Курс по приручению бродячего кота в условиях апокалипсиса

      С тех побегушек прошла неделя, Юра временами отживал и рассказывал Отабеку что-нибудь. Пару раз был пересказ японских и корейских манг. Вроде, подросток второе называл манхвами. Тем не менее, в основном диалог начинал первым казах, чтобы не сходить с ума в тишине ни самому, ни блондину. Так они узнали базовую информацию друг о друге: где учились, сколько лет, что с родней, чем увлекались. Как Отабек и предполагал, Юре было семнадцать, он учился в десятом классе и решал, куда податься после учебы, да какие экзамены сдавать. Но все планы обрушились, как пирамида из карт. А еще казах заметил, что иногда у Плисецкого сдавали нервы. Парень плакал ночами, когда думал, что Отабек уже спит. Так было и в их первую общую ночь.       Их укрытие было, откровенно говоря, такое себе. Автобус видавший виды, с пятнами крови на сиденьях, но хотя бы без запаха трупов и с дверьми, которые все еще реагировали на кнопку открытия-закрытия. Поели они без разговоров и аппетита холодные и неприятные консервы. Еще раз как следует проверили сможет ли кто попасть в укрытие извне и, придя к выводу, что нет, начали укладываться. Юра помещался на парных сиденьях, тогда как Отабек улегся на длинный ряд в задней части салона.       Сон не шел. Казаху было все же боязно засыпать рядом с новым знакомым. Мысли бегали всю ночь после новой встречи, отводя все раз за разом к крыше и вариантам развития событий. Так Отабек и пялится в потолок автобуса, пока слух не уловил странные звуки, заставляя сосредоточиться на них. Постепенно Алтын осознал, что это было ничем иным как всхлипами, которые шли из салона. Вариантов того, кто их издавал, было немного. Все таки кроме него здесь только подросток. Первая мысль была какой-то не человечной: «Чего нюни развел», а потом Алтын подумал, как бы вел себя узнай о смерти сестры или кого-то ещё из родни. Он осудил сам себя, понимая, что повод для слез у парнишки более, чем есть. После этого Отабек захотел встать и утешить Юру, но как именно это сделать он не имел понятия. Не правильное слово или действие могло только все усугубить, тем более после произошедшего в подъезде. Пока парень колебался и раздумывал, как же лучше поступить, белобрысый успокоился сам и уснул, а вслед за ним отрубился и казах. Разве что перед этим он все таки встал, чтобы проверить мальчишку, да и заодно поправил тонкий плед на том. К счастью, новый день встретил их солнцем и летним теплом, из-за чего не приходилось мучаться от непогоды.       Постепенно у парней выработалась своя рутина, которая позволяла держаться в тонусе. Просыпались они с солнцем, все таки было не позволительно долго спать из-за окружающей опасности, да и просто не получалось, потому что не было удобных кроватей. Потом они завтракали, пару раз даже удавалось погреть консервы и навести чай. То утро было самым чудесным для Отабека и Юра его в этом заключении поддерживал. Потом парни находили, где умыться, казаху побриться, им обоим почистить зубы и, к сожалению, этот пункт был самым сложным среди утренних. Питьевую воду тратить на умывание было расточительством, а безопасную техническую найти было довольно таки сложно. Юра однажды предложил найти фильтр для воды в кувшин и пускать на ночь через него воду, а Отабек придумал разборную конструкцию из бутылок и скотча для этого действа. После водных процедур они отправлялись в путь. Делали один раз перерыв лишь на перекус, и снова шли. А в конце дня находили место для ночевки, ужинали и ложились спать. Иногда Отабек слышал, как Юра плачет, но после одной попытки как-то помочь, больше не трогал подростка.       