Обманутые

Апрель, 28 4:13 АМ       Андрей не без труда преодолел лестницу и поднялся на второй этаж. Голова привычно кружилась от всего выпитого, а телом овладела абсолютная расслабленность, остро граничащая с бессилием. Он осторожно постучал в дверь и приоткрыл её, чтобы заглянуть внутрь комнаты. Артур лежал у себя на кровати и поднял на него вопросительный взгляд. — Ой, я тебя не разбудил? — виновато поинтересовался Бебуришвили. — Нет, — ответил Чапарян, — я просто лежал.       Повисла пауза, Андрей всё никак не мог собрать свои мысли в кучу — под действием алкоголя они расплывались во все стороны, как шустрые рыбки в реке, которых невозможно поймать голыми руками. — Как ты себя чувствуешь? — наконец спросил он. — Нормально, — совсем на автомате отозвался Артур. — Слушай, не хочешь поговорить? — выпалил Андрей. — Ты уже… с того дня тут один сидишь. Я за тебя переживаю… сильно переживаю, если честно.       Артур нахмурился, глядя в стену напротив себя. Он хотел бы поговорить, но совершенно не знал, как можно было выразить в словах всё то, что его мучало. Как можно было объяснить все свои переживания Андрею, который, по сути, ничего о нём и не знал. — Я… — начал Артур и тут же осёкся. — Прости. Я не знаю, что сказать. — Хорошо, — выдохнул Андрей, почувствовав одновременно и тревогу, и облегчение. — Если всё-таки захочешь — я всегда готов. — Спасибо, — кивнул Артур, и Андрей закрыл за собой дверь.       Мужчина пошёл обратно на улицу, где за столом продолжали сидеть все остальные. Уже за несколько метров до места их сбора в нос ударял резкий запах: смесь перегара, спирта и плохого табака. За прошедшие дни Андрей уже не только привык к этому амбре, но и сам пропитался им сполна.       Рустам пытался прикурить одну сигарету от другой, но руки плохо его слушались, и ничего не получалось. Щербаков чиркнул спичкой и протянул другу огонёк. Серёга, как и всегда, был вместе с ними, но будто и нет — странный, стеклянный взгляд не фокусировался ни на одном из сидящих рядом мужчин, а голова понуро склонилась над стаканом с водкой. — Ну чё там? — тут же спросил Алексей, как только Бебуришвили опустился на скамью рядом с Рустамом. — Ничего, — ответил он, поджав губы. — Вообще ничего. — Бля, ну и дела, — протянул Щербаков. — Я вообще не понимаю, чё происходит. Почему они заперлись? Почему Нурик так странно себя ведёт? — Очевидно, им обоим хочется побыть в одиночестве, — ответил Андрей. — Да Артур-то ладно, — махнул рукой Щербаков, — он всегда такой был, меланхолический. А вот Нурик… Он же, блять, командир! Он всегда нас строил. Серёг, скажи? — он ткнул в плечо сидящего рядом с ним Деткова. — Я вообще не припомню, чтобы он так надолго меня… нас бросал. Он даже ни слова не сказал, что все только бухают! И что никто не дежурит! — Его можно понять, — расплывчато ответил Бебуришвили. — Ну, а я не понимаю, — сказал Алексей и налил себе ещё водки.       На этот звук тут же среагировал Саидахмедов и недвусмысленно протянул ему свой пустой стакан. — Рус, ты уверен, что тебе ещё надо? — осторожно спросил Андрей, критическим взглядом пробежавшись по соседу. — Надо, — хриплым голосом ответил он.       Бебуришвили отвернулся и мысленно выругался всеми крепкими словами, которые смог вспомнить. Он уже прекрасно представлял себе дальнейшее развитие событий: сейчас Рустам совсем напьётся и начнёт либо кричать на всех, либо плакать, а потом отключится; на следующее утро он будет просить прощения и на опохмел, попутно божась, что ничего больше не повторится. Но всё повторялось изо дня в день — и вчера, и позавчера, и всю эту чёртову неделю.       