Знаешь, я так отвык от ласки

Обычный вечер. Дождь постукивает по крыше дома, создавая неповторимую атмосферу уюта. В доме горит лишь одно окно. Карандаш снова слишком увлёкся своими эскизами. Казалось, он один не спит, но в мастерской тоже полным ходом шла работа. Самоделкин, закончив сваривать своё новое изобретение, снял маску и с гордостью осмотрел новый телескоп. Когда он уже хотел пойти смотреть долгожданные сны, он заметил свет и недовольное ворчание. «Опять рисует» — подумал железный человек, сразу понимая, кто там сидит. Решив зайти в комнату, Самоделкин удивлённо раскрыл окуляры. На столе валялась туча скомканных листочков. У стены стоял Карандаш. Он казался таким маленьким на фоне всего этого. — Карандаш? Почему ты всё ещё не спишь? — Да вот, не могу нарисовать один рисунок. — Завтра дорисуешь. Ты видел время? Уже глубокий вечер. Даже прохожие на улицах все ушли! — А ты тогда что не спишь? — Я только закончил работу над моим новым творением! — И что же это за творение? — Карандаш сказал это с таким тоном, что Самоделкин даже немного растерялся. Но несмотря на это, мастер быстро взял себя в руки и немного с вызовом ответил: — Телескоп! — Хм… Понятно… Но если ты так хочешь, чтобы я побыстрее лёг, то помоги мне. — Ох, ну ты же знаешь, что я не умею рисовать… — Да не в рисовании дело! — Перебил Самоделкина Карандаш. — Помнишь, ты мне объяснял мне что такое автомат? Так вот, я ничего не понял. Можешь объяснить ещё раз? — Ну это такая штука, чтобы убивать людей. — Это я уже понял! Мне нужен его внешний вид. — Самоделкин вопросительно посмотрел на Карандаша. Обычно, когда Карандашу рассказывали про оружие и его предназначение, впечатлительный художник ужасался, а теперь даже бровью не повёл при упоминании убийства. Карандаш же продолжал требовательно смотреть на Самоделкина. — Смотри, эта такая чёрная штука… Во-первых — магазин. Это очень важная вещь, в ней хранятся патроны… Пока Самоделкин рассказывал, Карандаш, слушая описание, рисовал. Когда железный человек закончил, то очень не вовремя задался вопросом: «А зачем Карандашу описание автомата?». Он поднял голову, чтобы задать этот вопрос, но не смог. Он увидел картину, нарисованную Карандашом. Пожалуй, это было самая жёсткая картина из всех, которые когда-либо рисовал столь мягкий художник. На ней была изображена улыбающаяся девушка в школьной форме (советской), в одной руке дипломат, а в другой автомат. Стояла же эта девочка на фоне поля. Поля, на котором, очевидно, шла война. — К-карандаш, чт-то это? — тихо произнёс Самоделкин. — Разве ты не видишь? Это война! — Что тебя толкнуло это нарисовать? — Это неважно. Спасибо, что помог. Я уже иду спать. — ответил сухо Карандаш. — П-пожалуйста… «Хм, странно, с чего Карандашу рисовать такие картины? Может, художественный кризис? Или что там обычно у художников…». Самоделкина это тревожило ровно до того момента, как его голова коснулась подушки. Утро. Вроде как сейчас было 7:43. Самоделкина вырвал из мира снов громкий шум. Он резко раскрыл окуляры. Но шума не было. Мастер было подумал, что это всё ему приснилось, и начал засыпать, как снова до его ушей донёсся грохот. Он мигом определил, откуда доносился звук. Внутри всё похолодело. Он соскочил с кровати и побежал в комнату Карандаша. То, что он там увидел, не поддавалось никакому объяснению. Посередине комнаты сидел на стуле бледный художник. А вокруг него по всей комнате лежало куча бумаг. Почти все были скомканы или разорваны. Так же лежал стол, судя по всему перевёрнутый. — К-карандаш, что произошло? В ответ художник даже не шелохнулся. Самоделкин спросил ещё раз, погромче, но ответом ему была всё та же тишина. Набравшись смелости, мастер подошёл к другу и приобнял того за хрупкие плечи. — Карандаш? Что случилось? Карандаш по прежнему молчал. Самоделкин обошёл