Это случилось на четвертый день. Снова Алтыну не удавалось уснуть, потому что в этот раз ночлегом выступала лестничная клетка на последнем этаже многоэтажки. Заходить в квартиры и спать в чужих кроватях они так и не осмелились. Плисецкий лежал калачиком ближе к углу, замотанным в плед, а Отабек устроился в таком же положении на расстоянии вытянутой руки от подростка. Алтын наблюдал через грязное окно за облаками, что плыли по ночному небу и так же плыл в своих мыслях. Тишина стояла гробовая, а потому тихие всхлипы были очень хорошо различимы. Казах зашевелился и сел, от чего Юра в миг затих. – Слушай, может, тебе стоит выговориться?.. – неловко сказал Отабек, а не дождавшись ответа продолжил – Это поможет сбросить напряжение и отпустить мысли, которые съедают изнутри. И если что я не осуждаю тебя за слезы. Слезы это важно, они доказывают, что ты еще человечен. А еще слезы реально выводят из тела гормоны, из-за которых повышается стресс.       Вновь была ответом тишина и когда Алтын хотел было продолжить говорить, от подроста послышалось: – Отъебись, пожалуйста. И так тошно еще ты со своим сюсюканьем.       В голосе Юры чувствовались обида, злость и еще немного отчаянья. Отабек не стал дальше приставать к Плисецкому, портить и так шаткие взаимоотношения не хотелось. Казах тяжело вздохнул, лег обратно на пол, отвернулся от подростка и стал засыпать.       И вот парни уже как дня два не были в городе. Они запаслись всем необходимым и делать там им было более нечего. Хоть день и клонился к завершению, невольные попутчики упорно шли вдоль шоссе. Не самое безопасное место, но хотя бы не лес, где могли как раз шастать зомби и где как раз было бы сложно от них сбежать. Тут, между машин, тоже не особо побегаешь, но хотя бы, как вариант, можно найти открытую, обыскать ее и в крайнем случае спрятаться или переночевать внутри. Если они еще найдут и ключи зажигания, то это будет настоящий джекпот. Отабек слабо верил в такой расклад. А вот Юра, наоборот, и приводил здравый аргумент: «Кому сдались ключи от машины, если ты бросил ее посреди нихуя?». И тем не менее, нельзя исключать шанса, что водитель стал зомби, отойдя от транспорта, например, в туалет.       Потихоньку они дошли до «достопримечательности», последствия которой заприметили еще метрах в семидесяти, а было это месивом после побоища. Всюду, куда ни смотри – абсолютно везде – была кровь. Из-за запаха гниения приходилось дышать ртом, чтобы нос не чувствовал смрада. Парням даже пришлось натянуть на носы футболки, которые не особо блокировали что либо, но хоть что-то. Скорее всего, у кого-то в пробке сдали нервы и началась ссора, потом драка, а потом случилось и применение оружия. У многих машин были побиты стекла. У каких-то как раз лицами людей с размазанным по всей поверхности вытекшими кровью и мозгами. В проходах лежали затоптанные и избитые в мясо тела. Кого-то зажало вплотную между машин. Был один, кто лежал головой под дверцей багажника, имея размозженную черепушку. А у некоторых машин были прострелены стекла и за ними виднелись добитые пассажиры, которые чаще всего к ужасу оказывались беззащитными детьми или стариками.       Не стали исключением и животные. Один из замеченных трупов щенка и количества вытекшей из него крови добило Юру и он не смог сдержать рвоту. А Отабек... Видимо, внутри него что-то умерло за то время, что он ходил по городу и смотрел на истерзанные тела. Да, над животными тоже издевались. Алтын даже не мог сказать чьи трупы он видел чаще. Все, что оставалось казаху – гладил Плисецкого по спине, поддерживая. Пока внутри себя благодарил этого белобрысого пацана за то, что он увязался следом. Наверное, в одиночестве Отабек совсем бы очерствел, перестал доверять людям и в конце концов совершил что-то ужасное. Да тот же суицид, который он сейчас не принимал всем сердцем.       Когда Плисецкого перестало рвать и он выпрямился, казах подал ему бутылку с водой. Подросток глянул на брюнета и сказал с промелькнувшей на лице улыбкой: – Сделай лицо попроще. Я не настолько сахарный.       