Чернёное серебро

Люба задержалась взглядом на Сергее, стараясь осмыслить сказанное. Сердце ухнуло, кровь отлила от кончиков пальцев. Непроизвольно девушка отвела ногу назад, словно готовясь бежать, но уткнулась плечом в плечо Кирилла. Тот стоял неподвижно. — Чего вы все молчите? — обвёл Сергей всех неторопливым взглядом карих глаз, которые в темноте и вовсе выглядели как два чёрных кратера. Он взъерошил светло-каштановые волосы, хмыкнул. — Мы же не скрываем свои сущности друг от друга. Пройтись по личностям? — Не стоит, — вмешался Олег. Люба смотрела на разыгрывающееся представление с немым вопросом в глазах. Сверхъестественный мир никогда не был для неё сказкой, витавшей на страницах детских сказок и более взрослых романов про любовь вампира и смертной девушки. Люба жила со своей сущностью с раннего детства — с тех пор, как вообще узнала о том, кто она. Чужие силы она почему-то не чувствовала. Не разбирала конкретные сущности, но словно настойчивая мысль пробивалось ощущение, что перед ней был не просто человек. Люба обращала на это не так уж и много внимания — в конце концов, не-людей было в городе много. Но чтобы так… все вместе, в одной точке. И где каждый знал о «необычности» другого. Подобное чувствовалось и в Сергее. Люба смотрела на его лицо — как будто сошедшее с картины великого художника. Точёное, с выраженными скулами, миндалевидными карими глазами, совсем небольшим носом, плотно сжатыми губами. И вокруг него, если присмотреться, расплывались светлые лучики. Аура. И Любе казалось, что она может подойти, положить ладонь на его щеку и ощутить тепло. Было что-то родное в нём, и она не могла понять — что именно. Он как будто был родным ей по происхождению, но это было совершенно невозможно. Вокруг Кирилла светилось что-то голубое, вокруг Олега — серое. Свою же Люба видеть не могла, но предполагала — у неё она зелёная. Как у дриад — женских покровительниц леса. Люба вытянула вперёд руку, ладонью вниз, сконцентрировалась, прикрывая глаза и направила мысленно поток сил в асфальт. Ребята следили за происходящим. За тем, как вокруг пальцев Любы сгустились нежно-зелёные мерцавшие облачка. И за тем, как надломился квадратный сантиметр асфальта, и тонкая зелёная травинка поползла наверх. Люба убрала руку. Травинка застыла. Девушка открыла глаза. Все остальные молчали. Соня выразительно похлопала глазами. Сергей ухмыльнулся. Кирилл позади молчал, а Олег поспешно потёр подбородок. Люба выдохнула. Конечно же, она знала, что некоторые существа, в том числе и дриады, могли видеть ауру другого. Кто-то, из более сильных рас, как поговаривали старшие, умел даже различать ту или иную сущность. Иногда это просто зависело от опыта. Как это было? Люба не представляла. Некоторые, напротив, и вовсе не догадывались о происхождении собеседника, как бы сильно не старались разглядеть что-то за взглядом и лицом напротив. Люба не увлекалась ни историй сверхъестественного, ни отношениями между расами. Она просто слушала мать с отцом. И жила, как живётся. Никто больше не решился признаться. Сергей не спускал внимательного взгляда с Любы. Она стушевалась и повернулась к Кириллу, тихо сказала ему как человеку, которому наиболее сильно из всей компании доверяла: — Так мы идём в дом? — обняла себя кончиками пальцев за плечи. Стало вдруг как-то совсем некомфортно, и столь заманчивая идея, как прогуляться с новыми друзьями по ночному городу, влипнуть в приключения, в которые до этого Люба никогда не влипала, всё это потеряло свой вкус и цвет. Кирилл кивнул. Все остальные ребята постояли-постояли на месте и тоже развернулись. Соня пошла первой, по-модельному разворачиваясь, но уже куда менее выразительно шагая до подъезда. Дверь было открытой. — Вот знаете. Я кое-как сбежала из дома, накидала к себе в кровать всяких подушек, чтобы