– Мерзкая дрянь! Я научу тебя послушанию, грязная подстилка!!
Такой боли Сал определенно до этого момента не знал, просто даже, наверное, не мог поверить в её существование. Ощутить это на себе, да еще и благодаря.. е м у...– Прошу тебя!! ТРЭВИС, НЕ НАДО Б-БОЛЬШЕ..!!! П-ПОЖАЛУЙСТА!!!
***
Последний тост звучал теперь лишь пустым отголоском их погибшей, растоптанной и разорванной любви, жалкой попыткой зализать рану, оставленную клыками ревности, самым обыкновенным яростным порывом. – За тебя, Салли. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что даже тебе лучше никогда не злить меня. В ответ на слова мучителя он мог лишь молчать, пронизывая пронстранство перед собой ничего не видящим взглядом. "Я больше никогда.. НИКОГДА НЕ ПОЗВОЛЮ СЕБЕ ЗАБЫТЬСЯ С ТОБОЙ!!" Дверь хлопнула. Один в пустом и тёмном гостиничном номере.. Разодранный в клочья цветочный букет первого и последнего свидания.. Осквернённый. Порочный. Слабый. Это была не любовь, о нет.. Даже не симпатия. Лишь чувство обладания и желание наслаждаться вещью. Там, в темноте, в слезах и крови, Сал понял это. Набирая дрожащими и слабыми пальцами номер лучшей подруги, он твёрдо понял, что чувства, которые он придумал себе, наслаждаясь своей наивной юностью, были настолько же односторонними, насколько глупыми и смешными. Он был нужен только для регулярного секса. Ему нужны были только наркотики. Правда ведь? Он бы так хотел, чтобы это вдруг стало правдой.***
Слова, которыми его встречали, были слишком холодными, чтобы отвечать. Он бы хотел ответить, но язык просто намертво прилипал к нёбу всякий раз, когда запястья за спиной грубо стискивали чужие руки, а колено застявляло буквально лечь на стол и задержать дыхание. И в такие моменты, Сал всегда безукоризненно понимал: он не имеет права дёргаться. Каждый раз в этот миг молния плавно съезжает вниз, тишина режется этим звуком, исчезает, позволяет душному стону вырваться наружу.. И каждый раз в этот миг Фишер всхлипывает втихую, кусает собственные губы и болезненно сглатывает. Каждый раз это слишком больно.– Ты ничего не хочешь мне сказать?
Трэвис вдруг развернул его к себе и крепко схватил за подбородок, заставляя смотреть прямиком в янтарные глаза. Может быть сейчас.. Но он всё равно не сделал этого. Сколько не силился, сколько не решался, всё же не посчитал нужным. Он всего лишь хотел.. – Ублюдок. – губы ядовито выплюнули слово, а лицо тут же скрылось за волосами, не хватало ещё, чтобы о н увидел слёзы.. – Шлюха. – в долгу не остался и прощения просить уж точно не захотел бы. Жаль.***
– Отвали от меня!! – Сал одичавшими глазами смотрел на Трэвиса, и от его бывалой эйфории не осталось и следа, вокруг глаз начали образовываться маленькие капельки, а дыхание стало частым. Некоторое время он еще обеспокоенно ощупывал свою припухшую красную щеку, а потом уже попытался встать на ноги, чуть не упав при этом и сильно пошатываясь. Голову кружило, в штанах было по-неприятному сыро, а к горлу подкатывала тошнота, но гораздо сильнее душила и убивала обида. Жуткая обида на блондина, так безнаказанно вытиравшего о него ноги, даже сейчас тот лишь высокомерно посмотрел исподлобья и выплюнул: – Ну и что ты тут разорался, Фишер? – Фелпс тоже поднялся с пола и принялся подходить ближе, постепенно вытесняя голубоволосого к стене, – Совсем тупой башкой соображать перестал? Хочешь, чтобы твой папочка услышал и застал тебя здесь упоротым в ноль? Сал пока еще не отвечал, он готовился как следует дать "начальничку" по лицу и смыться, бросив какую-нибудь эффектную колкость, но его недалёкие мысли были прерваны одним легким движением руки Трэвиса, который этим самым движением сгрёб воротник Фишера в охапку и настоятельно