Обманутые

Апрель, 20 8:30 РМ       Сегодня. Это должно было случиться либо сегодня, либо никогда.       Сегодня Даня вызвался на ночное дежурство, и Белый был вынужден согласиться. Тимур не спал пять суток подряд, и, после того, как часовой потерял сознание на посту и оказался в лазарете, командиру не оставалось ничего, кроме как признать авторитет своего единственного медика и пойти на уступки. — Я же тебя подставлю, — в который раз повторил Каргинов, когда они втроём курили перед ужином. — Тебе влетит от Белого. — Я уже сказал, что всё нормально, — нервно ответил Поперечный. — Просто скажу ему, что уснул. — Или мы можем всех отвлечь как-то, — предложил Долгополов. — К примеру, можно им всем в напитки снотворное подсыпать. Как в фильме «Мотылёк». — Саш, это надо было раньше делать, — тут же опроверг Поперечный. — Ужин-то уже начался. — А если ты выстрелишь в Даню? — обратился к Тимуру Саша. — Как будто он пытался тебя остановить. — Не буду я ни в кого стрелять, — отказался Каргинов. — Да не надо ничего придумывать, — закончил этот разговор Поперечный. — Я просто скажу, что не уследил. И всё. Если Белый захочет мне прописать пиздюлей, он это и без повода сделает. Так что, это всё бессмысленно. — Ты уверен? — спросил Тимур. — Уверен, — несчастным, но решительным тоном ответил Даня. — Мы уже не успеем ничего придумать… Пора на ужин. А ты, — обратился он к Тимуру, — иди прямо сейчас позвони Нурлану, и приходи. — Окей, — выдохнул Каргинов, докурив свою сигарету. — Спасибо тебе, правда. — Я ещё ничего не сделал, — мрачно отозвался Поперечный. — Только давай быстрее, чтобы Белый не начал про тебя расспрашивать. — Я пулей, — пообещал Тимур и, решив не терять больше времени, понёсся в сторону своей комнаты.       То ли из-за отсутствия сна, то ли из-за всего происходящего вокруг, Тимур чувствовал, что у него начинается паранойя. Ощущение того, что за ним следят, достигло своего пика и превратилось в постоянный страх, хотя последние несколько дней Тимур не делал ничего подозрительного, и даже не носил с собой рацию. Каргинов уже был абсолютно уверен, что Белый что-то знает и специально пытается вывести его из строя этими беспрерывными дежурствами.       Он посмотрел на карту — все, кроме него самого, сейчас находились в столовой. Вытащив из рюкзака под кроватью рацию, Тимур дрожащими руками настроился на нужную волну, так и не веря, что сегодня всё это закончится. — Приём? — моментально ответил Сабуров. — Приём, — не в силах скрыть нервного возбуждения, заговорил Тимур. — Сегодня, братан. — Отлично! — с облегчением выдохнул Нурлан. — Бля, наконец-то. Во сколько? — В три? — предложил Каргинов. — Чтобы темно было. — Окей, — без раздумий согласился собеседник. — В три на въезде в Либерец тебя будет ждать багги. — Охуенно, — сказал Тимур. — Спасибо, братан. Спасибо огромное. — Да погоди ты, — устало засмеялся Нурлан. — Иди там лучше попрощайся со всеми. Скоро увидимся уже. — Окей, — с улыбкой в голосе ответил он. — Тогда до скорого.       Сердце билось с безумной силой, а голова шла кругом от сотен мыслей, от томительного ожидания, лихорадочного азарта и леденящей нутро тревоги.       Тимур кое-как убрал всё на место и вышел из комнаты. Лишь спустившись на лестницу, он обнаружил, что зачем-то взял с собой оружие, и поспешил обратно. Мужчина посмотрел на себя в зеркало: тёмные глаза на бледном лице поблёскивали неприкрытым безумием, а под самими глазами пролегли такие глубокие мешки, каких он ещё никогда в жизни не видел. Каргинову показалось, будто по его лицу каждый мог прочитать, что он что-то скрывает. Мужчина наскоро умылся холодной водой, безо всякой надежды на успех постаравшись хоть немного взбодриться и привести себя в божеский вид. Руки сильно тряслись и почти не слушались; он не мог унять эту дрожь, а потому просто спрятал руки в карманы куртки. Ещё раз критически осмотрев себя в зеркале и оставшись крайне недовольным, он всё же направился на ужин.       