Бутылки хватило на то, чтобы поровну наполнить четыре стакана, и Щербаков не глядя отшвырнул опустевшую тару куда-то в сторону. Рустам залпом опрокинул в себя свою порцию и снова закурил. — Так что с Нуриком-то делать? — в который раз спросил Лёха, тоже сделав несколько глотков. — Оставить в покое, — тяжело выдохнул Андрей. — У него это пройдёт… — А вы знаете, что мы с Тамби в одной школе учились? — вдруг перебил его Саидахмедов. — Да, ты говорил, — отозвался Лёша. — С первого класса, — продолжал Рустам, не обратив никакого внимания на слова собеседника. — Мне когда форму в школу покупали, на рынке каком-то, там продавец по-русски не понимал особо… И пахан ему размер мой говорит, типа, 37-38. Не помню, что-то такое… И продавец, короче, реально принёс одну туфлю 37-го размера, а вторую 38-го. Я так почти весь год проходил и, оказывается, это всем было видно, кроме меня. Тамби тогда в «А» классе учился, а я в «Б»… И, блять, это он мне объяснил, с чего надо мной все угарают. Из всех шестидесяти мелких уебанов — он один. И с тех пор мы дружили. Почти двадцать лет каждый день вместе, чтобы в один момент какой-то ебанутый урод с пистолетом…       Рустам так и не закончил свою мысль — он громко выругался и с силой ударил кулаками по столу, отчего все стоявшие там предметы разлетелись. Он обхватил голову руками, упершись локтями в столешницу. Скоро старательно сдерживаемые всхлипы стали слышны, и Андрей с Алексеем озабоченно переглянулись поверх макушки товарища, поняв, что тот снова плачет. Бебуришвили обнял его за плечи, легко поглаживая по спине. — Рус… — начал он, но больше слов не нашёл. — Мне надо ещё выпить, — через несколько минут смог сказать он. — Не надо, — мягко возразил Андрей, — тебе от этого легче не станет. — Мне надо, — снова повторил Рустам, — я не могу быть трезвым, я не могу ни о чём думать, я не могу больше… — Ты уже неделю не был трезвым, — напомнил Андрей. — Ты же видишь, что тебе это не помогает. — Дайте мне ещё.       Сергей молча осмотрел несколько ящиков, что лежали подле стола, и сухим тоном оповестил: — Больше нету. Это последняя была. — Мы выпили всю водку, получается? — в недоумении вскинул брови Щербаков. — Да, — безразлично отозвался Детков. — Всё, что было.       Повисла тишина, и Рустам поднял на них заплаканное лицо, всматриваясь в этих троих почти безумным взглядом. — Что значит — кончилась? — тихо повторил он. — Что, блять, значит кончилась?! У нас было почти три, сука, ящика! — И мы всё выпили, — подытожил Серёга. — Вы мне пиздите! — моментально завёлся Рустам. — Кто вы, нахуй, такие, чтобы мне запрещать пить?! — Никто тебе не пиздит, — всё с тем же спокойствием отозвался Детков. — Всё просто кончилось. — Да идите вы нахуй все, уёбки! — окончательно перешёл на крик Саидахмедов.       Он попытался встать из-за стола и уйти, но совершенно не мог устоять на ногах. Не сделав и пары шагов, Рустам упал и выронил куда-то свою сигарету. — Сука! — протянул он сквозь зубы.       Андрей тут же оказался рядом, чтобы помочь ему подняться и усадить обратно на место. — Рус, ну всё, хватит, — умоляюще сказал он, положив руки парню на плечи. — Давай я тебя отведу спать? — Ты что, не видишь, что мне хуёво?! — обиженным и дрожащим голосом ответил Саидахмедов. — Это как раз всем видно, — невесело ввернул Щербаков. — Я хочу ещё, — Рустам схватил Андрея за руки, пытаясь поймать его взгляд. — Мне нужно ещё. — Больше нет, — покачал головой Бебуришвили, и Рустам снова спрятал лицо в ладони.       Алексей провёл несколько секунд в раздумьях, глядя на друга, и всё-таки решился. Он поднялся на ноги и сказал: — Хуй с ним. Спирта-то у нас ещё дохера.       Андрей выпрямился и замер, прожигая Щербакова самым уничтожающим взглядом, который, впрочем, не произвёл на Алексея никакого впечатления. Он искренне надеялся, что Саидахмедов не услышал последние слова, но все робкие надежды тут же разбились. — Спирта? — переспросил Рустам. — Ну да, — ответил Лёха. — Медицинского. Серёг, можно ведь?       