Инициатива

      Домовик перенес Поттеров под бой часов из коридора, в то же время в белой гостиной появились Люциус и Леголас, переговаривающиеся о чем-то вполголоса. Гарри с удивлением заметил, что вместо обычного завтрака сидхе и сам Драко отдают предпочтение какому-то странного вида хлебу и пьют простую воду. Странно, он всегда думал, что Малфой в жизни не станет ограничивать себя в еде; попытался вспомнить, что было в Хогвартсе, и поймал себя на мысли, что Драко при нем никогда не принимал пищу, за исключением яблок, которые он мог жевать даже на уроках и теперь на заседаниях Визенгамота. И почти не удивился, когда действующий глава рода и сейчас, отодвинув от себя чистую тарелку — и он, и Люциус с Леголасом ели руками, разрывая хлеб — взял из воздуха неизменное яблоко.       Разговор не клеился, как Гарри ни старался: Джинни отвечала односложно, Леголас и Люциус с Драко переглядывались и понимали друг друга без слов, Луна никогда не испытывала дискомфорта от молчания. Скорпиус явно копировал деда: привычка держать чашку, отставляя указательный палец, чуть прикусывать нижнюю губу, закончив какое-то действие. Джеймс пялился на Кори исподлобья, потом вдруг задал вопрос: — Когда мы вернемся в школу? — Я поговорил с директором Макгонагалл, — сразу ответил Гарри. — Она ничего не имеет против того, что вы сейчас побудете дома. — Но… — начал Джеймс, но Джинни его перебила: — Никаких «но», — резко сказала она. — Тебя могли убить! Или держать в их городе, пока ты не постареешь! — Мне сообщат, когда будет готово следующее нападение на Хогвартс, — проговорила Луна. — Так что можно не бояться за детей. — И ты отправишь своего сына в школу? — Джинни изумленно повернулась к Луне. — Да, — спокойно ответила та. — Единственное место, куда может попасть Дикая Охота — это Выручай-комната, внешний контур защищен. Креван скажет мне, когда aen Elle захотят прийти в Хогвартс, и мы встретим их. — Ты поверишь сидху? — Джинни заметила, как одновременно посмотрели на нее эльфы и Драко и поправилась. — Поверишь кому-то из народа Ольх? — Да, — легко согласилась она. — Хогвартс защищен лучше всего, и там находятся другие дети. Если мы оставим своих дома, может возникнуть вопрос у аврората. — Роше никогда… — начал Гарри, но Джинни перебила и его: — Другие дети Эредину не нужны! — Но если пойдут разговоры о том, что их нет в школе, Эредин не нападет снова, — сказал Драко. — Ты всю жизнь готова прятать Джеймса в моей гостевой спальне? Эредин-то не постареет, он может и подождать. — Я хочу в школу, — сообщил Джеймс с нотками паники в голосе; перспектива оказаться запертым в доме пугала его посильнее короля Ольх. — Дети будут в безопасности, — проговорил Люциус. — Уверен, профессор Макгонагалл с пониманием отнесется к моему присутствию в Хогвартсе. — Ты вообще-то больше не лорд Малфой, член попечительского совета, — противным тоном напомнил Драко. — А только они, кроме преподавателей и учеников, имеют право находиться в школе. — В попечительский совет школы входит не лорд Малфой, а Люциус Малфой, поэтому это ты не имеешь никакого права там находиться, а я могу быть лишь исключен, — сладким голосом сообщил Люциус. — Но ввиду моей предположительной смерти никто эту процедуру не провел, поэтому я все еще считаюсь попечителем.       Гарри, тоже входивший в совет, постарался вспомнить. Ну да, хорек влез в совет, тыкая пальцем в титул, мол, там вписан Малфой, и он наследует, чтобы не вносить еще раз, а среди нового совета не было ни одного магического юриста, чтобы ткнуть его носом, одни герои. — Отец, остановись, ты запускаешь в гриффиндорцах мыслительный процесс, — фыркнул Драко и откусил яблоко. — Финансовое состояние семьи позволяет тебе заплатить взнос, — заметил Люциус. — Как только поймут, что есть вакантное место, засунут на него кого-то… с другого факультета, — Драко брезгливо поморщился. — Я один представляю интересы Слизерина в совете. — Уверен, мистер Поттер не допустит подобной несправедливости, — сказал Люциус так, словно Гарри здесь не было. Луна на миг поджала губы и повернулась к Поттеру. — Гарри, Драко хотел бы попросить тебя, чтобы место его отца в попечительском совете не было занято никем, кроме него. — Пусть попросит, — фыркнул Гарри, наблюдая за Малфоем. Блэк, точно Блэк: Сириус также бесился и некрасиво краснел на собраниях Ордена Феникса, когда его подначивал Снейп. Драко, наклонив голову, уставился на него нечитаемым взглядом. — Давай, — воодушевленно продолжил Гарри. — Это не так уж и сложно, как кажется на первый взгляд. По слогам: по-жа-луй-ста. — По… — начал Драко. — …шел к черту.       Поттер рассмеялся, и Джинни закатила глаза. Она неодобрительно относилась к тому, что Гарри сдружился с Малфоем, но ничего не могла поделать: школьная дружба с Роном как-то угасла. Гарри тянуло на интеллектуальные споры и развлечения, которые Рону были чужды. Да и самой Джинни казалось глупым тратить несколько часов на картинную галерею абстрактной живописи или садиться на гоночный автомобиль, когда есть метла. Странно, Люциус всегда нос воротил от магловских элементов в быту Уизли, а потом выясняется, что у Драко квартира в Сохо, гараж на пять машин и билеты на американский фестиваль. Как ей объяснил Гарри, Малфои не против развлечься с магловскими приспособлениями, но никогда не станут смешивать два мира, именно это так раздражало Люциуса. Кесарю — кесарево: в магловском мире Люциус носил очки, электронные часы и пользовался кредитной картой.       Однажды Гарри довел Драко, и тот пригласил его на прием, предварительно проинспектировав их внешний вид. Беременная Джеймсом Джинни едва глаза могла поднять от стыда: ее одели в обтягивающее выпуклый живот платье, а Нарцисса Малфой под ручку с довольным Люциусом не испытывала никакой стеснительности, дефилируя в юбке настолько узкой, что она с трудом могла подняться по лестнице. Луна тоже была на этом приеме, и Джинни услышала, что какие-то мужчины шепчутся, мол, жена сына Люциуса чем-то больна, вы просто посмотрите, она просто смотрит в пространство, это наверняка аутизм, а может и слабоумие; ох, Люциус, видимо, никого не жалеет ради своих капиталов, очевидно, что девушка богата. Иначе откуда у него вдруг такие деньги, что он ниоткуда взлетел на шестнадцатую позицию? Даже жалко, красавица ведь… А парня тебе не жалко, ему с ней жить! Джинни потом пересказала услышанный разговор Гарри, и тот потемнел от гнева, выплюнул, что все это бред и наглая ложь, и ушел камином к Драко, чтоб знал, как думают о его семье. Вернулся в бешенстве: Люциус и Драко довольно потерли руки, переглянулись и сказали, что это даже к лучшему, прекрасное объяснение, а то они уже замучились выдумывать обоснования для маглов. Несмотря на малфоевский цинизм, Гарри продолжал проводить свободное время с ним и Гермионой, хотя любое столкновение Драко с Грейнджер превращалось в цирк.       