сестра подумала, будто я сплю, — Люба потянула дверь на себя, оттолкнула в сторону и прошла первой, включая фонарик на телефоне и даже не дрожа голосом. Люба молча шла вслед за Кириллом, который зашёл в подъезд предпоследним. — А вы тут выясняете, у кого какие силы и зря тратите время, — раздаваясь эхом, звучал Сонин голос. Она оглядывала пространство, рассекая светом всё вокруг. Задержалась на двери. Снова заговорил Сергей своим довольно-таки высоким, но одновременно довольно прокуренным голосом: — Я всего лишь говорил о том, что каждый из нас может внести свой вклад. Олег и Кирилл владеют физической силой. Люба, например, может помочь… — … вырастить растение в горшке, — несмешно буркнула Люба, глядя себе под ноги. — Ну, тоже неплохо, — равнодушно бросила Соня через плечо и снова повернула голову в привычное положение, направляясь к единственно находившейся тут двери. Подёргала её. Тщетно. Заметив это, Олег обогнул Серёжу, стоявшего ближе всего к Соне, и сказал, продвигаясь вперёд: — Отойди, — не то девушке, не то парню, не то обоим. Он схватился за ручку обеими руками, сжал зубы крепко и со всей силы дёрнул. Дверь поддалась и едва ли не сорвалась с петель. Но открылась! Люба зажала ладонью рот и восхищенно поглядела на Олега. От того не скрылась подобная реакция — он пробежался взглядом по каждому и ухмыльнулся. — Супер. Идём, ребят, — словно ничего особенного и не произошло, Соня прошла мимо и первой собиралась ступить в помещение, как Олег преградил ей путь рукой. Девушка непонимающе вскинула брови. И тут же их опустила, расплываясь в сладкой улыбке: — Хочешь дальше погеройствовать? — произнесла совсем тихо, но в мрачной тишине пустого дома голос разнёсся достаточно хорошо, чтобы не выдержал Сергей, усмехнувшись: — Ну и голубки же вы, ребят, — почесав подбородок, протянул он и добавил, выставляя перед собой фонарик по направлению к двери. — Давайте я пойду первым. Олег, услышав это, тут же убрал руку и посторонился на полшага. Сергей ступил вперёд, в темноту неизвестного помещения, похожего на подвал, и следом слышались только шаги по лестнице. Любе в который раз за вечер захотелось поёжиться, но почти сразу же на этой мысли ощутила прикосновение Кирилла к её плечу. Мягкое, невесомое и практически неощутимое. Он только коснулся, как сразу же руку и убрал. Люба поджала губы, стараясь не разулыбаться, и опустила взгляд в пол, делая вид, что ничего не заметила. Когда Соня и Олег без лишних разбирательств последовали за Сергеем, внутрь прошла и Соня. Выставив в сторону ладонь, она нащупала шершавую стену и продолжала спускаться, проводя по ней кончиками пальцев. Внизу заглох последний шаг. Ребята уже остановились. Кирилл шёл позади. Люба не оглядывалась, боясь, что развернётся и потеряет равновесие. Зато слышала, как закрылась дверь, тяжело ударился металл о металл. Через пару ступеней Кирилл оказался совсем рядом. — Я волколак. Оборотень, другими словами, — шепнул, и от одного этого шёпота у Любы вдруг в груди похолодело. Она молчала. Кирилл тихо посмеялся. — Я знаю, что ты пугаешься. Не бойся. Мы не превращаемся в полнолуния. Наоборот, мы можем не превращаться и вовсе, это сугубо личное желание. Люба ничего не отвечала и только случайно заскользила ногтями по стене вместо пальцев, неприязненно сморщив нос. — Но если долго не превращаться, начинаешь сходить с ума. Иногда необходимо сбегать в лес. Всё нормально? — переспросил он, пока Люба еле дышала и лицо её, напряжённое, статичное, смотрело только себе под ноги. Точно. Оборотни ведь, если верить сериалам, хорошо видят в темноте. Вспомнив об этом, Люба тут же постаралась расслабиться — не вышло. Она небрежно пожала плечами и попыталась оправдаться: — Я просто не привыкла к тонне подобных откровений. — А мы привыкли. Сверхъестественные