***
Благодаря своевременным действиям темноволосого мужчины со шрамом около глаза — он перекинул Хамбэя через колено, чтобы избавить лёгкие того от избытка воды, — стратег выжил; его благополучно доставили на остров. Лекарь долго следил за пульсом и осматривал бледное лицо, пока не пришёл к выводу, что жизни несостоявшемуся утопцу ничего не угрожает и сейчас ему нужен покой. Одно только беспокоило этого пожилого мужчину — двое, выловившие это чудо, при таком стечении обстоятельств по-другому не назовёшь этого человека, из моря, утверждали, что это женщина, но осмотр показал, что они ошиблись. Теперь он решал, стоит ли осведомлять Хикодзи и Хиятаро, что удачно сплавали на территорию Мори за какой-то легендарной рыбой, о половой принадлежности улова. — Ну что? Лекарь глубоко вдохнул: не успел он выйти, как на него накинулись с расспросами. Выталкивая пытающегося пролезть в комнату Хикодзи, он захлопнул сёдзи* и стал неторопливо отвечать: — Жить будет, очнётся не скоро. Однако нам нужно установить, кто это. Дождёмся господина, а потом обсудим всё, что известно. — Да чего тут обсуждать? — надулся Хикодзи. — Ну, прогуливалась на каком-нибудь утёсе. Ну, оступилась! Ну, свалилась в море! Ну, плавать не умеет! Это же просто случайность. А к нам её течением вынесло. И зачем нам братан, чтобы это понять? На переносице пожилого мужчины углубилась складка — ему было всё ещё не по себе, когда господина Тёсокабэ называли «братаном». Он убрал выпавшую седую прядь за ухо и посмотрел в глаза Хикодзи, тот не понимал, зачем такая осторожность. Зато Хиятаро, кажется, поймал настроение лекаря; он в задумчивости перебирал выгоревшие на солнце волосы, пока наконец не заговорил: — Да, мы нашли её на территории врага, но оружия-то при ней не было. Думаете, она шпион? Тогда какой-то слишком опасный способ послать её к нам. И к тому же нужно было знать, что мы окажемся там. Так что не понимаю, почему мы должны её подозревать. — Мори не ценит жизни подчинённых, — лекарь провёл рукой по выбритой макушке, скрывая неуверенность в своём предположении. — Этот вариант нельзя исключать. И даже если это не шпион Мори, меня не покидает чувство, что наша доброта может погубить господина, — теперь он сложил руки на груди, уверившись в правоте своих ощущений и не желая уступать. — И я ещё кое-что знаю. Но не уверен, что это сильно поможет. Хикодзи и Хиятаро выжидающе уставились на мужчину, первый даже руки в бока упёр и набычился. — Всё скажу только господину, — отрезал лекарь. Заставить говорить этого уважаемого человека было невозможно, да и характер у него был такой, что ни уговорами, ни пытками развязать язык не получилось бы. Продержав недовольные мины ещё немного, Хикодзи и Хиятаро сдались. Что они понимают в этой ситуации? Уж самый опытный лекарь на Сюкоку знает, что и зачем делает. Рассудив так, мужчины ушли. Лекарь же проводил их взглядом и вернулся в комнату пострадавшего; на самом деле он уже был уверен, что этот, на его взгляд, молодой человек не по своей воле оказался в воде и к шпионам Мори отношения не имеет — неспокойно только на душе было от предчувствия. Пожилой мужчина ещё раз осмотрел своего подопечного: к лицу уже начала приливать кровь, стирая понемногу серость, дыхание размеренное, движений глаз не наблюдается. Сознание к молодому человеку ещё не пришло. Но лекарь отметил, что через пару часов пострадавший начнёт видеть сны — так подсказывал опыт. Мужчина сел напротив футона и начал всматриваться в черты лица молодого человека. На одежде не было мона**, оружие тоже отсутствовало — ничто не могло рассказать о принадлежности к какой-либо армии или хотя бы сократить число вариантов. У лекаря была хорошая память на лица, и ему приходилось лет пять тому назад осматривать солдат Мори; все они были на одно лицо, и человека с такой незаурядной внешностью трудно было бы не заметить. Но больше всего беспокоило, что лицо молодого человека всё же казалось смутно знакомым. Волосы совсем без цвета, женственность черт… Такое не забудешь и через десятки лет, но лекарю никак не удавалось вспомнить имя. Однако большая часть жизни этого пожилого человека прошла в скитаниях по Японии. Он много раз менял имя, пару раз сидел в плену за умерщвление детей влиятельных особ, которых нельзя было