будь внимательнее — это не редкость. Мы, может, и выделились, но не сильно. Не трусь, Мальсибер! — Пошел ты. Мальчишки, смеясь, прошли мимо, а Саске остался сидеть, пялясь в книгу. Этот разговор требовал осмысления, а осмысление требовало времени, которого особо не было. И Учиха отложил диалог в памяти, махнув на однокурсников рукой. «Они не настолько идиоты». Травология требовала внимания. А еще внимания требовала добе, примчавшаяся через десять минут, полыхающая злостью и раздражением. Саске едва удержался от ехидного комментария, ограничившись всунутым в руки справочником по заклинаниям. Тащиться на седьмой этаж ради неизвестного пацана, пусть и по просьбе напарницы, он, естественно, не собирался.***
Питер Питтегрю не раз пожалел, что принял помощь Аниты — она, может, и сняла заклинание, но сам процесс не внушал доверия. Питер был умным мальчиком, и не собирался становиться подопытным для тестирования заклинаний. Поэтому он успел улизнуть раньше, чем в голову к Наруто забрела эта потрясающая идея. — Черт! — в сердцах пнула стену девочка.