существа в нашем городе несильно-то друг от друга скрываются. Только некоторые. Люба ступила на ровный пол. Остальные вовсю переговаривались. — Напомните, чуваки: на кой хрен мы сюда спускались вообще? — интересовался Олег. — Я и сам не знаю, — равнодушно вымолвил Сергей, который явно не привык попусту тратить эмоции на голос. — Господи… — Соня закатила глаза и одновременно толкнула обоих парней, стоявших по бокам от неё, в грудь и отошла в сторону, исследуя фонариком стены. — Обыскиваем территорию. Ищем подозрительное. Люба не рисковала заговаривать с ребятами. Стараясь занимать как можно меньше места, она прошла вперёд, подальше от ребят и почти прижимаясь к стене. Водила светом, струившимся из телефона, по помещению. — Смотрите! — радостно воскликнула она, будто столкнулась с приятным сюрпризом. Дверь. Ещё одна. Серая. — Ну-ка, — подал голос Олег, направляясь к ней и по дороге явно сдерживаясь, чтобы не поиграть мышцами. Однако во второй раз прежнего эффекта не получилось — дверь открылась самым обычным способом, без особых усилий. В подвал полился золотистый свет. Люба прикрыла ладонью лоб вместе с глазами, выставляя её козырьком, и зажмурилась. — Пипец. — Впечатляет, — отозвался Сергей. Олег не стал дожидаться остальных и энергично зашёл в следующую комнату. Тут же прозвенел почти девчачий крик. Люба рванула на помощь вместе с остальными, столкнувшись плечом с Серёжей. Тот не успел извиниться. Все вместе, и Соня последней, они влетели прямо в пучину золотых лучей. Люба тоже не сдержала крик и схватилась обеими пятернями за стальные прутья решетчатого забора. А за ним — зияющая пропасть, конца которой было не разглядеть. — П*здец, — неожиданно выругался Сергей. У Любы брови на глаз полезли. — Не знала, что ты умеешь материться, Серёж, — будто прочитав Любины мысли, озвучила их Соня. — Но тут по-другому и не скажешь. Люба сделала глубокий вдох и выдохнула, желая, но страшась закрыть глаза. Нависнуть над забором, и всё — можно попрощаться с жизнью, улетая в далёкое никуда. Кирилл стоял совсем рядом, тесно прижимаясь плечом, рукой и дыша в самый затылок. Из всех троих парней он был самым высоким, на пару практически незаметных сантиметров обгоняя Сергея. Люба кое-как нашла в себе силы осмотреться. Вокруг всех них поселилась бескрайняя чернота, пустота и безмолвие. Казалось, можно было услышать чужое дыхание. Пальцы всё ещё сжимали решетку. — А может, ну его нафиг? — заговорил Олег, ошарашенно озираясь по сторонам. — Я, наверное… — подала голос Люба. — Нет, господа. Так не пойдёт, — чинно заговаривал Сергей. Он понемногу пришёл в себя и удивительным образом держал тон своего голоса под контролем. — В этом доме чуть не убили сестру Сони. В этом доме не нашли ни единой улики того, чем мог быть вызван пожар. И мы только что наткнулись на некий конец света, — Серёжа взмахнул руками, показывая на окружающий их мир, — а вы собираетесь сбегать? Все снова замолчали. Первым подал голос Кирилл, и первой это слышала Люба, которая стояла с ним почти бок о бок: — Поддерживаю Серёжу. Люба оглянулась на Олега и Соню. Глаза постепенно привыкали к окружавшей тьме, и девушка была способна различить очертания фигур — узкие плечи, скрещенные на груди руки, волосы до плеч. Разумеется, Соня. Или — широкий силуэт, с крепкими мышцами рук и плеч, почти бычьей шеей — Олег. Сергей — довольно изящный, но вполне себе хорошо сложенный, с абсолютно ровным красивым профилем и чуть взлохмаченными волосами. — Не, ну чё. Рил делать нечего. Соня не отвечала. Люба понимала: Соня и так уверена в том, что делает. И ни перед кем отчитываться в своём мнении она не собиралась. Люба снова задерживала на ней свой взгляд, различая тихий стук собственного сердца. Она всё ещё не могла поверить в то, что… — Вы тоже видите этот свет? — оживлённо, на