Что-то синее

Бриенна таращилась на белый потолок гостиничного номера, в котором находилась. Глаза жгло, желудок завязался узлом. Однако плакать она отказывалась. Перед внутренним взором до сих пор стояло лицо Джейме, когда они были с ним на пароме, прямо перед тем, как она… Прямо перед этим. Джейме не сводил с нее глаз – пронзительных, зеленых, полных нежности, с расширенными зрачками. Он улыбался ей так же мягко, как улыбался детям, а его губы выглядели так маняще, что Бриенна на мгновение забылась. Забыла, что она не из тех людей, которым позволено подобное. На прикроватном столике уже в десятый раз завибрировал мобильник. Бриенна посмотрела на экран и обнаружила сообщение от отца. «Где ты, дочка? Позвони мне». Она проигнорировала уже больше десяти его звонков, а, судя по часам, была уже глубокая ночь – обычно она уже отправила бы отцу сообщение, что добралась в целости и сохранности. Он наверняка переживает. Она схватила телефон и позвонила ему. – У тебя все хорошо, Бриенна? – спросил он напряженным от волнения голосом, подняв трубку. Бриенна закрыла глаза, ей хотелось заверить его, что она в порядке, просто у нее нет сил общаться сегодня с Хайлом, слишком хрупкой она себя чувствует, вот и решила снять номер в гостинице возле порта. – Ты знал? – сказала она вместо этого и услышала его вздох – вот и ответ. – Мне так жаль, дочка, – начал он, теперь его голос был мягким и полным сожаления. – Знал? – Она не поверит, пока он не скажет вслух. – Это была моя идея. Тогда Бриенна сдалась слезам и сбросила вызов, подавив порыв швырнуть мобильный о стену. Он немедленно зазвонил снова, Бриенна стиснула зубы и заставила себя игнорировать звонок. Она не могла понять – зачем отцу было так поступать? Как он мог? Он всегда твердил, что она заслуживает любви, всегда говорил, что любит ее. Это он уволил Роэллу, он обнял Бриенну, когда она вернулась домой из универа после того случая, хоть она никогда и не рассказывала ему, что произошло на самом деле. Отец был единственной постоянной величиной любви в ее жизни, и то, что он способен на такое, что он может так ее ранить… невозможно. Должно быть какое-то объяснение. Она вытерла слезы, села на кровати и снова взяла телефон, обнаружив еще кучу пропущенных и несколько сообщений. «Бриенна, возьми трубку и поговори со мной, иначе я сяду на паром и явлюсь к тебе домой, а ты не хочешь, чтобы я оказался в одной комнате с Хайлом». Бриенна несколько раз глубоко вдохнула и вытерла глаза насухо. Она позвонит отцу и выслушает его – ей нужно так сделать, потому что он ее отец и он всегда любил ее – иначе и быть не могло, а если любил, то совершенно не хотел бы причинить ей подобную боль. Он поднял трубку после первого же гудка. – Бриенна... – Почему? – спросила она, гордясь, что голос не надломился. Отец глубоко вздохнул, как вздыхал всегда, взвешивая свои слова перед тем как заговорить. Это он научил ее думать, прежде чем сказать, хоть это и задерживало ответ на пару секунд. Потому что лучше медленно ответить, чем быстро обидеть. – Ты была так несчастна, – начал он с нежностью и болью в голосе. Таких слов Бриенна не ожидала. – В последний раз, когда ты приехала с Хайлом и вы уже готовились к свадьбе, ты не казалась ни радостной, ни счастливой оттого, что выходишь замуж. Ты пыталась скрыть это, но выглядело так, будто ты выходишь за него по инерции, просто поступаешь механически. Это было неправильно. Бриенна вспомнила тот их приезд – они наконец определились с датой, и она уже начала подыскивать платье, а Хайл даже не чесался. Это раздражало Бриенну, и она пожаловалась отцу – а такое случалось нечасто, потому что она знала, что Хайл ему не нравится, – что они целую вечность выбирали дату, а теперь Хайл ничего не делает. Она много чего тогда сказала. – Я никогда не скрывал, что он не нравится