Вот и сейчас Гарри смеется, и Джинни абсолютно уверена, что Малфой теперь точно не потеряет места в совете. Хотя он нарушил правила, и не его заслуга, что все остальные оказались настолько безграмотны, что не поняли, что он блефует. Люциус, уж на что сидх, не растерял слизеринской хитрости: он наверняка и продумал беседу, и предугадал реакцию Гарри. Почему какой-то Малфой знает ее мужа лучше ее самой?       Люциус словно прочел ее мысли. — Никогда не думал, что мой сын все же подружится с мистером Поттером, — невзначай проронил он. — Мне казалось, беседа в поезде поставила крест на моей робкой вере в дипломатические таланты наследника. — Он тогда предложил мне покровительство, — фыркнул Гарри, хитро косясь на Люциуса. Настал черед Драко устало созерцать потолок. — В самом деле? — притворно удивился Люциус, в голосе его звенел смех. — Почему же вы отказались? Малфои всегда были почитаемыми и любимыми сюзеренами. — Не всегда, — ласковым голосом возразила Луна, не отрывая взгляда от окна, выходящего на квиддичное поле. Гарри знал, о чем она: разбирая дела Малфоев, Гарри понял, что никто не смеет судить Люциуса за жестокое обращение с Луной в связи с эпизодом с подвалом не потому, что того заставлял Волдеморт, а из-за того, что лорд Малфой тогда воспользовался правом сюзерена, которое никто не отменял, как бы Гермиона ни старалась. Тогда же Гарри выяснил, что Орден Феникса в первую магическую боролся не столько против Пожирателей, сколько против вассалитета: Поттер, Блэк, Лонгботтом и другие «светлые» отказались от титулов лордов и вассалов, это и стало тем, что привлекало на сторону света, в то время как аристократия в большинстве своем держалась за наследуемую власть. В вассалах у Малфоев ходили многие, Люциус, как и его отец, считались прекрасными сюзеренами, почти ничего не требующими и защищающими своих, потому Драко и был столь популярен на своем факультете. Смерть Волдеморта не решила проблему вассалов, а уж когда выяснилось, что протекция лорда Малфоя пусть и не гарантирует, но способствует спасению от сидхе, только нежелание самого Люциуса взваливать на себя новые обязательства избавило его от должности министра. Люциус стал посредником, это было почетнее. — Ваш сын — прекрасный собутыльник, — поведал Гарри. — И до камина его тащить легко, он худой. — А еще со мной есть о чем поговорить, правда, Поттер? — хмыкнул Драко и по секрету поведал. — А то господин заместитель главы аврората уже с пойманными сидхе беседует, так ему скучно.       И все бы хорошо, не брось Гарри в этот момент виноватый взгляд на Джинни.       Ему скучно, ему с ними скучно. Джинни было горько признавать это, но Гермиона, которую она всегда жалела, душа компании и в аврорате, и в ученых кругах, хотя это она заварила кашу с сидхе. Гарри дома может поговорить только с Артуром, у которого живой склад ума и интересные идеи, а вне дома… ему хорошо. За дверью дома на Гриммо — Роше и байки о континенте, Малфой и его нечеловеческая жизнь, Гермиона, знающая все на свете, и даже сидхе, острые на язык, с дикими традициями, и все интереснее, чем она. Может, она сама виновата? Слишком похожа на Молли, каждый вечер все разговоры скатываются в крик; но она же ничего не может поделать с тем, что устает, дети не слушаются, мама учит постоянно, что правильно… Но это ведь правильно для нее, а Джинни никогда не хотела жить так, как ее мать!       На миг ее пронзила зависть — почему хорек лорд, а Гарри нет? И Луну, над которой все смеялись, пальцами у виска крутили, теперь почтительно называют леди. Когда Малфой женился, Гарри бегал в Гринготтс как на работу: второй сын Драко должен восстановить древнейший и благороднейший род Блэк, а Гарри не хотел оставлять будущего лорда без родовых сейфов, артефактов и недвижимости, поэтому ему надо было добровольно передать это еще не рожденному младенцу, а когда Джинни спросила, почему они просто не могут сделать Альбуса Блэком, ответил, что по кодексу наследник этого рода не может быть рожден не от лорда, а Поттер не лорд, и Уизли тоже. Со средневековыми кодексами министерство не спорило. Одно дело, когда все ратуют за отмену глупого правила, совсем другое, когда лорд Малфой трагически вздыхает и говорит, что тогда не сможет представлять интересы своих вассалов, а как уж это поймут сидхе, он предсказать не может. Драко влиятельным сюзереном не был, Люциус понимал это и смену себе готовил из Скорпиуса. Непохожесть Драко на Люциуса, его сходство с Сириусом и тоска Поттера по крестному сделали Гарри и Малфоя друзьями, хотя они в этом не признавались. Вопреки воле всех членов семьи Уизли и, как они выражались, здравому смыслу, Гарри не собирался оставлять первого нового лорда Блэк без подарков, а самому ему нужен был только дом на Гриммо и средства, оставленные ему лично Сириусом. — Между прочим я Старшую речь выучил, болтая с задержанными, — похвастался Гарри. — Так что останешься ты без работы, хорек. — Мистер Поттер! — Люциус повернулся к нему. — Простите, это у нас ласковое прозвище. — Драко?! И как, смею поинтересоваться, ты называешь мистера Поттера? — Поттером, — сладко улыбнулся Малфой. — Это само по себе обзывательство.       Джеймс недобро посмотрел на него, перевел взгляд на отца, но тот только улыбался. Как так, такого не может быть! В понятном и логичном мире Джеймса Драко Малфоя терпели, потому что он муж Луны Лавгуд, героини войны и близкой подруги родителей. Пойдя в Хогвартс, Джеймс узнал, что тот, кого дядя Рон зовет недобитым хорьком — сиятельный лорд Малфой, один из богатейших граждан Британии, посредник между людьми и сидхе и советник министра. А на третьем курсе, после очередной стычки со Скорпиусом, его отметелили слизеринцы во главе с племянником Панси Паркинсон, заявив, что он смел напасть на их будущего сюзерена.       