Приёмы пищи были единственным мероприятием, на которое их отряд всегда заявлялся без опозданий. Приближаясь к столовой, Тимур озадаченно прислушивался к новому, непривычному звуку — гулу оживлённых голосов. По ту сторону дверей явно начиналось какое-то веселье, причина которого ему была неизвестна. Каргинов снова напрягся, но решил не тянуть время зазря. — О, все в сборе, — воскликнул Белый. — Тогда можно начинать.       Тимур замер посреди прохода, так и не дойдя до своего места. Он ожидал чего угодно, кроме того, что в действительности последовало за словами командира. Руслан с грохотом водрузил на стол целый ящик алкоголя, и Соболев тут же кинулся помогать ему расставлять бутылки. Ахмедова удивлённо фыркнула, наблюдая за ними. — В честь чего праздник, Белый? — сухо поинтересовалась она. — Юбилейное убийство? — Эй, Викторыч, — зашёлся хохотом Илья. — Командирша тебя опять уделала!       Руслан лишь махнул рукой на эту ситуацию, совсем пропустив колкость мимо ушей. Он весь буквально светился в предвкушении чего-то, словно сдерживался из последних сил, чтобы раньше времени не рассказать остальным о том, что так сильно его радовало. Казалось, ничто в этом мире сейчас не было способно испортить ему настроение. — Пьём, друзья, — сказал он, когда все приготовления были закончены. — За нашу скорую победу! — Ура! — первым подхватил Мезенцев.       Тимур сделал несколько глотков вина, чтобы не вызывать лишних вопросов и подозрений, и незаметно отставил кружку подальше. Самочувствие и так оставляло лишь желать лучшего, поэтому оставаться трезвым было необходимо. Он решил, что надо было закусить, но от одного только взгляда на еду начало сильно подташнивать. Дабы создать хоть какую-то иллюзию деятельности, Каргинов закурил. — Прикиньте, мы недавно с Викторычем и Серёгой ездили на охоту… — во всеуслышание начал свой рассказ Соболев. — Всех там победили? — с притворной улыбкой спросила Юлия. — Юлечка, расслабься, — неожиданно терпеливо обратился к ней Руслан. — Сегодня все отдыхают. Выпей ещё. Мне нравится, когда ты улыбаешься. — Я не обязана вести себя так, чтобы тебе нравилось, — шикнула она.       Белый молча поднялся со своего места и до краёв наполнил её стакан алкоголем. — Твой любимый виски, — сказал он с улыбкой и мимолётно погладил её по плечу.       Командир спокойно сел на своё место и кивнул Илье, призывая того продолжать. — Так вот, — тут же заговорил Соболев, не дав никому успеть переварить эту сцену, — мы охотились. И там было сто-о-олько собак, на окраине Либерца. Просто дохуища, целая стая! Так много, что мы даже побоялись по ним стрелять… — после этих слов Долгополов громко прыснул со смеху, но рассказчик этого не заметил. — И недавно мне приснился сон. Про стаю, которая охотилась за волком. Волк был большой, сильный, страшный… Жесть просто! Все о нём знали, и все его боялись. Но стая была намного больше. И волк этот всё время охотился; он легко убивал всех своих врагов. Но стая тихо выжидала. Волк очень сильно устал оттого, что постоянно с кем-то дрался. Но стая была полна сил. И в какой-то момент стая пришла за этим волком; стая окружила его и растерзала. Потому что стая была хитрее, и умела ждать… Вот такой вот сон, блин! Как думаете, вещий?       У Дани перехватило дыхание. Он попытался незаметно поймать взгляд Тимура, который сидел на другом конце стола, но тот будто бы отключился — на тлеющей сигарете уже скопилась целая башенка из пепла, а глаза безучастно застыли на одной точке. — Ну, мы же хитрее, — пожал плечами Руслан. — И ждать умеем. А волк уже начал проигрывать. Скоро от Сабурова ничего не останется. — Мы всё-таки нападём? — осторожно спросил Даня. — Да, — с гордой улыбкой ответил командир. — И в самое ближайшее время.       