мне, дочка, – продолжил отец, и Бриенна сосредоточилась на его голосе, а не на своих воспоминаниях. – Он никогда не обращался с тобой так, как ты заслуживаешь, его всегда больше интересовало то, что он может от тебя получить, а не то, что он может тебе дать. Это не любовь, и ты совершенно точно достойна большего. Но ты сказала, что хочешь за него выйти, что любишь его, и совсем не слушала нас, когда мы много, много раз твердили тебе, что ты заслуживаешь лучшего. – Он перевел дыхание, и его голос изменился, став ниже, холоднее и жестче, как тогда, когда он уволил Роэллу. – И это было еще до того, как я узнал, что он сделал, дочка. Уверяю тебя, после того, что Джейме рассказал нам, если бы ты не отменила свадьбу сама, я бы приехал в Королевскую Гавань и врезал этому хуйлу за то, как он с тобой поступил. – Бриенна вздрогнула: отец никогда не матерился, очевидно, он тоже в ярости. – И вы недалеко от него ушли, – прошептала она едва слышно. – Нашли кого-то, кто заставил меня почувствовать, будто меня можно полюбить такой, какая я есть, но и это был обман. – Нет, Бриенна, это не так. – Его голос, полный спокойствия и раскаяния, снова стал звучать как обычно. – Если ты ни во что другое не веришь, поверь хотя бы в то, что я люблю тебя и никогда не хотел причинить тебе боль. – Бриенна громко сглотнула и часто заморгала, чтобы не дать новым слезам политься из глаз. Она хотела верить в это, это было ее главным жизненным ориентиром, ей нужно было в это верить. – Тогда почему? Еще один глубокий вздох. – После того вашего приезда я пожаловался Оленне, что ты выходишь за это ничтожество, потому что мужчины слепы и поверхностны и ни один из них никогда не относился к тебе так, как ты заслуживаешь, и сказал, что мне хотелось бы донести до тебя, что не стоит довольствоваться браком с этим человеком. К сожалению, я не знал никого, кому бы мог доверить тебя. Зато Оленна знала, и она рассказала мне о, как она назвала его, паршивце и о том, какой он богатый, красивый и рыцарственный. А еще о том, что он никогда не станет судить кого-то по внешности, потому что люди постоянно поступали так с его братом, и он знает, к чему это приводит. – Он сделал паузу, и Бриенна сосредоточилась на том, чтобы дышать ровнее и не подпускать к глазам слезы; сердце так и колотилось в груди. – Все, что мы сделали, – отправили тебя на прием к Джейме, чтобы ты поняла, что достойна большего, чем Хайл. Да, мы говорили с ним, и он даже вынудил Оленну рассказать, что именно она от него хочет, но не более того. Он спросил, что, по-нашему, может сделать он, если нас ты не слушаешь. Но мы не просили его соблазнять тебя и не просили притворяться, будто ты ему нравишься. Он не притворялся. Бриенне хотелось ему поверить, однако все звучало слишком просто. – Как он тогда очутился на Тарте в эти выходные? – Его пригласила Оленна, когда поняла, что ты ему действительно нравишься. Ему, хм, ему не нравятся люди – в этом смысле, если верить Оленне, и она не могла упустить шанс сделать что-то и для него, поэтому и свела вас в эти выходные. – Последовала еще одна долгая пауза, и Бриенна вцепилась в телефон, крепко прижимая его к уху, чтобы слышать отцовское дыхание – так, будто он сидел с ней рядом. Ее раздражало, что это по-прежнему успокаивает ее, как успокаивало в детстве, когда ей снились кошмары о гибели Галладона или о словах Роэллы, несмотря на то, что сейчас она все еще злилась на отца. – Прости, что причинили тебе такую боль, дочка. Наше намерение состояло не в этом, однако, как напомнил нам Джейме, намерения не стоят ничего, если ты уже подорвался на мине. Я ни в чем тебя не виню, у тебя есть право хранить секреты, но я бы хотел, чтобы ты рассказала мне о том случае. Если б я знал, я никогда не позволил бы этому хуйлу даже близко к тебе подойти, не то что предлагать