После возвращения из Аргонского леса Скорпиус не обращал на Джеймса ровно никакого внимания, не отходил от Луны, а когда та ушла, вцепился мертвой хваткой в Леголаса — не в Люциуса. Завтрак закончился, и Джеймс выловил наконец оставшегося в одиночестве однокурсника на подступах к библиотеке. — Что тебе, Поттер? — устало спросил Кори, как спрашивал до него Драко, а еще раньше — Абрахас. Это был наследственный тон для ведения бесед с Поттерами и передающийся из поколения в поколение вопрос. — Мы не закончили, — прищурился Джеймс. — Насколько я оцениваю ситуацию, сейчас не самое лучшее время, — едко проговорил Скорпиус. — Водяное перемирие, Поттер. Точнее, эльфийское.       Джеймс прищурился, гадая, что может заставить Малфоя откинуть маску наследника древнего рода. Провокация так провокация. — Ты меня не поблагодарил за спасение, — медленно и четко проговорил он, радостно наблюдая, как глаза Скорпиуса расширяются от ярости и изумления. — Я! Я притащил тебя в лес своим порталом! Мой дед тебя вылечил! — Ты сам сотворил только одно заклинание, портал тебе дали родители, вылечил меня лорд Малфой, — пожал плечами Джеймс. — А моя Бомбарда…       Скорпиус напал первым. Это случилось впервые, но он был дома, на своей территории, а не в Хогвартсе или в гостях на Гриммо, потому он чувствовал не только потребность защищать свою честь, но и уверенность — дома и стены помогают. Джеймс этого не ожидал, но мгновенно среагировал и, увернувшись, уже махнул палочкой… Гарри одним прыжком перелетел через половину галереи и мгновенно закрыл Скорпиуса собой, прекрасно зная о том, как может ответить на нападение на наследника древний мэнор, приведенный в боевую готовность главой рода. Люциус аппарировал Джеймсу за спину и сжал его запястье, надавив пальцами так, что рука мальчика мгновенно ослабела, тряхнул, и палочка выпала на пол. Джеймс открыл было рот, чтоб сказать, что не виноват, но необходимость отпала: и Люциус, и Гарри, и Драко хором напустились на Скорпиуса. — Я видел, кто начал, Скорпиус! — рявкнул Драко, лицо его пошло пятнами, как всегда, когда он психовал. — Нападать на гостя в условиях пробужденной защиты мэнора, когда он не может тебе ответить! Одно попавшее в тебя заклинание — и его бы размазало по всей галерее! — Скорпиус, ты что, не знаешь защиты собственного мэнора?! — Гарри вцепился в собственные волосы. — Это на Гриммо все глушится, но мэнор — крепость, особенно старое крыло! Он убивает!       Люциус произнес только имя Скорпиуса, но таким тоном, что Джеймсу стало невыносимо стыдно. Скорпиус посмотрел на него, когда Гарри его отпустил, и Джеймс выступил вперед, вырвавшись из рук Люциуса. — Это я его спровоцировал. — Благородно и неуместно, — сказал Драко сквозь зубы. — Наследник должен осознавать степень ответственности хозяина дома. Скорпиус, ты будешь наказан.       Джеймс ожидал, что и его накажут, но Гарри только прижал его к себе, полагая, что он и так испугался. Скорпиус скривился: — Можно я продолжу свой путь в библиотеку, если я больше здесь не нужен? — едко поинтересовался он. — Благодарю. — И сегодня же отправишься в Хогвартс, — в спину ему сказал Драко. — С превеликим удовольствием, — тем же тоном ответил Скорпиус и ушел. — Я правда его довел, — тихо сказал Джеймс. — И мы не знали, что мэнор… в боевой готовности. Что значит «в условиях пробужденной защиты»? — По-оттер, — протянул Драко, посмотрев на Гарри. — Ну сам тупой, ладно, тебе так проще, но сын-то твой чем провинился? У него нет оправдания, что он «невежда, потому что жил в чулане». — Твой сын тоже не знал, что нельзя употреблять заклинания в такой обстановке! — Он знал, — жестко ответил Драко и ушел вслед за сыном, и в тот же миг Гарри отвесил Джеймсу подзатыльник. — С ума сошел! Нападать на наследника рода! На хозяина дома! Хочешь, чтобы ни в одном доме тебя не принимали?!       Вечером их обоих, несмотря на протест миссис Поттер, отправили в Хогвартс; Джинни и дети остались в Малфой-мэноре, а когда Джинни начала говорить, что не хочет больше и минуты здесь быть, Гарри сорвался и наорал, что им и так оказали услугу, пустив в самый защищенный от сидхе особняк Британии, на котором защита некроманта и два эльфа патрулируют коридоры, поэтому, уж пожалуйста, заткнись! Драко, слушая это все из гостиной, ухмылялся в чашку: кажется, из всех гриффов выросли только сам Поттер и Грейнджер.       Кстати, о Грейнджер. — Эй, Поттер! — патронус Малфоя появился в комнате. — Хватит вопить, пошли к тебе в штаб, Луна расскажет всем о Креване, и что он ей сказал, Грейнджер намекала, что у нее уже есть какой-то заумный план. — Я тоже пойду! — воскликнула Джинни. — Оставишь Ала и Лили одних в Малфой-мэноре? — Гарри по-снейповски выгнул бровь, и Джинни угасла. — Вот именно. Ложись без меня.       Джинни уложила детей и вышла в темную галерею. Малфои сказали не ходить по ночам, но сейчас ведь только вечер, а посмотреть, как живет бывшая лучшая подруга, миссис Поттер очень хотелось. Она не знала, как относится к Луне; с одной стороны, она понимала, что та ничуть не изменилась. Но это и раздражало сильнее всего, потому что они все изменились, выросли, подстроились под существующую реальность, оставили детские мечты и грезы — но только не она. Белый Малфой-мэнор, похожий на замок, достался той, которая всегда верила в сказки. У нее теперь даже свой дракон есть, фыркнула Джинни, подумав о Драко. Принц колдовского леса гостит в ее дворце. Луне не было никакой надобности вырастать из грез и фантазий, ей не приходилось трудиться, чтобы сохранить мир в семье, как Джинни, не надо было искать подходящего человека, как Гермионе. Драко Малфой, при ближнем знакомстве оказавшийся не ледяным принцем Слизерина, а до Гриффиндора импульсивным и раздражительным, нуждался в той, кто хоть немного стабилизирует его бешеный нрав: Луна прекрасно гасила его вспышки, а то, что она сама порой выглядела странной при этом, ее не волновало. Многих оскорбляло ее безразличие — как же, леди Малфой никого не видит, кроме своей семьи и сидхе — но Джинни не могла не признать, что она никогда не обращала внимание ни на кого. Всегда одинаково общалась с бродягами, однокурсниками, преподавателями и министрами.       