"День сурка" на двоих

Он и в третий раз ходил за ёлкой, и добыл её. Но это было уже весной… =Падал прошлогодний снег=

** Двое охранников выбрались на крышу госпиталя и, тяжело дыша, приближались к вертолетной площадке, а Дэдпул всё ещё возился с проводочками под приборной панелью. Не так уж просто оказалось вертолёт угонять. И Питер ничего не мог сделать, ни скрутить охранников паутиной, ни даже просто отправить в нокаут голыми руками. Ведь он должен был играть роль заложника, а заложники так не делают. Охранники, когда придут в себя, ни за что не поверят в столь быстрое появление «стокгольмского синдрома» у бедной испуганной жертвы. — Уэйд, у нас проблемы, — тихо сказал Питер приятелю в спину. Дэдпул развернулся и одним прыжком выскочил из кабины вертолета навстречу непрошенным гостям, хаотично размахивая пистолетом в левой руке. — А вы тоже хотите покататься? Опоздали, все места заложников уже раскуплены. Приходите в следующий раз, я вам скидку сделаю… Он выбил оружие у одного, неизящным ударом в ухо уложил его отдохнуть, а второй в это время выстрелил на поражение, но лишь слегка задел Дэдпула по касательной. Рана тут же затянулась, испачкав кровью только его боевой костюм на боку под мышкой. Дэдпул также легко одной рукой разделался со вторым охранником, не причинив ему никаких серьёзных увечий. — Вы же из больнички поднимались, пластырь там не захватили для меня? Эх, вы! — сказал он лежащим телам, ощупывая прореху под мышкой. Он запрыгнул обратно в кабину, склонился снова над раскуроченной панелью, наконец воскликнул: «Есть!» — и запустил двигатель. Пока они с Питером ждали, чтобы все системы вертолёта заработали, а винт раскрутился для взлёта, на крышу госпиталя выскочили уже не местные охранники, а двое полицейских. Быстро они, всего минут пять прошло, как была потревожена противоугонная сигнализация. — Не стреляйте, у меня заложник! Вы угробите и заложника! — крикнул Дэдпул полицейским, кивая на Питера Паркера, которого для убедительности толкнул в кресло пассажира и пристегнул наручником к переборке прямо у них на глазах. Полицейские на секунду растерялись, а он сел в кресло пилота и дал взлет. ** — Полчаса — полет нормальный, — отрапортовал Дэдпул в микрофон спустя какое-то время. Питер кивнул. Лопасти вертолета оглушительно шумели даже сквозь наушники. По мере подъёма становилось всё холоднее. Кварталы Нью-Йорка уже уползали вдаль к горизонту. Малоэтажный пригород, поля и дороги, залитые утренним светом, вольготно раскинулись вокруг. — Если увидишь коров, предупреди меня. Я лучше облечу их подальше, — неожиданно сказал Уэйд. — Ты в курсе, что они не умеют прыгать? — ответил Питер. — Тем более, настолько высоко. — Никогда не знаешь, чего от них ожидать, а вдруг их укусил радиоактивный кузнечик. — Ладно, ладно. Отцепи меня, что ли, где у нас ключ? — А мне и так нравится, такие приятные фантазии в голову приходят, а тебе разве нет? — Зачем мне фантазии? У меня же есть ты, — криво улыбнулся Питер. — С тобой разве соскучишься. — Взаимно, Паучок. Прогиб засчитан, — и он, не отрывая одну руку от штурвала, прицельно бросил Питеру в ладонь маленький ключик от наручников. — Чтоб Дэдпул, и не опошлил романтический момент? Что с тебя взять, грязное ты животное, — вскользь пробормотал Питер, не глядя на него, занятый размыканием наручника. — На себя посмотри! Я-то хоть животное, млекопитающее, можно сказать. А ты? Аппендикс эволюции! — Как на спине кататься, так «Паучок, ну пожалуйста, меня на лестнице дежурные заметят», а как эволюциями меряться, так я аппендикс?! И это вместо спасибо, что я избавил тебя от подъёма! Пёрся бы ты без лифта все двенадцать этажей до самой крыши! — Вот те раз! А кто тебя развлекал лучшими песнями всех времён, пока ты по стене полз? — Ох, лучше не напоминай! — поморщился Питер. — Наоборот, поставь ту мелодию на звонок, будешь вспоминать наше приключение каждый раз, когда я буду звонить… Минуточку, — спохватился Уэйд, — я же до сих пор не знаю твой номер! Набери-ка мне, я сохраню. — С чего это? Не вижу никакой необходимости, — холодно сказал Питер. — А вдруг меня там загребут копы и разрешат сделать только один звонок? И с