встряхнул, призывая внимательно его послушать. – Я не знаю, что за дрянь ты принял и зачем, но я обязательно узнаю, кто её тебе продал, и, поверь мне, он больше никогда и никому ничего не продаст. – голос блондина звучал спокойно, нотки садизма отдавали уверенной сталью, и потому сомнений не вызывали... Но Сал всё же решил попробовать. – Ты ничего не узнаешь, надзиратель хренов! Ты мне не папочка! – Вот как, – хищно улыбнулся Фелпс, – думаешь, ты ничего мне не расскажешь? – Нихерашеньки! Рука с воротника мгновенно переместилась на шею и больно стиснула, вторая пока что аккуратно надавила на свеженький синяк на скуле, – Думаешь, я не способен заставить какую-то там сучку заговорить? Серьёзно? Боль на щеке стала невыносимой, поэтому Фишер позволил себе хриплый отчаянный стон, отчего Трэвис, казалось, только сильнее развеселился. Его голос и до этого имел слегка насмешливый тон, но сейчас голубоволосый по одному его лицу видел эту самую насмешку, и это было невыносимо. – Как можно быть таким беспомощным? – словно озвучил его собственные мысли блондин, – Салли, ты должен быть благодарен миру, что я вовсе не собираюсь причинять тебе вреда. – Очень.. смешно.. – кое-как выдавил Сал, когда хватка на его шее наконец ослабла, – Ты всегда.. только использовал меня.. Фишер мысленно ухмыльнулся, увидев легкий ступор на лице "начальника". Неужто проняло наконец? Впрочем, к великому сожалению голубоволосого, Трэвис довольно быстро опомнился, вновь обрастая привычными шипами и желчью в голосе. – Что ты несешь? К чему это вообще относится? – Да так просто. – не стал задерживаться Сал, потирая побаливавшую шею и смотря куда-то в окно, на тихий утренний Нокфелл, так напоминавший ему тот город, в котором когда-то он лишился самого важного, самого правильного чувства в своей жизни. – Память потихоньку возвращается. Голубоволосый на долю секунды отвел взгляд от окна и тут же столкнулся с заинтересованным немигающим взглядом Трэвиса. – И что? Что ты вспомнил? – Тебя. – тяжелый вздох сказал куда больше, чем Фишер мог даже себе представить, но он всё равно подкрепил все идеально переданные ощущения словами, – Я вспомнил, сколько мерзости и желчи ты породил во мне. Повисла небольшая тишина, в которой Сал тихо достал из кармана пачку сигарет и неаккуратно, будто бы с непривычки, прикурил одну, тонкую и крепкую, Фелпс застыл неподалёку со слегка приоткрытым ртом, будто бы вот-вот готовым сказать какую-нибудь очередную грубость о том, что курить в офисе строго запрещено, но из его рта так и не донеслось ни слова. Фишер хорошенько затянулся, подержал дым в себе, выдохнул и отрешённо кивнул, – Молчишь, так и знал.. Всё таки, мало кто оправдывается перед своими мальчиками для секса. – Перед кем?? – Никем. Я никогда не был кем-то для тебя. – губы Сала скривились, когда он выдохнул очередную порцию дыма и всхлипнул, – Просто тело. Тельце, с которым хочется поиграться временами, развлечься, погорячить кровь. Просто шлюха, которая ебётся за наркотики и всегда сделает всё так, как ты захочешь.. – Постой.. – Не перебивай меня!! Ты просто развлекался, играя мной! Вертел как захочется! Ты подсадил меня на эту хрень, на наши "игры", на ласку.. на похоть! Подсадил меня на член, так что я слезть не мог! Я был таким глупым.. думал ты не бросишь меня как в тот раз! Но ты бросил!! Ты не писал мне, не отвечал на звонки.. Мне хотелось, чтобы кто-то помог мне с этим.. мне хотелось ТЕБЯ!! – Но ты сделал это.. – С другим! Да, с другим, потому что сколько бы я не просил тебя, ты так и не ответил! Ты оставил меня. Но я.. Я это не планировал.. Он сам.. он сам меня нашел.. Я так плохо помню.. Но после этого ты как с цепи сорвался! Я никогда не думал, что