Втроём

      Уолтер смотрит так, что всё сразу становится понятно: он знает обо всём, что пришлось пережить ему до того, как удалось договориться об изменении приговора. То, каким он запомнил человека, в чьих силах было убить Стерлинга и ещё больше тысячи человек, совершенно не сходится с тем, кто едва стоит на ногах перед ним в данный момент. Измождённый и заросший мужчина вызывает ужас... Уолтер догадывался о том, в каких условиях содержат особо опасных преступников, но столкнуться с правдой лицом к лицу, как оказалось, он не был готов. У Киллиана не было протеза, лишь завязанный узлом выше локтя рукав, а отсутствие голограммы лица наталкивало на мысли о том, что его пытались полностью обезвредить путём копошения в хрупкой программе. И, скорее всего, от неё остались одни осколки.              По мере исследований, которые затянулись на бо́льший срок, чем предполагал Беккет, обнаруживались новые и новые проблемы. У Киллиана были постоянные и очень сильные головные боли и ухудшение зрения. Всё это могло быть связано и с ударом дрона по голове, и с неумелой попыткой вычистить программу. Учёный подозревал, что это всё было взаимосвязано. Стало ясно и то, что изувечен киргиз был сильнее, чем могло показаться сначала: импланты были не только на поверхности, но и уходили в мозг, от него к глазу и уху. При более масштабном осмотре, во время которого Лэнс, не выдержав, вышел из лаборатории, выяснилось, что вся левая сторона — одна сплошная рана. Особенно плоха была рука: видимо, с изъятием протеза особо думать не стали, и, просто попробовав сделать это грубой силой, поняли, что он крепится к костям, но уже останавливаться не стали. В общем и целом, зажило всё плохо.              Прогнозы были хоть и не плохие, но всё усугубляло общее психическое состояние Киллиана. Уолтер не знал, что с этим делать, Стерлинг — подавно. Однако мужчина сам дал понять, что ему бы помогло, исчезнув в душе на несколько часов. Лэнс караулил его один, изредка кидая на исхудавшее тело взгляды, когда тот двигался в душевой кабине. Агент понимал, что горячая вода и остальные блага цивилизации сейчас для него настоящая роскошь, что так, подставив лицо и тело под струи, он смывал с себя прошлое. Дальше была еда и сон. Он чертовски много спал благодаря Уолтеру, который с помощью кодов и частичного восстановления программы, смог обеспечить мозг необходимым количеством кислорода и общую стабильность, избавив его от головных болей.              Марси, хоть и относившаяся к этой идее крайне скептически, если даже не отрицательно, тоже иногда проведывала их. При ней Киллиан будто немного оживал, расправляя плечи и напоминая этим того, кем он был до пожизненного приговора. Такое изредка случалось и при Лэнсе. Но не при Уолтере.              Уолтеру Киллиан позволял видеть себя на самом дне, таким, которого гуманнее было бы пристрелить. Это было странно, непонятно и даже временами унизительно для него, но этот удивительный мальчишка заставлял все его стальные правила исходить трещинами и покрываться ржавчиной.              А между тем Стерлинг его, наконец, вспомнил. По глазам и узким губам, по длинной шее и пальцам на уцелевшей руке. По голосу... Агент видел и понимал лучше всех, как сильно изменился Киллиан с роковой встречи в Киргизии, становясь мощнее, опаснее и злее. С ним в одной кровати он был другим, не настолько сильно отличавшимся от версии, что была до провала мести, но всё же... Там, в руинах лаборатории, спрятанной на тихом одиноком острове, он был лучше каждого. Даже Стерлинг, выходя с ним один на один, глотал грязь с пола. И поэтому сейчас смотреть на слишком сильно выступающие рёбра и общий больной вид было погано. Это запястье, когда-то покрытое отпечатками его рук, было исколото. Остались одни только льдисто-голубые глаза. Вернее сказать, глаз...              Начальство требовало от Уолтера и его команды улучшений. И они были, хоть и не сенсационные. Киллиан шёл на поправку, уже стал понемногу возвращаться к своему привычному поведению, но всё осложнялось отказом начальства в возврате протеза, а без него Уолтеру пришлось с нуля выяснять, как он взаимодействовал с остальными имплантами в теле человека, и как тот был сконструирован.              Сидя здесь и сейчас с этим мальчиком, Киллиан позволял ему осматривать его остаток руки. Рана больше не гноилась и даже неплохо подзажила, но любое прикосновение к ней всё ещё вызывало невольную негативную реакцию: он прекрасно помнил, как наживую вырывали протез.              