замужество. Бриенна почувствовала, что по лицу снова текут слезы, и от этого ее злость – и на отца, и на себя – только усилилась. – Я не хотела, чтобы меня жалели, – сказала она резко и колко. – Я тебя не жалею, – твердо и уверенно ответил отец. – Я твой отец и я люблю тебя, и если я когда-нибудь встречу этих уродов, кем бы они ни были, включая твоего бывшего жениха, им не поздоровится. Услышав это, Бриенна не сдержала тихого смешка – слезливого, хриплого и не особенно веселого, однако напряжение и ярость частично покинули ее. – Я все еще злюсь на тебя. – Знаю, дочка. – Его голос звучал так печально, что Бриенна поняла: долго злиться она не станет. – Но ты сможешь меня простить? – Пока что нет, – ответила она. Именно он научил ее, что она не обязана прощать кого-то только потому, что он извинился, даже если это ее отец. – Оленна тоже хочет попросить у тебя прощения, можно, я передам трубку ей? Бриенна раздраженно вытерла глаза – довольно плакать. – Не сегодня. Передай, что я ей перезвоню, когда буду у Марг. – Придется некоторое время пожить у нее, если она собирается порвать с Хайлом. – Передам. – Пап, насчет Джейме… – начала она, но не придумала, как закончить; нужно было решить, верит ли она всему, что рассказал ей отец, и если верит – что ей делать с чувствами к Джейме и своей реакцией на его признание тогда, на пароме. – Хотя неважно. – Скажу лишь только, что когда Оленна представила меня ему, он немедленно узнал меня, хоть мы раньше никогда не встречались. Он сказал, что у меня твои глаза. – Бриенна сухо сглотнула. – Отдохни, уже поздно. Прости. Я тебя люблю. – Я тоже люблю тебя, пап, – ответила она и отключилась; это было правдой, и то, что она злилась на отца, не означало, что она не сказала бы ему этих слов. Перед тем, как повесить трубку, она услышала вздох облегчения. Затем Бриенна закрыла глаза и прислонилась к изголовью кровати. Ей нужно было подумать о том, что сказал ей отец, о том, что они намеревались сделать и в чем ей солгали. Также ей нужно было подумать о том, что она чувствует насчет всего этого и насчет Джейме. Когда он приложил пальцы к ее губам, она будто снова очутилась на вечеринке – кругом хохот, у ног – роза, а в голове раздался голос Рона, в котором сквозил ужас: «Боги, ты что, правда думала, будто нравишься мне?», пока его дружки ржали и хлопали его по спине. Правда состояла в том, что все это время Бриенна ожидала чего-то подобного. Тогда, на пароме, подавшись вперед, она надеялась на поцелуй, но куда больше была готова, что Джейме с насмешкой отвергнет ее, хоть он и не сделал ничего, чтобы заслуживать подобного недоверия, и всегда был ужасно привлекателен и интересовался ею. В мире Бриенны две эти вещи были взаимоисключающими, но в этом была не его вина. Она вспомнила, что именно он сказал ей, прежде чем остановить ее. «Я очень хочу, никогда так не хотел кого-то поцеловать». Может, им стоило извиниться, простить друг друга и поговорить как взрослые люди, однако Бриенне нужно было время. В первую очередь она должна разобраться со своей жизнью и суметь простить отца, потому что, хоть его намерения и были благими, он соврал ей, плел за ее спиной интриги и причинил ей боль. После этого у нее, возможно, появится время подумать об отношениях. … Когда Хайл пришел домой с работы, Бриенна уже собрала чемодан. С тех пор, как она вернулась с Тарта, она не думала ни о чем другом, кроме этого разговора, и хоть он явно не будет приятным, избежать его не удастся. Она и так уже два дня его откладывала, а через три дня был запланирован ее девичник, и она не могла допустить, чтобы он все-таки состоялся. Некоторое время Бриенна подумывала не отменять свадьбу; она все еще была обижена и сердита – и на отца, и на Оленну. И на Джейме тоже, хотя это была уже совершенно другая проблема, с которой она