Порочный роман

- выйди из темноты! Покажись мне! Или ты боишься!? - кричит Хван, пожираемый мучительным чувством безысходности.  В ответ лишь смех. Тихий, но такой резкий, злорадный. Хёнджин больше чем уверен, что физиономия этого гада искривлена в противной усмешке. Это не мог быть никто иной, кроме Со Чанбина, который имеет удивительную способность появляться в самый не подходящий момент и рушить все. Он словно дьяволёнок, выжидает, притаившись неподалеку, ждёт того самого момента, когда можно высосать как можно больше боли, увидеть самое, удивлённо поникшее, выражение лица. Со любил побеждать, да и проигрывал он редко. У него глаза и уши повсюду, он знает все и обо всех. Заранее готов ко всему. Было глупо надеятся убежать от такого влиятельного и могущественного человека. Ли и Хван не думали много в тот момент, когда принимали такие решения. Они были абсолютно спонтанны, расчет был лишь на чувства и интуицию. Шатен мечется по пространству, слышит оглушающий смех, отдающиеся эхом в голове, идёт на него, но не может найти. В перемешку с жутким смехом он слышит тихое мычание, которое вызывает резкую боль, раздирает изнутри. Они поймали Феликса, лишили возможности говорить, кричать и самое главное - лишили свободы... Джин все больше злится, хочет поймать, растерзать Бина. Он плевал на вероятную разницу в силах, ему было все равно, что его могли поймать и избить до полусмерти. Он хотел помочь своему милому омеге, хотел вытащить его из зверских лап алчного Чанбина. Даже больше, он обещал защищать Ликса, клялся, что всегда будет рядом и не допустит того, чтобы Феликса снова поймали и заперли навечно в его собственной комнате. И сейчас его обещание рушиться с каждой секундой. От этого становится ещё хуже. А глаза тем временем наливались кровью от гнева, и кажется, что темнота уже не была такой темной. Хёнджин начал различать фигуры, безформенные тени, плавно движущиеся по воздуху. - Хван Хёнджин... - тихим голосом, с насмешливой интонацией говорит Со, но предложение не заканчивает, словно позволяет подумать над его концом самостоятельно. Альфа резко останавливается, оборачивается на звук и чувствует в полуметре от себя присутствие друго альфы. Его самого заклятого врага. Джин сжимает кулаки, болезненно впиваясь в собственную кожу короткими ногтями, но не реагирует на боль. На физическую точно, она его не волнует абсолютно, когда душу, в прямом смысле слова, сжигает своим взглядом демон. - я смотрю... Ты так ничего и не понял. - говорит Бин, исчезая куда-то. Хван уж было хотел ударить по этой надменной роже, но ее не оказалось на пути Хенджинового кулака. Чанбин ловко уворачивался. - зачем тебе Феликс? - спрашивает Джин, нанося новый удар. Пытается заболтать противника. - могу тебе задать тот же вопрос. - ядовито отвечает Со. - мне он муж, тебе - никто. У Бина голос недовольный, а у шатена по звериному дикий, рычащий. Относительно Хёнджина, Чанбин ещё даже спокоен, правда по лицу его, которое во тьме не видно, не скажешь. Джин его знатно так бесил уже. Хотелось просто избавится от него, но убивать его нельзя, да и руки пачкать не хочется, пока что. Избить - пожалуйста. Раз по хорошему поговорить не получилось, Чанбин будет прибегать к более суровым методам разговора. - это ничего не значит! Ты только мучаешь его. Со хмурится. - почему ты не можешь просто найти своего истинного, или хотя бы дождаться его спокойно, оставив Ликса в покое? Почему? - опять твои детские сказки, Хван? Сколько повторять, я не верю в истинных! И я ненавижу, когда посягают на мое. Джин, кажется, разозлился знатно. Никто не имеет права назвать Ли своим. Эта фраза из уст старшего альфы, словно желчь, жжет. Ударить захотелось ещё больше и Джин сумел таки это сделать. Он заехал кулаком прямо по лицу Со, когда тот немного отвлекся на болтавню с Хваном и свою злобу. Как бы странно не казалось, метод Хёнджина сработал. Бин даже чуть не упал и схватился за больную скулу, на которой, очень вероятно, останется синяк, долго напоминающий ему об этом инциденте. Такой наглости Бин не потерпит. Он шипит и отходит куда-то в сторону, что-то приказывая своим головорезам, после чего на Хвана посыпался град ударов по всему телу. Он обессилино упал на землю. Как бы не сопротивлялся, их было человек пять, а он один и тут даже самый неистовый гнев и адреналин не поможет прибавить сил против кучи натренированных охранников мафиози. Из глаз катятся слезы. Не из-за того, что его избили, не из-за боли и ссадин по всему телу, а из-за отсутствия Ликса рядом, из-за того, что он никак не смог ему помочь. Хван чувствует себя тряпкой, слабаком и предателем. Тело не чувствует больше ничего, но сердце не может перестать кричать и захлёбываться в собственной крови. Он теряет надежду, отчаится, заливается горькими слезами и, в итоге, теряет сознание. Чанбин победил в этом бою...