Джинни дошла до конца галереи и оказалась на широкой каменной лестнице из черного гранита, поднялась по ней. Кажется, Малфой как-то обмолвился Гарри, кому же еще, с другими он по возможности лишь здоровался, что в его доме каждому принадлежит какой-то этаж: например, ему, когда он был маленьким, принадлежал третий, там были гостиная, спальня, учебная комната и детская библиотека. Каждая комната по размеру превосходила целый этаж в Норе, но Джинни не завидовала чужим деньгам, это не было ей свойственно. Скорее, она завидовала положению и счастью. Нет, она вовсе не хотела бы, чтобы вместо Гарри ее любил Малфой, даже жутко такое представить, но… разве она хуже? Почему она не может быть леди, носить расшитые платья, по утрам целовать в лоб послушных детей, которые в свободное время любят читать? Как вышло, что она, супруга национального героя, сидит дома с детьми, а мужа встречает в фартуке? Джинни, видя в детстве мать, обещала себе, что никогда не станет вести себя, как она, но что же вышло?       Но у всего есть своя цена, и подумав об этом, Джинни Поттер поежилась, как от холода. Джеймс, с которого Скорпиус, честно говоря, забыл взять Обет о молчании, рассказал Джинни вкратце о том, что узнал в лесу: Люциуса воспитывали сидхе, к ним он и ушел, потому что таур любит его. Джинни, холодея от ужаса, думала о том, что рядом с ними те, кто не просто живет по-другому, а кто мыслит совершенно иными категориями — категориями бессмертных. Тауру понравился ребенок — таур забрал его себе, и Люциус забыл обо всем в золотом лесу. Быть может, Луна и леди, и у нее и свой сказочный замок, и волшебные принцы, и даже свой дракон, но ее ребенка могут забрать не только враги, которых можно убить, но и друзья, друзья рода, которым не возражают. Нет, не нужно ей такое!       Глаза вдруг зажгло от неожиданных слез. Гарри, Гарри, ей необходимо сохранить ту затопившую ее сейчас нежность для него. У них все не ладится в последнее время, но не поздно все исправить. Странно, что она раньше не спохватилась; видимо, только увидев со стороны себя, сравнив с Малфоями, которые почти не повышают голос, особенно Луна, она поняла, что может быть в чем-то не права. Да, не всем быть леди, но кто сказал, что она не может быть счастлива? И какая разница, у кого она этому научится.       Джинни толкнула дверь и оказалась в длинном зале без окон, увешанном портретами, медленно шагнула вперед — и в тот же миг все свечи, висевшие под потолком, как в Хогвартсе, загорелись. — Здравствуйте, мисс, — поздоровался кто-то из портретов. — Здравствуйте… — Джинни посмотрела на надпись на раме. — Лорд Септимус.       Лорд милостиво кивнул и вернулся к чтению. Джинни направилась дальше, слушая, как портреты переговариваются между собой, и наконец остановилась перед последним живым портретом, на котором был изображен колдун лет пятидесяти с сером бархатном камзоле. Он был настолько похож на Люциуса, что Джинни на миг застыла — ведь Люциус вроде как жив, но изображенный на портрете вскинул взгляд, заметил ее интерес и чуть поклонился, приветствуя. — Вы хотели спросить меня, мисс.? — Миссис Поттер, — представилась Джинни, глянула на имя, и ее вдруг разобрала злость. Она даже удивилась, неужели она сердится не на Люциуса, а за него? — Добрый вечер, лорд Абрахас.       Похож, да не слишком. Тонкие губы, искривленный длинный рот, тяжелый подбородок, небольшие, зло прищуренные серые глаза — Абрахас Малфой был некрасив, хотя все его черты по отдельности можно счесть привлекательными. Фамильные черты: характерная форма носа, четкие скулы и аристократическая бледность в Абрахасе были возведены до степени вырождения. Живые портреты пишутся с крайней реалистичностью, то есть, Абрахас именно так и выглядел при жизни, по крайней мере, в последние годы. Проваленные щеки делали его похожим на инфернала. — Миссис Поттер в Малфой-мэноре, — Абрахас усмехнулся, и лицо его стало на мгновение намного привлекательнее, словно осветившись сверкнувшими белыми зубами. — Что привело вас сюда? — Угроза моим детям, — просто ответила Джинни. — Сидхе хотят похитить моего старшего сына, чтобы связать руки моему мужу. — Глупости, — Абрахас помрачнел. — Сидхе не воюют с детьми. — Не воюют, — согласилась Джинни. — Похищают. Так вот, я хотела спросить: как вы могли отдать своего ребенка эльфам? Вы сами это сделали, отдали своего сына лесному королю, как щенка какого-то. Мало ли кто кому понравился?       Умолкли разговоры портретов в галерее, все Малфои теперь смотрели на Абрахаса. — Ты ничего не понимаешь, — лицо лорда потемнело. — О нет, я как раз понимаю. Это мой сын не понял. — Трандуил отпустил моего сына из дворца в уговоренный срок, — Абрахас даже не спросил, откуда Джинни знает эту историю. — Его воспитывал бессмертный, — Джинни прищурила глаза. — Немудрено, что потом он нашел себе другого бессмертного, потому что все остальные… кто они, что он их слушал? Нашел пусть и человека, пусть темного мага и полукровку, главное — чтоб был бессмертным. Скажете, что я не права?       Абрахас молчал, затаили дыхание портреты. — Я лишь отпечаток личности, — наконец проговорил он. — Не могу сказать, чем руководствовался тот, кто нарисован на моем портрете, когда отвел Люциуса в лес. Уверен, я желал лишь лучшего. Но в чем беда? Портрет моего сына — неживое изображение, значит, он не умер. — Он теперь не человек и никогда не умрет, — любезно просветила его Джинни. — Он сидх. Король эльфов лишил его памяти, сделал одним из них, а теперь Люциус не может уйти — он бессмертен, каким его и воспитали. Как думаете, эльфийский король придумал это когда Люциус только родился, или когда вы сами за руку его к нему привели? — Подойдите, миссис Поттер, — раздался за спиной Джинни женский голос, она повернулась и встретилась взглядом с матерью Люциуса. Она подумала, что та начнет расспрашивать ее о сыне, но леди Малфой словно не слышала разговора со своим мужем. — Скажите, почему вашего ребенка хотят похитить? — Не только моего, Скорпиуса тоже, — вздохнула Джинни. — По закону магической Британии сотрудник аврората или министерства не имеет права заниматься делом своих родственников. — Поправка по прецеденту Крауча, — сказал за ее