выдохе, бросила Соня, расцепляя руки и подаваясь корпусом немного вперёд. Олег тут же хватал её за плечи, чтобы не упала. Но Соня напряжённо вглядывалась в маленький кусочек света, выплывавший из-за несуществующего горизонта. Огонёк. Маленький совсем. Жёлтый, тёплый. Сначала — как крапинка вдали, но потом — чем ближе и ближе — начал напоминать фонарь. Так оно и было. Подвесной фонарь в чёрном обрамлении. Совсем такой, каким его изображали в фильмах про туманные улицы Лондона прошлых столетий. Он висел на дугообразном изгибе просторной деревянной лодки. От него вокруг расплывался неяркий свет, ронявший лучи на воду. Рябь отходила от лодки, пока она неторопливо плыла к гостям. Вскоре она остановилась под прутьями заборчика. Перемахнуть через него и спуститься — всего лишь около метра расстояния. Но никто не рвался вперёд другого. — У нас ведь нет выбора. Да? — заговорила Люба. Тихо-тихо, едва ли не шепотом, но в пустоте и тишине той их нынешней реальности слова прозвучали внятно для всех. — Неа, — ответил Олег. Он с силой вдохнул и выдохнул, будто собираясь ударить кого-то под дых или снести забор к чертям. Вместо этого он подошёл вплотную к забору, схватился за прутья с огромной силой и подтянул своё тело в воздухе, перемахивая через ограду. Зависнув над водой в подвешенном состоянии и подняв к себе ноги, Олег осторожно выпрямил правую ногу, становясь на дно лодки. Левую. Разжал руки, но ладони от забора не убирал. Шатало. Держался. Люба напряглась, следя за его движениями. — Нормас, — отозвался Олег вниз, смотря себе под ноги. Так же аккуратно он отошёл назад, упираясь икрами в сиденье. — Кто следующий? — спросил он, поднимая голову и вытягивая руки навстречу смельчаку. Люба несмело двинулась к забору. Кирилл опередил её: — А давай всё-таки я, — не очень громко произнёс он, легонько толкнув девушку плечом, освобождая себе путь. — Какие все благородные, — вздохнула Соня, наверняка закатив глаза. Так думала Люба, которая в ответ на слова парня неуверенно пожала плечами, но всё же пропустила его вперёд себя. После Кирилла в лодку спустилась Люба, потом Соня и, наконец, Сергей. — А она выдержит? — слегка потолкав борт лодки носком кроссовка, спросил Олег. — Конечно, если ты будешь её пинать, то не выдержит! И перевернётся, — рявкнула Соня, хмуря тёмные брови. Олег ухмыльнулся и похлопал по сиденью рядом с собой. Девушка сделала глубокий вдох и села рядом, даже не скрывая улыбки, которая возникла в тот момент, как Олег приобнял её за плечи. Люба устроилась рядом с Кириллом, неловко подвернув ноги под сиденье. Сергей сидел на третьем сиденье один и что-то искал взглядом на дне лодки. — Вы тоже не видите вёсла? — Ноуп, — ответил Олег. В ответ на эти слова что-то под лодкой дёрнулось. Кто-то вскрикнул. По смоляной глади поплыли волны. Фонарь закачался из стороны в стороны, скрипнув до рези в зубах. И тогда нос лодки приподнялся. Соня и Олег, сидевшие впереди, крепче вжались пальцами в деревянное сиденье. Соня зашипела себе под нос — в палец впилась заноза. Волны зашумели сильнее, подхватило лодку и подтолкнуло вперёд. Фонарь перестал качаться, только помигал пару раз жёлтым светом, оставляя группу в кромешной темноте, и вновь загорелся беспрерывным потоком лучей. Поплыли. Водоём не был похож абсолютно ни на что, что могла видеть Люба раньше. Да и остальные, вероятнее всего, подобного никогда не видели. Лодка как будто уплывала в пустоту. Вокруг не существовало мира. Ни стен, ни потолка. Ничего. Забор и дверь давно скрылись из виду. Все напряжённо молчали, и Люба от этого только теснее прижималась к Кириллу, забывая о всех правилах приличия. Он укрывал её рукой, мягко прижимая к себе. Люба чувствовала его неровное дыхание на своём затылке. «Ему тоже страшно». Никто не знал, чем закончится это путешествие — Люба это прекрасно знала. *** — Мария! — радостно выпалил он её имя. Живой, пылкий, схватил её за плечи. — Серж, чего же ты? — сестрица и сама расплылась в счастливой улыбке. Только, в отличие от братца, всё же огляделась. Двери в парадную залу за ним хлопнули и больше не открывались. Князя-отца рядом не оказалось, а иначе бы он вновь посерьезнел больше обычного. Его мнение было таково — неприемлемо брату и сестре бежать друг к другу, чуть что случись. Марии стукнуло уже восемнадцать, а она всё ещё первым делом пересказывала все новости своему брату Сергею, которому шёл двадцать второй год. Оба своей семьи ещё не имели. Для подпоручика Сергея это, конечно, было не столь уж и неправильно. Какие его годы? Он всё ещё мог поступить на службу обратно и озаботиться семейными вопросами немногим позже, а вот Мария… — Батюшка нынче негодовать будет. Женюсь я, сестрица. Женюсь! Раньше тебя, Бог видит, — ответил Сергей, отпустив плечи Марии. Княжна просияла от счастье ещё более. — Братец, Mais quel bonheur! (Счастье-то какое!), — карие глаза её, такие же, как и у брата, лучились радостью. На губах Сергея проступила слегка асимметричная, обыкновенная его улыбка. Левый уголок его губы поднимался выше правого, и от этого прищур левого глаза был более различимым. И, тем не менее, это его лицо совсем не портило. С ровным прямым носом, даже несколько маленьким для мужчины, густыми тёмно-русыми волосами и бровями; статный, никогда не скрывавший своего взгляда и смотревший в глаза собеседникам и собеседницам, он, разве что, не был особо удачлив, родившись в своей семье. Семье Аглаевых, чьё финансовое положение недавно изрядно пошатнулось, и вряд ли в такое же ближайшее светила выгодная партия. Сергею Аглаеву, младшему сыну, так точно. А вот Марии Аглаевой, младшей и единственной дочери, могло повезти. Однако… пусть она и была в том возрасте, когда девушке было предначертано вступать в брак, с замужеством у неё не ладилось. — Вечером в Университетском пансионе отправлюсь на ярмарку невест. — Мама мне рассказывала об этом. Полагаю, что в следующем году я и сама присоединюсь к участницам, — Мария потупила глаза. Сергей внимательнее вгляделся в её лицо и молчаливо кивнул. *** Парадный зал был украшен росписью в технике гризайль, а элементом, который, несомненно, привлекал внимание всякого входящего в залу, была коллекция античных скульптур. Мраморные вазы, барельефы и лепной декор стен — таково было главное помещение. И всё же самым основным в этот праздничный вечер были отнюдь не элементы декора. Атмосферу задавал и поддерживал оркестр. Кружились в танце костюмы и платья. Сергей пил Бордо, стоя почти у самого окна. Уже потанцевав с двумя прелестными девицами, он пока искал свободную. Ни одна из предыдущих никак не могла стать его партией. Обе со скромными улыбками и покатыми плечами, они любезничали с ним исключительно до того момента, как прознавали о его фамилии. Сын обедневшего князя, только что оставивший службу, терялся на фоне других князей и графов. Сергей старался не заполонять свою голову ненужными мыслями. Наконец, он почти неуловимо приподнял брови и негромко обратился к князю Крыжановскому, своему давнему другу: — Не знаете ли Вы, кто она? — он взглядом указал на девицу в бежевом платье с высокой талией. Она была высоколоба, со вздёрнутым носом и почти соболиными бровями такого же светло-русого цвета, как и волосы. Глаза у неё были голубые, а взгляд… не кокетливый и не восторженный от атмосферы танцев и празднества. Незнакомка словно кого-то потеряла и не знала, куда бы себя пристроить, куда отойти. Где же была её мать? — Ох, Сергей. Это дочь покойного ныне контр-генерала Медведникова. Полагаю, юная Елизавета находится здесь со своей теткой. А, вот и она. — Ваше благородие, Вас познакомить? Вы, я