Неожиданно в лаборатории появляется Лэнс, и Киллиан про себя думает, что хорошо, что голограмма отключена: пусть смотрит на дело рук своих. Тот кажется уверенным только на первый взгляд, всё ещё не привыкший к виду ампутированной выше локтя руки и ужасному ожогу на всю левую сторону тела. Они смотрят друг другу в глаза, и Уолтер отчаянно делает вид, что он слепой и глухой: атмосфера между ними тяжёлая, тёмная. Они практикуются в остроумии, но Беккет уже на это внимания не обращает, одухотворённо записывая в свой журнал решение проблемы по поводу конструирования нового протеза.              Через неделю тот готов, и Киллиан смотрит на него, словно на величайшее изобретение и одновременно на издёвку. Выглядит, как обычная человеческая рука, но он понимает, что это лишь имитация кожи. Внутренняя начинка — хороша, вот уж где мальчишка расстарался, почти тоже, что и его предыдущий протез. Лэнс тоже здесь, помогает, чем может, пока Уолтер и Киллиан переговариваются о возможных доработках и нюансах. Этот протез легче предыдущего, даже кости и мышцы не ноют. Уолтер, до последнего настаивающий на хотя бы местной анестезии, с удвоенной внимательностью наблюдает за первыми попытками киргиза воспользоваться рукой.              Калибровка всё же нужна, это показывает уже третий смятый стаканчик из Старбакса. Пока Уолтер занят этим, Киллиан переводит взгляд на Лэнса. Взгляд нехороший, даже угрожающий и так и говорящий о превосходстве. Ответный медово—карих глаз не лучше: когда лучшие сталкиваются с равными, они не могут не выяснить, кто сильнее. Здесь же ещё замешаны всё ещё не остывшая ненависть, озёра крови и отчаянное желание разобраться во всём раз и навсегда. Уолтер, наконец поднявший взгляд от планшета, не может не заметить всего этого, и это его более чем настораживает.              После наступает очередь тренировок. Уходит чуть меньше месяца, прежде чем Уолтер соглашается продемонстрировать успехи Киллиана руководству. От этого зависит дальнейшее продвижение программы реабилитации и вербования в агенты таких же, как и киргиз, сбившихся с правильного пути.              Киллиан чувствует себя зверушкой в зоопарке, что выступает ради забавы публики. Некоторые агенты перешёптываются между собой, стоит ему выйти на полигон: он выглядит почти также, как до тюрьмы. Строгий костюм, лакированные туфли и холодный взгляд, полный насмешки. Протез он по привычке прячет за спиной, вышагивая чётким уверенным шагом.              Военные даже не пытаются скрыть своего скептического настроя. Ему, на самом деле, плевать, потому что он знает, что в ближайшее время им придётся признать, что Беккет оказался прав, и что даже такие отбросы, как он, достойны чего-то большего, чем сгнить в тюрьме. Простая демонстрация мощи протеза путём скручивания труб из разного металла уже кого-то заставляет заинтересованно подойти ближе к стеклянному заграждению. Поэтому, когда против него выпускают дронов, он, не желая отказывать себе в маленькой прихоти, разбивает несколько именно о бронированное стекло.              Уолтер машет ему руками, забавно подпрыгивая, намекая не перегибать палку. Киллиан всё прекрасно понимает: этот пацан протрещал ему все уши о важности сегодняшних испытаний. Парень был прав во многом, но одного понять всё никак не мог: Киллиану претила идея работать на тех, кто в прошлом уничтожил всю его семью за одну короткую ночь. И всё же, этот пацан был будто сосредоточением самой жизни, и от его неуёмной энергии даже он не всегда мог выстоять, идя на уступки.              Он не пропускает ни одного удара или выстрела, укладывая соперников на лопатки одного за другим, всё думая, какие же кретины сидят в руководстве: стоит ему лишь захотеть, он бы от этих людей, сброшенных к нему на полигон, как щенков к тигру, оставил одно лишь мокрое место. Но он сдерживает себя, помня об обещании Уолтеру.              С последним человеком он поднимает взгляд к стеклянной будке, где стоят люди, от которых зависит его будущее. Он не ждёт их решения, поправив выбившуюся прядь, закладывает руку за спину и, отвернувшись, плавно удаляется к выходу с полигона.              — Поздравляю, Беккет, мы впечатлены, — обращается к юному учёному военный.              Это именно то, что так хотел услышать Беккет, и он совершенно не сдерживает себя, бросаясь на шею сначала Лэнсу, а после и Марси, что-то радостно выкрикивая.              Стоит Киллиану сделать шаг из клетки под несколькими десятками внимательных глаз, вокруг его шеи сжимаются тонкие руки, а к груди прижимается тощеватое тельце. Уолтер обнимает его, крепко прижавшись, и киргиз застывает на месте, неловко подняв руки. Беккет молчит, пытаясь передать всё через объятия, и сжимает их ещё сильнее, стоило почувствовать на спине аккуратное прикосновение руки.              Лэнс переглядывается с Марси, думая, что, может, Киллиан всё же не так безнадёжен. Но что-то скребёт глубоко внутри, и агент уже догадывается, что это может быть... ревность. Уолтер — его напарник, лучший друг и, возможно, даже что-то бо́льшее.              

