"День сурка" на двоих

Я несла свою Беду По весеннему, по льду: Надломился лед, душа оборвалася, Камнем под воду пошла. А Беда, хоть тяжела Да за острые края Задержалася. = Владимир Высоцкий, Марина Влади. Беда =

** Уэйд сел на пол рядом с Питером, прямо в лужу крови. Когда твой костюм красного цвета, такие вещи, как пятна крови на одежде, перестают казаться важными. В голове не было ни одной мысли, даже голоса испуганно заткнулись. Уэйд положил голову Питера поудобней, но она все равно немного отклонилась в сторону. Входное отверстие надо лбом было здоровое, но кровь в основном вытекала на пол из выходной дыры в затылке. Сейчас они придут и заберут Питера. Надо что-то сделать, пока есть время. Уэйд взял руку Питера и сжал его ладонь в своих руках. В основании ладони лежало пусковое устройство шутера, оно мешало, и Уэйд задвинул этот выступ с кнопкой вниз в браслет. Питер лежал так тихо, он не вырывал руку, и было в этом что-то новое, до того непривычное и неправильное, что Уэйду стало страшно, страшно по-настоящему. Он вернул ладонь Питеру, оставив её лежащей у него на груди, и глухо застонал. Схватил с пола свой брошенный Магнум, вскочил и с жутким долгим криком расстрелял оставшиеся три патрона в воздух. Вертолет болтался дальше, чем на расстоянии выстрела, но всё равно поднялся повыше. Уэйд упал обратно на колени и, рвано дыша навзрыд, поднял голову. Слезы текли из уголков глаз и скатывались по вискам. — Завтра мы увидимся, завтра мы увидимся, — шептал Уэйд, преодолевая спазм в горле. Немного помогало. Было слышно, что к зданию кто-то подъехал, но Уэйд не обратил внимания. Послышались топот, лязг железа и голоса внутри здания на лестнице. — Нет, — очнулся Уэйд. — Он — мой. Судорожно отстегнул защёлку одного веб-шутера, стащил его с руки Питера. Он и раньше пользовался шутерами, но этот был новой непривычной конструкции. Уэйд надел его на правую руку, извлёк из браслета наружу штырёк с пусковой кнопкой, проверил, что может достать её пальцами. По сути, это была не простая кнопка, а целый пульт для разных видов паутины. Уэйд сделал несколько пробных выстрелов из шутера и нашёл нужный вид — длинные нити для полёта между зданиями. Он быстро надел и наладил второй шутер. Руки надо освободить, сейчас они потребуются обе. Поэтому он достал из кармана тросик, пропустил под мышками Питера, взвалил его тело на спину, привязал к себе, затянул карабин троса у себя на груди. Питер сзади обвис и начал немного сползать, но задержался. Уэйд с Питером на спине уже взобрался на перила балкона, как сзади послышалось: — Стоять!.. — Хрен тебе! — не оборачиваясь, зло ответил Уэйд себе под нос, выстрелил из веб-шутера в верхушку ближайшего здания и спрыгнул в воздух для полёта, вцепившись в паутину. Сзади раздались выстрелы, пули горячо впились в спину, а потом и в затылке вскипело. Не успел. ** Видимо, Уэйд умер в воздухе, отпустил паутину, упал с высоты и разбился, потому что очнулся он в мешке для трупов. Ну, не привыкать. Не в гробу, чай. Уэйд прислушался — тихо. Он пошарил рукой по бедру, нащупал потайной ножик и взрезал брезент изнутри. Повезло, даже в холодильник не засунули. Запекшаяся кровь сделала его костюм жёстким и ломким, в прорехах проглядывала свеженькая кожа. Оружие с него сняли, не нашли только маленький ножик. Но веб-шутеры были всё ещё при нём. Он сел и огляделся. В морге было пусто, входная дверь скорей всего заперта. Он спрыгнул со стола и проверил. Да. Выбить её не удалось, придётся ждать, пока кто-то зайдёт, чтобы вырваться. Вокруг на столах лежало ещё несколько мешков, Уэйд обошел их, расстегнул на каждом молнию, чтобы проверить, кто там, и нашёл Питера. Постоял