Любовь моя

      Мирон молчит. Молчит и улыбается – скулы сводит – через силу, натянуто, наверное, улыбается, неестественно.       Потому что Ваня спрашивает. – Ты нормально, Миро? – и в глаза смотрит взволнованно.       И Миро кивает болванчиком: – Нормально, Вань, – кивает, и улыбается ещё шире, и челюсть уже болит.       И в голове только набатом звучит собственный крик.

Не нормально, Вань, нет. Ванечка, посмотри, пожалуйста, Ваня, спаси меня, вытащи, Ваня. Ваня, я же тону. В тебе тону. Без тебя.

– Всё окей, – повторяет в ответ на недоверчивый взгляд, – устал просто, – улыбается, – надо чуть больше спать.       А Ваня смотрит всё так же недоверчиво, с налётом неясной жалости смотрит, взволнованно. Не улыбается – Мирон ещё сильнее губы растягивает.

Ну же, поверь. Поверь, Вань, пожалуйста. Не спрашивай больше, хватит, Ваня. Я же не выдержу сейчас, я же сейчас сорвусь.

      Они играют в гляделки. Ваня смотрит всё так же взволнованно – взглядом по лицу проходится. Не верит, заботливый, хороший друг. Друг. – Ладно, – хмыкает Ваня, хлопая его по плечу.       Мирон выдыхает – всё в порядке. Ваня не знает. Ваня не перестанет с ним общаться.       Ваня украдкой виновато смотрит на Мирона. Ваня же не дурак.