пока не собиралась разбираться. Однако так Бриенна сделала бы себе лишь хуже, и она сама решила бросить Хайла – еще до того, как они ей признались, так что Джейме был тут совершенно не при чем. Они были правы, надеясь, что она разорвет эти отношения до того, как сделает огромную ошибку, однако то, как они воплотили свою надежду в жизнь, было в корне неправильным. Хайл вошел и, как обычно, бросил сумку у двери, а пиджак повесил на спинку стула – уж по этому Бриенна совершенно не станет скучать. Она знала, что по нему она скучать будет, в конце концов, они несколько лет прожили вместе, и хоть она, может, и не любила его, безразличен он ей не был. – Привет, Бри, – сказал он, направляясь мимо нее к дивану и походя чмокая в щеку. Брови Бриенны удивленно приподнялись: ее чемодан был не такой уж незаметный. Мгновение спустя Хайл остановился и повернулся, уставившись на него. – Собралась куда-то? – Да. Я некоторое время поживу у Марг. – Я думал, видеть невесту считается дурной приметой только в день перед свадьбой, а у нас до нее еще десять дней. Бриенна покачала головой. – Нет. – Она глубоко вдохнула и подумала о Синем Рыцаре, о том, как стояла перед ее доспехом и недоумевала, куда подевалась та девчонка, которая хотела быть на нее похожей. Мысль о ней придала Бриенне смелости. – Я отменяю свадьбу. Хайл сощурился. – Ты что? – Я думаю, что нам не стоит жениться. – Что это на тебя нашло, все ж было нормально до того, как ты на Тарт съездила? Что твой отец и та старая сука тебе сказали? – спросил он низким сочащимся ядом голосом. А может, не так уж она и будет по нему скучать. – У нас ничего не выйдет, Хайл, еще до начала наших отношений было понятно, что не выйдет, а я все равно убедила себя, что мы сможем пожениться, – спокойно сказала Бриенна, стараясь, чтобы слова звучали резонно. Он должен был знать, что это правда. – Раньше все выходило, – настаивал Хайл. – Нам хорошо вместе. Бриенна едва не рассмеялась. – Разве? Когда мы в последний раз ходили куда-то вместе? Хайл пожал плечами. – Нам нравятся разные вещи, как и многим другим парам. Но нам все равно хорошо, мы хорошо проводим время и дома. – Правда? – Она проводила время дома и он тоже. Но не вместе. – Как зовут моего ассистента? Насколько я уже продвинулась со своей новой книгой? Какой последний фильм я смотрела в кино? Какую книгу читала? – Ей хватило благородства не упоминать их унылую сексуальную жизнь. Хайл поджал губы, а между бровей у него залегла складка – признак того, что он начинает раздражаться. Бриенна запросто читала его, как всегда, и прямо сейчас он настраивался на скандал. – Какое это все имеет значение? – рявкнул он, скрещивая руки на груди. – Ты-то обо мне все знаешь? – Ты предпочитаешь футбол регби, но притворяешься, что наоборот, потому что на работе вы каждую неделю делаете ставки. Ты ни разу не выигрывал, потому что тебе плевать на регби, ты просто делаешь вид. Ты считаешь, что секретарша твоего босса, мистера Ричардса, спит с ним, ведь только так кто-то вроде нее – суки, вечно заставляющей вас выполнять вашу же не выполненную в срок работу, а еще страшной и жирной – может удержаться на такой должности. На его месте ты бы давно заменил ее на Марни из бухгалтерии – она секси, умная и никогда не стучала на вас за то, что вы щиплете ее за задницу. – Она сощурилась, продолжая перечислять факты. – На прошлой неделе твоя команда, Охотники Рогова Холма, проиграли из-за того, что, цитирую, «этот судья-хуесос» пялился на задницы игроков вместо того, чтобы за мячом следить. Видишь, я слушаю тебя, когда ты говоришь, хотя иногда лучше бы этого не делала. – Я думал, слушать своего парня – это часть отношений, – сказал он так, будто уже забыл первую часть их разговора. – Тогда ты и с этим не справляешься, потому что ты меня никогда не слушаешь. Отношения