спасти — тогда сохранение ему жизни вымаливали крестьяне и самураи, что считали это лучшей платой за помощь. Денег этот загадочный лекарь не брал: принимал лишь еду да предложение остаться на ночлег. Через тридцать лет скитания мужчина попал во владения Тёсокабэ. Тогда он называл себя Ясуда. И юный правитель настолько поразил лекаря, что тот решил остаться. Вот только на корабле работать он не смог: дурно становилось даже от небольших волн, а уж в шторм и вовсе сознание уходило. Тёсокабэ Моточика отнёсся с пониманием и предложил остаться на острове. О прошлом Моточика особо не расспрашивал: ему хватало и того, что говорит Ясуда; ни настоящее имя, ни причина глубоких шрамов на теле его, казалось, не интересовали. Лекарь был безмерно благодарен за это и помогал своему господину всеми силами. Ясуда не только лечил подчинённых Тёсокабэ и мирных граждан, но и был отличным советником: он прекрасно разбирался в людях и замечал детали, поэтому любые его подозрения воспринимались всерьёз. И так продолжается почти четыре года. За годы странствий Ясуда видел много людей, но каждого мог вспомнить при встрече. И этот человек, что сейчас без сознания, тоже знаком ему. Вот только вспомнить, где и когда раньше видел, как зовут его, лекарь не мог. Быть может, когда пострадавший откроет глаза, в памяти всплывёт имя. Так или иначе, сейчас главной задачей Ясуды была забота об этом человеке. Тёсокабэ Моточика вернётся и примет справедливое решение о дальнейшей судьбе пострадавшего — в этом лекарь не сомневался. Хоть сведений было мало, предчувствие советника будет учтено и Моточика будет осторожен. Остаётся только выполнять свой долг и следить за человеком, что наконец перешёл в стадию сна: глаза за сомкнутыми веками едва уловимо двигались. Ясуда чуть наклонился, чтобы было удобнее наблюдать.***
Тьма перед глазами начала рассеиваться. Хамбэй с удивлением смотрел на проступающий пейзаж: небо оставалось всё таким же чёрным — ни единой звезды, — зато под ногами теперь была земля, сухая, но жухлая трава кое-где пробивалась. Оглянувшись по сторонам, стратег не заметил никакого ориентира и, поколебавшись, пошёл вправо. Хамбэй понимал, что это или сон, или… Царство мёртвых? В последнее он поверить не мог, но атмосфера, которую усугубил поднимающийся от земли туман, заставляла сомневаться в своих взглядах. В любом случае, реальностью всё вокруг не было. И стратег продолжал идти куда глаза глядят — зачем, он и сам не знал. Вскоре Хамбэй осознал, почему пошёл в эту сторону. Шум непонятного происхождения становился всё разборчивее, пока наконец не превратился в определённый звук. «Это крик? Но чей?» Крик по мере приближения усилился. Через пятьдесят шагов он уже был похож на предсмертный вопль, а когда стратег обнаружил источник — слышать его и вовсе стало невыносимо. Если бы всё происходило в реальности, то потерей слуха дело бы не обошлось. Но Хамбэя больше заботил источник этого вопля. «Если это мой сон, то я им не управляю. Как мне такое вообще на ум могло прийти?» Хамбэй ходил около источника вопля, отходил чуть дальше и снова приближался. Всё это время он держался за уши, хотя это было бессмысленно — звук тише не становился, но и барабанные перепонки не лопались. Одно было ясно — это не ошибка. Источник действительно не был живым. Более того, странно, что он не разваливался от своего же вопля. Дерево, если его ещё можно было так назвать — от него осталась одна кора, да и целостность той нарушена, — и было источником вопля. Скрюченные ветки свисали, почти касаясь земли. От листьев остались одни прожилки, и неясно, как они ещё держались. И эта пустая оболочка издавала ужасной силы вопль, от которого у Хамбэя холодели все внутренности, хотя за всю свою жизнь он не разу не испытывал таких ощущений: ни в реальности, ни во снах. Однако, несмотря на животный страх, он продолжал изучать дерево. Что-то таинственное заставляло неотрывно смотреть на этот странный объект, и чем дольше задерживался взгляд на какой-то детали, тем больше казалось, что значение образа простое до крайности. Вот только стратег не мог мыслить проще и искал в дереве кого-то из своего окружения. — Ну и к какому лекарю мне нужно идти с таким сном? — усмехаясь, спросил себя Хамбэй и сложил руки на груди. — К тому, что