Shut up! Fucking punk

      Тихая летняя ночь. Ветра практически нет, и лишь только насекомые жужжат, создавая свою неповторимую мелодию. Ночью мир людей замирает. Одно за другим гаснут окна домов, пустеют улицы и дороги. Одинокие фонари освещают небольшие островки пространства.       Вокруг царит тьма, а в небе зажигаются миллиарды звёзд. Ближе к полуночи небо в одном месте светлеет, бледное зарево постепенно разгорается. Через несколько минут появляется полная луна, на которой даже с земли видны странные рисунки, созданные рельефом её поверхности. Кто видит там лицо человека, кто диковинных животных или ещё что-то другое. С восходом луны становится так светло, что легко можно различить силуэты домов, деревьев, даже отдельные листочки на них. А на землю падает их чёткая тень. Весь ночной мир предстаёт перед нами, как будто покрытый серебристой краской, сквозь тёмную пелену, покрытую загадкой и мраком. И, несмотря на то, что большинство людей сладко спят ночью, ночная жизнь в природе продолжается. Летом сверчки не умолкают до самого рассвета.       Ночью обычно так тихо, что редкие отдалённые звуки – голоса людей, собачий лай, скрип дверей – слышны, будто они совсем рядом. Всё погружается в одновременно напряжённое и расслабленное безмолвие. Кого-то молчание может сводить с ума, для кого-то молчание и тишина — это спасительный круг. Только так они находят умиротворение и силы жить.       Ночь завораживает и вдохновляет. Каждый из нас хоть раз любовался её таинственной красотой, особенно воспетой поэтами и художниками времён романтизма, как пора размышлений и загадочности.       В плохо освещённой комнате старые настенные часы, которые висели немного криво, и иногда казалось, что могли упасть в любой момент, тихо тикали, что создавало картину полной одухотворённости. Молодой художник Джерард Уэй сильно горбился над столом и старательно трудился над очередным проектом в колледже, который хоть ему по задумке не очень-то и нравился, так как обычные работы по программам колледжа, которые базировались на устаревших канонах академического рисования, были сами по себе скучны, да и как всегда темы проектов были настолько однообразны и неинтересны, что без слёз, честно сказать, не взглянешь, но деваться некуда, поэтому пришлось выполнять.       — Ну твою ж… — выругался парень, когда очередной карандаш сломался от сильного нажатия. Он взял канцелярский нож и машинально начал точить, так же быстро и непринуждённо, как делал это сотни или даже тысячи раз до этого. Чёрные, уже давно немытые волосы прядями спадали с лица Уэя, что делало при плохом освещении его похожим на какого-то драматичного персонажа с ножом в руке или маньяка, что, можно сказать, даже комично. Закончив с карандашом, Джерард, потягиваясь, подошёл к окну, чтобы размяться. Он немного устало посмотрел вдаль. Время было уже достаточно позднее, и, по-хорошему, надо было бы уже ложиться спать, но бессонница брала верх, заставляя по новой относительно страдать и приносить вред молодому организму, который и без того пережил многое и не самое приятное.       Джерард был одинок, если не считать семью с братом, с которыми он тоже мало поддерживал контакт. Не то чтобы он был мизантропом и терпеть не мог людей, нет, ему было интересно с ними, но как продолжать общение он мало понимал или боялся показаться навязчивым. Так называемые «друзья» носили больше характер знакомых или однокурсников, они были для него какими-то отдаленным образами, с которыми он иногда мог позависать в курилке или прогулять пары. Последний его хороший знакомый, который по мнению Джерарда мог бы почти стать его другом — Рэй Торо, был соседом Уэя в съёмной квартире напротив, но Рэй переехал из Нью-Джерси в Нью-Йорк пару недель назад, так как смог получить там работу, что, конечно, расстраивало художника, но он понимал, что жизнь на то и, собственно говоря, жизнь, люди приходят и уходят, это необратимо. Рэй был отличный сосед, они время от времени болтали, могли вместе выпить пиво, и тому прочее. Позавчера Джерард узнал от хозяина квартиры, что на днях должен заехать новый квартирант. Уэя это не особо беспокоило, единственное, что он знал о нём это то, что заедет парень лет 18-20, какой-то музыкант, и это немного удивляло, потому что это действительно редкий случай, так как из-за плохой звукоизоляции здания это является раздражающим фактором для большинства соседей, хотя тут тоже можно сказать о том, что сам хозяин квартиры, из-за периодических проигрышей в покер, влез в долги, поэтому и пошёл на это. Как бы там ни было, на днях Джерард познакомится с новым соседом, который по идее должен стать частью образа жизни художника.       