where are the waves leading

Море имеет душу и имеет свой характер. Долгие годы его свободная натура оставалась непокорённой, совершенно дикой и непостижимой. Когда на суше сантиметр за сантиметром становилось всё меньше места для большого неправильного сердца, блудные души, что не вписывались в рамки и не хотели подчиняться правилам земных, выходили в море. Море принимало их такими, какими они есть. Оно не судило по цвету кожи, ему было всё равно на то, из какой ты семьи или сколько у тебя денег, насколько дерьмовый у тебя характер. В море не было правителей, в море никто не мог решить, жить тебе или умереть. И если ты не можешь вдохнуть полной грудью на суше, тогда, очевидно, тебе здесь не место.

Решайся.

— Куда мы держим курс, капитан?! – раздаётся громкий голос молодого штурмана. — Я не знаю! Я не знаю, не знаю… — нервно выкрикнул Юнги, хватаясь в отчаянии за голову, и обессилено упал на скрипучий стул, нависая над картой. Одна и та же картина перед глазами. — Мы были везде, где их видели… Мы просмотрели каждый метр этого чёртового моря! Так же, как просмотрели ещё четыре до этого! Блядская нечисть.. Юнги был не лучшим капитаном. Он был не очень высоким, выглядел очень молодо и не внушал доверия. К нему часто относились предвзято и не желали подчиняться, слушать какого-то противного мальчишку с дрянным характером для свободолюбивых болванов было подобно смерти. Но на волнах не было никого ловчее и умнее его. Этот невысокий парень грезил морскими просторами с самого детства из-за отца-рыбака. Мужчина, что принял его в свой дом и обучил единственному, в чём разбирался сам и чем мог дать мальчику шанс на нормальную жизнь, шанс заработать деньги – морскому делу. Сейчас он назвал бы Юнги болваном. Упёртым бараном, что гонится за невозможной и неосуществимой мечтой. И чего ему не сиделось в этом старом, но уютном домике в портовом городе? Каждый день выходил бы в море, ловил бы рыбу и продавал бы местным жителям. Честная, правильная жизнь без сожалений и лишних мечтаний, лишних бед и переживаний. Спокойная и размеренная, она будет радовать до конца дней. Так считал старик. Может, так было лучше ему, и может, он действительно был бы рад до старости с берега смотреть на свободные непослушные волны. Но его погубил берег. Погубили правила, что он так уважал, погубила родная земля. Его повесили. Повесили ни за что. И ничего нельзя было сделать – такие времена. Времена, когда доказательств нет, когда люди жаждут крови и зрелищ, когда можешь оказаться в виселице за кражу цыплёнка. Всё это было таким бессмысленным, таким глупым для молодого мальчишки. Он отказывался это принимать. Раньше он пытался понять старика, но теперь, спустя почти десять лет, эта история стала для него уроком. Как бы ни было тяжело на свободе, взаперти ещё тяжелее. Юнги стал отличным моряком. Его навыкам можно было позавидовать. Он не мог потеряться в море, он знал его, как свои пять пальцев, он буквально являлся с ним одним целым – свободным и непослушным. У капитана пугающий взгляд. Его тёмные-тёмные лисьи глаза никогда не врут. Они скажут, если вам стоит убегать прямо сейчас, предупредят о возможных проблемах, но не помогут спастись. Юнги был жестоким. Таким же, как и все пираты. В таких ужасных условиях жизни единственными развлечениями становились бедные провинившиеся матросы и пленные. Юнги, не смотря на свою внешнюю хрупкость, довольно очевидным образом заслужил уважение и страх. Не сосчитать, сколько раз его руки были в чужой крови, не перечислить все изощрённые пытки, что не раз заставляли матросов нервно сглатывать, услышав крики из-под палубы. Никто не хотел попадать под горячую руку. — Юнги, мы уже очень давно не сходили на берег… Нам нужно остановиться в порту, пока дно корабля цело, — заявляет помощник капитана, включаясь в разговор. — Команда устала. За столько времени мы награбили слишком мало, а твои истории о волшебной русалке уже звучат не так радужно. Капитан недовольно фыркает, откидываясь на спинку стула, но молчит. Будь это хоть боцман, Юнги бы было, что сказать, но со старпомом у него были другие отношения. Единственный человек, что может успокоить гневного Юнги, и единственный, кто может упрекнуть его. Потому что чаще всего он прав. Прав старпом и сейчас – долгие путешествия выматывают, а безрезультатные долгие путешествия – вестник бунта. Юнги не может так рисковать. Он устал сам. Устал проигрывать раз за разом, устал позориться в чужих глазах. Ему нужна была вспышка, нужна была мечта, что разожжёт в нём огонь, что наделит его пустые блуждания по бесконечным просторам холодного моря каким-то смыслом. Он хотел, чтобы о нём слагали легенды. Такие, как о Чёрной Бороде. Юнги хотел увековечить своё имя в истории пиратства, он хотел, чтобы каждый пират знал о его достижениях и боялся его. Однако для этого… Нужно иметь достижения. Юнги разочарованно вздыхает, поднимая взгляд на старкома. В тёмных лисьих глазах плещется тревога и тоска. — Курс на Пинос, — негромко, но уверенно произносит Юнги, прежде чем скрыться в темноте своей каюты. — Курс на Пинос! — выкрикнул штурман, вторя капитану, оповещая матросов и получая в ответ радостные вопли.