***

             — Голубь... — произносит Киллиан, неотрывно глядя, как некрупная птица смотрит на него таким надменным взглядом, что становится даже не по себе. — И всё же, может, ты перестанешь нести такую чушь? — обращается он к не в меру довольному Беккету.              — Ко-ко, дурень неверующий, — вдруг говорит голубь, делая несколько уверенных шажков к нему.              Глаза бывшего злодея округляются, а лицо вытягивается ещё больше. Марси, хрюкнув, заливается смехом, сгибаясь пополам. Глаза и Уши стараются удержаться, но быстро сдаются.              Беккет заламывает бровь и победно улыбается. Киллиан, кажется, выпадает из мира на добрые несколько минут, неотрывно следя за пернатым Лэнсом. Весь этот цирк ошеломляет его, и иногда ему кажется, что он скорее сойдёт с ума с этими двумя, чем вольётся в команду. Хотя Марси тоже была не самой адекватной из присутствующих, но она была хотя бы ответственной, и с ней он проводил гораздо меньше времени, чем с Лэнсом, отчаянно строящим из себя папочку—друга—ещё кого, и молодым чуть сумасшедшим гением.              Про "чуть" тоже можно возразить, потому что иногда Уолтер шёл в обход догмат морали во имя науки, а ещё мог поставить разошедшегося Стерлинга на место. На Киллиана его взгляд, вдруг ставший больше подходящий наглецу и отчаянному парню, не очень действовал, но парнишка учился, находя новые рычаги воздействия...              И всё же. Лэнс — голубь с бабочкой на груди...              — Со мной такое сотворить я не позволю, — тут же предупреждает Киллиан, выпрямляясь и расправляя плечи, всем своим видом давая понять, что живым он не дастся.              — Ничего такого мы делать и не собирались, — тут же отзывается Уолтер, садясь на стол, совершенно не обращая внимания на угрожающую позу киргиза. — Через неделю планируется одна операция, и ты будешь принимать в ней участие, поэтому мы просто заранее тебя готовим, чтобы наши методы не оказались для тебя сюрпризом.              Киллиан на это фыркает, однако понимает, что Стерлинг—голубь оказался для него слишком неожиданной частью плана.              И всё же, некоторые способы ему нравятся. Они не убивают, но не менее действенны. Хотя бо́льшинство всё же кажется ему несерьёзным ребячеством...              

