Амур и Психоз

      Мы все, что есть друг у друга. Да, нам было вместе по кайфу, а теперь нас намотало на ворох бытовых неурядиц. И теперь мы с бытовухой квиты. Мы сидим с друзьями, а ты шепчешь, стреляя в девчонку, сидящую напротив, глазами. — Ты прям из кожи вон лезешь, чтобы ей понравится, - как всегда токсично. И брызжет ядом. Я сжимаю кулаки под столом, улыбаюсь девушке, с которой общаюсь, и тихо говорю Франу, что когда-то я занял его сердце без единого выстрела. Дома он сидит в кресле и с отстранённым от проблем земных лицом, говорит мне, как я жалок. Он говорит, а я молчу. — Ты так зациклен, на мнении других. Это все из-за комплексов. — Закрой рот, — говорю ему. — Даже признаться никому не можешь, что у тебя встает только на члены, — склоняет голову к плечу, сверлит меня безразличным взглядом. Ненавижу зеленый цвет. Цвет его волос, глаз и возраста. Он продолжает: — Потому что знаешь, что брат во всем тебя лучше, и он ведь даже не курит. — И даже Рас бы тушил об тебя сигареты, ши-ши. Фран потирает кисть с ещё багровым шрамом от ожога. — Смотрите-ка какой крутой и сильный, так держать, — усмехается и подходит ко мне. — Закомплексованный пидор, — выплевывает буквально в лицо. Затем в него получает. Мы дерёмся до крови, даже кусая друг друга зубами. Фран падает на пол, плюет мне в лицо слюной и кровью, улыбается красными зубами. — Я все равно люблю тебя, Бел. Поднимаюсь, пнув его в подреберье. — И я тебя, тварь. Мы живём вместе полтора года. Первые месяцы наших отношений всё было так идеально, что я даже поверить не мог, что эта жаба способна так плотно засесть в моей голове. Дальше были ссоры, бытовуха, первые драки, измены, ебля, любовь. Кто из нас больший урод — сказать однозначно не выйдет. Мы друг друга стоим, я знаю. Наказание. Награда. Мы работаем вместе, программистами. Живем, едим, спим — вместе. Он сует свой нос даже в мою переписку. — Ты ее трахаешь? — говорит как всегда спокойно. Ему то ли похуй, то ли он просто эмоционально шлакоблок. Меня бесит его рожа. Вздернутый нос, светлые веснушки и тонкие губы. Я терпеть не могу зеленые глаза. — Покажи переписку, — он настаивает, заглядывая в телефон. — Ну расстаёмся, так расстаёмся! — вспылив, говорю, оглядываясь, не вернулся ли кто в офис. — Хорошо. Я соберу сегодня вещи. Я киваю и пишу друзьям, что сегодня приеду. Останусь у них на пару дней. Сначала никакой драмы. Я даже разозлился чертовски. И что за трагедия? Докопался за девчонку. А к полуночи я уже выпил бутылку ирландской воды, написал несколько глупых сообщений Франу. Он ответил, чтобы я шел нахер. Я ведь ее даже не трахал. Я бы тушил об него сигареты, за то, как с ним плохо. Как с ним хорошо. Но он ушел и стало только хуже. На работе Фран свел к минимуму все наше общение. Я ловил его на балконе, даже среди толпы коллег пытался поговорить. В итоге разговор закончился сексом в туалете для инвалидов. Фран мне сказал, что мы будто пауки в банке, пытаемся друг друга сожрать. Я бухал каждый вечер, изо всех сил стараясь забыть. Глотал занакс горстями, забывая где я и что. Не пойму, из-за тебя ли плохо, или просто устал… Зеленый цвет на светофоре неизбежно напоминает, как я тушил об тебя сигареты. Как хватал тебя за циановые волосы, когда грубо драл в офисе, после окончания рабочего дня. Мы встречаемся снова через месяц. Ты напрашиваешься войти в мой дом. Говоришь забыл какие-то свои вещи. Мы ругаемся стоя в дверях. На твоей шее почти сошедшие засосы. А на кисти руки свежее тату. — Ты не за вещами пришел, — усмехаюсь. — А я ведь ее даже не трахал. Захлопываю перед его носом дверь. Он зовет меня, слышу как голос дрогнул, произнося мое имя. Все эти песни о любви, и скулёж под квартирой. И в последний раз я сажусь у двери, запиваю занакс виски и слушаю его монологи, пока не прогонят соседи. — Мне без тебя плохо, — говорит в самом конце и затихает. Я не отзываюсь, бьюсь головой о стену и смеюсь. Как бы счастливы в начале мы не были, как-то же к такому пришли. Дверь открывается с щелчком. Фран сидит облокотившись о стену рядом с ней. Поднимает на меня уставшие от влаги и боли глаза-черные дыры. Я бы скорее сдох, чем позволил ему взять над собой контроль. Но эти слова потеряли всякую силу. Мы ранены друг другом и, наверное, убиты. Да, мы целуемся и дело ближется к постели. Но секса не будет, слишком много недосказанности и седатива. Нам бы не стоило. Но… — Ты меня любишь? — Наверное нет. — Я тоже. И теперь мы всё-таки квиты.