Знаешь, я так отвык от ласки

Что-то сжалось в железной груди Самоделкина. Он знал наверняка, Карандаш не просто спрятался или сбежал. Тут что-то не так… Что-то неправильно. Миг… Перед Самоделкиным проплывает картина, где он радостно смеётся над шутками Карандаша. Миг… Первая истерика… Что-то в его друге надломилось. Миг… Пустая капсула от таблеток. Случайная находка мастера. Ещё миг… Заплаканное лицо Карандаша, умоляющего не запирать его. Самоделкин застыл в дверном проёме. — Карандаш? Ты здесь? Карандаш! — он сделал неуверенный шаг в комнату. — Карандаш? Всё хорошо? — холодная пустота разливалась по всему телу железного человека. — Не молчи пожалуйста! Карандаш! Очень странно, что Самоделкин испытывал такие необычные ощущения. Холод, пустота, отчаяние, нарастающая паника. Он ведь всего навсего робот! Пустая комната всё также не давала ответа. Равнодушные стены наблюдали, как железный человек заглядывает под кровать, под стол, и выкрикивает: «Карандаш!» Разбитое стекло валялось на ковре. Удивительно, почему Самоделкин раньше не заметил разбитое окно? Он подошёл к окну, провёл рукой по подоконнику, внимательно изучая дыру на стекле. На острых краях были видны красные капли. Видимо это была кровь Карандаша. Он поцарапался когда вылезал. Или же ЕГО поцарапали вытаскивая отсюда. Самоделкин медленно отошёл от окна. Пустота внутри не давала нормально дышать. Будто он потерял что-то очень важное, как ключи от квартиры. Но ключи можно купить или заменить, а его друга заменить было нельзя. Надо действовать. Самоделкин вышел из комнаты и побежал к себе. У него была одна догадка, но она получала много противоречий. Почему Карандаш не кричал? Почему он не заподозрил неладное когда Карандаш утих? Почему в конце концов он не слышал звук разбитого стекла? Что бы то ни было, его друга надо было спасать. Фонарик, нож на всякий случай, бутылку воды, бинты… Когда рюкзак был собран, Самоделкин метнулся к двери. Он даже не запер дом. Кого это сейчас волновало? На улице темно, холодно и неприятно. Обычно вечерние прогулки нравились Самоделкину, но холодное, мокрое, слякотное чувство одиночества, будто кто-то вырвал из тебя тёплый кусок плоти, обслюнявил его и с аппетитом ел и чавкал прямо на твоих глазах (извиняюсь, увлеклась), полностью отняло у Самоделкина желание думать о улице не иначе как о грязном, с влажным, холодным ветром месте. Так стоп. Самоделкин остановился. А собственно куда ему идти? Мастер поставил рюкзак на землю и достал оттуда фонарик. Застегнул рюкзак и закинул его обратно на плечи. Луч фонаря упал на стебли растений, что росли возле дома, затем на сам дом, затем и на землю. В песке и пыли Самоделкин заметил каплю. Это было очень странно, ведь большие листья куста закрывали их дом от воды, такой вредной для железного человека. Подойдя ближе, Самоделкин понял, что это вовсе не вода, а кровь, что логично, ведь и на стекле была кровь. Видимо Карандаш ранился серьёзно. Что-то блеснуло. Это вторая капля, а за ней ещё одна. По этой дорожке из крови своего друга Самоделкин и решил идти. Он не бежал, ведь если он это сделает, то тут же потеряет след, так как капельки были маленькими, еле заметными. Но что это впереди? Что за чёрное пятно? Мастер подошёл ближе и понял, что пятно не чёрное, это просто игра света, а ещё он понял, что это пятно крови. Видимо Карандаш сопротивлялся, его ударили… Пустая капсула от таблетки лежала рядом на земле. Что же это всё значит? Карандаш наркоман? (Бля, я не знаю почему, но мне смешно) Капсула выпала, когда его ударили. Самоделкин пошёл дальше по раширяющемуся следу крови. Он шёл и размышлял. Размышлял о том, кто же мог украсть его обожаемого друга. Стоп, почему обожаемого? И друга ли? Робот действительно обожал и дорожил художником. Он считал Карандаша лучшим другом на свете. Но почему Самоделкину так приятно, когда карандаш касается его? Почему так неловко, когда он смотрит тому в его чистые, голубые глаза? Так хочется, чтобы их вечерние и ночные прогулки длились вечно, чтобы Карандаш застенчиво просил кассиршу бутылку лимонада, и когда бутылка была у него в руках, а они были на улице, победно улыбался и обнимал того, чтобы пойти так по улице. Хотелось обнимать того по ночам, целовать, показывать тому, как сильно простая железяка может им дорожить. Самоделкин проклинал себя за необдуманный поступок, из-за которого Карандаш страдал. «И вот к чему твой «действенный» способ привёл?» — ругал себя Самоделкин. Зачем он это сделал? Безумный, жестокий моральный урод! Размышления его прервало чувство, что что-то не так. Конечно. Это же кровавый след оборвался. Ну и куда ему теперь? Мастер поднял голову. Тихая, ночная набережная. Освещает её только один уличный фонарь. Что же ты таишь? Что здесь произошло совсем недавно? — Карандаш! — резкий крик Самоделкина пронзил ночную тишину.