На эти слова Каргинов уже не мог не обратить внимания. Презрительная усмешка тронула его губы — когда Белый всё-таки спохватится и отважится высунуть нос со своего проклятого острова, на западном побережье уже не останется ни следа отряда Нурлана. — Это ещё раз доказывает, что вы выживете, если будете прислушиваться ко мне, — сказал Руслан, обращаясь будто бы исключительно к Юлии. — Я приведу вас к победе. — Это просто сон, — устало покачала головой Ахмедова. — Он ничего не доказывает. — Очень скоро я сам всё докажу, — расплылся он в змеиной улыбке.       В неожиданно повисшей тишине голос Саши, который тихо говорил что-то Поперечному на ухо, прозвучал до неприличия громко. — Что ты там шепчешь? — моментально перекинулся на него командир. — Скажи погромче. Кого тут стесняться-то?       Долгополов тут же стушевался — самый последний опыт общения с Белым ещё не успел забыться. — Я про «Футураму», — наконец ответил он тихо. — Там была серия похожая, где Фрай начал видеть пророческие сны… — Мультики, — саркастично протянул Руслан. — Замечательно! Тебе сколько лет, Саша? — Двадцать, — всё тем же испуганным голосом ответил он, и Илья и Сергеем засмеялись. — Двадцать, — повторил Белый. — Выглядишь совсем как ребёнок, смотришь детские мультики… Что же ты такого мог натворить, что сюда попал?       Парень бросил на Данила полный отчаяния взгляд, кричащий о помощи. Поперечный решительно нахмурился и переключил внимание командира на себя: — Митинг. Мы митинг организовали. — О-о, так вы ещё и друзья, — искренне удивился Руслан. — И против кого воевать решили? — Против власти, — ответил Даня таким тоном, будто это было самой очевидной вещью в мире. — А, ну да, — засмеялся командир. — Чем же ещё в двадцать лет заниматься, если не революции устраивать? Юлечка, нам с тобой стоит быть осторожнее — а то эти двое и нас свергнут. — Убивать у тебя получается лучше, чем шутить, — даже не взглянув на него, мрачно ответила Ахмедова. — Это же как в «Красной Фракции»! — оживлённо ввернул Сергей, надеясь перевести тему. — Как в «Красной Фракции: Партизаны», — поправил Долгополов. — Там же Алек Мэйсон главный герой, у которого брата убили. В других частях про восстания вообще ничего не было. — О чём они разговаривают?! — воскликнул уже изрядно подвыпивший Илья. — Я ничего не понимаю! — Да господи, это же шутер такой, — снова не сдержался Саша. — Ну, игра компьютерная. Ей лет десять уже, если не больше…       Сказав это, Саша прервал сам себя и тут же пожалел, надеясь, что о его присутствии здесь позабудут как можно скорее. — Вот же задроты собрались, — подивился командир. — Так, ладно… У всех налито? Тогда пьём. — Тимур, а ты чего это пропускаешь? — спросил Соболев, честно опрокинув свою порцию. — Взял бы с Даньки пример. Смотри, как глушит пацан! — Да мне что-то не хочется, — вяло и рассеянно оправдался Каргинов. — Лучше вообще не пить, когда так долго не спишь, — с явным упрёком ответил за него Даня, заметно осмелев от всей выпитой водки. — Я так делал, — подал голос Мезенцев, — со мной ничего потом не было.       Данила посмотрел на него с нескрываемым отвращением. Алкоголь подогревал все эмоции, и ему резко и неудержимо захотелось высказать в лицо Сергею всё, что он думал о нём в целом и его мнении в частности. Но такого шанса Поперечному снова не выпало — командир заговорил первым. — Студенческие годы? — понимающе хмыкнул он. — Да нет, — чуть сконфуженно ответил Сергей. — Я не учился особо. Ну, то есть, диплом у меня, конечно, есть… — А-а-а, — протянул Илья, — мажор, что ли? — Да, — улыбнулся Мезенцев. — У моего отца своя нефтяная компания, так что мне трудиться не приходилось… А так, когда тусовались где-нибудь круто, всегда мог долго не спать и бухать спокойно. — Я