Отношений у Джерарда было мало. Многих его бывших пугали некоторая фанатичность Уэя к комиксам и вполне такой закрытый образ существования. Никаких тусовок, гостей, только безмятежная жизнь вдвоём раздражала. Да и характером Джерард был неидеален. Молчалив, мог пропасть на несколько дней или заниматься рисованием по несколько часов без перерыва, мало кому доверял, не особо следил за собой, не любил шум, раздражался по пустякам. Что также важно подчеркнуть, как интересную черту характера, это то, что он был человеком привычки, из-за чего беспорядок в его квартире имел определённый, удивительный в каком-то роде, характер привычного хаоса, то есть всё лежало именно так, как Джерард привык класть определённую вещь, что хоть может и не являлось правильным с точки зрения чистоты помещения, но Уэй к этому именно привык, поэтому так и делает. Обладал неплохим чувством юмора на самом деле, но люди не всегда могли его понять. Из-за заниженной самооценки, Уэй чувствовал себя постоянным неудачником, вследствие чего часто напивался. И так шёл год за годом, что также сильно удручало. Он подрабатывал в магазине комиксов недалеко от дома, где рядом находился магазин музыкальных инструментов. Джерард думал как-то заняться музыкой, но из-за слишком сильной внутренней зажатости боялся неудачи, что также вводило его в не лучшее состояние духа.       Джерард продолжал глядеть в ночное небо на протяжении нескольких минут, чувствуя каким-то шестым чувством, что начинается какая-то новая пора в его жизни, что немного пугало, но и одухотворяло внутреннего романтика в Джерарде. Он немного мечтательно прикрыл глаза, в мыслях обещая себе в который раз начать жизнь с чистого листа, надеясь что в этот раз всё получится.

***

      Утро Джерарда началось намного раньше, чем он предполагал. Парень явно не понимал, кто мог испортить его заслуженный выходной, поэтому встал со скрипящего и пыльноватого дивана и, что-то зло бормоча себе под нос, пошёл к двери. Посмотрев в глазок, он увидел молодого парня, который копошился с ключами, пытаясь открыть дверь, но так как он плохо видел замочную скважину из-за слабого освещения, это не особо получалось, поэтому он время от времени ругался, наверное, сам с собой, а вокруг него стояла куча разных по размеру и форме коробок. Несложно было догадаться, что это новый квартирант, на место Рэя, что навеяло ностальгические нотки в утреннее и так уже испорченное настроение. Джерард с тяжёлым вздохом, выражающим всю боль человечества в этот момент, медленно поплёлся обратно на диван, надеясь на продолжение и без того не особо здорового сна. Прошло ещё минут пять и лишний шум, который был слышен из-за ужасной изоляции прекратился, и Уэй постепенно начал уходить в царство Морфея.       Прошло около двух часов. Художник прекрасно спал, что даже удивительно для него в последнее время. В полнейшей тишине раздался звонок, от чего спросонья Джерард испугался и практически вслепую нащупал телефон. Он посмотрел на экран и увидел надпись «мать», и, вздохнув, выключил звук на телефоне. Джерард не хотел начинать очередной бессмысленный диалог, который привел бы к тому, что Донна Уэй решила, что он ужасный сын, который думает только о себе. Джерард со вздохом отложил телефон, переворачиваясь на спину и смотря в потолок.       На данный момент его радовало то, что сегодня выходной, поэтому идти никуда не надо и можно просто полежать. Он посмотрел на часы. Они были достаточно старыми и пыльными, потому что Уэй особо уборкой не занимался в принципе, но на данный момент самым заметным оказалось то, что они висели криво, но это было не особо важно сейчас, поэтому Джерард забил на размышления о правильном наклоне часов. Было где-то полдевятого утра, и в это время художник обычно выносил мусор и шёл за кофе по своему расписанию, которое он придумал сам для себя в своей голове, и оно давало ему себя занять хоть как-то, потому что других дел не предвиделось обычно.       Джерард встал со скрипящего дивана, открыл окно для проветривания, потому что день будет жарким, так как для начала июня это типично. Уэй быстро зашнуровал потрёпанные кеды и посмотрел в зеркало, которое висит в коридоре ещё с тех пор, когда Джерард только заехал сюда. Художник не находил в своей внешности чего-то привлекательного. Постоянно грязная голова, немного полный, и да вообще не особо ухоженный, хотя его бывшие партнёры уверяли его, что он правда симпатичный и тому подобное, но художник отрицал это каждый раз, из-за чего многим казалось, что он хотел вызвать жалость людей или нарваться на комплименты, но Джерард и правда так думал. Он просто не понимал, что может в нём интересовать как внешне, так и внутренне. И да, Джерард прекрасно понимал, что для его же блага ему надо сходить к психологу, но откладывал, чем делал только хуже, но над ним брал верх его более сильный страх чем одиночество — он боялся рыться в прошлом и вспоминать события, где мог проявить слабость, что, можно сказать, очень противоречиво, ведь если человек отпускает прошлое, то он должен начать новую жизнь, но это немного другое понятие данного явления. В таких случаях человек прекрасно помнит всё, но боится говорить об этом, то есть показывать себя слабым в каких-то вещах, и поэтому не ворошит прошлое, что несомненно не даёт осознать свои ошибки и, анализируя их, двигаться дальше, в социум, в мир каких-либо возможностей и чего-то захватывающего. Но страх показаться слабым не давал Джерарду этого сделать.       