вижу, говорили о моей Лизе, — учтиво улыбнувшись, к двум мужчинам не подошла, а словно подплыла тётя. Сергей представил себя и поклонился. Уже через считанные минуты, показавшиеся ему часами, он оказался напротив очаровательной дочери Медведникова. Зато минуты танца пролетели как секунды. Одного нахождения рядом Елизаветы оказалось мало. В этот вечер Сергей протанцевал ещё с двумя княжнами, но, в конце концов, заключительный танец подарил именно Елизавете. Она была тонкой, почти хрупкой, хотя и достаточно высокой, по меркам общества. Когда Сергей вальсировал вместе с ней, она не выглядела потерянной. Возможно, он лишь так думал. Возможно, в голову лезла всякая нелепость, но отчего-то ему хотелось думать именно так. Она улыбалась своими мягкими губами, которые едва заметно побледнели во время танца. Отводила взгляд, когда глаза встречались с глазами Сергея цвета кофе. Потом снова пересекались их взгляды, и уголки губ несильно приподнимались. Сергей с особым вниманием наблюдал за тем, как двигались мышцы её лица, и мог с лёгкостью потерять контроль над движениями в вальсе. Благо, хоть он мастерски владел искусством танца и мог позволить себе ненадолго сместить фокус. Звучали последние ноты оркестра. Сергей был уже на этапе третьего танца с Елизаветой. Больше было не позволено, если только на девушку у него не имелись куда более важные планы. Он был даже рад, что вечер подошёл к концу, а иначе велик был риск перешагнуть порог и третьего танца. Перед Сергеем стояли только небесные глаза, мягкая улыбка. Края залы постепенно стирались. Музыка звучала в отдалении. — Ваше благородие, не проводите ли Вы?.. — доносилось из-за пелены. Тонкая фигура в платье уводила Сергея всё дальше. Он не сопротивлялся. Он ничего не видел, кроме её лица. Оставшиеся провожали их любопытными взглядами, которые упорно скрывали за молчаливым переглядыванием друг с другом. Сергей не помнил ничего и ни о чём думать не мог. «Елизавета…». Он сохранил в памяти её улыбку. В следующую, как ему показалось, секунду он вскочил с деревянной лавки. Свет еле-еле пробивался сквозь маленькое пыльное оконце. Была белая печь, и на ней посапывал седой мужчина в рубахе и холщовых штанах. Возле печи, глядя прямо на Сергея, стояла Елизавета. Одета она была уже не в то нарядное платье, а в зелёный сарафан и повойник. Сергей испуганно озирался по сторонам и тяжело дышал. — Как это… как это… — прошептал он сухими губами и вернулся глазами к девушке. Елизавета обняла себя за плечи, почувствовав на себе его взгляд. Сама она больше не выглядела потерянной. В её глазах откуда-то появилась не то решимость, не то… что-то, что даже напугало Сергея. Он не узнавал Елизавету, с которой танцевал в зале. Она была серьёзна. Решительно подошла к подпоручику, но расстояние между ними сохраняла. — Это долгая история, ваше благородие, — негромко произнесла она. У Сергея имелось множество вопросов. Подмешали ли ему что-то в вино? Он попытался встать со скамьи, поднявшись на ноги, но земля под ногами будто закружилась, и Сергей измученно опустился на прежнее место. Нахмурился и коснулся пальцами горячего и влажного лба. — Извините меня, Елизавета, но я упорно ничего не понимаю. Где я нахожусь в сей момент? — спросил молодой мужчина, подняв голову. Мещанка (как оказалось) не краснела и всё так же смотрела на подпоручика. — В девятистах вёрстах от Москвы, Ваше благородие. К-как. У Сергея глаза полезли на лоб от услышанного. Елизавета очень мудро поймала момент, когда все слова слетели с его языка, и продолжила: — Ныне мы находимся далеко от любого города. В лесу. Здесь мы живём с моим отцом. Не пугайтесь, мы не желаем Вам ничего плохого, — Елизавета расслабилась и опустила руки вдоль тела. На печи закашлял тот самый пожилой мужчина. — Вы не желаете мне ничего плохого? Объясните