Детков лишь безразлично пожал плечами, будто всё это его никоим образом не касалось. — Лёха, мать твою, — прошипел Андрей, отрицательно помотав головой. — Только попробуй…       Щербаков уже развернулся и пошёл в сторону склада. Во время нападения ящик с гранатами рванул, и теперь несчастный сарай состоял из двух с половиной стен, да косо провалившейся внутрь крыши. От полок едва что осталось, но в них уже и не было необходимости — из-за пожара уцелевшие припасы спокойно умещались в пяти коробках. Лёха пригнулся, чтобы пролезть внутрь, и принялся почти на ощупь искать заветные канистры в этой полутьме. Он исследовал один за другим все ящики и пришёл к неутешительному выводу: всего было катастрофически мало. Отряд из шести человек с трудом протянет и месяц на таком продовольствии. Мужчина нахмурился, понимая, что скоро этот вопрос так или иначе встанет ребром самостоятельно, и что необходимо начать решать его уже сейчас. Какие-то канистры обнаружились в самом углу. Откупорив каждую из них, Алексей по запаху вычислил, что четыре из них были со спиртом, и лишь две — с бензином. Удручённо покачав головой, он взял в руки литр спирта и большую баклажку воды, направляясь обратно.       Андрей всё так же придерживал за плечи Рустама, который, кажется, уже не был в состоянии даже сидеть самостоятельно. — Лёха, блять, я тебя прошу… — почти шёпотом начал Бебуришвили, и Щербаков тут же понимающе покивал, чтобы тот отвязался. — Ну, вы тут сами давайте, — оповестил Алексей, сгрузив всё добро на стол. — Мне нужно кое-чё ещё сделать.       Игнорируя вопросительный и озлобленный взгляд Андрея, он направился в дом, который безраздельно принадлежал их командиру. По старой привычке Лёха вошёл в комнату без стука, и застал Нурлана сидящим за столом. Тот рассеянно и бесцельно перебирал рукописные карты. Стол был покрыт пеплом, а стакан, наполненный помутневшей водой, был набит огромным количеством разбухших окурков. Сабуров на появление друга никак не отреагировал. — У нас кончаются припасы, — безо всяких прелюдий оповестил Алексей, привалившись спиной к двери и скрестив руки на груди. — Надо что-то делать. — Надо, — послушным эхом отозвался командир.       Щербаков непонимающе вскинул светлые брови. — Ну? — выжидающе переспросил он. — А идеи есть?       Нурлан окинул его бессмысленным, тяжёлым взглядом и тут же снова отвёл глаза. — Я не знаю, — признался Сабуров. — Бензина почти не осталось, — решил конкретизировать Алексей. — И консервов тоже.       Командир молчал, и мужчина решил дать ему время на размышления. Сам Алексей тем самым решил проверить пределы своего терпения. Чересчур громкие крики с улицы всё же заставили его сфокусировать рассеянное внимание, и краем глаза Щербаков заметил, что Рустам снова порывался куда-то уйти, отвечая матом на каждое слово Андрея. Алексей украдкой посмотрел на Сабурова, но тот словно бы ничего не замечал. Нарочито расслабленной походкой Лёха дошёл до противоположного конца комнаты и на всякий случай встал спиной к окну, полностью его загородив, чтобы командир точно не заметил всего безобразия, что творилось снаружи. — Так что? — снова подал голос Алексей. — Лёх, отстань, пожалуйста, — нервным тоном ответил Нурлан и тут же прикурил. — Не знаю я, что делать, окей? Не могу сейчас ни о чём думать. — А кто тогда будет об этом думать?! — неожиданно для себя самого вспылил Лёша и подошёл к нему совсем близко. — Ты и сам не маленький, — отозвался командир. — И все остальные — тоже. — Да ты же сам нас всех приучил к тому, что ты решаешь, а мы — делаем! — всплеснул руками Алексей. — Я и так знаю, что проебался, окей? — он попытался ответить с вызовом, но Лёше вдруг стало его жаль. — Не надо мне об этом напоминать, пожалуйста. Просто вспомни, чем закончился мой последний план, и больше ничего от меня не требуй. — Нур, — мягко заговорил Щербаков, — все ошибаются. — Я не был готов к тому, что из-за моих ошибок будут умирать другие люди.       