***

Карандаш лежал на кровати. Он смотрел на потолок. «Краска облупилась в углу» — спокойно заметил про себя художник. Буквально три минуты назад он лежал под собственной дверью и плакал, умоляя своего лучшего друга выпустить его. Блеклые волосы лежали на подушке. Голова художника была забита не самыми хорошими мыслями. «Почему это вновь и вновь со мной происходит?». Хотя он догадывался почему. Всему виной были таблетки. Было утро. Художник вышел прогуляться. Утренний город так свеж и красив. Карандаш бесцельно гулял по улицам погружённый в полное умиротворение. Резкий импульс испуга, поступающий по нервам в мозг. Карандаш вздрогнул. Старческая, трясущаяся рука была протянута прямо перед лицом волшебника. Брезжущий, с придыханием голос раздался прямо над ухом. — Сынок, купи таблеточки. Очень тебе советую. — Карандаш повернул голову. Рядом с ним стоял древнего вида старик. Он весь трясся. Одежда была на нём в грязных пятнах и порвана. Рядом со стариком стояла полная женщина цыганской внешности, с ярким макияжем, нетерпеливо притоптывая ногой, смотрела на старика. Карандашу не внушало доверие всё, начиная от товара, заканчивая видом продавцов. Но жалкий вид старика, по догадкам Карандаша, бывшего под гнётом женщины, вынудил художника остаться и задать продавцам пару вопросов. — А для чего таблетки? — Это для профилактики, милок. Как аскорбинки. — продребезжал старик. Но женщина тут же вскинулась, ударила старика по руке и льстиво сказала: — Если жизнь скучной станет… — она неприятно улыбнулась. — Выпей. Фантазия развивается. Карандаш взял таблетки, положил в руку старика несколько копеек и быстро ушёл от этой жуткой компании. Он хотел сразу выбросить таблетки. Но залюбовавшись на облака… забыл. Так подозрительные таблетки оказались дома. (Маленькое разъяснение: люди в СССР мало знали о наркотиках. Приобрести их могли только люди, выезжающие из-за границы. Распространение наркотиков было очень маленьким. С 1985 их потребление росло как снежный ком. Но до этого времени людям было плохо известно об этом.) Так случилось, что Карандаш, сидя в своей комнате, смотря как танцует маленькая линия, что он нарисовал, внезапно вспомнил о таблетках. Самоделкину он говорить ничего не стал, лишь положил их на верхнюю полку шкафа. Карандашу внезапно вспомнились слова цыганки: «Если жизнь скучной станет…». Отбросив все сомнения в тёмный угол, где их поглотила темнота, разрывая их на кусочки, ломая белые, хрупкие кости, принимая любые формы, сжирая часть их плоти с неприличным аппетитом, а остальное отдавая крысам… (кхем… Извиняюсь) Пошёл к шкафу. Это была его роковая ошибка. Дальше он помнил всё, что с ним происходило. Ужасно всё это вспоминать. Он больше не принимал таблеток. Нет. Он выкинул их в окно сразу после того, как первый приступ прошёл. Второй… Он тоже помнил всё. Куртка на том старике… Эта грязь