кем ты мне рекомендуешь пообщаться в таком случае? С личным адвокатом? — Ты же планировал отвлечь их от меня, заманить за собой и потом уйти от погони, — возразил Питер. — Ну, ты же знаешь, дерьмо случается, — вздохнул Уэйд, трагически приподняв брови под маской. Такой жалобный тон мог растрогать кого угодно. — Ты в двух шагах от секса из жалости, — Питер сказал это настолько мрачно, что было ясно без вариантов, что он шутит. Но обменяться номерами Уэйд его всё-таки убедил, Питер достал телефон, набрал номер, который назвал ему Уэйд, и скорее почувствовал, чем услышал жужжание виброзвонка на телефоне Уэйда где-то рядом. А вот звука было совершенно не слышно в этом вертолётном шуме. Возможно, это и к лучшему. — Но всё равно, Уэйд, давай-ка без дерьма, — Питер старался говорить как можно более уверенно, как будто от его целеустремлённости, от дара убеждения зависел успех. — У нас должно всё получиться, прямо сегодня. Это слишком тяжело — повторять день раз за разом, я и так уже… — Он запнулся и проглотил продолжение. — Ладно, я в порядке. — Конечно, у нас всё получится, когда и что это у нас с тобой не получалось! ** Питер подхватил рюкзак, спрыгнул из кабины на нагретую крышу, а за ним выбрался и Дэдпул, поправляя маску, доставая пистолет и машинально проверяя обойму. Вот они и в Лос-Анджелесе, первая часть плана удалась. Калифорнийский технический Университет совсем недалеко отсюда. Питер легко сориентировался, в какую сторону ему нужно будет идти. На подлёте к этому району было видно, что на улицах города полно полицейских машин. Питер подошёл к краю крыши и заглянул вниз. К офисному зданию, на которое они посадили вертолет, лихо припарковались юзом три полицейские машины, и полицейские начали разгонять прохожих и оцеплять здание. Спуститься с крыши вниз по стене ползком или с помощью паутины нечего было и думать. Копы ждали их вертолет, отслеживали его всю дорогу, не знали только, где именно, на каком пятачке он сядет. Не могли же они выставить кордоны на каждой крыше в городе, на каждой площади, на каждом пустыре. Но они мгновенно стянули силы к месту посадки. Питер и Уэйд спустились вниз с помощью самого обычного лифта и дальше им снова пришлось ломать комедию. Уэйд грубо схватил Питера за локоть, как заложника, и вывел, буквально выволок его из холла сквозь стеклянные двери наружу. Конечно, умный террорист так бы не сделал, умный террорист выдвинул бы требования, прячась в здании. Но кто сказал, что Дэдпулу досталась роль умного террориста? Полицейские образовали полукруг из машин вокруг входа и, обнажив оружие, прятались за этими автомобилями. Видимо, обеспечить всех участников операции бронежилетами не успели, а специально оснащённое подразделение ещё не подоспело. Уэйд сделал несколько выстрелов в их сторону, старательно промахиваясь. — Вырвись, — еле слышно подсказал он Питеру на ухо. Питер извернулся всем телом из захвата Уэйда и отскочил от него на шаг, ведь тот только делал вид, что пытается его удерживать. Уэйд рванулся было за ним, но полицейские, увидев такую шикарную возможность, открыли по его ярко-красной фигуре огонь на поражение и тут же изрешетили ему все тело. Дэдпул откачнулся, упал на колени, но достал второй пистолет и стал стрелять в ответ с двух рук, чтобы не давать никому больше высунуться для выстрела. Один из полицейских с фланга вылез, пригибаясь, схватил Питера за руку, выдернул из опасной зоны, пихнул его назад, за себя, за машину, и сам спрятался. — Сдурел?! — крикнул он парню, на секунду развернувшись к нему. — Он же мог тебя убить, башкой ты думал своей? — И он повернул голову на выстрелы Уэйда. Питер попятился и совсем уж откровенно развернулся для побега. — Эй, куда! Лейтенант, заложник!.. — крикнул этот полицейский, заметив беглеца и неудачно привстал, подставившись под выстрел. Уэйд и выстрелил. Надо было дать Питеру уйти. Но Питер вместо этого остановился и с перекошенным лицом смотрел, как падает подстреленный коп, а на груди у него расползается кровавое пятно. С уверенностью сказать, смертельно ли ранение, было нельзя. Уэйд целился мимо сердца, в правое лёгкое, но кто знает. Питер наконец отмер и сделал несколько