Любовь моя

      От снега настроение у Мирона немножечко повышается. Как будто бы появляется какое-то новогоднее чудо… Только снег в России, а у Мирона – промозглое осеннее настроение да тоскливый вой застрял где-то в горле липким противным комком. Вот уж действительно – зимосень.       Мирон мрачные мысли старательно гонит прочь. У него пятница, время для треков, а он сидит на полу, опираясь спиной на кровать, откинув бошку назад, смотрит в потолок и думает, что неправильно выразился. «Отдохните от меня ещё», хах-х, какая нелепость. Скорее стоило написать «я устал, я ухожу», или и вовсе замолчать. Обычно же так и делал.       Но нет, чёртова ответственность (семь лет спала, а тут проснулась, сука) перед фанами... Мирон обессиленно вздыхает, заерывает глаза. В темноте вспыхивают взрывы, вспоминаются все эти фото и видео...       «Пересоберём», ага. Если бы это было так просто. Мирон знает, что собирать что-то по кусочкам – непросто. Уж кому, как не Мирону это знать. Только понимание того, что это возможно – несмотря ни на что – даёт ему хоть какую-то надежду. Это – и Ваня. Тот был рядом всё это время и... и это было тепло. Даже тогда, когда сырое бессилие пропитывало насквозь и заставляло болеть кости.       Мирон слабо улыбается, вспоминая Ванину немного неловкую, шероховатую заботу. Он никогда не делает ничего нарочито и громко. Просто притащить чай записывающему уже пару часов Мирону, просто накинуть ему на плечи курту, когда после этого он вышел курить, наконец дописав. Просто заняться ужином, пока Мирон занят. И эта немного неловкая улыбка, и «я заказал, сорян, не домашнее». А у самого Вани тоже трек. Один – но и что? Тому-то и этого много, он пишет редко, его бы поддерживать, а Мирон...       Мирон легко мотает башкой, чуть скривившись. Ваня говорит, что всё норм. Часто говорит, так что у Мирона права сомневаться в этом нет. Вот он и не будет.       Мирон слышит, как открывается входная дверь. Ваня чем-то шуршит в прихожей. И надо бы встать, помочь, просто встретить. Но как-то слишком промозгло на душе и сыро в костях, снег, потаявший, слякотный, в мыслях и так по-зимосенному...       Мирон слышит шаги, но не открывает глаза. Рядом с шорохом садится Ваня, принимается плечом, ловит ледяной рукой ладонь Мирона. Зимосень отступает.       «Пересоберём. Сто процентно – пересоберём. – думает Мирон. – Главное, что вместе.» И сжимает чужие пальцы. Становится теплее.