Алексей неловко прикусил губу, впервые в жизни не зная, что сказать. — Не самое лучшее время для самобичевания, — выдавил из себя Лёха. — Отстань от меня, ради всего святого, — устало сказал Нурлан. — Я не вывожу уже. — Но ты всё ещё нам нужен, — просто заключил Алексей. — Ты мне нужен, Нур. Понял? — Лёш, пожалуйста, — странно дрожащим голосом попросил Сабуров, нервозными движениями потушив сигарету о столешницу. — Уйди, я тебя прошу.       Щербаков позволил себе ещё несколько мгновений простоять над душой у командира, безуспешно пытаясь угадать выражение спрятанного за ладонями лица. Он не мог понять, почему Нурлан отказывается видеть, что без него всё начало рушиться. Он не хотел возвращаться обратно: снова наблюдать все эти бесконечные истерики Рустама, этот тяжёлый и душный мрак, который будто стеной вырос вокруг Серёги, и эти жалкие, бесплодные попытки Андрея хоть что-то исправить. Лёша чувствовал, что оно ни за что не закончится само по себе — только если кто-то придёт и заставит их взять себя в руки. Он коротко потрепал Сабурова по плечу и быстрым шагом покинул кабинет. — Ну и хуле ты его сюда усадил?! — слёту накинулся Щербаков на Андрея, вдруг ощутив острую необходимость выплеснуть хоть каплю проснувшихся эмоций. — А как я его, блять, один дотащу?! — в том же тоне ответил Бебуришвили, разведя руками. Рустам тут же начал заваливаться вбок, но он успел подхватить и удержать его. — Что ты так надолго упёрся? — Тебе-то какая разница? — цокнул языком Алексей и, внимательно взглянув на Саидахмедова, добавил: — Что происходит?       Рустам уже пребывал в полубессознательном состоянии: он лежал, уронив голову на стол, и лишь поминутно наклонялся, чтобы сплюнуть на землю густую слюну. — Да хуёво ему опять, что ещё? — с нервным смешком ответил Бебуришвили. — Спасибо, что додумался спирт притащить. — Да пусть лучше так, — буркнул себе под нос Алексей. — Что? — нехорошо нахмурившись, переспросил он. — Ты в своём уме, мать твою?! — Сейчас он просто вырубится и проспит до утра, — почти прорычал Щербаков. — В общем и целом, он для того и накидывается каждый день. — Может сразу усыпишь его тогда? — оскалился Андрей. — Если он тебя настолько заебал. — А ты считаешь, ему, блять, в прикол всё это?! — прикрикнул Алексей. — Мы его не заставим бросить. Это как с пиздюками: начинает курить — заставь выкурить целую пачку, пока хуёво не станет и сам на это дерьмо больше смотреть не захочет.       Андрей промолчал и опустил взгляд на Рустама, который что-то тихо бормотал себе под нос. — Я знаю, что всё это хуйня, — на всякий случай добавил Алексей, — но пусть лучше так. Мы нихуя не можем сделать. Он это переживёт. Если у тебя есть какие-то другие предложения, то валяй. — Потащили, — бесцветно отозвался Бебуришвили.       Предусмотрительно подхватив бутылку воды, он перекинул руку Рустама через свои плечи, и Алексей сделал то же самое. Саидахмедов был уже в полной отключке, и безвольно повис на них всем своим весом. Кое-как они дотащили Рустама до комнаты и сгрузили на кровать. Бебуришвили оставил воду на стуле рядом с кроватью и тут же закурил. — Ведро поставить не забудь, — будничным тоном напомнил он Щербакову и первым вышел на улицу.       Когда Андрей вернулся, Серёги за столом уже не было, и он прикурил ещё одну. Через несколько минут Щербаков пришёл и молча занял место напротив. — Пить будем? — резковато спросил Бебуришвили. — А что ещё делать?       Алексей на глаз разбавил спирт водой и разлил по стаканам. — Лучше залпом, — посоветовал он и в один глоток опрокинул свою порцию.       