тоже не учился, — поджал губы Белый. — Но мне всю жизнь пришлось пахать, родителей на себе тащить… Несправедливо это всё, не находите? Пускай теперь и золотая молодёжь поработает. — В смысле?! — испуганно переспросил Сергей. — Подежуришь сегодня, Серёга, — объяснил ему Руслан. — Поймёшь хоть немножечко, что значит работа. Тем более, Данька что-то совсем напился. Уснёт ещё на посту… — С чего это? — плохо скрывая напряжение, спросил Поперечный. — Я всего пару рюмок выпил. — С того, что я так решил, — почти по слогам сказал командир. — Чего ты возмущаешься вообще? Горел желанием на посту проторчать всю ночь? Или привык по любому поводу протестовать?       Даня не нашёлся с ответом на такой выпад и лишь молча прикусил губу. Ахмедова первой нарушила эту тишину, с шумом отодвинув свой стул и поднявшись на ноги. — Ты ни дня не можешь прожить, чтоб ни до кого не доебаться? — сквозь зубы спросила она так тихо, чтобы услышал только Белый, и во всеуслышание добавила: — Уже почти полночь. Я пойду спать. — Юлечка права, — снова овладев своими эмоциями, уже спокойно добавил Руслан. — Давно пора было расходиться. И что же за чудеса творит алкоголь… Все по комнатам, Серёга — на пост. А я, пожалуй, ещё выпью.       Женщина первой покинула помещение с таким видом, будто у неё уже попросту не осталось сил терпеть их общество.       Только когда и все остальные начали подниматься со своих мест, Тимур заметил, что ужин закончился. Он встряхнулся, пытаясь не подавать виду, что под конец совсем выпал из реальности и не слышал ни слова. Даня и Саша испуганно таращились на него — то ли как на сумасшедшего, то ли как на покойника. Неужели он странно себя вёл в течение застолья? Тимур попытался вспомнить, что именно он мог сказать или сделать не так, но не вспомнил ничего. Страх с новой силой начал пробираться под кожу, заставляя его поёжиться. — Ой, Тимур, — окликнул со своего места командир, когда тот уже направился к выходу. — Чуть не забыл! Ночи-то у нас всегда неспокойные… Одолжишь Серёге свою рацию? А то мало ли, что случиться может.       Каргинов замер, и все остальные тоже замерли. Он медленно обернулся на Белого, прочитав на его лице самую ядовитую из всех ухмылок. — Какую рацию? — с непробиваемым спокойствием спросил Тимур, изнутри раздираемый настоящей паникой. — Ты совсем напился?       Руслан резко поднялся со стула, подойдя к Тимуру почти вплотную. — Интересно, — хмыкнул он. — Хочешь сказать, что если я сейчас прикажу проверить твои карманы, или твою комнату, рации там не будет? Серёга, Илюха! А ну-ка…       Мезенцев тотчас же оказался у Каргинова за спиной, крепко схватив его за руки. Через несколько секунд показался Соболев и потянулся к его куртке. — Не трогайте меня! — крикнул Тимур, грубо оттолкнув Сергея. — Я сам.       Рация снова была в кармане — сейчас он чувствовал её тяжесть, но совершенно не помнил, когда и зачем он её туда положил. Каргинов швырнул рацию на стол, прожигая Белого безумно злым и безумно затравленным взглядом. Командир лишь изобразил улыбку, жестом показывая Мезенцеву, что тот может забрать трофей себе. — Спасибо, Тимур, — бесцветным тоном сказал Руслан. — Теперь всё точно будет в порядке.       Он вернулся за своё место во главе стола, заново наполнив стакан виски. Каргинов быстрым шагом удалился из столовой, и никто даже не попытался его остановить. По левую сторону стола Поперечный и Долгополов тихо и тревожно обменивались короткими репликами; по правую сторону довольные Мезенцев с Соболевым рассматривали рацию, перешучиваясь между собой и беззастенчиво смеясь. — Я же только что сказал: все по комнатам, — прикрикнул Белый на оставшихся. — Чего встали?       Четверо послушно разбежались, и командир залпом опрокинул свой стакан, улыбаясь собственным мыслям.       