его, сел на корточки и заглянул в лицо художника. Знаете, то чувство, когда после дня, полного неудач, возвращаешься домой. Валишься на диван, хочется плакать, но ты не можешь, и ты просто лежишь и смотришь в потолок. Примерно такое лицо было у Карандаша, который только что разнёс собственную мастерскую. Волосы его, обычно ярко-рыжие, теперь казались какими-то бледными, как будто выцвели. На жест Самоделкина, Карандаш наконец обратил тяжёлый взгляд на друга. — Что случилось? Как я могу тебе помочь? — Самоделкин сказал это очень тихо. — Ничего такого, по поводу чего тебе стоило бы волноваться. — Но если я вижу тебя в таком состоянии, я волнуюсь ещё больше. — Н-нет, правда, ничего такого. — Карандаш через силу улыбнулся. — Мы можем сейчас пойти погулять, попить холодной газировки, посетить кино. — Если тебе от этого станет лучше, то конечно. Давай я помогу тебе убраться? Во время уборки, когда мастер разбирал все эти скомканые листочки, то под ними он обнаружил пустую капсулу от таблеток. Самоделкин повертел её в руках, но не обнаружил никаких зацепок. Он хотел спросить об этом Карандаша, но подумал, что ему и так сейчас плохо, не стоит его беспокоить ещё и расспросами. Удивительно, но когда они вдоволь нагулялись по парку, вдоволь наговорились и напились газировки, Карандаш стал прежним. Волосы его снова приняли ярко-рыжий цвет, а в глазах, вместо пустоты горели искорки. Всё это было невероятно странным. Как будто Карандаша поменяли, а потом вернули его прежнего. Тут Самоделкину пришла в голову замечательная идея, чем ещё впечатлить Карандаша. «Телескоп!» — радостно подумал он. — Карандаш. Я хочу тебе кое-что показать. Думаю, тебе понравится. В ответ Карандаш с интересом посмотрел на мастера. Самоделкин улыбнулся, взял за руку карандаша. — Пойдём. Карандаш послушно пошёл за своим другом. Вечер. Почти такой же, как и прошлый. Красивый закат они уже наблюдали с пристани, где на воде качались игрушечные кораблики плавучего магазина. Прохожие все разошлись по домам и весёлые ребята не бегают. Уже поздний вечер. Лишь наша парочка волшебников только подходит к дому. Вот они уже у двери. Самоделкин открыл её и зашёл в дом. — Наконец-то дома! — немного усталым голосом сказал мастер. — Но это ещё не всё! — Он обернулся на Карандаша, закрывшего дверь. — Ты будешь просто в восторге! Самоделкин прошёл в свою мастерскую. Карандаш не отставал. В мастерской в стену была вмонтирована лестница. Железный человечек умело начал подниматься наверх, на крышу. Карандаш засомневался. — А это точно безопасно? — Конечно да! Залезай быстрее! — Ну ладно… Мне слишком интересно, чтобы бояться. Когда Карандаш преодолел последнюю перекладину лестницы, перед ним предстала такая уютная, такая ламповая картина, что он позабыл о своём страхе, и быстро залез на крышу и встал рядом с Самоделкиным. На крыше был постелен пушистый плед, стоял зонтик от солнца, на него была намотана гирлянда, так де там стояли корзина с шишками и какой-то непонятный предмет, накрытый белой тканью. Темнота улицы создавала романтическую атмосферу. Сверчки не умолкали. — Вот! — Самоделкин сдёрнул ткань с телескопа. Взглянув в глаза Карандаша, Самоделкин увидел неподдельный интерес. — Он уже настроен. Можешь посмотреть. — мастер улыбнулся. Карандаш подошёл, аккуратно осмотрел его, улыбнулся Самоделкину и заглянул в окуляр. Перед ним предстала завораживающая картина звёздного неба. Какие-то звёзды горели ярче, какие-то тусклее. Карандаш всегда видел небо лишь издалека, и на его картинах звёзды были лишь маленькими брызгами белой краски. Он и не подозревал, что столь далёкие звёзды могут быть настолько красивыми! Они были настолько близко, что казалось он мог достать одну из них, полюбоваться, показать Самоделкину, поблагодарить того. Ведь он практически развернул перед ним всё небо.