сейчас следит за тобой. Хамбэй застыл. С виска скатилась капля пота, но как бы противно ни было, стереть её не представлялось возможным. Сердце пропустило удар и забилось вдвое быстрей. По позвоночники пробежали мурашки, после чего спина взмокла. Глаза не могли сомкнуться. Дерево перестало вопить. Только сейчас стратег осознал, насколько реальны ощущения в этом странном сне. В самом голосе не было ничего страшного — Хамбэй слышал его каждый день. А вот смысл, таящийся в словах, заставлял беспокоиться, но не так сильно, как сама ситуация. «Почему дерево замолкло?» Проснувшиеся инстинкты кричали об опасности — единственное живое существо замолчало. И хоть эта пустая оболочка не выглядела живой, стратег подсознательно считал, что это не просто существо, а человек, и молчание означало появление чего-то ужасного. Хамбэй не в силах был повернуться, несмотря на любопытство, но казалось, что говорящему и так было удобно открывать тайны. — Тебе рано спускаться. Поднимись на уровень выше. Хотелось спросить «как», но прежде, чем стратег смог шевельнуть хоть кончиками пальцев, его тело начало возноситься. Закрыв глаза, он снова смирился, как и тогда в воде.***
— Что происходит? С ноги проломив сёдзи, Моточика зашёл в комнату; он уже был осведомлён о «гостье». Судя по поведению, тяжёлому дыханию и якорю, всё ещё покоящемуся на плече, Демон западных морей очень торопился. Ясуда понял, что объяснения Хикодзи и Хиятаро не многое прояснили, и, мысленно посетовав на пылкую молодежь, поклонился господину. — Понимаю, Вам нужно скорее разобраться в ситуации, но прошу Вас — присядьте, отдышитесь. — Да уж, только Вы мне сможете всё толком объяснить, — Моточика поставил якорь у стены и подошёл к футону***. — Территория Мори, улов, русалка… Я ничерта не разобрал, но треснул им за то, что сунулись к Мори! Хорошо, что у него там какие-то проблемы. Ну чёрт с ними, рассказывайте! — он плюхнулся, скрестив ноги, и, хлопнув ладонями по коленям в нетерпении, уставился на лекаря. Но Ясуда не спешил объяснять. Он ждал, пока Моточика успокоится и вернёт себе способность трезво мыслить. Дождавшись, когда поза господина стала менее напряжённой, лекарь начал свой рассказ: — Сначала о том, что точно известно: Хикодзи и Хиятаро выловили из моря человека, вот только это был мужчина, а не женщина, как им показалось. Про то, что это произошло на территории Мори, Вы знаете, — на слове «Вы» Моточика поморщился, но стерпел и продолжил слушать. — А теперь к предполагаемому: этот человек может представлять опасность клану Тёсокабэ… — Погодите-ка! Он же чуть не умер, — всё же не выдержал Демон западных морей. — Вряд ли он планировал попасть сюда. Ясуда кивнул и продолжил объяснять: — Действительно, этот человек не мог попасть к Тёсокабэ намеренно. Оружия при нём не было, но судя по одежде, он всё-таки самурай — у бедного человека на такое одеяние не хватило бы монет. Одежду, к сожалению, показать уже не могу: она была настолько испорчена, что пришлось выбросить. Но мона на ней не было, поэтому судить о принадлежности к какому-либо клану мы не можем. И всё же… Моточика удивлённо приподнял бровь и немного подался вперёд: доверять этому человеку он привык, и не было такого случая, чтобы подозрения того не подтвердились. — И всё же у меня такое чувство, что этот человек опасен. Чем — представления не имею, — честно ответил на немой вопрос Ясуда. — И к этому чувству у меня есть только одно подкрепление: я уже лечил его, но не могу вспомнить, когда и где. Скорее всего, он тогда был ещё ребёнком. Возможно, если я вспомню, как зовут этого человека, то всё встанет на свои места. — Да… Лучше подождать, когда наш «гость» очнётся, а потом расспросить его. Может, Вы его по голосу узнаете. Или по глазам. Тут Моточика впервые решил взглянуть на то, что принесло море — любопытство пересилило гнев и нетерпение, и теперь ему хотелось понять, как это его ребята, зрение которых ни разу не подводило, вдруг спутали мужчину с женщиной. Он повернулся и так и застыл с чуть приоткрытым ртом. Все мысли разом покинули голову, и даже интересующий вопрос затонул в восхищении белизной и изящностью лица. Моточика забыл и том, что в комнате есть ещё лекарь. А вот Ясуда с ужасом осознал, чем опасен человек, который выжил по воле случая.