Тимур вихрем влетел в комнату и запер дверь на ключ, подперев её стулом. Доведённая до кипения всплеском адреналина, вся сонливость будто бы испарилась. Волна паники захлестнула его с головой, заставила сердце бить в набат. Страх изгрыз и до неузнаваемости искромсал все мысли. Он не мог ни о чём думать и не мог устоять на месте, беспокойно расхаживая из одного угла комнаты в другой.       Неужели Даня заложил его? Каргинов не верил в это, но никакого другого объяснения для себя не находил. Как они узнали? Что именно они узнали? И насколько давно за ним следят? Никаких ответов не было, и лишь одни бесконечные вопросы жалили и терзали его, сменяя друг друга с бешеной скоростью.       Он сел на кровать, попытавшись успокоиться. Глубокий вдох, и глубокий выдох. Ладони вспотели, он вытер их о брюки и закурил. Руки снова начали трястись, и Тимур с трудом удерживал сигарету.       Меньше всего он хотел подвергать опасности своих спасителей, а потому план надо было срочно менять. Каргинов решил, что преодолеет мост в одиночку и встретится с ними по другую его сторону, уже на материке. Багги ни за что не должен был оказаться так близко к Либерцу этой ночью.       Но как же ему это сделать? Мезенцев не выпустит его живым, если заметит. Значит, придётся либо прорываться с боем, либо застрелить часового исподтишка. Тимур понимал, что не отобьётся, если подключатся и остальные. Но Даня совсем не умеет стрелять, а Саша ещё так и не оправился от своих ран… Что смогут сделать они трое против Мезенцева, Соболева, Ахмедовой и Белого? Да и станут ли Даня с Сашей рисковать своими жизнями ради него? На самом ли деле они были ему друзьями?       Нет, надёжнее было бы сделать всё самому. Но Мезенцев мог заметить его и врубить тревогу; если же застрелить его сразу, то звук выстрела всё равно станет сигналом тревоги для остальных. Все ключи от машин хранились у Белого. А как быстро и как далеко Тимур мог убежать на своих двоих? Он снова не знал ответов.       Каргинов проверил часы — была уже половина первого. Он терял слишком много времени и не выигрывал ровным счётом ничего.       Вдруг он словно забыл, как дышать. Время. Часы. Он так ничего и не сделал с часами. Всё остальное стало вторичным и бессмысленным.       Тимур подорвался с кровати и высыпал из ящиков стола все немногочисленные вещи, что там хранились. Сигареты, спички, таблетки, фонарик, кружка, очки, патроны, прицелы, нож. Клинок был заточен как надо. Он попытался поддеть остриём дисплей, снять его, разломать этот чёртов механизм на безжизненные кусочки. Стекло не поддавалось, сколько бы сил он не прикладывал. Тогда он атаковал его градом слепых и яростных ударов, но клинок снова не оставил ни единой царапины. Нож соскочил с непробиваемого стекла и воткнулся глубоко ему в руку. Тимур панически спешно вытащил нож, и по краям раны тут же расцвели бусинки алой крови; их становилось всё больше, кровь начала стекать с руки на стол, а со стола на пол, но Тимур совсем не почувствовал боли. Впервые за весь этот бесконечно долгий вечер он нашёл хоть какое-то решение. Каргинов сдвинул металлический обруч настолько, насколько это было возможно, и прицелился ножом себе в запястье. Перепилить кость будет нелегко, но ничего другого не оставалось. Потом останется лишь остановить кровь, и никто больше не сможет его выследить.       Тимур замахнулся, что было сил, и отвёл взгляд в сторону. Рука с ножом дрогнула и остановилась. Он шумно выдохнул и замахнулся снова. На этот раз мужчину прервал отрывистый стук в дверь. Кто-то настойчиво дёргал дверную ручку. Каргинов отложил нож в сторону и взял ДП, который как всегда был полностью заряжен. Затаив дыхание, мужчина бесшумно подобрался ближе. — Тимур, — послышался настойчивый шёпот из коридора, — открой срочно. Это я, Санёк. Я один.       