спиной Абрахас. — Да, — согласилась Джинни. — Эредину нужна война, а если мой муж и Драко Малфой не будут участвовать в переговорах, она станет неизбежна. — Умно со стороны Эредина, — пробормотал Абрахас. — И кто за вас? — Ваш сын, — отозвалась Джинни. — Леголас. И Йорвет. Это из сидхе. А из людей… — Трое сидхе против Дикой Охоты?! — взвился какой-то лорд с портрета в середине зала. — Да вы с ума сошли! Идите уж тогда без оружия, чтоб умереть сразу и не уставать зря! — Дикую Охоту уже побеждали, — холодно сказала Джинни. — Ну да, так побеждали, что она опять готовит нападение, — говоривший Малфой был темно-рыжим, и Джинни с удивлением поняла, что он одно лицо с Рабастаном Лестрейнджем. — У нас еще маги! — На них не действуют заклятия! — Но трансфигурация-то действует, — не вынесла Джинни. — Превращу окружающие их предметы в клетку, если надо будет, — и подумала, что это отличная идея, надо запомнить. — Нужны амулеты, сохраняющие тепло, — сказал еще один Малфой. — Это Дикая Охота, aen Elle. Их чародеи вас просто заморозят. — Телепортация в бою, — подал голос еще кто-то. — Элементали! Ледяные чудовища. Нужен блокатор, зелье, или уничтожить кукловода. Кто у aen Elle сейчас придворный чародей, Креван? Если он, то худо вам придется… — У Дикой Охоты есть гончие, ими раньше повелевал Нитраль… — Разве Дикая Охота уже нападала на людей? — спросила Джинни, повернувшись к Абрахасу. — Почему тогда никто не узнал о сидхе раньше? — В пятнадцатом и шестнадцатом веках. Дочь одного из сидхе народа Ольх влюбилась в колдуна, но он предал ее, и бессмертная дева погибла на костре, как погибали ведьмы от рук маглов. Король Ауберон созвал лучших воинов своего народа, велел им надеть алые плащи, похожие на всполохи огня, и по земле пронеслась Дикая Охота. Никого не оставалось в живых, кроме семьи Мэлфой, а мы и так знали об их существовании, — ответил все тот же похожий на Лестрейнджа лорд. — Красные всадники, ледяные духи… им не приходилось даже доставать мечи, aen Elle побеждали страхом. Потом Ауберон встретился на острове советов с другими владыками, и Трандуил и Кэрдан Корабел потребовали прекратить месть, сочли цену крови невинной девы уплаченной.       Джинни села на пол, ноги ее не держали. Она никогда не сталкивалась с Дикой Охотой, для нее это были объявления в «Пророке» о смертях, ночные дежурства Гарри и новые защитные амулеты, ничего кроме — спасибо аврорату и Малфоям, которые сдерживали Эредина, и министерству, нанявшему ведьмака Геральта. Два века длилась Дикая Охота в прошлый раз, прежде чем древние владыки усмирили aen Elle; значит, сейчас они одни, их не спасут ни Трандуил, ни Элронд. И битва произойдет в школе! Как там говорили, эльфов невозможно найти, если они сами того не хотят, или если вы не Роше. Гарри обмолвился, что они подготовят засаду в школе, потому что Эредин здраво рассудил, что лучше сразу вывести из строя Малфоев и того, кто одолел Темного лорда… — Что ты делаешь здесь? — раздался голос от дверей, и Джинни подняла голову: по залу быстрым шагом к ней направлялся Драко Малфой, но Гарри обогнал его и первым дошел до Джинни, поднял на ноги и одновременно оттолкнул за себя, чтобы оказаться между ней и Малфоем. — Миссис Поттер просветила нас насчет Эредина и Дикой Охоты, — сообщил Абрахас. — И когда ты собирался сказать мне, внук? — Никогда, — отозвался Драко. — Мы сами разберемся. — Не разберемся, — подала голос Джинни. — А родственники твои знают про Охоту побольше нашего. Особенно тот, который на Лестрейнджа похож. — Моя мать из Лестрейнджей, — отозвался лорд с портрета. — Поговорим по душам, дорогой потомок? — Уйдите, — неприязненно сказал Драко Поттерам, и в тот же миг невидимый домовик перенес их в галерею, ведущую в гостевые комнаты. — Куда ты полезла, Джин? — устало спросил Гарри и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь в комнату. — Дети уснули, и я решила прогуляться, — Джинни села рядом с ним на край кровати. — Гарри, я хочу помочь. Если я что-то делаю не так, то я просто боюсь. За тебя, за Джейми, но ты-то что-то делаешь, а я только жду, что ты вернешься. Луна Малфою помогает, а я не могу больше сидеть дома, как Лаванда… — Что ты хочешь от меня? — грубо спросил Гарри. — Мне в аврорат тебя устроить? — Лорды рассказали мне об Охоте, — Джинни проигнорировала его слова и тон. — С Дикой Охотой придут элементали, ледяные чудовища — против них подействует блокатор из Отдела Тайн, скажи Сне… Принцу, пусть раздобудет. Твои предки были артефакторами, Гордон Поттер проводил экспедицию в ледяные пещеры, значит, должно быть что-то, сохраняющее тепло и защищающее от холода. — Еще скажи, что ты пойдешь с нами, — фыркнул Гарри. — Луна пойдет? — спросила Джинни. — Луна — это другое, у нее позиция наблюдателя, как у Кревана. — А у меня будет другая позиция, — отрезала Джинни. — Может быть, ты забыл, но там не только твой сын, но и мой. — Это лучшие воины aen Elle! Джин, ты даже представить себе не можешь, на что они способны! — Да? — тут и Джинни взбесилась. — И что ты им сможешь противопоставить? Что сделаешь?! — Найду что! В конце концов, я могу контролировать Адский огонь! А ты?       Джинни пожала плечами, махнула палочкой, и вместо лежащей на полу ленточки, выпавшей из волос Лили, появилась небольшая клетка с толстыми перекладинами. Гарри открыл было рот, чтобы раскритиковать идею, но не нашел слов: выход был прекрасным. Эльфийского чародея, может, и не удержит, но простого воина — вполне. И ведь никому из них это в голову не пришло: сегодня на обсуждении они даже магловское оружие обдумывали, но потом вспомнили, что в Хогвартсе оно не сработает — еще директор Диппет вплетал в защиту школы заклинание, благодаря которому волшебному замку не грозили ни бомбы, ни магловское огнестрельное оружие. Об этом Поттеру сказал Снейп, язвительно добавив: — Неужели, мистер Поттер, вы думали, что все настолько же не умеют мыслить широкими категориями, как вы, и не думали о применении магловских методов в ходе борьбы с Темным лордом? Мы не пользовались ими потому, что их применение было исключено, а не потому, что мы, как вы, не подумали об этом.       