***

- господи, Хёнджин! Ли подбегает к лежащему недвижимо на земле альфе. Проверяет пульс, дыхание, вроде все на месте. Живой. - Хёнджин, Хёнджин, очнись! Хо смотрит, пытается разбудить, кричит, но боится трогать. Все лицо Хвана в крови и синяках. Губа, как и бровь рассечены, глаза закрыты, словно он мертв, а на щеках следы от высохших слез, смешавшиеся с алой жидкостью. Скорее всего, все тело у Хвана изранено, но главное чтобы не было переломов, иначе Джин вообще сляжет в больницу. - Хёнджин, пожалуйста, очнись, что случилось! Минхо легонько тормошит, стараясь не причинить боли. Бьёт слабо по щекам, чуть трясет за плечи, совсем легко. Он никогда не видел своего миролюбивого друга в таком состоянии. Это сильно пугало, особенно тот факт, что альфа всё никак не открывал глаз. Он словно и не жив и не мертв. Может кома? Нет, вряд-ли. Хван сильный, он не может впасть в кому просто так. Хотя кто его знает. - ох, слава богу... Хван, ты жив хоть? - облегчённо выдохнув спрашивает Ли, увидев как ресницы друга дрогнули а веки медленно разомкнулись. Вид у альфы был никакой. Лицо каменное, взгляд мертвый. Ни один мускул ни дрогнул. Он просто открыл глаза, без интереса смотря в небо. Даже на Ли не взглянул, лишь слушал. А старший пугался все больше. Этот холодный, убийственной аурой наполненный взгляд Джина, очень сильно напомнила его отца. Когда тот разбирался с конкурентами, когда управлял компанией, когда воспитывал, уже более менее подросшего сына, его лицо было точно таким же. Все трепетали, падали на колени, выполняли любой приказ, каприз, лишь бы не быть испепеленным такой силой. И при всей ненависти Хван Хёнджина к своему отцу, он был точная его копия. Это неизбежно. Сам альфа говорил маленькому Джину всегда, что тот станет точно таким же, будет также управлять корпорацией и руководить жалкими людишками, что созданны лишь для того, чтобы подчиняться. Хёнджин медленно поднялся, принял сидячее положение и повернул голову в сторону Хо, у которого глаза до сих пор были, как у испуганного котенка. Большие блестящие, страшащиеся. - они забрали его... Ты понимаешь это, Минхо...? - тускло начал Хван, медленно поворачивая голову в сторону друга. - он... он забрал моего Ликси... Минхо, если честно, не знает что ему сейчас делать. Он прибывает в некой растерянности, думая, помогать ли Джину встать, или же просто начать разговор, а может встать и уйти. Последний вариант, конечно, сразу отпадает, он уж больно зверский. Это не в стиле Хо, бросать вот так вот людей. Он глазами бегает по окружающим предметам и местности, везде, кроме самого шатена. Кроющийся внутри него ужас, все ещё влиял на Ли. - Что мне теперь делать!? - резко срывается на крик, заставляя вздрогнуть Минхо. -я не смог сдержать свое обещание, не смог! Хван весь трясется из-за пронзивщего его сознание гнева и разочарования в самом себе. Дыхание горячее, словно огненное, взгляд дикий, опасный. Альфа кричит, хватается за волосы, наровя выдрать их все, но это не поможет избавится от вгрызающегося в душу стыда. Джин готов был убить всех, включая самого себя. Минхо все больше терял хоть какую-то нить связывающего вот этого альфу перед ним с его миролюбивым и спокойным другом. Хёнджин все больше проваливался в пропасть, падал прямо туда к демонам, которые превращали его в беспощадную зверюгу. Он не сделал ещё ничего, но в его взгляде таилось желание устроить геноцид. По крайней мере, так показалось Ли. И он очень надеялся, что всего лишь показалось... - Хёнджин... - Хо в самом деле не знал, что в таких ситуациях нужно говорить или делать. Просто банально потому, что никогда не сталкивался в жизни. Ли лишь приобнял Хвана за дрожащие плечи и пытался на словах успокоить. Но выходило ужасно, Хёнджин либо сильнее начинал винить себя, либо становился более агрессивным, пытаясь скинуть с себя руку Хо и оттолкнуть