Он замер напротив двери; его трясло. Он больше никому не верил. — Пожалуйста, быстрее, — нервно заговорил Долгополов. — Белый не должен заметить, что я приходил к тебе. Тимур, посмотри на карту. Я один.       Мужчина сделал так, как ему сказал Саша, и убедился, что он говорил правду. Тимур отпер дверь, и парень тут же сунул ему в руки какую-то чёрную дощечку. — Что это? — севшим голосом спросил Каргинов. — Магнитная доска, — объяснил Долгополов. — На ней ножи на кухне висели. — И что мне с ней делать? — Мне очень давно стало интересно, примагнитятся ли к ней часы, — затараторил Саша так быстро, что Тимур с трудом разбирал слова, — но они не примагнитились, а начали сильно глючить. Возможно, если подержать подольше, они сломаются. Я честно ничего не гарантирую. Просто проверь. Я пошёл. — Спасибо, — запоздало сказал ему вслед Тимур и снова заперся.       Он не особо рассчитывал на успех, но это было всё же лучше, чем пытаться отпилить себе руку. Тимур приложил магнит к дисплею и подержал несколько секунд. Ничего не произошло. Тогда он прижал крепче, и через какое-то время изображение на часах распалось на отдельные пиксели; кое-где образовались слепые пятна. Тимур попробовал открыть вкладку с картой, но прибор перестал реагировать на прикосновения. Сердце забилось ещё быстрее, а кровь застучала в висках. Он с лихорадочной скоростью принялся водить магнитной доской взад-вперёд по стеклу, и она отзывалась громким и противным скрежетом. Тимур мысленно досчитал до тридцати и остановился. В погасшем экране он увидел лишь своё отражение.       Мужчина растерянно застыл на месте, не веря в произошедшее. Им овладел нездоровый, сумасшедший восторг, будто он уже победил. Но надо было выбираться, пока никто не успел заметить, что он пропал с карты. Тимур бесцельно слонялся по комнате, не зная, с чего начать. Первым делом он разорвал чистую запасную футболку и перемотал предплечье — свежая рана всё ещё активно кровоточила. Потом надел бронежилет; изготовленный для нужд спецназа, он защищал надёжнее всех прочих, но и был гораздо тяжелее. Заряженный ДП-28 добавил ещё десять килограмм лишнего весу. Каргинов понял, что больше уже ничего на себе унести не сможет, поэтому без всякого сожаления плюнул на рюкзак с вещами.       Он не встретил никого на своём пути, когда покидал здание. Сперва такое везение лишь больше его испугало, но Тимур быстро вспомнил о времени — все уже, должно быть, спали. Кроме часового.       Каргинов держался почти вплотную к забору, обходя квадрат территории по периметру. Ворота уже давно были заперты, но на четыреста метров левее в сетке была дыра. Она появилась там в тот день, когда двое мальчишек попытались отомстить за своего убитого командира, и отряд открыл по ним огонь.       Свет не горел ни на улице, ни в окнах. В темноте Тимур начал всё лучше различать такую ненавистную сердцу смотровую башню. На площадке Мезенцева было не разглядеть, и Каргинов остановился, чтобы рассмотреть всё через прицел. Он тут же заметил его — силуэт мужчины на фоне почти беззвёздного неба. Сергей сидел на стуле, сложив руки на бортике перил и устроив на них голову. Он спал. Тимур вспомнил, что ещё несколько недель назад, когда Мезенцеву впервые доверили дежурство, тот точно так же спокойно проспал всю ночь. Мужчина снова не поверил своему счастью, но решил не задерживаться и не испытывать судьбу.       Почти бегом он преодолел расстояние, отделявшее его от выхода. Тимур легко пролез через сетку и отошёл дальше, в сосновый пролесок, который рос между колючим забором и крутым обрывом берега. Плотная насыпь хвои без остатка поглощала звуки его шагов. Привалившись плечом к дереву, он посмотрел на Либерец и полной грудью вдохнул свежий ночной воздух. Он чувствовал себя ребёнком, сбежавшим из ненавистного дома; псом, сорвавшимся с цепи. Впервые за долгое время он почувствовал себя свободным и счастливым.       