и эти дыры были сделаны не от плохого ухода за собой, это следы грязной земли, на которую он упал, пробравшись сквозь ветки кустов, обрывая одежду. Третий приступ случился тоже без таблетки. Неужели так будет всегда? Он посмотрел на свои окровавленные руки. Бессильно опустил их на мягкое одеяло. Стук в окно заставляет Карандаша вздрогнуть. Он еле сдержался, чтобы не вскрикнуть. Резко поднявшись и обернувшись к окну, художник понял, что улыбающаяся, бородатая рожа пирата ничего хорошего не предвещает. Карандаш соскочил с кровати, подбежал к двери и начал изо всех сил барабанить по ней. Стекло громко разбилось, осколки полетели на мягкий ковёр. Было страшно оборачиваться. Тяжёлое дыхание, запах перегара. Гигантская ладонь обхватила лицо Карандаша. Пальцы были толстыми, шершавыми, в мозолях, твёрдыми и очень сильными. Когда Карандаша, уже связанного и с заткнутым ртом тащили через разбитое стекло, его голые руки и без того все в царапинах, задели острые края, создавая новые и ещё больше повреждая старые раны. Его тащили не по улице, это было бы глупо. Его связанное тело несли кустами, местами, где людей практически не появлялось. Иногда, когда приходилось идти людными местами, Карандашу развязывали ноги и подталкивая в спину заставляя идти самому. Таким изощрённым способом пленника смогли доставить на эту чёртову пристань. Боже, почему все события сосредоточены на ней? Будто других мест в городе нет. Окна в домах не горели. Шпион достал из сумки толстую верёвку и отдал её капитану. Красный, вечно пьяный капитан трясущимися руками развязал верёвку на руках Карандаша, а затем снова завязал их на удивление сильно, но уже канатом. Тоже самое он проделал и с ногами. Взяв на руки Карандаша, как обычно берут на руки счастливых невест, шпион поднёс его к самому краю набережной и аккуратно опустил. Карандаш, повернув голову в сторону Дырки, с тихим удивлением увидел в его глазах маленькую искорку жалости. «Что же происходит? Если ему меня жаль, то зачем он это делает? Капитан, хоть один раз чуть не убил его…» — Карандаш содрогнулся, вспомнив, как шпион, весь в крови, полуживой, приполз на крыльцо их дома и обливаясь слезами лежал там до утра, пока Самоделкин не решил прогуляться. «Да, скорее всего это Капитан» — Сталкивай его! Чего встал?! — Голос Буль-Буля разрезал ночную тишину. Что же происходит? Почему никто не выбежит на крики? Руки шпиона опять подняли художника над землёй. Дырка, взяв за талию Карандаша, начал медленно опускать его по стене набережной. Руки и ноги того, связанные одной верёвкой не давали висеть ровно, по этому, когда шпион уже не мог нормально держать пленника и отпустил того, Карандаш резко перевернулся вверх головой и сильно ударился головой об каменную стену. После потери сознания и повиснув вниз головой, хорошего ничего не будет, особенно учитывая то, какой силы был удар.

