Оно того стоило

— Ну я же говорил, идея плохая! — Идея ахуенная! Кто прав они так и не решили. Все уже слишком пьяны, чтобы разбираться с такими мелочами. Виски был первым, что они пили каждый раз, как уже напившийся до этого Паша промахивался по клавишам фортепиано. Или когда у Димы из рук выпадали палочки, или когда Саша слабо дергал за струну. Учитывая то, что до этого они выпили по паре банок пива, к горлышку бутылки они прикладывались частно. Бабурин, приехавший недавно, прибывал в полнейшем ахуе наблюдая, как Даня, пьяно хихикая, рисует не вовремя уснувшему Вадику член на щеке. Водку они открыли, когда Паша попытался раздеться без помощи рук, но с помощью Саши, который закрывал его пледом, а Альтаир снимал это на телефон. Даня разливал водяру по пластиковым стаканчикам, расставлял их на полу вдоль дивана, и шипел на всех, кто подходил близко и мог их опрокинуть. Вообще, пьяная репетиция — идея так себе, объективно, полнейший цирк. Еще и глупая игра на выпивание, которую придумал и предложил Юра, а Паша самозабвенно стал поддерживать, как всегда. Они не утруждали себя разливанием спиртного в стеклянные стопки, которых все равно не хватило бы на всех. Впрочем, Даня убирал налитую в стаканчики водочку на раз, в одно помятое уже рыло, и не жаловался на перевод пластика. Похоже, он вообще единственный, кто налил алкоголь в емкость, куда влезает меньше поллитра. Дима пытался перешагнуть Вадика, тот проснулся и орал, что теперь не вырастет, а Вечеринин разразился хохотом, попытавшись стереть с щеки друга художества Мустаева и поняв, что маркер не сотрется только слюнями. Атмосфера царила такая, что невольно задумываешься, а не накурились ли музыканты, потому что выглядит все именно так — сюрреалистично и подозрительно, хотя, возможно они просто зря мешали пиво, дешевое вино из Ашана и водяру. Бабурин сидел в уголочке на диване, вполглаза наблюдая за Даней, что пытался играть собачий вальс на фоно. Выходило так себе хотя бы потому, что Паша постоянно нажимал на визгливую расстроенную «до», чем невероятно портил звучание и без того неидеальной в исполнении Дани мелодии. Вообще, Саша бы уже с радостью завалился спать, потому что он только пару часов назад вернулся из города в эти ебеня, перед этим таскаясь по всему городу со всякими делами как в жопу ужаленный. Короче, денек для пьянки не подходил совсем. Не озвучив свое желание заснуть мертвым сном часов на двенадцать еще трезвому Дане, Саша совершил ошибку, и теперь грустно тусовался с телефоном, хотя в этом лесу сети не было, и лента Инсты не грузилась. Конечно, он мог все бросить и уйти отсыпаться, но совесть не позволяет ему бросить убранного в ноль Мустаева пить до утра, да и ведь он припрется, когда алкашка закончится, и все равно разбудит, путаясь в одеяле, собственной одежде и в простыне. Будучи самым трезвым из всей шоблы-ёблы, Саша, посмотрев на часы и осознав, что если не разгонит эту dream team прямо сейчас, они будут бухать до рассвета, а завтра день записи песенок, будет не очень хорошо, если музыканты будут мучаться похмелосом или, не дай бог, блевать в ванной и за домом, на белый, только выпавший снежок. Потому, взяв себя и лежащего рядом Даню в руки, вздернув того с дивана, Саша отбирает бутылку водки у Юры из рук, под оглушительный разочарованный вой прочих пьяниц. Паша пытался его догнать, но навернулся через растянувшихся на полу Диму и Вадика, и решил, что там ему самое место, не предпринимая попыток подняться. Признаться, Сашу сейчас не очень волновало то, где будут спать его друзья, потому что Даня уже пускал слюни ему на плечо, что-то мямлил неразборчиво, и норовил пристроить свои горячие ладошки на Сашиных бедрах. Раздраженно шипя на Мустаева, Саша тащил его по лестнице в свою (их) спальню. — Ты можешь хотя бы ноги, блять, переставлять одновременно со мной, а? Вопрос, конечно, в никуда, потому что Даню невероятно заинтересовало Сашино ухо, которое он теребил пальцами, чуть высунув кончик языка. Из большой комнаты слышится приглушенный смех Юры, звон падающих на пол бутылок, как же они завтра заебутся это все разгребать, но Саша привык решать проблемы по мере их поступления. Да и вообще, он к этому всему не причастен, пусть сами разгребают, и он уж проследит, чтобы Даня точно не отлынивал от уборки, и чаще остальных выходил выносить мусор в бачки перед домом. И нарочно допьет остатки растворимого кофе. План мести составлен, Саша был им вполне доволен, он даже ухмыльнулся. Но ехидная улыбочка исчезла с его лица, когда Даня неловко прошелся ему по босой ноге. Сам-то Мустаев был в тапках, которые он только чудом не оставил в сугробе какой-то час назад, когда выходил доставать бутылки из снега. Холодильник ведь для дураков, мы хардкорные, вместо современных технологий используем силы природы. Завалившись в комнату, и сразу заперев дверь на щеколду, Саша сгружает с себя Даню, уже сопящего, на кровать, и выдыхает. Там слышится возня, Мустаев устраивается поудобней, откатывается к стеночке и полностью игнорирует одеяло. В спальне зябко, Саша морщится, потому что Даня не снял тапки. А потом стягивает свою футболку, скидывает Данины тапки под кровать, и накрывает их обоих толстым одеялом, которое они привезли из Питера, потому что на них не хватило из тех, что были в доме. Внизу постепенно стихают разговоры, шарканья тапочками и звон бутылок, дом наконец погружается в тишину, засыпает. Саша закрывает глаза, вслушиваясь в тяжелое дыхание Дани, что все ерзает, закутываясь в одеяло. А потом Саше на живот опускается не легкая рука Мустаева, он придвигает Сашу ближе к себе, и утыкается носом ему куда-то в плечо, отрывисто вздыхая. План с кофе осуществлен не был, потому что Саша проспал завтрак, и кофе ему приготовил Даня, оставив его остывать на тумбочке.