Тимур в последний раз взглянул на эти серокаменные постройки, трусливо спрятавшиеся за колючей проволокой, и пошёл к мосту. Не успел он отойти и на полметра, как за спиной раздался громкий крик: — Врубай!       Либерец загорелся. Десятки, сотни ламп, безучастно ярких, как огни в операционной, одна за другой зажглись по всему периметру. Каргинов бросил испуганный взгляд через плечо, и резкий свет больно ударил по глазам, почти ослепив его. Тимур успел заметить, что на вышке не было Мезенцева — там стоял Белый. Илья восторженно прыгал у подножья смотровой башни. — Догони-и-им! — с сумасшедшим азартом провыл он.       Тимур сорвался с места, не разбирая перед собой дороги; Соболев изображал собачий лай — в ночной тишине громкий звук разносился по всей округе, догоняя и обгоняя Тимура. Что-то врезалось в него со стороны и сбило с ног. Каргинов упал на землю, в глазах потемнело. Кто-то вырвал у него из рук автомат и крепко ударил в челюсть. Тимур вслепую ударил в ответ. — Блять! — вскрикнул Мезенцев и тут же накинулся на него снова.       Они сцепились, осыпая друг друга самыми яростными и жестокими ударами. Кулак Сергея с силой впечатался в бронежилет, и он зашипел от неожиданной боли. Тимур воспользовался моментом и смог уложить врага на лопатки. Времени на большее не было; он побежал дальше, но резкий удар прикладом под колено заставил его споткнуться и упасть. Каргинов не успел ни отползти подальше, ни подняться — Мезенцев снова оказался у него за спиной, до боли скрутил руки и одним рывком поставил на ноги. — Илюха, блять, давай! — не своим голосом закричал он.       Прогремел выстрел. Соболев открыл двустволку и снова закрыл её; использованные гильзы полетели на землю, он перезарядил и выстрелил ещё раз. Тимур задохнулся от нестерпимой боли и почти лишился чувств. Его грубо схватили за шкирку и поволокли обратно, игнорируя всякие попытки к сопротивлению.       Жадный до крови Либерец уже раскрыл свою ненасытную пасть. Белый ждал их у самых ворот, оскалившись широко и радостно. — С возвращением! — воскликнул командир, когда Мезенцев швырнул Тимура ему под ноги.       Каргинов, казалось, потратил последние остатки сил на то, чтобы подняться и выпрямиться во весь рост. Даня закрыл лицо руками. Юля, запыхавшись от бега, растерянно осматривала всех участников этой сцены. — Что за хуйню вы опять устроили?! — громко и испуганно спросила она. — Заткнись, сука! — неожиданно рявкнул на неё Руслан. — Сейчас буду говорить я, только я!       Ахмедова дёрнулась, как от удара, и сделала несколько шагов назад. Белый успокоился, но больше не стал изображать улыбку — лицо было хмурым и сосредоточенным, а губы беспокойно подрагивали, будто в любую секунду он был готов оскалиться и зарычать. — Думал, я не узнаю, кому ты помогаешь, предатель? — звенящим от злобы голосом заговорил он, глядя только на Тимура. — Думал, ты можешь меня перехитрить? В войне нельзя играть за всех сразу. Надо играть только за себя, иначе проиграешь. И вот, ты проиграл. Что, где сейчас твои дружки? Примчатся? Помогут? Очень жаль, что ты уже не успеешь предупредить их, что им лучше сюда не ехать. Очень жаль, что ты сам заманил их в эту ловушку. Браво, Тимур! Ты не только сдохнешь сам, но и Сабурова с собой заберёшь! — Ты просто боишься их, — сквозь зубы прорычал Каргинов. — Я? — с истеричным смешком переспросил Белый. — Этих щенков?! — Да, этих щенков! — выкрикнул Тимур ему в лицо. — Потому что эти щенки воюют, каждый день воюют друг за друга, пока ты, урод, прячешься здесь и трясёшься только за свою жалкую, никчёмную, пустую жизнь! Почему ты убил Комиссаренко? Почему ты убил Иру? Почему ты убил тех двоих, которые просили у тебя помощи? Потому что ты больной, ты сумасшедший; ты помешан на убийствах. Но ты ведь ещё и трус, поэтому не трогаешь тех, кто может ударить в ответ!       