шагов назад, не отрывая взгляд от упавшего копа. Тогда Уэйд поднял оружие и расстрелял обе обоймы до конца по окружающим его машинам. Решил наделать побольше шума и снова привлечь внимание к себе. Когда патроны в обоймах кончились, он отбросил пушки и вроде как потянулся за спину за катанами. Он ещё подумывал прорываться из кольца, но простреленные ноги не особенно слушались. Увидев такое дело, полицейские дружно бросились к нему, оспаривая честь задержать гниду живучую и надеть на него браслеты. В это время Питер наконец развернулся и побежал прочь. ** Стремительно пробежав полквартала и потерявшись из виду у полицейских, которые, впрочем, были заняты арестом Дэдпула, Питер, как того требовал его собственный план, достал из рюкзака кепку для небольшой перемены своих внешних примет, надел её и пошёл, но не в направлении Калтеха, а куда-то в другую сторону. Он шёл вдоль бесконечной Футхилл Фриуэй, не глядя по сторонам, не разбирая дороги, пораженный случившимся, растерянный и запутавшийся. Один раз на перекрестке чуть не вылетел на красный свет прямо под колеса, прохожие удержали его за край одежды. Но, дождавшись зеленого, он также бессмысленно пошёл прямо всё дальше и дальше от цели. Уэйд всё-таки убил человека. А ведь они договаривались. Резиновые пули было решено не использовать, они были бы неубедительны в их плане, но Уэйд обещал — без убийств. Этот день должен был стать чистовиком, должен был сохраниться в истории и выпустить их в следующий день. Питер прямо физически чувствовал в груди такую сильную тягу к этому, так настроился на победу, ему так нужно было прорваться во что бы то ни стало сквозь этот дикий замкнутый круг. И теперь ради личной цели, ради нормального продолжения своей жизни пришлось бы переступить через жизнь того несчастного полицейского. А ведь он так смело выскочил из укрытия, чтобы затащить Питера в безопасное место за корпус автомобиля. И отругал за безрассудство. Как же так-то?! Если Питер ещё мог смириться со случайными жертвами несчастных случаев, которые остались в Нью-Йорке без его помощи, то жизнь этого человека буквально находилась сейчас в его руках. Ужас заключался в том, что, раз с теми жертвами он, получается, смирился, это сделало чуточку проще задачу смириться ещё с одной. И Питер чувствовал, что для него такой соблазн существует. Поэтому он быстро шёл вперед, машинально стараясь не бежать, чтобы не привлечь внимание, и слезы, набегающие ему на глаза, то и дело застилающие взгляд, высыхали на ветру, не проливаясь. Питера просто разрывало внутри. Ему было невыносимо больно снова отказаться от своего плана, но и вынести смертельный приговор этому полицейскому он был не в силах. Что было делать? Только бездумно нестись вдаль от Университета, чтобы случайно не выбрать то, что так нужно было лично ему всё это время. Чтобы не дать себе такого шанса. ** Телефон в кармане зазвонил, Питер замедлил шаг и взял трубку. Это был Уэйд. — У меня один звонок, не сбрасывай, — быстро сказал он. Питер не сразу ответил. — Слушаю, — всё же сказал он. — Он выжил. Сведения точные, копы проговорились, — пряча волнение сказал Уэйд. — Один другого сейчас материл — за то, что тот мне проговорился. Сожалел, понимаешь ты, что я подольше не помучаюсь страхом отправиться на электрический стул. — Уэйд немного помолчал, ожидая ответа. — Ты в Калтехе? — тихо спросил он. — Нет. Я далеко ушел, — признался Питер. — Не смей раскисать, он выжил, — жёстко сказал Уэйд. — Сделай, что собирался. Иди! — А как мне верить тебе? — злым и горьким шёпотом спросил Питер. — Когда у тебя всё получится, на следующий день сам придёшь сюда и узнаешь, — очень серьезно сказал Уэйд. — А если он не выжил, то я узнаю, что записал реальность с его смертью? — Да. Так и есть. Я тебя обманул, чтобы покончить с понедельником. Уж больно он затянулся. После моей официальной казни, которая состоится через неделю после суда — неудачной казни, разумеется — ты будешь носить мне в тюрьму передачи. Пожизненно. Лады? — Уэйд говорил вполголоса и без особых эмоций, но сарказм Питер уловил. Он всё ещё боялся верить, но каким-то шестым чувством, загривком своим ощутил, что так не врут.