***

Ночная тишина, разрываемая только пиликаньем сверчков, шумом волн с тихим постукиванием лодок об берег начала давить на Самоделкина. Паника двигала телом механика, когда он носился по набережной и заглядывал под каждый куст. След из крови оборвался здесь, но это не значит, что Карандаш именно здесь. «Хорошо, поищу здесь, если ничего не найду, то пойду дальше» — решил Самоделкин. Все кусты, столбы, ближайшие дома были осмотрены. Ничего. Ну конечно, такие невероятные совпадения бывают только в кино. Хотелось кричать, плакать. — Карандаш! Пожалуйста… Отзовись… — железные колени коснулись холодной, каменной набережной. — Если вы слышите, ублюдки, которые похитили моего друга! Найду — (уебу) убью! Разрежу на части! Ваши кишки я повешу как гирлянду! Потроха половину высушу, половину замариную! А ваши конечности будут гнить на морском дне, где их с жадностью будут есть рыбы! — больше слов не находилось. Если продолжать так сидеть, ничего не изменится. Фонари всё также продолжали светить противным, белым светом. «Да что это такое… Набережная, почему ты меня не отпускаешь?» — Мастер подполз к краю набережной. Сел свесив ноги. «Это очень наплевательски с твоей стороны вот так сидеть, и ничего не предпринимать! Карандаша сейчас возможно пытают! А ты сидишь, свесил ноги и любуешься на гладь воды! Но она такая красивая… Манящая…» — Самоделкин поддался искушению и наклонился, свесив голову над водой. «Она такая красивая… Загадочная. На вид мирное отражение человеческого мира, а внутри чёрная, таящая в себе множество жутких, смертельно опасных монстров.» — взгляд упал в бок, на продолжение стены. «Что это? Это что… Человек?» — Тёмное пятно, что висело на стене возле воды смутно напоминало очертания человека. Самоделкину не очень хотелось знать человек там или нет, но вдруг это Карандаш и он потеряет друга из-за своей глупости. Аккуратно подойдя к этому подозрительному пятну, Самоделкин наклонился. Дикий страх. Первый раз в жизни Самоделкин такое чувствовал. Это и в правду было человеческое тело подвешенное вверх ногами. Самоделкин затрясся от шока и ужаса. Он не знал что делать в такой ситуации. До этого его жизнь была тихой, мирной и размеренной. Но всё пошло не так после первой странной истерики его милого друга (или уже больше чем друга). Одно он знал точно, надо срочно поднять этого человека. Трясущиеся руки плохо слушались мастера, но он смог ухватиться за верёвку и уперевшись ногами в каменную землю начал тянуть на себя. Человеческое тело было тяжёлым, но страх помогал. Вот над набережной показались ноги в очень знакомой обуви. Ноги Самоделкина подкосились и он упал, но верёвку не выпустил. В мыслях его творился полный бардак: «боже, почему именно с Карандашом… Карандашик, боже… Я сейчас тебя вытащу, не волнуйся лишь бы он не умер, лишь бы он не умер». Робот прекрасно знал, что он будет делать, если художника не станет. В его шкафу хранился пульверизатор. Карандаш бы ничего не заподозрил, найди он его. Колоссальными усилиями железный человек вытащил Карандаша на набережную. Всё лицо художника было красным, а ближе ко лбу приобрело фиолетовый оттенок. Это выглядело более чем пугающе. Струйка крови изо рта и огромного синяка утекающая в рыжие волосы. Ринувшись к рюкзаку, мастер достал бинты, которые взял с собой и бережно перемотал голову волшебника. Самоделкин больше не мог сдерживать себя, он положил голову Карандаша на колени, прислонился холодным лбом ко лбу художника и тихо плакал. Но не в обычном понимании этого слова, а как это умеют только роботы. Никто не мог этого видеть, но в железной груди Самоделкина искрились все системы. Ему было от этого неимоверно больно, но это не могло сравнится с тем, что Карандаш уме… НЕТ! ОН НЕ УМЕР! Изо всех отверстий в голове мастера (смешно как про многочлен) посыпались искры. Он нежно поцеловал Карандаша в лоб. Удобно устроившись рядом, Самоделкин пролежал так минут пять с тяжёлыми мыслями о грядущей смерти жизни. Он бы пролежал так до утра, но он услышал тихий стон. Робот вздрогнул. Быстро поднялся и заглянул в лицо Карандашу. — О боже… — Он закрыл рот рукой и его начало дико трясти. — Боже, боже, боже… Он