Отабек не понял, что с лицом не так и глянул в боковое зеркало ближайшей машины, не видя при этом чего-то кардинального в своем облике. – Нормальное у меня лицо, – пожал плечами казах, а Юра как раз закончил с полосканием рта. – За эти дни твое лицо использовало только микромимику и улыбку. А тут прям экспрессия! Смесь жалости с отвращением и чем-то еще.       Казах невольно улыбнулся. Что ж, подросток хотя бы не уходит снова в свое состояние уныния. Не это ли успех? Алтын забрал бутылку назад, и, убрав ее, они продолжили путь. Хоть парни и шли от эпицентра, последствия бойни и в эту сторону тоже уходили метров на пятьдесят. – Я, конечно, за время пиздеца насмотрелся на трупы, но все равно они вызывают каждый раз какой-то приступ страха, – решил начать разговор подросток, который никак не мог отпустить увиденное. – Тем более я не видел такого скопления тел. И никак не могу понять зачем надо было убивать детей... Животных...       Отабек не знал ответа и в целом знать не хотел, потому и пожал плечами. А вот насчет холодного ужаса, который вызывало увиденное, он был полностью согласен. – Люди способны на всякое в стрессовых ситуациях, – предположил Алтын. – А еще помнишь, в новостях говорилось, что заражение вызывает на первых стадиях не контролируемую агрессию? Может тоже сыграло роль.       Юра сжал губы в тонкую полоску на последние слова и кивнул, тяжело вздыхая. – Ага, знаю. Видел. Глаза у таких людей еще будто из глазниц вот-вот выскочат.       Почему-то от мрачного тона, которым подросток сказал данный факт, расспрашивать подробнее не хотелось, потому дальше шли они в тишине.       Вскоре на небе заблестел закат, окрашивая небо в цвет крови. Увы, после увиденного недавно, других ассоциаций в голове Отабека не было. А раз начался закат, то время выбирать, где они заночуют. Посовещавшись, оба пришли к выводу, что в машине желания спать нет совсем, уж точно не после той вакханалии, что они лицезрели на дороге позади. Зато по карте, которую они по счастливой случайности нашли в одном грузовике, им оставалось совсем немного до дачного поселка. Шанс, что там ходят зомби однозначно был, но их должно быть не так много, как в городе. С этим решением парни и продолжили путь.       Когда они добрались до поселка, солнце скрылось окончательно, давая луне и звездам светить вместо себя. На первый взгляд ходячих мертвецов нигде не было, да и живых тоже. Ни в одном из домов не было света и это даже вселяло какую-то печаль. Казалось, что хотя бы в малолюдном месте должно было выжить больше людей, чем в городе. Казах с грустью вздохнул, испытывая очередной приступ отчаянья внутри себя, перевел взгляд на подростка и столкнулся с изучающим его взглядом. – Ты сегодня прям блещешь эмоциями, – удивленно сказал он, а Алтына это смутило. – Не заболел? – Нет, я однозначно здоров. Лучше скажи, какой дом выберем. Вдруг ты удачлив и нам попадется пустой.       Плисецкий усмехнулся смене темы, но не продолжил ее, а пошел вперед, осматривая участки через заборы. Отабек шел следом, вытащив биту. Мало ли что. И что-то случилось, правда это было удивительным в приятном плане. Они сделали всего два поворота по дороге и заприметили единственный дом со светом. На него они и пошли, как мотыльки, позабыв, как губителен порой свет для этих созданий.       Каково же было удивление при виде двух живых парней у мужчины, который стоял на крыльце и курил. Впрочем, не меньше удивления было и у Юры с Отбеком. И первым кто нашелся, что сказать был Алтын: – Здравствуйте, вы тут один в поселке?       Мужчина отмер не сразу и прежде, чем ответить сделал затяжку. – Не, с другой стороны, на окраине, еще пожилая пара живет, – сказал он и махнул по наплавлению. – А вы из города, да? Там, вроде, жить получше будет, еду легче найти. Чо это вы решили идти куда-то? – Ну, есть причины, – туманно ответил казах и неловко улыбнулся. – Не подскажите, где можно будет переночевать?       