предполагают равенство. – Хайл раскрыл рот, чтобы возразить. – Ты знаешь, что мне вообще-то нравится носить каблуки, но ты постоянно велел мне этого не делать, потому что на каблуках я выгляжу нелепо и похожей на великаншу? – Ну так и есть. – Нет, на каблуках я просто выше тебя, как и без них. А ты не любишь чувствовать себя меньше. – Бриенна обессиленно покачала головой. Так они ни к чему не придут, и она не собиралась объясняться. Больше не собиралась. – Неважно, Хайл, – устало сказала она, подавив вздох. – Я ухожу, свадьбы не будет. Я пока поживу у Марг, у тебя три месяца, чтобы найти новое жилье или купить у меня это. Он уставился на нее. – Ты же знаешь, что с моей зарплатой я не могу позволить себе такую квартиру. – Мог бы и поднакопить за прошлые годы. Я оплачивала все счета самостоятельно с тех пор, как купила ее, и никогда не жаловалась, потому что ты всегда больше беспокоился о деньгах, чем обо мне. Не спорь, мы оба это знаем. Квартира моя, и у тебя три месяца чтобы либо найти что-то по карману, либо найти деньги, чтобы выкупить ее, мне все равно, я куплю что-нибудь другое. – Ох уж эти богатеи, – насмешливо сказал Хайл, и это напомнило ей о Роне и остальных. Почему она вообще простила его? – Конечно, купишь, найдешь себе новую хату, но вот найдешь ли ты себе нового мужика? Думаешь, хватит тебе на это денег? – Ты собирался жениться на мне ради денег, я всегда это знала, но не все же такие мелочные. А даже если и так – меня тут проинформировали, что иногда хорошая книжная полка, кошка и вибратор – лучшая компания, чем некоторые мужчины. – Она глубоко вдохнула и заставила себя разжать кулаки. – Я не хочу расставаться врагами, Хайл, мы были вместе несколько лет, и, может, мы и не любили друг друга, но мне на тебя не плевать. Тогда он попытался зайти с другой стороны, с явным усилием расслабляя руки и разжимая зубы. – Я люблю тебя. Бриенна едва не рассмеялась. – Нет, не любишь. – В этом у нее не было никаких сомнений. – Если бы ты любил меня, ты бы спросил, что сделал не так и как мы можем это исправить. Вместо этого ты оскорбил моего отца и Оленну, свалил все на них, а потом оскорбил и меня. – Она схватила чемодан и направилась к двери. – Три месяца, Хайл. – Ну и что мне сказать ребятам, что ты меня бросила? – выплюнул он так, словно само это слово оскорбляло его. А может, так и было. Бриенна и не посмотрела на него. – Говори что угодно. Скажи, что я недостаточно заплатила тебе за вечность со мной, мне уже без разницы. Она спустила чемодан вниз, поймала такси и приехала к Марг, где немедленно потребовала водки и фастфуда. ... Бриенна закрыла дверь в свою новую квартиру, и щелчок замка показался ей точкой в ее старой жизни. Пришло время перевернуть страницу, и она не могла удержаться от улыбки при мысли об открывающихся перспективах. Гостиная, не считая горы нераспакованных коробок, была абсолютно пустой, как и все остальные комнаты, за исключением спальни, где нагромождения коробок окружали единственный собранный предмет мебели – кровать. – Уверена, что не хочешь остаться еще на одну ночь? – спрашивала ее Марг больше для приличия. Бриенна была уверена – после почти четырех месяцев соседства, хоть и довольно веселых, ей не терпелось вернуться к нормальной жизни. – Можем отпраздновать маргаритой и тако. – Я просто ужасно рада новой квартире, не терпится переехать, – отвечала ей Бриенна, хотя предложение было заманчивое. Вечера с маргаритой и тако стали ее любимыми. – Можем собраться на следующей неделе у меня. – Договорились! Бриенна обняла подругу и выбежала на улицу ловить такси. Грузчики уже перенесли все из ее прежнего жилища на новое место – квартиру с двумя спальнями в пешей доступности от университета. Новую мебель должны была привезти следующим утром, а потом у нее будут все выходные, чтобы распаковаться