В разгар обсуждений в дом на Гриммо явился Авалак’х. По его словам, он начал принимать участие в деятельности Эредина лишь последнее время, до этого тот не рисковал и не привлекал его к исполнению своих затей. Креван подтвердил слова Луны, одобрил план, пообещал сообщить о точном времени атаки и повторил свое главное требование: Карантир должен остаться жив. Люциуса Кревану не показывали, он оставался тайным резервом. — Почему вы так верите Кревану? — спросила Джинни. — Он же сидх. — Как Леголас, как Йорвет, — раздраженно продолжил Гарри. — И тем не менее, его мотивы ясны, цели понятны и относительно миролюбивы. Ему не нужна эта война, она нужна только Эредину и его Дикой Охоте. Не вовремя ушел… — вздохнул он и замолчал. — Люциус? — спросила Джинни. — Не только. Ауберон, Люциус, aen Woed с острова… мы остались один на один с народом Ольх и бандитами Йорвета, и если последние еще хоть как-то нормально живут, но Эредин спит и видит безлюдную Британию. Точнее, Британию без колдунов.       Гарри вдруг поймал себя на мысли, что нормально разговаривает с женой, она никак не задевает его, и это внезапно стало причиной раздражения. Она нарочно ведет себя так, чтобы я чувствовал себя виноватым, сообщил внутренний голос, и Гарри разозлился еще сильнее за то, что у него не было повода сейчас уйти. Он был уверен, что они снова разругаются, и тогда можно со спокойной совестью уйти на всю ночь на Гриммо, как они договорились с Малфоем и Роном. Рон Уизли воспользовался моментом и предлогом «спасение племянника» и вырвался из-под опеки Лаванды, и даже Драко его не раздражал, так он был рад свободе. Гарри, Гермиона, Драко, Рон, Джордж и Билл решили в дуэльном зале на Гриммо вспомнить боевые заклинания, которые могут подействовать против сидхе, все же авроры — только Гарри и Рон; этот же зал забили на пару часов Артур, Снейп и Роше; Иорвет великодушно согласился побыть мишенью — когда еще безнаказанно можно сразиться против двух главных авроров Британии? Люциус и Леголас сказали, что разработают несколько тактик, которые можно применить в ходе боя, а потом вместе с Северусом и Луной разберутся с артефактами Отдела Тайн, которые Невыразимый Принц сможет добыть без особых проблем. Люпин подойдет позже, но он оборотень, ему тренироваться нет смысла: по скорости он не уступает сидхе.       Джинни все испортила. Гарри ждал скандала, а получил понимание и поддержку, и уйти, хлопнув дверью, никак нельзя, а брать ее с собой? Он не хотел. Джинни можно брать на празднования и памятные встречи в аврорате, но никак не туда, где настоящие друзья Гарри, потому что она там будет лишней. Артур же Молли не берет, знает, что та будет ахать над каждым попавшим в него заклинанием и причитать, а еще злобно коситься на Малфоев и Иорвета. — Какого черта ты пошла в зал предков? — прицепился он. — Мне Малфой мозг чайной ложкой выест теперь, это ведь какое-то там оскорбление чего-то там, за что меня непременно надо вызвать на дуэль! — Никакое это не оскорбление, — спокойно ответила Джинни, хотя Гарри ожидал крика. — Ну для хорька-то это предлог! — Гарри, я не хочу с тобой ссориться, — мирно сказала Джинни, и Поттер с трудом подавил разочарованный вздох. — Ты смотришь на часы, у тебя… какие-то планы? — Да, — ответ прозвучал сипло. Он думал хоть какое-то время провести с Луной, ничего такого, просто поговорить… — Это связано с Дикой Охотой? — Мы думаем провести пару боев с Йорветом, посмотреть, какие заклинания работают, — мрачно ответил Гарри. Обмануть Джинни невероятно сложно, потому он предпочитал ей не врать, а она сама всегда удобно ни о чем не спрашивала. — Я с тобой, — мягко, но категорично заявила миссис Поттер. — А дети? — жалко спросил Гарри. — Малфой-мэнор защищеннее всех домов в магической Британии, — ответила Джинни, усмехнувшись. — К тому же мне тоже надо знать, с чем я столкнусь. — Ты думаешь, я позволю тебе участвовать? — скривился Гарри. — Я думаю, что я тебя не спрашивала, — с рассудительностью своего отца ответила Джинни Поттер. — Хочу тебе напомнить, что Беллатрикс Лестрейндж пала от руки домохозяйки, а она была боевиком получше Люциуса Малфоя. — Твои слова говорят о том, что ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — со злостью уже по инерции ответил Гарри. — Малфой не сражался в Битве за Хогвартс.       У Гарри не нашлось поводов отказать ей, потому через камин они прошли вместе. Джинни в первый момент не узнала собственный дом: в гостиной прямо перед камином в кресле сидел Малфой, закрыв глаза и закинув ноги на журнальный столик, что Джинни запрещала категорически. Сидхе и Снейп поставили стулья в круг и о чем-то ожесточенно спорили, Роше давал какие-то инструкции Рону, видимо, по защитному куполу дуэльного зала. Луна и Гермиона сидели на нижних ступеньках лестницы. — Я пришел, — сказал Гарри и добавил совсем тихо. — Вот…       Малфой открыл глаза, посмотрел на Джинни, на Гарри и паскудно оскалился: — Миссис Поттер решила, что ты пошел к любовнице, и не пустила тебя одного? — А Луна тебя за ручку водит, боится, что ты потеряешься? — в тон ему ответила Джинни. — Нет, мы всегда проводим время вместе, — хорек закинул ногу на ногу и повысил голос. — Девочки, у вас пополнение! — Джинни? — удивилась Гермиона. — А ты что тут… то есть… я не знала, что ты тоже будешь участвовать. — Вообще-то Джеймс — это мой ребенок, — сухо напомнила Джинни. Почему они все так удивляются, как будто она мегера какая-то, дальше кухни не видящая, от которой собственный муж рад удрать. — Конечно, — торопливо согласилась Гермиона, мучительно покраснев. — Просто мы… мы не думали… твои братья и Артур в дуэльном зале, — наконец закончила она.       