Мужчина оглядел парней, задерживая взгляд на Юре, который в свою очередь разглядывал по большей степени двор. Незнакомец сделал еще затяжку и затушил сигарету в пепельнице, после чего сказал: – В принципе, можете и у меня заночевать. Мне скучно не будет, а вы расскажите, как дела в городе.       Ни один из парней не нашелся, что сказать, кроме «Спасибо». Отказываться от предложения переночевать в доме, где есть свет и, наверняка, еще отопление, было бы грешно. Они зашли сначала во двор, а потом уже и в сам дом, где свет горел лишь на кухне. Туда их и провел незнакомец после того, как парни разулись. Рюкзаки же они потащили с собой, но больше из привычки, что эта вещь всегда с ними.       При нормальном освещении уже можно было разглядеть самого мужчину и хотя бы часть его дома. Незнакомец уже подходил к возрасту, когда его следовало бы называть стариком: лицо было уже в проступивших морщинах, на голове залысина, а волосы, что остались, стали седыми, такой же была и борода. Но при всем этом у его спины все еще не было старческой сгорбленности, руки были крепкими, походка уверенная, а в глазах все еще мерцало желание пережить все и вся.       Интерьер дома был советским и если менялся, то явно не везде и по мере необходимости. Пол под ногами скрипел, обои выглядели уставшими. Собственно, кухня не выбивалась из общего советско-деревенского стиля. Все те же уставшие обои, но уже с узором из каких-то цветов, на полу же лежал местами вздутый линолеум. Все стулья были сделаны, наверно, вручную, если судить по грубости отдельных элементов, и покрашены в белый. Таким же был и стол, а сверху еще была прибита клеенка с рисунком будто заставленная едой. Кухонные шкафчики сколочены по-простому и покрашены в зеленый. Из декораций в комнате были только квадратные акриловые часы с изображением водопада да плакат-календарь за этот год с ликом какого-то православного святого. Из наиболее современного тут была люстра и газовая плита, из чего выходило, что где-то спрятан газовый баллон. – Присаживайтесь. Есть будете? У меня пюре и котлетки, днем только приготовил.       Отабек и Юра сели, поставив предварительно портфели рядом, и переглянулись, услышав предложение покормить. Еда ценный ресурс сейчас и так делиться ею с кем-то не знакомым было странным. Парни уж между собой редко делились личными запасами, а тут вообще первый встречный. Потому подросток озвучил их общую мысль: – Вы собираетесь и покормить нас? Продукты же сейчас на вес золота, тем более мясо... – Сразу понятно, что в городе проблемы с едой. У меня свой огород, еды более чем. Ну, и соседи не обидятся, если я позаимствую их урожай, – хмыкнул мужчина, хлопоча со сковородками, которые достал из холодильника. – Тоже касается и мяса. Животных, вроде, не трогает эта зараза, а у некоторых в поселке были кролики, куры да утки. Теперь они на мне. Кстати, я ж не представился. Меня Игнатом звать. А вас?       Парням было все еще неловко от предложения, но отказываться от теплой и вкусной еды было непосильной задачей, что у одного, что у другого. Они слишком долго питались одними консервами. – Меня Отабек зовут, а это Юра.       Игнат обернулся на парней и кивнул, улыбаясь глазами, осознавая кто есть кто, после чего отвернулся плите и начал зажигать ее. – Как понимаю, Отабеком зовут точно не блондина, – пошутил мужчина, а казах внутри себя выматерился. По чему-чему, а по бытовому расизму он не скучал и был рад, что Юра к нему не прибегал. Что ж, они тут лишь на ночь, долго слушать это не придется, успокаивал себя Алтын. – А Отабек это по какому? – Имя само по себе узбекского происхождения, а я из Казахстана, – с вымученным спокойствием и дружелюбием ответил брюнет. – Ого, далековато тебя занесло. А ты, Юрка откуда будешь?       