и привести все в порядок. Она не стала оставлять себе мебель из старой квартиры, которую купили практически сразу же после того, как она вывесила объявление. О Хайле она ничего не слышала с той недели, как с ним рассталась. Его первые сообщения были примирительными и вкрадчивыми, однако как только он осознал, что она серьезна, они стали холодными и колкими, а потом прекратились вовсе. Он выехал на последний день третьего месяца, и Бриенна поплакала напоследок, когда пришла в квартиру и увидела там только свои вещи. – Не знаю, плакала ли я о потерянных годах или о потерянных возможностях, – говорила она психотерапевту, к которому стала ходить за два месяца до этого. – Может, о том, и о другом, – ответила та с мягкой улыбкой. – Почувствовали ли вы облегчение? Или вам стало хуже? – Облегчение, – ответила Бриенна, улыбаясь. С начала терапии она выплакала достаточно слез, чтобы теперь знать разницу. – Тогда это были хорошие слезы. Так и было – по крайней мере в тот раз. Однако не все ее слезы были такими; хуже всего ее накрыло как раз перед тем, как она начала ходить к психотерапевту, когда она отправилась на Тарт поговорить с отцом. Он был один – по ее просьбе, и они беседовали друг с другом осторожно и бережно – Бриенна и не думала, что разговор с отцом может быть таким. Они поговорили обо всем, чего никогда не обсуждали вслух и что привело к нынешнему положению дел. Об их общей боли от потери не только Галладона, но и Бриенниной матери, умершей рожая не сделавших и единого вдоха двойняшек. О том, как Селвин сосредоточился на работе, чтобы справиться со своим горем, оставив Бриенну на попечение жестокой Роэллы, и о том, как он изменился после этого, хотя к тому времени вред уже был причинен. О том, как Бриенна слишком рано научилась полагаться лишь на себя, стала относиться к людям с недоверием и всегда ожидать лишь плохого. Они поговорили и о других деликатных вещах, и к тому времени, как оба были готовы жить дальше, плакала уже не только Бриенна. Свое примирение они, конечно, отпраздновали Марининым рагу. – Джейме был здесь на прошлых выходных с Элией и детьми, – сообщил ей отец после того, как от первой бутылки вина остались лишь смутные воспоминания, а вторая того и гляди собиралась повторить ее судьбу. Оба не были трезвы, и Марина уже конфисковала у них ключи от машины и пообещала вызвать им такси, когда они закончат. – Рейенис попыталась спрятаться в Вечернем, чтобы остаться тут насовсем, а Эйегон теперь хочет стать русалкой. Все спрашивали о тебе. Бриенна заморгала, глядя на него невидящим взглядом. Имени Джейме она не произносила с тех пор, как была на Тарте последний раз, однако это не означало, что она о нем не думала. – Ты разговариваешь с Джейме? – Ей захотелось надуться; с ней Джейме не разговаривал. Потом она вспомнила последнее, что сказала ему, и ее губы дрогнули, их уголки опустились вниз, а глаза защипало. Вина уже явно хватит, решила Бриенна, допивая остатки из бокала. Конечно, Джейме с ней не разговаривал, она же практически обозвала его шлюхой и ушла, не обернувшись. Конечно, он больше не хотел иметь с ней дел. – Не надо, дочка, – сказал ей отец, кладя свою огромную ладонь поверх ее. – Джейме дает тебе передышку, но он то и дело интересуется о тебе и у меня, и у Оленны. Мальчик по уши влюблен и, может, еще обойдет тебя в упрямстве. Он будет ждать – возможно, не всю жизнь, но какое-то время точно. Бриенна не могла вспомнить, что сказала в ответ. Она не помнила больше ничего о том вечере, кроме того, что отец уложил ее спать и сунул Морна ей в руки, прежде чем отправиться в свою спальню. Потом она обдумывала слова отца и даже обсуждала это с психотерапевтом, упомянув, насколько невозможно поверить, что такой красивый мужчина, как Джейме, вообще может интересоваться ею. – Не слишком ли такой