***

             Задание само по себе весьма простое. Главная тройка работает слаженно, что само за себя говорит, что они уже сработались не одно и не несколько заданий назад. Особенно Уолтер с Лэнсом. Киллиан же себя чувствует оторванным, лишним в этой команде правильных и гуманных. Он старается, но всё равно бьёт так, чтобы противник не поднялся. Так, как научился много лет назад. Лэнс, кажется, себя уже давно переборол, переучился ради Уолтера. Киргиз надеется, что когда-нибудь и его руки будут чистыми после миссии, а пока он смывает кровь, старательно делая вид, что не замечает взгляда Беккета. Он никого не убил, но и не действовал так, как было нужно.              После задания частят как снег во время метели. Он с Лэнсом неожиданно сближается, иной раз ловя себя на мысли, что, стоя с ним плечом к плечу, забывает о мести. Темнокожий, судя по всему, тоже чувствует примерно тоже самое. Киллиану даже начинают нравиться его саундтреки, хотя он всё равно считает их глупой показухой.              По вечерам Уолтер убивает их дорамами, после которых Киллиану в срочном порядке нужна психологическая помощь (обычно он находит её в чтении каких-нибудь статей или книг, иногда — в просмотре фильмов, преимущественно личной биографии), а днём — Лэнс со своим бескрайним плейлистом. Это жестоко, но за неимением лучшего, он терпит. Пройдёт ещё много времени, прежде чем начальство одобрит его желание жить отдельно от этой сумасшедшей парочки. А пока они живут в доме Лэнса, благо, что пространства более чем достаточно.              Чем больше проходит времени, тем больше они друг к другу привыкают. Киллиан уже не так "кусается" своими замечаниями и насмешками, Марси расслабляется окончательно, не стесняясь часами трепаться про своих котов, или что она вычитала в журнале несколько лет назад, Уши и Глаза как были относительно тихими, так ими и остались. Лэнс даже шутит будто адекватнее, чем обычно. И посреди всего этого стоит Уолтер, который до безумия рад, что у него, наконец, появилась такая семья. Пройдя через горькие потери, непонимание общества и собственные надломы, он, наконец, находит своё счастье. Лэнс — лучшее, что было в его жизни. Голодный до адреналина и уверенный в своём успехе, он вносит небывалое количество красок в жизнь подростка. Марси же в меру оберегает его от порывов Стерлинга в стиле "пойдём опробуем новую тачку и попытаемся обогнать сам луч солнца" и просто привносит что-то душевное, женское. Глаза и Уши классные, настоящие специалисты в своей области.              И Киллиан. По-прежнему сдержанный и холодный, но всё же постепенно оттаивающий. Он многое знает, и это позволяет находить темы для общения. Особенно забавно слушать, как он посылает Стерлинга на могучем русском. Лэнс редко находит, что можно было бы сказать, чтобы сыграть хотя бы в ничью. И всё же, вот он — тот человек, что чуть не убил его. Уолтеру просто везло, и только поэтому он сейчас сидит здесь, в большой гостиной в окружении своих друзей. Но этот искалеченный мужчина — его личная победа над насилием и болью в этом мире. Он смог вытащить его, дать второй шанс. Уолтер хочет верить, что это начало чего-то бо́льшего, и он верит всей своей душой.              И все верят вместе с ним. Без исключения.              

***

             Крови так много, что Лэнс теряется, боясь взять на руки изломанное тело. Всё пошло не по плану с самого начала, и стоило бы переждать, обдумать всё и разработать новый план. Но времени было слишком мало.              Взрывы, выстрелы и крики — всё это оказалось только началом. Все быстро среагировали, перегруппировались. Все, кроме Киллиана, которого вытолкнула из реальности память о той ночи, что окрасила звёздное небо пламенем пожара и столбами дыма. Он пришёл в себя только когда кто-то слишком самонадеянный напал на него с ножом со спины. Уолторовские штучки уже не помогали, и Киллиан с чистой совестью разбивает череп глупца о бетонный пол. Кровь тут же заливает руку и впитывается в рукав.              Киллиан двигается уверено и чётко, наконец оказавшись в своей тарелке. Труп за трупом — всё ради достижения цели и защиты тех, кто протянул ему руку помощи.              Когда пол под ногами начинает дрожать, киргиз испытывает лишь чувство дежавю, успевая отскочить в сторону, чтобы не провалиться в образовавшийся провал. С нижнего этажа раздаются знакомые голоса, и ему всё же приходится спуститься, цепляясь протезом за выступы в рухнувшем железобетонном перекрытии. Новый толчок, и стены дрожат вновь, не выдерживая, проседая. Стирая имитацию кожи с протеза до голого металлического скелета, он соскальзывает на пол, едва не переломав ноги, успев сгруппироваться и перекатиться, обдираясь о выступающую арматуру и обломки.              