Алтын угукнул, а подросток, что занимался разглядыванием клиентки заморгал, осознавая вопрос. – А, ну, считайте, что местный. Из города я. Всю жизнь там прожил, а сейчас решил путешествовать, – и эта маленькая шутка вызвала смешок у обоих старших, чему улыбнулся и блондин. – Эх, был бы я моложе, тоже пошел бы в поход. Но здоровье уже не то, чтобы от этих ходячих мертвецов бегать. – К слову о них. В деревне безопасно?       Сказал Отабек, хмурясь своим переживаниям о зомби. Домов в поселке много было, а выжили одни старики каким-то чудом. Да и то всего трое. – О, да. У молодежи тут только дачи, а на постоянке живут одни старики. После начала всей этой бурды многие и из них уехали к родне, а кого здоровье подкосило.       Отозвался стоящий у плиты мужчина. Он как раз закончил греть еду для неожиданных гостей, и стал раскладывать ту по тарелкам, пока Юра с Отабеком переглянулись и кивнули друг другу. Ладно, одну ночь в спокойствии, для передышки они точно заслужили за все страдания. А хозяин дома же тем временем продолжил разглагольствовать: – А у меня с детьми плохие отношения выдались. Изменил жене, виноват, но как же мужчине быть моногамным? Вон у львов целые прайды. Эх, с тех пор и живу тут один, – Игнат тяжело вздохнул, поставил тарелки перед парнями, потрепал по голове Юру, что не понравилось тут же нахохлившемуся коту. А мужчина сел рядом. – Вы ешьте, не стесняйтесь. Я уже ел, потому пока поговорю. Душу, так сказать, изолью. Отабек, кстати, пьешь? Могу принести самогонки. Или там по религии нельзя? Ты прости, не разбираюсь во всем этом. А самогонка хорошая, можно сказать ручной работы.       Из хозяина дома так и лились слова, пока парни начали потихоньку есть горячую пищу. Все это показывало, что Игнат был один давно и вряд ли дружил со стариками, что жили в другой части поселка. Алтын же на слова про религию и ее связь с алкоголем был готов закатить глаза, но следом одернул себя, говоря: – Я не верующий. Вообще. И напиваться не хочу. – Так разве ж я предлагаю напиться? Просто по рюмашке, я и закуску достану. – Спасибо, не стоит. Предпочитаю оставаться в трезвом уме.       Постарался вежливо ответить казах. Этот мужчина уже начинал подбешивать и вызывать неприязнь, потому пить с ним точно не хотелось. Игнат похмыкал и махнул рукой на Отабека, переводя взгляд на Юру. – А ты будешь? Закона-то уже нет, никто ничего не скажет, не отругает. – Не хочу. Алкоголь мерзкий на вкус.       Сказал подросток, морщась и невольно вжимая голову в плечи. Спасибо, но он насмотрелся на алкашей в своей жизни. Отабек же проникся уважением к Юре. Он то думал Плисецкий решит так расслабиться. – Не стесняйся, Юрочка, – с улыбкой продолжил уговаривать мужчина и погладил подростка по руке, которую он тут же одернул. – Попробовать хоть раз надо, а то сейчас такое время, что может и не получится, когда захочется. – Сказал же, что не хочу!       Не выдержал подросток, отодвигаясь подальше от мужчины и косясь на того злым взглядом. Конечно, нельзя грубить тому, кто приютил, но белобрысый никогда покладистым характером не отличался. Вмешаться решил Отабек: – Нам завтра в путь, поэтому действительно пить не стоит. – Так вы и правда только переночевать собираетесь? – Игнат округлил глаза, искренне удивляясь. – Ну, ладно, не буду больше настаивать. Хотите хотя б сока? Чо ж в сухомятку есть. – От сока не откажемся.       Попытался улыбнуться ему Отабек, чтобы хоть как-то сгладить углы. Юра же промолчал, поджимая губы. Мужчина кивнул и встал из-за стола, вновь прикасаясь на миг к плечу Юры, но следом он похлопал по плечу и Алтына. – Вы не сердитесь только на меня. Я тут почти одичал, вот и лезу, – сказал хозяин дома и вышел с кухни. И когда он скрылся, Юра и Отабек выдохнули. – Это тип странный и мерзкий со своим «Юрочка», – буркнул Плисецкий и казах не мог не согласиться. – Пока он нас особо не трогает, все нормально. Потерпим его за еду и постель.       