Андрей попытался сделать то же самое, но подавился и сильно закашлялся. Лёша не поленился и встал, чтобы похлопать его по спине. — Блять, как вы это пьёте?! — с трудом переводя дыхание, простонал Андрей. — Да я ж тебе сказал — залпом, — сочувственно объяснил Щербаков, наблюдая за тем, как Бебуришвили утирает навернувшиеся слёзы. — И дыхание задержать. — Сейчас ещё раз попробую…       Вторая попытка вышла более удачной, и они тут же выпили ещё по одной. Душное, тупое опьянение незамедлительно начало разливаться по телу, заставляя мозги гудеть от абсолютной пустоты. Не хотелось больше ничего: ни ходить, ни разговаривать, ни спать — только пить дальше. Андрей без устали курил одну за одной, даже не чувствуя никакого эффекта от огромной порции никотина. Они не обращали друг на друга внимания, зная, что так же молча разойдутся, когда закончится бутылка. Лёха безо всякого интереса смотрел куда-то мимо Андрея, в сторону океана. Вся картина была до ужаса статичной, и даже ветер не гонял по небу облака, чтобы хоть как-то оживить её. Неожиданно у одного из домов Щербакову померещилось движение. Мужчина напряг зрение и опознал Чапаряна — тот собирался куда-то с рюкзаком и винтовкой за плечами. — Артур! — окликнул он. — Ты куда намылился?       Бебуришвили дёрнулся так, будто его только что разбудили, и спешно обернулся. Юноша никак не отреагировал на слова Щербакова и, поудобнее перехватив все свои вещи, спокойно направился на побережье. Алексей снова почувствовал резкий укол злости, которая было задремала под ударной дозой алкоголя, но лишь чтобы проснуться с новой силой. — Артур, я с тобой разговариваю, — на всякий случай пояснил он. — Отстань от него, — ответил за друга Андрей. — Пусть идёт. — А чё с ним не так? — звенящим от ярости голосом поинтересовался Щербаков. — Оглох? Или ответить сложно? — С тобой, блять, что-то не так, — моментально вспылил Бебуришвили. — Не хочет он разговаривать, что непонятного?! Отъебись просто. — Ты вообще не лезь, — отмахнулся Щербаков.       Андрей закатил глаза и шумно выдохнул. — Артур, мне с тобой сходить? — крикнул он. — Не надо, всё нормально, — наконец отозвался Чапарян. — Ой, блять! — всплеснул руками Лёха. — А с Андреем мы, значит, нормально разговариваем?! — Да не хочет он с тобой говорить, что приебался то? — крикнул Андрей. — Спасибо за объяснение, я уже понял, — недобро оскалился он. — Ты думаешь, я не замечаю, как этот пиздюк на меня смотрит?! Я же не тупой, я, блять, всё вижу прекрасно. Он меня во всём решил виноватым сделать.       Артур остановился и замер на месте, напряжённо вслушиваясь в их разговор, но так и не повернулся. — Заткнись, — прошипел Андрей. — Он, блять, решил меня обвинить в смерти Вани, — продолжал Щербаков, уже не в силах остановиться. — Но я не виноват! Никого из вас не было с нами! Мы были вдвоём! Вы не видели, что, блять, там происходило! Что я мог сделать? Какого хуя я виноват?! — Блять, Лёха, хватит, — повторил Бебуришвили — глаза искрили от злости.       Артур обернулся на них, и на лице у него не было ни одной эмоции. Впервые большие тёмные глаза остановились исключительно на Щербакове. — Я ничего не мог сделать, — серьёзно повторил Лёха, глядя прямо на Артура. — Я не заставлял Ваню садиться ко мне в машину.       На несколько секунд между этими тремя повисла совершенная тишина, но Лёха не смог её выдержать. — Ты серьёзно думаешь, что он умер из-за меня?       Чапарян потупил взгляд в землю и ничего не сказал. Алексей застыл, продолжая прожигать его немигающим взглядом. — Я пошёл, — наконец произнёс Артур и быстрым шагом ушёл в другую сторону. — Да блять! — заорал Щербаков ему в спину и подорвался со своего места. — Нет, блять, Артур! На этот вопрос ты ответишь! Просто скажи: «да» или «нет»? «Да» или «нет»?!       Никакой реакции не последовало, и Лёха почти бегом направился за парнем. Андрей сильно схватил его за руку, одним рывком развернув к себе. — Отъебись ты от Артура! Оставь его в покое, мать твою! — Он должен ответить! — упрямо повторил Щербаков, пытаясь оттолкнуть от себя Андрея. — Да успокойся ты уже, блять! — Отпусти меня, еблан!       