Джинни прошла мимо Роше, тихо поздоровавшись с ним — почему-то ей казалось, что ей тут не место, ей здесь не рады, но, может, с родными это впечатление уйдет? Роше кивнул и отвернулся. Они почти никогда не разговаривали, даже на приемах, хотя и Гарри, и Вернон одинаково их ненавидели, старались друг друга найти и исходить ядом вместе, а Джинни от Гарри не отходила. Но Роше чувствовал отношение к себе, и пусть они никогда не выясняли, понимал, что Джинни относится к нему предвзято из-за Иорвета, даже запрещает детям с ним общаться. И если Гарри вне работы мог спокойно отдать начальнику кого-то из своих детей и заняться своими делами, зная, что у Роше с ними ничего не случится, никто никуда не упадет, ничего на себя не уронит, то Джинни предпочитала оставить детей в одиночестве, чем с главой аврората. Лили, влюбленная в Роше, кажется, с рождения, закатывала матери истерики, что ее не пускают к Вернону. Джинни ничего не могла с собой поделать. Если бы из-за его плеча не ухмылялся одноглазый сидх, она не пожелала бы лучшего друга для своего мужа: Вернон вытаскивал Гарри из депрессии, когда тот осознал, что героизм кончился, на смену ему пришли серые будни, Вернон прикрывал его во время боя с Имлерихом, и именно его, а не Гарри, собирали потом по кускам в Мунго. Но даже Малфои не позволяли себе… такого. — Эй! — сварливо крикнул Иорвет из своего угла. — Полосатый, я хочу чай! — Ты хочешь? Отлично, — Роше резко повернул голову на голос, и Джинни в который раз заметила, что француз, пожалуй, красивее даже Малфоев: те слишком манерные, лощеные до неестественности, а Роше даже его шаперон не портит. — Чайник на плите. И мне завари.       Сидх презрительно фыркнул, но выбрался и спустился на кухню. — Аврор Поттер! — раздалось оттуда. — Вели своему уроду сделать чай! — Сделай сам, — заорал в ответ Гарри. — Критчер, если он тебе еще что-то прикажет, разрешаю его ударить! — Вообще-то глава аврората хочет чай, а я могу его и отравить!       Поттер закатил глаза: — Критчер, чай на две персоны! — Вот так-то лучше, — Иорвет выбрался, огляделся, заметил, что Джинни на него смотрит, ухмыльнулся, шагнул к Роше и с оттягом шлепнул его по бедру. И в ту же секунду ткнулся носом в обои. Вернон несколько мгновений держал его заломанную за спину руку, потом отпустил и вернулся к пристальному изучению какой-то трофейной палочки. Иорвет встряхнул рукой, прямо глядя в глаза Джинни, та вспыхнула и юркнула в дуэльный зал. — Ого, кого я вижу, — радостно сказал Джордж. — А что это ты к нам пришла? — Почему все так удивляются? — Джинни трансфигурировала себе табуретку. — Я участвовала в Битве за Хогвартс, да и в Отделе Тайн я Рабастана Лестрейнджа вырубила, в отличие от Гермионы, которая только схлопотала проклятие от Долохова. Что такого в том, что я здесь?       Билл отскочил от стены и сел на пол, вытирая пот со лба. — Этот дом отчаянно меня не любит, — заявил он, сделав вид, что не слышал слов сестры; ему не хотелось говорить ей, что все понимают, какие у нее проблемы в семье и что собственный муж на работу из дома радостно бежит, хотя в аврорате жизнь не сахар. — За любую идею приходится ломать все через колено! Джинни, как ты тут живешь? — Нормально, — усмехнулась та, вставая и подходя с старшему брату. — Вот у Малфоя дом точно враждебный.       Вместе с Биллом они усилили защитный купол — еще не хватало дом по кирпичику разнести. Все же тут собираются биться неслабые маги, один Малфой чего стоит. Гермиона как-то рассказывала, что она изучала магическую зрелость, и выяснила, что она, как внешность, может передаваться по наследству. Среди маглорожденных характерной чертой является раннее созревание магического ядра, то есть, маглорожденный или полукровка достигает пика могущества к восемнадцати-двадцати годам, а спад происходил около ста, стремительный и резкий, поэтому надо следить и запасаться зельями. Время Уизли — от двадцати трех до ста десяти. Блэки — исключение, потому они и считались наиболее могущественными магами: достигая пика магической силы в пятнадцать, они держались на стабильно высоком уровне до самой смерти; почти никто из них не умирал естественной смертью, потому вести статистику оставалось невозможным. Малфои и Поттеры были исключением, их магия достигала расцвета в тридцать, но Гарри был полукровкой, потому смог сражаться против Волдеморта в семнадцать, а Джеймс Поттер не имел против Темного лорда никаких шансов, потому что до обретения полных сил ему оставалось еще долгих десять лет. Гарри еще в школе недоумевал, почему Драко, тренировавшийся с палочкой лет с пяти — кто сомневается, что Нарцисса давала своему крошке что угодно по первой просьбе — стабильно проигрывал ему в прямых столкновениях, но после объяснения Гермионы все стало ясно: чистокровность сыграла злую шутку. Вот и причина, по которой наследники древних семей умирали в подростковом возрасте, вот почему погибли родители Невилла, не достигшие полной силы; вот почему Волдеморт рвался в школу. К тому же это объясняло, как Том Реддл достиг могущества, он ведь создал свой орден еще в школе, где превосходил на голову всех чистокровных ровесников; Гонты к тому времени настолько выродились, что достигали расцвета магии в шестьдесят, до чего редко доживали.       Джинни помнила Драко во время Битвы за Хогвартс — он почти ничего не делал, если не считать того, что переломил ход сражения, кинув Гарри палочку. У Люциуса палочки не было, как и у Нарциссы, из чего непросвещенное магическое сообщество нового типа, не занимающееся вопросами крови, сделало вывод, что Малфои — колдуны слабые. Джинни стало неуютно; а если еще вспомнить, что говорят о палочке Драко, мол, это оружие массового поражения… Она напомнила себе, что школа давно осталась в прошлом, а Малфой — один из лучших друзей ее мужа. Кто бы мог подумать когда-то, что они все же вернутся к истокам.       Послышались голоса, и в дуэльный зал спустились все гости дома на Гриммо. Иорвет прошел в конец длинного зала с чашкой и блюдцем и остановился, развернувшись лицом к магам. — Сначала трое, — сказал он, бережно отставив фарфоровую посуду на бортик, отделявший место для боя от пространства для возможных зрителей, вынул один меч из ножен, второй отстегнул от пояса и тоже пристроил на бортик. — Без Роше! — Пожалуй, я, — Снейп завязал волосы в хвост и махнул палочкой, его мантия мгновенно укоротилась, в ней появились разрезы, позволяющие сделать более широкий шаг. Джинни заметила, что на ноге у бывшего профессора ножны, в которых спрятан длинный нож с обмотанной бечевкой рукояткой, а к бедру прикреплен чехол с второй палочкой. Интересно, он в школе тоже так ходил? — И я, — Гарри глянул на скривившегося Снейпа и притворно вздохнул. — Не отвяжетесь, профессор, всегда теперь буду на вашей стороне. — Будь вы против меня, у меня было бы больше шансов, — сквозь зубы сказал алхимик, но Гарри только рассмеялся; его больше не трогали такие оскорбления, наоборот, он получал удовольствие, Малфой только так и общался. — Давайте и я, — Артур грузно шагнул на арену. Иорвет смерил его скептическим взглядом, но ничего не сказал.       