Эти слова задели командира. Он даже не пытался притвориться, будто ему всё равно: лицо перекосила гримаса чистейшей злости. Белый размахнулся и со всей силы ударил Тимура кулаком в рану. Очередная вспышка боли лишила его зрения и слуха, и он упал на четвереньки. Тимур инстинктивно потянулся к больному месту — весь правый бок был в крови; кровь просочилась через простреленный бронежилет и осталась на его пальцах. Тимур тихо улыбнулся, понимая, что с такой раной он долго не протянет.       Неожиданно чьи-то руки легли ему на плечи — Поперечный судорожными движениями расстегнул и снял с него бронежилет. Вся футболка была мокрой от тёплой крови и липла к телу. Даня пытался зажать рану, но от этого Тимуру стало только больнее. — Хватит! — кричал Данила. — Ты уже наказал его! Он умрёт от кровопотери, если ничего не сделать! — Так пусть подохнет! — проревел Белый, одним сильным ударом отшвырнув Даню в сторону. — Ты ёбаный псих! — надрывался Поперечный. — Оставь его, дай мне ему помочь!       Белый снова надвигался на Даню, который ещё не успел подняться с земли. — Предатель здесь помощи не получит, — отрывисто сказал командир, подкрепив свои слова пинком в лицо. Было слышно, как Поперечный выплюнул на асфальт несколько зубов. — Уяснил?!       Саша наконец опомнился и оттащил друга в сторону, больше не давая ему приближаться ни к кому из них. Тимур с трудом приподнялся на локте и посмотрел на каждого, кто был зрителем этого представления. — Вы умрёте, — тихо сказал он, и всё замерло. — Сегодня, или завтра, или через месяц. Вы все умрёте. Посмотрите, кто вами командует. Из-за него вы все умрёте. И как же я счастлив, что сделаю это раньше вас! Как же я счастлив, что больше не увижу, как вы дрожите и выслуживаетесь перед ним. Как же я, блять, счастлив, что всё это закончится!       Белый выстрелил ему в голову. — Сам захотел, — пожал плечами командир.       Соболев издал самый дикий вопль восторга, заставив всех вздрогнуть. Он начал бегать и скакать вокруг, хлопая в ладоши от радости. — Теперь расскажешь, как узнал? — встал Мезенцев плечом к плечу с командиром, всеми силами стараясь сохранить взрослый и серьёзный вид. — Волну их перехватил, когда рацию перенастраивал, — ответил Руслан будничным тоном, прикуривая сигарету. — Тут же каналы не зашифрованы. Пришло время вернуть Тимуру его игрушку.       Сергей тут же услужливо протянул рацию Белому в руки. Всё остальное у командира было подготовлено заранее. Верёвка, молоток, гвоздь, табличка и маркер ждали своего часа в рюкзаке, который он оставил под смотровой башней ещё несколько дней назад. — Илюха, хватит визжать! — недовольно приструнил его Руслан. — Подготовь петлю лучше. — Есть! — с энтузиазмом подбежал к нему Соболев.       Командир подошёл к Дане. Тот так и сидел на земле; парень беззвучно плакал, продолжая смотреть на Тимура и не реагируя на все Сашины слова. Кровь изо рта густо стекала по подбородку. — Будь так добр, Данечка, — вручил он ему картонку и маркер, — напиши тут одно слово. Но только красиво.       Поперечный никак не отреагировал на слова Белого, и тот отвесил ему звонкую пощёчину. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — с тихой угрозой в голосе сказал Руслан. — Пиши. — Что писать? — спросил за друга Долгополов. — Вы оба прекрасно знаете, что писать, — презрительно ответил командир и оставил их в покое.       Оставался лишь один завершающий штрих. Белый снова подошёл к телу Тимура и положил рацию ему на грудь. Взяв длинный гвоздь, он несколько секунд примерялся и высчитывал, как будет лучше ударить. Командир посмотрел в глаза Ахмедовой, которая стояла всё на том же месте, парализованная ужасом. — Вот, что бывает с теми, кто не слушается, — сказал он и взял в руки молоток.