Попытался уговорить Алтын младшего, хотя себя в не меньшей степени. Хозяин дома пока гремел в другой комнате. А вернулся минут через пять, неся в руках пыльную трехлитровую банку с персиковым соком, если верить этикетке. Он поставил ее в раковину, обтер тряпочкой, после чего полез в верхний шкафчик, доставая три кружки. Две из них он поставил перед парнями, а третью перед собой. В них Игнат налил сока на половину, вскрыв предварительно банку, после чего сказал: – Попробуйте сначала, для меня он сладкий сильно, я разбавляю водой. А если будет нормально я долью.       И пока парни пробовали сок, Игнат добавил себе воды из кувшина, после ставя тот на стол. Отабеку показался напиток больше сиропом, он аж поморщился от сладости, а Юре было нормально и так. Разобравшись с соком парни продолжили есть под разговоры Игната, иногда что-то ему отвечая, но без особого энтузиазма.       После ужина Отабек вызвался хотя бы помыть посуду, чтобы не быть нахлебником, а Юра и Игнат пошли в другую комнату, чтобы вдвоем расстелить диван. За шумом воды не было слышно, но когда казах закончил и пошел в гостиную, то услышал, как подросток огрызается, чему хмыкнул. Для него это уже звучало чем-то привычным, даже маты слух не резали. А вот для Игната это было в новинку.       Застал Алтын этих двоих в некой комичной сценке. Юра стоял злой на табуретке, рядом с раскрытым шкафом и угрожающе уставил на хозяина дома скрученную простынь или что это было. А Игнат поднял руки и выглядел крайне растерянным, в попытках успокоить подростка. Отабек усмехнулся и встал между ними, мягко обращаясь к Плисецкому, вместе с тем забирая сверток: – Успокойся и вспомни, что мы в гостях. – В пизду иди и не указывай мне, – фыркнул подросток и вздернул по своей привычке нос, разворачиваясь к шкафу. – Чо еще достать?       Казах обернулся на мужчину и тот не сразу понял, что подросток на него больше не кидается. Вопрос: «Почему вообще такое случилось?», Отабека тоже волновал, но это он выяснит позже. Сейчас главное улечься спать на что-то мягкое и закутаться в уютное одеяло. – А, ну, там дальше на антресоли подушки две и под ними наволочки.       Сказал отмерший Игнат и Юра начал копаться, скидывая Алтыну сначала подушки, а потом наволочки. А так как простынь, два одеяла и пододеяльники уже были вытащены, оставалось разложить диван, где парни и проведут ночь, и застелить его. Увы, раздельных мест сна не было, но это все еще, в сравнении с другими ночлегами, было царским ложе. Игнат и Отабек разложили диван, а с Плисецким казах застелил все, окончательно устраивая место для ночлега. Юноши перенесли поближе свои рюкзаки с пожитками. Плисецкий даже что-то спрятал из него под подушку. Следом парни разделись до трусов да футболок и каждый забрался под свое одеяло. Игнат выключил весь лишний свет и практически сразу наступил сон.       Первый раз Отабек проснулся, кажется, еще до рассвета от матерящегося сквозь зубы Юры. Хотя все еще находившемуся в дреме парню казалось, что это шипит кот. Казах пробурчал что-то вроде: «В такую рань надо спать, котяра», перевернулся на другой бок и снова уснул. Телу и мозгу был жизненно необходим этот отдых в безопасности и уюте. И плевать, что котов Алтын никогда не содержал. И так же плевать, как на это потом отреагирует подросток.       Второй раз Отабек проснулся и не мог уснуть назад, но тело отказывалось как либо двигаться, будто налили в каждую кость и мышцу железа и парень потакал этому желанию лежать. С прикрытыми глазами казах постепенно осознавал, что происходит в доме. Юры рядом не было и, скорее всего, он встал еще в предыдущее пробуждение старшего. А если судить по звукам хлопотания и переговорам, доносящихся из какой-то другой комнаты, Плисецкий помогал хозяину дома. Но чем больше казах все это слушал, тем тревожнее было внутри. И эта тревога растрясывала весь налитый металл в тело. Как вдруг раздался пронзительный и злобный крик подростка: – ДА ОТЪЕБИТЬ ОТ МЕНЯ, ЕБАНЫЙ ПИДОРАС!!       