Лёша предпринял ещё одну попытку вырваться. Андрей размахнулся и что было сил ударил его кулаком в челюсть. Совершенно не ожидавший удара Щербаков растянулся на земле. Он сразу же поднялся, потирая рукой ушибленное место и глядя на Андрея не предвещающим ничего хорошего взглядом. Какими-то остатками разума Бебуришвили понимал, что теперь Щербаков это просто так не оставит, и сказал: — Всё, блять, хорош…       Расстояние в пару метров отделяло их друг от друга, и Алексей, недолго думая, разбежался и одним сильным толчком повалил Андрея на лопатки. Он хотел ударить в глаз, но Бебуришвили увернулся, и кулак впечатался в землю. Щербаков крепко схватил его за шкирку и ударил ещё — Андрей тут же почувствовал, как лопнула губа, заливая рот солоноватой кровью. Собравшись с духом, Бебуришвили смог вырваться из захвата и оказался сверху. Он продолжал бить Лёху по лицу, совсем не рассчитывая силу. Крепким пинком в грудь Щербаков скинул с себя Андрея и резво вскочил на ноги, наскоро промокнув кровь с лица футболкой. Бебуришвили заметил рядом с собой бутылку — ту, которую не так давно выкинул Алексей, и незаметно взял её в руки, с трудом поднявшись с земли. Он разбил её о край стола, и осколки посыпались во все стороны. — Ты чё, блять, белочку уже словил? — прорычал Щербаков, запыхавшись. — Убери это нахуй!       Андрей не послушался и снова побежал на него. Розочка опасно блестела в его руке. От первого выпада Лёха легко уклонился, но второй уже оставил порез над бровью. Щербаков крепко схватил его правую руку, пытаясь нажать на болевую, но свободной рукой Бебуришвили продолжал бить его по почкам.       На их крики наконец среагировал Нурлан. Командиру удалось оттащить Лёху в сторону, и следом он выбил у Андрея из рук его оружие. Они двое замерли друг напротив друга, тяжело дыша и прожигая друг друга полными ненависти взглядами. Сабуров встал между ними, предупредительно подняв руки. — Всё, закончили! — прикрикнул он.       Но Щербаков всё ещё не мог успокоиться: его буквально колотило от так и не выпущенной злости, а под смесью адреналина со спиртом свежие раны ещё совсем не давали о себе знать. Он дождался момента, когда Нурлан отвлёкся на Андрея, чтобы что-то ему сказать, и накинулся на того по новой. Бебуришвили к следующему раунду уже не был готов. Он никак не защитился от ещё одной порции ударов по лицу, и Щербаков смог беспрепятственно ударить его в живот несколько раз, метя в солнечное сплетение. После этого Бебуришвили упал, и Лёха оставил его в покое. Всё это произошло настолько быстро, что Сабуров даже не успел среагировать. — Да блять, Лёха! — воскликнул он в отчаянии и кинулся помогать Андрею, который был не в силах переместиться с земли на лавку.       Он заметно побледнел от боли и всё никак не мог восстановить дыхание, что заставило Лёху немного забеспокоиться. Щербаков сделал несколько шагов по направлению к Андрею, чтобы положить руку ему на плечо. — Бля, извини, — сконфуженно сказал Алексей, когда вся неожиданная агрессия наконец-то исчезла. — Не сильно уебал? — Пошёл нахуй, — с трудом ответил Андрей, всё ещё морщась от боли. — Лёха, не подходи, — испуганно приказал командир, оборачиваясь на мужчину. — Да всё уже, — заверил его Щербаков и демонстративно медленно взял со стола бутылку воды. Сделав несколько больших глотков, он передал её Андрею, попутно напомнив: — Ты меня вообще порезать хотел, чёрт. — Да иди нахуй, — снова ответил Андрей. — Я вообще не думал, что ты первый же удар по ебалу пропустишь. Говорил ведь, что драться умеешь…       Они молча и неловко смотрели друг на друга, уже не чувствуя ни капли той ярости, которая заставила их устроить эту драку. — Всё, — напомнил о своём присутствии Сабуров, видя, что ничего страшного ни с кем не произошло, — Лёх, иди отсюда. — Куда? — не понял Щербаков. — Ко мне в комнату, — сухо ответил Нурлан. — И в зеркало пока на себя посмотри. Я Андрея провожу и приду.       Алексей победоносно улыбнулся, обнажив залитые кровью зубы, и поспешил исполнить приказ. — Меня не надо провожать, — добавил Бебуришвили, когда они остались вдвоём. — Всё нормально уже. — Точно? — недоверчиво переспросил командир. — Да, — кивнул он и поднялся на ноги. — Пойду посплю. — Окей.       