Марси с Ушами и Глазами отчаянно отбиваются от бандитов, и Киллиан не медлит, заходя к противникам со спины. Стальной запах пропитывает руки, а пиджак и рубашка намокают, окрашиваясь тёмными багровыми пятнами. Все его действия претят тому, за что так борется Уолтер, но других вариантов он просто не видит.              Продвигаясь со своими дальше, он, наконец, находит Беккета по тонкой связи, установленной между его программой и наручными часами мальчишки. Полезная примочка, которая неплохо помогала, а сейчас вообще оказалось незаменимой. Совсем рядом раздаётся злобный голос Стерлинга, после — выстрелы. Агент появляется из-за угла через мгновение, явно стараясь уйти из-под пуль. Без лишних слов вся команда уходит по коридорам, чудом не обрушившихся, дальше. Они уже почти выбрались из руин, как гремит взрыв такой мощности, что с лица Киллиана сходит голограмма, а Глаза и Уши вместе с Уолтером, не устояв, кубарем катятся к выходу. Марси, первой пришедшая в себя, толкает в спины замявшихся мужчин, заставляя ускориться, потому что потолок уже исходит трещинами. Невысокая, но необычайно ловкая, она перегоняет их обоих. Изредка ударяясь плечом о плечо, они спешат за ней, прикрывая глаза от бетонной крошки. На самом выходе Лэнсу прилетает по плечу камнем и тот, всего на мгновение потеряв координацию, врезается в Киллиана, который отчаянно пытался удержать фокус зрения.              Они вылетают клубком вслед за Марси, оставляя синяки из-за битого кирпича и раздирая кожу о битое стекло. Не сразу разобравшись в ногах и руках, всё же расцепляются, вставая и спеша за остальными. До безопасной зоны остаётся совсем немного, а там — и оружие, и возможность элементарно успеть отдышаться.              — Берегись! — кричит Уши, оттесняя Глаза в сторону.              Марси, Киллиан и Лэнс тоже успевают уйти с линии поражения, но не Уолтер. Тот, цепляясь за развязавшиеся шнурки, падает на землю, наверняка разбивая нос. А после... а после ничего не видно за столбом пыли, поднятой снарядом. Осколки разлетаются во все стороны и чудом не ранят остальных.              Бандиты не мешкают, уже почти нагнав их. Лэнс вместе с Киллианом бросаются к Уолтеру. Кровь... повсюду. Его спасло только то, что, упав, он ушёл с траектории снаряда, и тот попал не прямо в него. А, может, это настоящая пытка, может, в таком случае куда гуманнее умереть сразу. Осколки везде, Беккет словно ёж, изломанный и оглушённый. Когда на смену шоку приходит боль, он рычит, стонет, не в силах даже шевельнуться.              Лэнс теряется, боясь до него даже дотронуться, а в голове у Киллиана так пусто, что ещё немного, и он сойдёт с ума. Они не уберегли мальчишку, не защитили... он не смог, совсем немного не дотянулся.              Фокус плывёт, и Киллиан не может понять, кровь ли это, или мясо, виднеющееся из-под разорванной одежды. И снова кровь, алая и густая, течёт по траве, совсем рядом с его ногами. На руках подсыхает она же, неприятно стягивая кожу.              — Забирайте его и уходите, — рычит он, отворачиваясь от неожиданно затихшего мальчишки, надеясь, что тот просто вырубился.              — Киллиан, мы н-...              — Если не спасёте — убью, — он не собирается терять драгоценное время на пустые разговоры.              Лэнс разрывается между Уолтером и тем, что он должен выполнить задание и отомстить. По его щекам уже текут слёзы, которых он совершенно не стесняется, и, сделав свой выбор, он аккуратно, насколько только может, берёт на руки изломанное безвольное тело. Даже в кудрявых волосах видны осколки с кровью.              Глаза вновь делает запрос о помощи, в этот раз добавляя, что Уолтеру нужна срочная медицинская помощь.              Киллиан смотрит, как Лэнс спешит в безопасное место, очевидно сделав свой выбор, и больше не собирается терять время. Шаг, другой и третий. Лицом к лицу со смертью, вытаскивая всё самое тёмное, что в нём было, направляя это в ярость и злость, как подпитку для сил.              Пусть зрение ни к чёрту, пусть он херово слышит. Всё мелочь, когда протез, сжимаясь на горле, дробит его, переламывая трахею. Марси с её ребятами рядом, тоже показывает, что она не просто так одна из самых влиятельных женщин всего агентства.              