положил руку под голову Карандаша, а другой провёл по уже мертвенно бледной щеке. Обняв художника, железный человек стал успокоительно шептать: — Сейчас мы придём домой, ты ляжешь мягкую, тёплую постель, я дам тебе лекарства, тебе нужен покой, полежи здесь ещё десять минут, тебе станет лучше и я понесу тебя домой. Дома тепло, уютно, какао, там есть я, который тебе всегда поможет. — Рука Карандаша дернулась, легла на руку робота. Их пальцы сплелись. Глубокая нежность пронзала сердца обоих. — Я… Я люблю тебя, Карандаш. Ты постоянно играешь моими системами (нервами). Нарисуешь мне новые? — Самоделкин нежно улыбнулся. — Конечно. — Тихий голос Карандаша разливался теплом по всему телу робота. Они просто молча улыбались. Через какое-то время Карандаш открыл глаза. — Я хочу домой. — художник взглянул на «друга». — Конечно. — Он обхватил талию и шею Карандаша, поднял его. Карандаш благодарно склонил голову на плечо Самоделкина. На улице всё ещё было холодно и дул сильный ветер, но робота теперь это никак не касалось. Его согревала любовь к человечку, которого он сейчас нёс на руках. Всё будет хорошо. Ничто не сможет им помешать следующим вечером, если конечно Карандашу станет легче. Вот уже виднеется их дом. Такой родной, но такой пустынный без двух маленьких человечков, что в нём поселились. Но что это? Что это на их крыше? Какой-то чёрный монстр? Он собирается отобрать его сокровище, что сейчас держит на руках? Нет! Я отсеку ему голову, отрежу конечности, но не отдам Карандаша! Но это вовсе не чудовище. Это Самоделкин понял когда подошёл поближе. Это всего лишь пираты. Я уж испугался. СТОП. ПИРАТЫ?! Оповестив об этом Карандаша, Самоделкин обошёл дом и зашёл через чёрный выход. Аккуратно положил Карандаша на кровать, поцеловал его в щёку и пообещал всё ему рассказать. Тихо поднявшись на крышу, перед Самоделкиным предстала весьма странная картина. Шпион Дырка в обнимку с капитаном Буль-Булем стояли на коврике, на котором когда-то сидели они с Карандашом и по очереди смотрели в его телескоп. Самоделкин вздрогнул, Капитан вдруг громким хриплым голосом сказал: — А ты уверен, что они там надолго? — Конечно, капитан! Я думаю, что это надолго. Ему же ещё тело хоронить. — А всё-таки классная это железяка, раз такую штуку смастерила! — Капитан показал на телескоп. — Раньше я только в бинокль смотрел. Капитан стиснул Дырку одной рукой, а другой провёл дугу, показывая на космос. — Сегодня это всё наше! — Ага, вы лучший, капитан! — голова шпиона легла на плечо капитана. — Кхем-кхем! — громкое покашливание Самоделкина заставило обоих подпрыгнуть. — Я извиняюсь, но какого черта вы тут делаете?! — Прыгай с крыши, Дырка! Я задержу его! — Дырка уже занёс ногу над краем крыши, когда Самоделкин схватил того за руку. — Вы никуда не пойдёте, пока не объяснитесь! — Стоп. А почему ты здесь, а не хоронишь мазилку? — спросил Дырка. — Его не пришлось хоронить, я его в реку сбросил. И вы сейчас туда же полетите, если не скажите какого чёрта здесь творится! — Нууу… Понимаешь… — Вызвался объяснять Буль-Буль. — Тогда… Мы видели, как вы сидите на крыше и смотрите в эту штуковину. — Капитан опять показал на телескоп. — Вам было так хорошо, уютно. А мы постоянно где-то прячемся! Мы тоже хотели так. И вот однажды мы увидели мазилку одного в комнате. Он лежал на кровати и мы подумали, что он спит. Разбили окно и вытащили его, связали и привели на пристань. — Там мы его сбросили и побежали обратно к вашему дому. — Противный голос Дырки резал уши. — И угадали! Тебя там не было! Мы залезли на крышу… И вот как всё было.т- неловко закончил Дырка. Молчание. — Понятно. Ну что ж. Сами проткнёте себя или мне помочь? — холодный голос Самоделкина прозвучал черезчур беззаботно. Услышав эту угрозу шпион вырвал руку из железной хватки (каламбур :D) Самоделкина и немедленно спрыгнул вниз. Капитан поспешил последовать примеру друга. Робот не стал их догонять. Он спустился вниз, принёс стул в комнату Карандаша и рассказывал ему разное до самого утра. Он не знал, спит Карандаш или нет. Но после всех этих испытаний, где его золото чуть не лишили жизни, он наверно так отвык от ласки. Надо не забыть это исправить.