Снейп атаковал сразу, не разжимая губ, не сделав ни единого лишнего движения — почему-то Джинни уже и забыла, что он боевик, а не просто профессор и шпион. За ее спиной раздался мелодичный смех, она обернулась и увидела Люциуса и Леголаса, которые во все глаза следили за ходом боя. — Пятнадцать секунд, — проговорил Люциус. — Принято, — отозвался Леголас и принялся считать вслух, дошел до одиннадцати — и в этот момент Иорвет, до этого момента уворачивающийся от шквала заклятий и упорно направлявшийся к колдунам, со всей силы ударил Гарри локтем в грудь и сбил его с ног. — Даже меньше, — констатировал Люциус. — Я ожидал от аврората большего.       Джинни, открыв рот, наблюдала за боем. Меч в руках Иорвета порхал, сидх словно танцевал в лучах заклятий. Гарри вскочил, откашлялся, принялся трансфигурировать предметы Иорвету под ноги, чтобы тот споткнулся — Леголас и Люциус одобрительно кивнули; Артур создал смерч, отгородивший его от Иорвета, но это была лишь защита. Неужели Гарри каждый день сталкивается с подобным в аврорате? Здесь один Иорвет, да, он один из лучших, но он здесь один, а три мага не могут с ним справиться. Снейп наложил на себя Дезилюминационное заклятие и теперь осторожно обходил Иорвета сзади, пока тот отвлекся на Артура, но стоило Снейпу резко дернуться, как сидх мгновенно упал на пол, пропуская луч над собой, перекатился под ноги бывшему профессору и сбил его, схватил за плечо и уронил на себя. — Живой щит, — сообщил он, когда стихли заклятия; Северус тяжело дышал в хватке эльфа. — И пока вы тормозите, вы проиграли.       Иорвет отпустил Снейпа и плавным движением поднялся на ноги, перехватил меч удобнее и продолжил: — Я не использовал магию, зелья, лук — у меня были только меч и скорость. Три четверти ваших заклятий направлены на объект, то есть, они на сидхе не подействуют. Ход с ветром я оценил, и глаза заболели, и в горле пересохло. Резкие движения я… ощущаю… не знаю, как сказать, не вижу, но чувствую. Предметы под ноги — на меня не подействует, я легче, но aen Elle носят доспехи, так что можно транфигурировать… капканы или что-то подобное. — Хочешь еще сразиться со мной? — сладким голосом спросил Люциус, когда Снейп тяжело рухнул на стул за ареной. — Нет, — честно сказал бывший декан. — Не когда ты сидх. — Ну и зря, — пожал плечами он и тронул за локоть Драко. — Сын? — Отец, — тем же тоном отозвался Малфой и снял камзол, оставшись в черной рубашке, туго затянутой по телу несколькими шнуровками, и тканевых брюках, тоже узких, заправленных в полусапоги, похожие на магловские военные, только на тонкой подошве. Джинни удивилась, увидев, что ткань облегает Драко настолько плотно, что видно даже выступающие позвонки между худыми лопатками. Люциус тоже разделся, оставшись в кожаных штанах и легкой тунике. — Не давай полной силы своей магии, — проговорил Люциус, забрасывая косу на спину. — Это не от меня зависит, — фыркнул Драко и повернулся к Биллу. — Проследи за щитом, если что, поддержи вручную. — Не сломай мой дом, — предупредил Поттер. — Или я перееду к тебе насовсем.       Драко не ответил; они с отцом крались по кругу, не разрывая взглядов — никто не хотел атаковать первым. У Драко подергивались руки, но палочку он держал кончиками пальцев, уверенный, что она не выскользнет; Джинни заметила, что у Люциуса подрагивают кончики ушей, и, наклонившись, шепнула об том Гарри, тот отвлекся на миг и потому пропустил момент первой атаки.       Скорость движений была такая, что с трудом получалось понять, где кто: оба противника были светловолосые, двигались одинаково плавно, у обоих были палочки. Драко воспользовался советом Иорвета, потому под ногами Люциуса то и дело возникали то ведра с растопленной вязкой смолой, то лед, но в какой-то момент тому это надоело, и он взлетел, окруженный черным дымом. — Нечестно, Темный лорд меня этому не научил! — обиженно воскликнул Драко; Люциус приземлился на бортик, закинул ногу на ногу. — А у меня нет палочки эльфийской работы, — пожал он плечами. — Эредину тоже скажешь, что нечестно?       Драко молча ударил заклятием в перегородку, брызнули щепки, но Люциус успел закрыться щитом. — Быстрее, Драко!       Малфой сжал зубы, прищурился — и вдруг от него отделился фантом, а сам он резко выбросил вперед руку с каким-то порошком, и арену накрыла непроглядная тьма, которая развеялась через минуту, и на середине оказался Люциус, озираясь, а вокруг него четыре Драко. Гарри чуть не зааплодировал — шикарный ход! Ну хорек, не отвертится теперь — аврорат выбьет себе это заклинание! — Я сидх, — снисходительно сказал Люциус. — Я чувствую энергию в фантомах, точнее, ее отсутствие. — Да ну, — насмешливо сказал один из Драко, и все четверо шагнули к Люциусу. — И где я? — Это фантомы, — ткнул в двоих сидх, и они растаяли. — А… как ты это сделал? — Что сделал? — невинно спросил другой Драко. — Я… чувствую обоих, — обескураженно проговорил Люциус. — Как это? Как это может быть? — он коснулся плеча одного и бока другого. Оба Драко ухмыльнулись, потом один из них щелкнул пальцами, и второй растаял, а палочка, выпав из истаявшей руки, влетела в ладонь владельцу. — Я отдал фантому палочку, и потому он ощущается как я, — торжествующе сказал Драко. — Годы тренировок. Иначе я ничего не буду успевать, заседания Визенгамота идут по шесть часов! Все равно голосование раз в месяц только.       Отец и сын сошли с арены, и Луна завернула Драко в его камзол и усадила рядом с собой. Гарри ревниво проследил за тем, как Малфой откидывает голову Луне на плечо, и потянул на арену Джинни. — Йорвет! Выйдешь с нами? — Всегда хотел избить заместителя главы аврората, — прищурился сидх и перемахнул через бортик. — У меня одно условие. — Какое? — спросил Гарри. — Не плакать, — оскалился Иорвет и бросился в атаку. — Леголас, ты не будешь пробовать свои силы? — спросил Люциус, наклоняясь к принцу. — Это бессмысленно, — ответил тот. — Моим соперником станет Эредин, он не владеет магией, а Йорвет настолько слабее его в ближнем бою, что невозможно их сравнивать, — Снейп мрачно покосился на принца, прикинув, как сражается Эредин, если Леголас считает Иорвета слабым противником.