Бандитов не много, но их глава — крайне неприятный сукин сын. И Киллиан разбрасывает трупы на своём пути только для того, чтобы его руки сжались на глотке этой твари, что посмела выстрелить в Уолтера. Его левый глаз заливает багровым свечением, а руки — кровью. Его пытаются остановить, но каждый ложиться на землю уже трупом. Он не слышит вертушек, не слышит ничего, кроме криков главаря. Простая сволочь, что знала, как из игрушки сделать оружие, на деле оказалась никаким противником. Умение собрать вокруг себя немногим меньше целой армии — ещё не победа. Особенно тогда, когда от армии остался лишь десяток.              Сбежать не получается, как и, всадив нож в руку нападавшего, обезвредить его: металл натыкается на металл, звенит и проскальзывает, даже не оставив царапины. Глаза, полные шока и неверия, смотрят в его льдисто-голубые, и он не выпускает свою жертву даже тогда, когда на нём виснет Марси, пытаясь остановить, ни тогда, когда глаза сволочи закатываются. Он ждёт, чтобы придушить наверняка, и только тогда разжимает хватку, позволяя телу упасть мешком костей и мяса к его ногам. Правая рука ноет: всё же эта мразь неплохо полоснула ножом, повезло, что основной удар пришёлся на протез.              Каппел что-то говорит ему, вжавшись лицом в спину, а после он чувствует, как её сотрясает в истерике. Помощь уже здесь, он видит, как она спешит к месту, где должны быть Стерлинг и Уолтер. Стоит так ещё какое-то время, собираясь с силами, чувствуя, как трясутся его руки и ноги.              К ним подходят солдаты и медики, предлагая помощь, но киргиз молча проходит мимо них в сторону, где должен быть Уолтер. Только подойдя ближе, он видит, как один из вертолётов со Стерлингом внутри, уже взлетает. Это хорошо, даёт шанс на то, что они успеют спасти мальчишку, а теперь...              Теперь можно позволить себе хотя бы перевести дыхание.              

***

             У Уолтера останется ужасно много шрамов. Лицо — цело, и это то, о чём больше всего думал Киллиан, когда стало известно, что мальчишка выкарабкался. Они сидят всей командой около палаты, но пока их внутрь не пускают. Сидят час, два — дальше их ряды начинают редеть.              У Киллиана кровоподтёк на скуле и несколько скользящих от ножа на руке. Рваные раны по всему телу от арматуры. У Лэнса — огнестрел в боку и подвёрнутая лодыжка. Но оба сидят здесь до последнего, наблюдая сквозь стекло, как Уолтер спит. Бледный и весь в бинтах, он будто совсем уменьшается, становясь похожим на ребёнка ещё больше.              Добраться до дома даже на роскошной машине Стерлинга — то ещё испытание, особенно когда твой напарник немногим лучше мальчишки, чудом выжившего. Стерлинг другой, не такой холодный, как Киллиан, запутавшийся гораздо больше, чем кажется киргизу. До появления Уолетра с миссиями и жизнью в целом было проще: убивай плохих, чтобы защитить хороших. Беккет же всегда считал, что есть просто люди. Что всем стоит давать второй шанс. Киллиан — неплохой пример этого. Но вот последнее задание перечеркнуло все розовые грёзы. Просто в какой-то момент всё пошло совсем не по плану, как обычно бывает в этой жизни, и одного желания избежать насилия оказалось мало.              Лэнс правда запутался в себе и в этом мире. Он спит с Уолтером в одной кровати, просыпается с ним в обнимку и не видит совершенно ничего плохого в этом, зная, что всё это взаимно с обеих сторон. Он любит, принимает таким, какой тот есть, и защищает его... но, как оказалось, недостаточно хорошо.              Сидя в зале на первом этаже плечом к плечу с Киллианом, он вдруг понимает, что не сказал тому спасибо. Если бы не он, то навряд ли они были бы вообще живы.              Подбирать слова сложно, особенно когда киргиз переводит взгляд с телевизора на него. Эти льдисто-голубые глаза сейчас не насмешливы и не горят яростью. Они уставшие, и Стерлинг всё же находит в себе сил поблагодарить. Теперь на него смотрят удивлённо, даже недоверчиво, но агент рад, что высказался и оказался услышанным.              Сидя в удивительно тихом без Уолтера доме, темнокожий вдруг вспоминает, как они познакомились. Случайная, даже больше забавная, встреча. И столько всего после... Киллиан, переведя взгляд на мягкий белый ковёр, тоже вспоминает их первую встречу. Всё это похоже на чью-то злую шутку, сценарий, написанный для увеселения толпы.              Они расходятся по своим комнатам, заснув только ближе к середине ночи, утомлённые собственными мыслями.              