взгляд на вещи предвзятый? – спросила доктор Аргайл, чем привела Бриенну в замешательство. – Он не может по-настоящему интересоваться вами, потому что он симпатичный? Не выходит ли, что вы подходите к нему с теми же мерками, что и люди, которые называют вас безобразной, и решаете за него, что для него важно? – Бриенна замерла, удивленно раскрыв рот. Она никогда не рассматривала это с такой точки зрения, и теперь ей нужно было время, чтобы все переварить. – Подумайте об этом. Она подумала – и пришла к выводу, что доктор Аргайл права. Джейме никогда не вел себя так, будто он чем-то лучше нее, а все вещи, которые он говорил о ее внешности, было исключительно лестными. Это она никогда не верила комплиментам, всегда ища в чужих словах скрытую колкость, а теперь выходило, что еще и людей оценивала по внешности. Осознание этого отрезвляло. На следующем сеансе она обсудила это с доктором Аргайл. Они говорили об этом, пока Бриенна не стала совершенно вымотана и опечалена, недоумевая, почему не пришла на терапию гораздо раньше. Ей предстояло еще много работы, однако она знала, что со временем со всем разберется. Улучшились не только ее самооценка, отношения с отцом и жилищные условия. Еще Бриенна дописала «Бегство в Долину», свою следующую книгу, и отправила ее издателю. Через три месяца уже были запланированы выход книги и автограф-сессия, на которую уговорил ее Лорас. Она пообещала себе, что как только разберется со своей жизнью – снова подумает о любовных отношениях. Не то чтобы она переставала думать о Джейме. Ей часто снились его сияющая улыбка и блестящие глаза, она слышала в голове его восторженный голос, спрашивающий ее о книге, и часто вспоминала его пальцы на своих губах и расширившиеся во время их дурачеств на пляже зрачки. Также Бриенна обнаружила, что вибратор и воображение действительно могут быть эффективнее, чем усилия Хайла, и большую часть времени именно Джейме она представляла на себе. Или под собой. Внутри себя уж точно. Бриенна постоянно находила оправдания, чтобы не звонить ему, однако от отца она знала, что он регулярно приезжал на Тарт и всегда спрашивал о ней. – Я рад, – сказал он, по словам отца, после рассказа о том, что Бриенне гораздо лучше, что она купила новую квартиру и скоро переезжает. Она почти могла представить улыбку, с которой он это произнес, и лучики в уголках его глаз. – Она этого заслуживает. Она убедила себя, что ранила его точно так же, как ранили ее саму, и что он наверняка уже позабыл о ней, хоть отец и говорил ей, что это не так. Однако после случайной встречи с Элией и Рейенис она больше не могла убеждать себя в этом. Бриенна как раз была в книжном при кампусе, когда ее через витрину заметила Рейенис и втащила внутрь свою мать. – Бриенна! – воскликнула Рейенис, кидаясь к ней с присущим детям отсутствием смущения. – А я была в Тарте с вашим папой, он такой высокий! А Джейме мне показал доспехи Синего Рыцаря, и ее меч, и он купил... – Думаю, хватит, Рейенис, – сказала Элия, оттаскивая дочь от Бриенны. – Привет, Бриенна, мы никогда не разговаривали, хотя нас представили друг другу, когда вы были нашим клиентом. Элия была такой же симпатичной и улыбчивой, как Бриенна помнила, хотя в глазах у женщины была какая-то суровость, удивившая ее. Однако Элия протянула ей руку, а хорошие манеры в Бриенну вдолбили с детства. Она пожала протянутую руку – миниатюрную и деликатную по сравнению с ее собственной, и все же рукопожатие Элии оказалось крепче, чем Бриенна могла бы предположить. – Я вас помню, – ответила она, и Элия улыбнулась еще шире. – Рейенис, пойди-ка выбери одну книгу себе и одну – брату. – Но мам... – Живо, Рейенис, – тон Элии был твердым и непреклонным. Такому невозможно было не повиноваться. Бриенна улыбнулась, подумав, что из них двоих родителем, потакавшим детским капризам, был