от себя его самого. Минхо не сдавался, он умудрился силой (всё-таки тоже альфа) поднять Джина с холодной, сырой от росы земли и отвести его в дом. Там было не лучше. Все напоминало о нём, о Феликсе. Даже банально воздух был пропитан атмосферой и запахом Ликса. В некоторых местах особенно. Хвану стало Только хуже, но он не был уже агрессивным, скорее резко стал печальным. Он не говорил, только смотрел и изредка всхлипывал, словно сдался, принял свое поражение. Увидел портрет, лежавший на столе в своей комнате. Стало больно. Сел на кровать. Вдвойне больно. Минхо все это время рядом, но его словно нет. Он тоже молчит, только по спине все время поглаживает. Да и у Хвана сейчас такое состояние, что для него не существует больше ничего и никого. Он словно в пустой белой комнате совсем один и напротив него стоит Феликс, до которого он не может добежать. Он ускользает, не специально, но так получается. На губах грустная улыбка, а в глазах горькая правда, преследующая из с самого начала, которая читается Только сквозь слезы: "мы не сможем быть вместе." Почему-то всегда получается именно так. Когда кажется, что уже все сделано, все схвачено и судьба находится в твоих руках, осталось сделать только один шаг и цель достигнута, появляется нежданное препятствие. Что-то всегда останавливает в самый распоследний момент. Это клише. - Хёнджин, я правда... Правда не знаю, как тебе помочь... - начал Ли, являя о своем присутствии. - могу лишь сказать, не зацикливайся на прошлом. Не сиди, не вспоминай, не страдай. Действуй. Джин не поворачивая головы смотрит на Хо, удивлённо поднимая брови. А Минхо серьёзен сейчас, как наверное не был со времён его с Джисоном венчания. - не смей сидеть сложа руки! - продолжает Ли, ещё увереннее, чем раньше. Хо вздыхает. - и что ты мне прикажешь делать? - спрашивает Джин, слегка раздражённо. Будто он сам не знает, что сидеть сложа руки нельзя, будто не понимает, что нужно действовать. - это уже не мне думать, а тебе. Прости, я никогда в таких ситуациях не был... Просто... Просто делай хоть что-нибудь. Не сиди и не делай из себя вид страдальца. Я понимаю, плохо, больно, я тебя прекрасно понимаю в этом плане и сочувствую. Но не надо включать свою драма Квин! Иди и разбирайся со свей любовью. Да если нужно, убей их всех к чертям собачьим. У Хёнджина, честное слово, глаза как пять копеек стали. От Минхо таких слов ожидаешь в последнюю очередь. А ведь Хван понимания что они действительно правдивы, что старший как всегда говорит дело. Он никогда не посоветует плохого, ну за исключением убиения людей, это он уже сам не свой. С двумя детьми, бессонницей и литрами кофе 24/7 начинешь и с ума сходить. - Господи, что я говорю. - потираю переносицу, устало говорит Хо. Он правда очень уставший и затюканный со всеми этими проблемами, валющимися на него со всех сторон. По человечески отдохнуть никак не получается. С другой стороны, Хёнджин во всем этом не виноват, поэтому на него Минхо не злиться. - про убиение забудь, просто, не сиди тут как великий страдалец. Хо крепко обнял Хёнджина, что было очень неожиданным для второго, так как такой чести удостаивались только три человека: джисон и его дети, остальных Ли никогда не обнимал. Значит и вправду переживал. Друг то всё-таки непутёвый попался, все у него проблемы с чувствами да творческие кризисы. Юн ещё, внутренне юн, не познал всех прелестей жизни, всех ее приколов и неожиданностей. Поэтому и драматизирует. Жизнь не заканчивается просто потому, что у тебя отняли любовь всей жизни. спрятали - найди, отняли - забери. Философия Ли проста до безобразия, зато действенна. Старший резко отстраняется, не успел Хван даже опомнится, встаёт и уходит, надеясь, что его слова до ушей шатена хотя бы долетели. А Хёнджин понял все, что ему пытался передать Хо, также, как и то, что он должен делать. - спасибо, Минхо...