же мне тогда, почему я нахожусь в Вашем доме, а не в Москве? Как я здесь оказался? — в нём начала проявляться вся та его горячая натура, его лёгкое воспламенение. Да хотя и кто бы не «воспламенился» на его месте? — Я помню, вы куда-то меня уводили, но я уже и с тех пор ничего не помню. Как вы сумели? — Я дриада. — Почему я себя так дурно чувствую… Что? — Я дриада. Сергей не услышал с первого раза за стеной своей эмоциональной речи. А когда смысл слов добрался до него, подпоручик вжался руками в деревянную скамью и откинулся к стене. Заполучив его внимание уже целиком и полностью, Елизавета прошлась по избе и заговорила: — А если быть точнее — гамадриада. Я умру, когда умрёт моё дерево. Но пока оно сильно, сильна и я. Папенька, разве что, болен, и я ничего не могу с этим поделать. Он умер бы раньше, если бы я не привела Вас для Неё, — горячо нашептала Елизавета, снова приближаясь к Сергею. Он сглотнул ком в горле. Бредил он. До чего же бессовестно он бредил. — Отец мой влюбился в женщину, когда матушка была жива. Ею оказалась дриада. Она наказала папеньку за измену законной супруге, наслав проклятие, но не бросила. Мы оставили нашу усадьбу, переехали, стали жить как мещане. Для остальных он погиб, а для меня и для Неё — он жив. Здесь мы уже несколько лет. Она сказала, что не убьёт папеньку раньше времени, если я получу часть её сил и буду и дальше сохранять дерево, растить лес. Вам уже не сбежать, но Вам понравится. Поймите, кто-то должен оберегать деревья. У нас нет выбора, — в глазах Елизаветы блеснули огоньки, которые Сергею ничего хорошего не сулили. — Государь узнает и вырубит Ваш лес! Пустит на благое дело, — выпалил Сергей и нервно, шокировано усмехнулся в усы. Покачал головой, не веря происходящему. Елизавета сдвинула брови и топнула ногой. — Не будет так, как Вы говорите, Ваше благородие. К тому же, пути назад уже всяко не осталось, — и в этот момент Сергей вгляделся в пространство избы. Услышал детский плач и заметил деревянную подвесную колыбель. — Разве вы не помните? — Что? — спросил он упавшим голосом — Ну как же, — она улыбнулась и прошла колыбели. — Твоего сына конечно. *** Лодка причалила к берегу, насыпанному из чёрной гальки, образовавшей склон. Склон, который уходил вперёд и выше, переходя в глубокий чёрный тоннель. Снова темнота стягивала пространство. — По-видимому, нам туда? — спросила Люба, вслед за остальными выбираясь из лодки на берег. — Да. И снова долбаная темнота, — проворчал Олег. — Сейчас исправим. Люба обернулась на голос Сергея. Он присел на корточки, острыми коленями в стороны. Положил обе ладони на гальку, прикрыл глаза. Зашептал что-то себе под нос. — Ёпрст, фонарик не работает, — произнес Олег тем временем, потрясся телефон в воздухе. Соня и Кирилл достали свои. Люба попыталась включить у себя. Любопытно… Она нажимала на кнопку, но ничего не менялось. Посветила экраном на максимальной яркости, однако и это не помогло — света хватало лишь на пару сантиметров, а дальше он как будто исчезал и растворялся совсем, словно законы физики здесь не действовали. Темнота поглощала лучи, как чёрная дыра. Люба снова оглянулась на Сергея. Он сидел на корточках уже около минуты, и из-под пальцев, опутывая фаланги, прорастало нечто зелёное. Росток. Очень тонкий, который можно было легко разорвать. — Мой тоже не работает. — И мой. Сергей открыл глаза, утёр со лба пот тыльной стороной ладони и поднялся. Росток потянулся ввысь ещё немного, будто за хозяином, а потом бессильно упал. Люба во все глаза смотрела на Сергея. Он поймал её и отвечал тем же — молчанием. Они оба оказались одной крови. Они оба могли порождать природу, деревья из ничего, но здесь их силы отчего-то подавлялись. Они оба поняли, что стали ближе, чем могли быть. Вот только не существовало в природе дриад-мужчин.