рядом, глядя ему в лицо. — Какой же ты дурак, — сказал он голосом, полным нежности и сожаления. — Какие мы оба дураки. Он наклонился, отвёл ему волосы со лба, измазанного засохшей кровью, поцеловал между бровей, надолго прижавшись губами и закрыв глаза. Выпрямился, застегнул молнию над его лицом. — Завтра мы встретимся, засранец, — уже почти спокойно и уверенно добавил он. Прошёл к двери и приготовился ждать. ** Уэйд открыл глаза. Дома. Питер сидел на полу неподалёку от кровати, прислонившись спиной к стене и читал книгу. Книгу, Карл! Уэйд присмотрелся. Dostoevsky. Как он в этой берлоге смог раскопать книгу? Не с собой же принёс. Так вот почему Уэйду так хорошо спалось этим утром — он слышал дыхание Питера рядом. — Чего не на диване? — буднично спросил Уэйд. Питер поднял голову от страницы, растерянно, жалко, виновато улыбнулся. Он ожидал, что его прямо тут же с отвращением выгонят. — Диван в другой комнате, — тихонько ответил он в тон. Уэйд сладко потянулся. — Есть будешь? — спросил он. Питер кивнул. — Тогда сваргань там что-нибудь, — Уэйд махнул носом в сторону кухни. Когда Питер встал с пола и вышел, он выбрался из-под одеяла и отправился в душ. Вернувшись к Питеру, он увидел, что тот сделал смесь и начал печь оладушки. Уэйд схватил один горячий из тарелки для готовых, обжёгся, и перехватывая оладушек из руки в руку, спросил: — А чего не яичницу? Она проще. — Дома надоела, — нехотя пояснил Питер. — Твой мистер Паркер тебя совсем не балует, — довольно заметил Уэйд. Когда они сели за стол, Питер повздыхал, помялся и наконец спросил: — Уэйд… Ты простишь меня? — Уже простил, как видишь. Я тоже не образец рациональности. — Но я… Тебе пришлось… Никогда себе не прощу, — Питер выглядел совсем убитым. Ну, не настолько убитым, конечно, как вчера, но довольно уныло. — А вот это ты брось, — нахмурился Уэйд, — ты заказал, я выполнил. — Так ты?.. — лицо Питера разочарованно вытянулось. — Ты ради денег? — выдохнул он. Уэйд пожал плечом, запихал в рот целую оладью. — Сколько я тебе должен? — деловито спросил Питер, пряча скорбную мину. — Ты же понимаешь, что не сможешь расплатиться раз и навсегда, пока мы в петле времени? — самодовольно спросил Уэйд. — Так что давай отложим до вторника. — Ну уж нет! Ишь, чего захотел! Покончим с этим хоть на сегодня! Итак — сколько? — Двадцатку. — Что? Дватцатку? Всего-то? Так дёшево?! — Питер так удивился, что никак не мог опомниться. — Не скажи, Федор Михайлович, пять старушек — рубль. — Откуда ты?.. — начал Питер, и понял, что невежливо спрашивать человека, откуда он знает Достоевского и его сюжеты. — Блестяшка рассказал, — усмехнулся Уэйд. — Кто это? — Тезка твой, Пётр Распутин, ну, Колосс из Икс-менов. Он любит русские анекдоты мне переводить. — Ну вот что, Уэйд Уинстон, не строй из себя Родиона Романовича, — немного пришел в себя Питер. — У тебя даже Райан Родни плохо получается, — добавил он. — Уэйд, серьезно, сколько? — Я много работаю, на жизнь хватает. Это ты у нас нищеброд, — саркастично ухмыльнулся Уэйд. — Назови нормальную цену, — потребовал Питер. — Не хочу быть должным. — Двадцатку наликом — и мы в расчёте. Пока не сбросится этот день, разумеется. Чеки и переводы не беру. — Договорились, — с угрозой сказал Питер, — но помни: ты сказал — мы в расчёте! Он извлёк из потайного кармашка на рукаве несколько сложенных банкнот, нашёл дватцатку и отдал Уэйду. Пока Уэйд засовывал её в задний карман штанов, Питер сверлил его долгим взглядом. — Значит, не из-за денег, — задумчиво произнес он. — Тогда спасибо. Помогло. — Да не за что, птенчик, это моя работа. Если что, обращайся — буду рад. И друзьям рекомендуй. — Вот вечно ты!.. — беспомощно возмутился Питер.