А следом были несколько ударов и глухой звук падения. Именно это заставило подскочить Отабека и в несколько больших шагов добежать до эпицентра конфликта. Но уже было поздно. На полу кухни лежал Игнат, из трещины в его голове уже начала вытекать кровь. Подросток, что был все еще в трусах, футболке и с взъерошенными волосами, пока не замечал вбежавшего Алтына. Юра отдышался, смотря на тело под ногами, и кинул в грудь хозяина дома чугунную сковородку, которой, наверно и нанес удар в голову. Раздался неприятный мокрых хруст ломающихся ребер. А следом белобрысый принялся пинать мертвое тело, целясь, в основном, в пах, при этом называя уже точно мертвого мужчину престарелым пидорасом.       Увиденное до жути напугало казаха. К горлу подступила рвота и застряла комом. Пока страх подбивал сбежать куда подальше от опасности в лице подростка. Все это время он ходил с человеком, который может после одного неудачного вечера убить тебя на утро. Причем с таким остервенением. Но следом голову посетила другая мысль, утверждающая, что подросток защищался, ведь бить с такой яростью из-за небольшой перепалки он бы не стал, даже при всем темпераменте Юры. По крайней мере в это хотелось верить. Это немного усмерило страх Отабека и он осторожно позвал Плисецкого: – Юр, посмотри на меня, пожалуйста, – Алтын сделал на пробу шаг к пареньку, который вздрогнул от обращения к себе, а его плечи опустились. – Расскажешь, что случилось?..       Юра отошел от тела и плюхнулся на табуретку, поднимая перепуганные глаза на казаха, который уже подошел к нему, загораживая труп. И это перепуганное лицо с мелкими капельками чужой крови убедило Отабека, что юноша все же защищался. Потребовалось минуты три, прежде чем Плисецкий смог выдавить из себя хоть какой-то звук. И издал он всхлип, пока на глазах наворачивались крупные слезы. Алтын не был уверен в своих действиях, но в этот раз все же Юра позволил обнять себя. Хотя до этого подросток старался избегать, чтобы его проявления слабости видели и тем более всячески отрицал хоть какое-нибудь реагирование на это и нынешний результат немного радовал. Если, конечно, не оглядываться на повод.       Тем не менее, казах искренне не знал и не понимал, что сделал Игнат. Однако это нечто довело Юру до истерики, заставляя цепляться за старшего парня и периодически материть уже мертвого мужчину. Было по-человечески больно за юношу. Отабек терпеливо гладил и обнимал подростка, давая возможность выплеснуть стресс. Не осуждая и не давя. Когда же Плисецкий поуспокоился и хотя бы перестал ругаться, Алтын встал и потянул того в гостинную. Юра не сопротивлялся, идя следом больше по инерции и напоминая этим безвольную и надломленную внутри куклу. В комнате казах усадил блондина на диван и хотел было отойти за водой, как Юра тихо и убито сказал: – Он лез ко мне. – Что? – удивленно спросил Отабек, но это было больше от того, что мозг отказывался в воспринимать слова. – Лез в смысле...? – Лапал. Называл «Юрочка». Пытался поцеловать. Демонстрировал стояк. Зажимал в углу кухни.       С желчью выплюнул каждое слово Плисецкий, смотря в сторону и от нервов расчесывая плечи. А казах замер на месте, чувствуя как внутри закипает ненависть и злоба. Если бы Игнат уже не был трупом, то таковым его сделал сам Алтын. Как блять можно домогаться ребенка?! Отабек выматерился, растрепал свои волосы и сел перед Юрой на корточки. – Молодец, что не дал себя в обиду. Не сомневайся в том, что ты сделал, он заслужил.       Подросток лишь криво улыбнулся, почесывая щеку, а его глаза снова были на мокром месте. – Я становлюсь профессиональным убийцей стариков, а меня за это еще и хвалят.       Не понимающее лицо казаха было более красноречивым, чем любые слова и потому сбивчиво, местами замолкая на минуту или две, нервно улыбаясь, Юра рассказал в что же произошло до встречи с Отабеком на крыше.