Андрей ушёл, и Нурлан завернул сначала в сторону склада, где на одной из досок висела медицинская сумка. Лёха дожидался его, растянувшись на маленьком диванчике. Из разбитого носа торчали уже полностью пропитавшиеся кровью салфетки. Сабуров молча и выразительно встал рядом, намекая на то, чтобы Щербаков освободил ему место. Он убрал ноги, но, как только Нурлан сел, положил их обратно ему на колени. Не скрывая своего раздражения, командир принялся копаться в аптечке. — Вы оба мрази, — наконец озвучил Сабуров, и Лёха сконфуженно покивал. — Не буду спорить.       Нурлан смочил ватку каким-то дезинфицирующим раствором и потянулся к глубокой царапине над глазом у Лёхи. — Да не дёргайся ты, — попросил Сабуров, сосредоточенно хмурясь. — Больно? — Да нет, — соврал Щербаков. — Я бошку уже сто раз разбивал, мне не привыкать.       Он заглянул Нурлану в глаза хитрым взглядом, ожидая от него какой-нибудь подколки по этому поводу, но командир промолчал. Через несколько минут тишины Алексей спросил: — А кто бы победил, как думаешь? — Руку давай, — ответил Нурлан, глядя на его сбитые в кровь костяшки пальцев.       Щербаков послушался, и Сабуров крепко, но бережно сжал его ладонь в своей, принявшись обрабатывать эту рану. Лёха снова дёрнулся, но на этот раз от того, насколько холодными были руки Нурлана. — Ну так, кто бы? — Не знаю, — недовольно ответил командир. — Вы бы оба друг друга поубивали. — Ну, а кто бы, всё-таки? — Конечно ты, Алексей, — наконец поддался он, и Лёша довольно просиял.       Артур сидел на взморье, и редкие слабые волны то и дело атаковали берег, пытаясь достать его. На коленях лежал скетчбук, а рядом — Ванина винтовка. Чапарян взял её в руки и посмотрел вдаль через прицел: сразу стали хороши видны птицы, что летали совсем близко к воде — наверное, пытались поймать рыбу. Он повернулся в другую сторону, на север, где жили люди, причинившие им всем столько боли. Интересно, чем их отряд был занят сейчас? Артур не смог смотреть долго и положил оружие на место.       Он поднял глаза и окинул взглядом горизонт — солнце уже почти село, окрасив небо в цвет огня и запёкшейся крови. Он раскрыл скетчбук на чистой странице и вооружился карандашом. Идрак бы точно захотел это нарисовать, пусть даже из всего ассортимента цветов в его арсенале был только серый. Идрак мог превращать даже однотонные картинки в самые яркие, но Артур этого не умел. Чапарян завёл привычку зарисовывать всё, что ему нравилось — он верил или, по крайней мере, очень хотел верить, что Идрак каким-то образом узнаёт о каждой новой записи, которая появляется в его скетчбуке, и хотел продолжать делиться с другом всем, что видел вокруг.       В последнее время юноша часто занимался этим — просто смотрел на всё подряд через Ванин прицел, словно надеясь увидеть вещи именно такими, какими их видел он. Он хотел понять, что же такого смог рассмотреть там Ваня. Он хотел понять, почему Ваня решил, что его собственная жизнь стоила меньше этого. Артур понял, что совсем ничего не знал об одиночестве; что не был по-настоящему одинок в Москве, и не был одинок до смерти Вани, хотя всегда искренне думал, что был. Он думал о том, может ли случиться что-то такое, что покажет ему, что даже в эту самую минуту он ещё не познал в полной мере, насколько плохо всё может быть. Но Артур не чувствовал ни жалости к себе, ни грусти, ни страха — он не чувствовал ничего.       Он очень много думал о Славе в эти дни, вдруг осознав, что не просто скучает по нему, но сильно в нём нуждается. Артур знал, что Слава бы не позволил всему этому с ними случиться. Он нашёл бы нужные слова. Он помог бы, вытащил всех их из этой страшной стагнации. Но Славы больше не было, как не было Тамби, Идрака и Вани.       Солнце совсем пропало, и он больше не видел даже рисунка в собственных руках. Артур бережно закрыл скетчбук, убрал его в рюкзак, подхватил винтовку и пошёл домой.