Джейме. Рейенис оставила их вдвоем, скрывшись среди полок. – Как вы поживаете, Бриенна? Джейме много говорит о вас, и я слышала, что вы начали жизнь с чистого листа. – Бриенна заморгала, пораженная ее прямотой. – Я все думала, есть ли в этой новой жизни место для Джейме, он вот начинает думать, что, наверное, нет, а я терпеть не могу, когда он такой подавленный. Видите ли, Джейме долгое время никем не интересовался, и хоть он и говорил, что когда-то любил меня, с этим та любовь не идет ни в какое сравнение. Я была рада за него – ровно до тех пор, пока он не вернулся с Тарта с разбитым сердцем и чувством вины. – Тон Элии становился все жестче, а спина – прямее. Даже на каблуках она едва доставала Бриенне до ключиц, и все же складывалось впечатление, что Элия нависает над ней. – Это я посоветовала ему рассказать вам все начистоту, так что я тоже чувствовала себя отчасти виноватой. Я понимаю, что вы злитесь и что вы ничего ему не обещали, но если вы не собираетесь его прощать – скажите мне об этом сейчас, чтобы я могла ему передать, что он может выкинуть вас из головы. Ваш отец сказал ему ждать – и он ждет, но я больше не позволю Джейме страдать. Бриенне удалось выдавить из себя слова лишь с третьей попытки. – Я не… – она запнулась и начала снова, откашлявшись. – Я, он не… нет ничего, что я… – после этого она сдалась, но Элии, уже снова мягко улыбавшейся, было достаточно и этого. – Хорошо, только не затягивайте, если мне придется еще хоть вечер выслушивать его нытье, я сама его придушу. – Элия повернулась в том направлении, где скрылась ее дочь, а потом обернулась через плечо. – Однако если вы его еще раз так обидите – вы очень пожалеете. Я ведь Мартелл, в конце концов. Марг хрюкала от смеха, когда Бриенна вечером пересказывала ей эту историю, однако сама она очень впечатлилась и немного испугалась. Она еще никогда не получала подобных угроз, тем более – от женщины, которую она могла поднять одной рукой и положить в карман. На этом моменте Марг начала выть, отчего рассмеялась и Бриенна – уже приняв решение. Теперь у нее было все, что нужно, а оправдания закончились совсем. В гостиной на груде коробок обнаружился ящик, который явно не был частью ее вещей. Это была посылка, хотя Бриенна ничего не заказывала, и отец сказал, что ничего не присылал. Однако он улыбался, с нетерпением ожидая, когда она ее откроет и расскажет ему, что там внутри. Бриенна открыла его; внутри продолговатого ящика оказались вовсе не цветы, как она испугалась на миг – там, завернутая в серебристый шелк, оказалась искусная реплика Верного Клятве. Ничего общего с дешевыми безделушками, продававшимися в музее, – его явно заказывали у профессионального кузнеца, и если глаза Бриенны не обманывали ее, копия была почти точная, разве что выкована не из валирийской стали, секрет которой был много веков как утерян, вплоть до золотого эфеса и инкрустации рубинами. Внутри лежала записка без подписи, но Бриенна прекрасно знала, кто это отправил. «Каждому Рыцарю нужен меч». Она действительно надеялась, что глаза ее обманывают – меч, возможно, стоил больше ее квартиры. Бриенна благоговейно вернула его в ящик, уже думая, где заказать подходящую подставку, возьмется ли этот же мастер изготовить Вдовий Плач и примет ли Джейме ответный меч. Дрожащими руками Бриенна достала телефон и кошелек из сумки, пытаясь отыскать визитку, которую сунула туда много месяцев назад. На обратной стороне визитки ручкой были нацарапаны цифры, которые она теперь вбивала в свой мобильный. Некоторое время Бриенна раздумывала, что же написать; она могла попросить прощения или сказать, что прощает его за участие в обмане, но это все было не то. Наконец она нерешительно набрала сообщение и нажала «отправить» прежде, чем успела передумать. «Полагаю, у вас тоже есть меч, сир Джейме».