Художник взял ключи и сумку, которую перекинул через плечо, и с тихим поворотом замка смог открыть дверь. И в следующее мгновение он увидел достаточно забавную картину. Невысокий парень пытался затащить несколько коробок, которые находились в не очень устойчивой конструкции и могли в любой момент с грохотом свалиться на парня. Тот самый молодой человек с коробками обернулся на звук открывающейся двери и немного замер, как будто его поймали за воровством или хулиганством, хотя ничего такого близко не происходило. В этот момент коробка посередине немного съехала в сторону, из-за чего вся сложная конструкция разрушилась, сопровождаясь шумом и возмущённым криком парня:       — Да ёбаный ты в рот! — воскликнул он. Очень много вещей, начиная от одежды, заканчивая различными листами бумаги рассыпалось по лестничной клетке и подъезду. Уэй непроизвольно усмехнулся этой забавной ситуации.       Джерард сразу понял, что это и есть тот самый сосед, который разбудил его утром. Сейчас он мог лучше его рассмотреть. Это был молодой парень около двадцати лет, невысокого роста, с множеством татуировок различных форм, так же у него были тоннели в ушах и проколотые нос и губа, острая линия скул, тёмная чёлка свисала на один глаз, крупные и красивые глаза с необычайно живым и горящим взглядом даже в тот момент, когда его вещи валялись по всему подъезду. Джерард мог точно сказать, что с чисто эстетической точки зрения, этот парень симпатичный и даже завораживающий. Он явно выглядел необычно для среднестатистического жителя Нью-Джерси. Джерард чувствовал, что этот человек — явная противоположность ему в поведении. Новый сосед был ярким и заметным, он был личностью творческой и уверенной в себе, это сразу заметно не только по внешнему виду и взгляду, но и в движениях и словах, которые он успел произнести за эти пару мгновений. Уэй мельком посмотрел на «маленькую аварию» с коробками и, немного заикаясь из-за волнения перед разговором с незнакомым человеком, и того, что он может что-то сделать не так, но при этом понимая, что просто так уйти будет не очень правильно, произнёс:       — Эм… Могу я помочь? — Джерард прикрыл входную дверь ногой, его взгляд нервно метался по помещению, чтобы не смотреть на соседа, потому что не хотел пересечься взглядом с парнем. Он застыл на месте, ожидая ответа, чувствуя внутреннее давление на свой мозг и на грудную клетку.       Но новый сосед не заметил нервного состояния Уэя, и поэтому быстро ответил:       — О, да, это было бы круто… Спасибо! Но, чел, я бы не хотел тебя отвлекать, — он лучезарно улыбнулся, глядя прямо в глаза Джерарду. Уэй немного смутился от такого прямого взгляда, отчего разорвал зрительный контакт.       — Да, нет, у меня нет каких-либо дел… А… Ты же, наверное, мой новый сосед, да? —Джерард посмотрел на свой мешок с мусором и немного неловко положил его рядом с собой. Сосед это заметил, но не придал особого значения этому, чтобы избежать какого-либо дискомфорта в общении.       Парень провел рукой по тёмным волосам, делая свою причёску ещё более непринужденной. Он снова оглядел все вещи, которые в своеобразном беспорядке находились на лестничной клетке, и, немного задумавшись о чём-то, как будто что-то вспоминал, глядел в одну точку в течении секунд тридцати, и потом, резко опомнившись, выпрямился и, снова глядя прямо в глаза художника, сказал:       — Да-да, ты же Джерард, верно? Я видел того кудрявого парня, который жил тут до меня, вроде Рэй, — он поднял руки над головой, показывая ладонями что-то наподобие кудрей Торо. Джерард одобрительно кивнул, на что парень ответил улыбкой и продолжил. — О, вот и хорошо. Рэй говорил мне о тебе, сказал,что ты вроде хороший парень…Я, конечно, не собирался начинать так знакомство, но обстоятельства так сложились, что мы познакомились здесь, так что… Я Фрэнк Айеро, девятнадцать лет, музыкант, приятно познакомиться! — Джерард Уэй, двадцать один, учусь в колледже искусств, мне... тоже приятно познакомиться, — художник протянул руку, и Фрэнк с энтузиазмом пожал её. У Джерарда начало снова работать шестое чувство, которое ему начало подсказывать, что этот парень напротив него натворит дел, но, как говорится: «куда нам бежать с подводной лодки?»