***

             Уолтер возвращается домой сразу, как только разрешают врачи. Мужчины следят за ним поочерёдно, даже иногда засыпая рядом с его кроватью. Один раз так Киллиан просыпается рано утром, почувствовав, как всё ещё слабая, но ласковая рука перебирает его волосы и массирует кожу головы. Мальчишка бледный, с синяками под глазами и осунувшийся. На его руках видны рубцы, пусть и не сильно заметные. Бывший злодей понимает, что его вины во всём этом нет, но всё же, всё же, всё же...              Одним своим присутствием Беккет приносит в этот дом так долгожданное спокойствие. По вечерам обязательным делом становится просмотр дорамы. И в последний раз случается так, что оба мужчины засыпают по обе стороны от погрузившегося в телевизор с головой паренька. Просыпаться вместе как-то неожиданно и неловко, особенно тогда, когда Уолтер, воспользовавшись этим, закидывает свои конечности на каждого.              Холодный голубой и медово-карий взгляды встречаются. Первым закрывает глаза Лэнс, вновь удобно устраиваясь на чуть сползшей подушке. Киллиан же, ещё какое-то время наблюдая за ним, всё же следует его примеру, не испытывая никакого желания будить мальчишку.              Многим позже, когда Уолтер снова выходит на работу, полностью готовый к заданиям, так и не потеряв своего человеколюбия, Киллиан понимает, что хочет быть кем-то большим, чем простым агентом, которому когда-то дали второй шанс. Он знает, что раньше Беккета буквально изживали из отдела, знает, что после извинялись и признавали свою неправоту. Он знает очень многое об агентстве, а ещё то, что его амбиции никуда не исчезли. У него есть ум и достаточно крепкая хватка, чтобы изменить всё в лучшую сторону.              Он не рассказывает об этом никому, понимая, что ещё слишком рано о таком думать. Он — преступник, и память о его злодействах ещё слишком свежа. Да и к команде он неожиданно привязался: они правда хорошие люди.              И лучше всех Уолтер.              Лэнс, кстати, тоже ничего, если научиться закрывать глаза на некоторые его загоны.              Они проводят всё свободное время вместе. Кто-то мог бы даже сказать, что они семья. По сути, так оно и было. Втроём они готовят завтраки, обеды и ужины, втроём убирают, втроём засыпают и просыпаются в одной кровати. Уолтер всегда посередине, занимая при этом больше всего места. Просыпаться под ласковое воркование Лави — интересная практика в жизни киргиза, но ему даже нравится.              Втроём на заданиях, плечом к плечу, друг за друга до последнего. Шутки Марси о том, что вокруг неё столько красивых мужиков, но у всех свой мужик, уже становятся чем-то неотъемлемым. В агентстве уже наверняка ходят слухи, но не более: двое самых опасных агентов и один из самых отчаянных учёных не вызывают никакого желания иметь с ними проблемы.              Особенно повышенное внимание достаётся Киллиану. Тот из-за этого ни разу не смущается, напротив, выпрямляя спину и смотря так, как может только крайне уверенный в своих силах человек, он плавно и пружинисто вышагивает по агентству. Стерлинг же воспринимает это как должное. Беккет — волнуется и радуется одновременно. Одна лишь Марси отчаянно ищет подходящего мужчину среди толпы всех этих восхищающихся.              Всё это забавно и классно одновременно, особенно если после удачного задания и быстрого отчёта о нём, они втроём вытянутся на огромном диване гостиной, выбирая фильм по очереди. Потому что дорамы — это, конечно, хорошо, но не в больших дозах. Лави, кстати, нравятся нуарные боевики.              Семья, близкие люди... Все трое нуждались в этом, поняв это только в тот момент, когда нашли друг друга. Вместе являясь чем-то единым, хоть и такие разные.              Киллиан, утащив у Уолтера, который, в свою очередь, утащил эту дольку апельсина у Лэнса, и, закинув её себе в рот, ни о чём не жалеет. Как и Уолтер. Как и Лэнс.