ты способен на подобное! КАКОГО ХРЕНА, ФЕЛПС?? ПОЧЕМУ??!! – на последнем слове голос у Фишера сорвался, и он издал несколько тяжелых сиплых вздохов, напряжённо докуривая тлеющий бычок, его глаза остекленели и он уже явно пожалел о том, что высказался так подробно. Трэвис не знал как реагировать. Почему-то за всё это время, что пролетело незаметно, сделав его попросту законченным мерзавцем, он уже и не думал, что э т а тема снова затронет его, снова заставит о щ у т и т ь в и н у.. И он молчал. С минуту, или может быть две, он просто хмурился, в попытке выработать в себе хоть одну, хотя бы какую-нибудь немного важную конкретную мысль, но еще сильнее, наверное, пытался не думать о том, что ему и самому, равно как и Фишеру, страшно хотелось закурить. – Ну и хрень, – выдал по итогу блондин, отчего Сал, совершенно не ожидавший этого, поперхнулся дымом. Голос Трэвиса звучал как-то безнадёжно, в нём уже не было той стали и жёсткости, голубоволосый заметил это и сжал губы. Фелпс, тем временем, бросил короткий взгляд на массивный ремень, который он так до сих пор и сжимал в своей руке, и тут же, ужаснувшись, отбросил его в сторону. Позорные слёзы начали наворачиваться на глаза сами собой, и он уже не собирался их скрывать. – Н-ну и хрень же я натворил.. – блондин, горько всхипнув, схватился за голову и резко осел на пол. Ему захотелось закричать во все горло, но чёртовы люди.. драный офис, работа.. Никто бы не понял этого, да и Сал.. врядли поймёт такую перемену. С другой стороны.. дороги назад уже не было. Трэвис стиснул зубы и тихо прошелестел – Прости меня.. В ответ – тишина. Фелпс с опаской взглянул наверх и увидел бледное, покрывшееся багровыми кривыми пятнами лицо смутившегося Фишера, он явно был в замешательстве, глаза его нервно бегали из стороны в сторону, и на лицо были его тщетные попытки хотя бы немного разровнять дыхание. – Я всегда хотел попросить у тебя прощения.. за тот случай.. – не остановился блондин, – и за все остальные.. Салли, я правда раскаиваюсь. Всё это время.. мне действительно просто хотелось извиниться перед тобой как следует.. После этих слов, Трэвис совсем поник. Находясь до этого в какой-то ещё более менее осознанной позе, он позволил своим коленям наконец коснуться пола и склонил голову вниз, закрывая слезящиеся глаза густой светлой чёлкой. – Я знаю, что для этого.. мало встать на колени.. но всё же, – он всхлипнул, тут же тихо выругавшись, – Я хочу попросить прощения. Даже если уже поздно. Даже если ты никогда не простишь.. Я просто хочу сказать, что больше всего на свете я ненавижу себя за то, что я так слаб перед тобой. За ревность, за ярость, за любовь.. Ты был самым прекрасным, что я видел в жизни, я просто не мог ничего не испортить. Я повёл себя с тобой как полнейший мерзавец, и продолжал вести себя так и дальше.. всё потому, что в тот день.. В тот день ты попытался избавиться от меня. Последние слова были тихими, сказанными скорее для себя, нежели для какого-нибудь определённого слушателя, но пронырливый Фишер всё равно услышал их, ведь к этому времени уже незаметно подошёл гораздо ближе, так что уже в следующее мгновенье ему не составило никакого труда склониться прямиком к лицу блондина. Последний обречённо вскинулся наверх, ожидая увидеть насмешку или недовольное капризное лицо.. Но вместо этого увидел что-то совершенно иное.. Виноватое и неловкое. Сал, то ли от счастья, то ли еще от чего-то, тоже захлебывался слезами. – Я н-не х-хотел.. – горько промямлил он, – н-не хотел от тебя избавляться.. Я просто.. вообще-то.. Ты помнишь.. наш последний.. – Ты назвал меня.. ублюдком, кажется. – уже довольно безымоционально заметил Трэвис, от всех эмоций, что он испытал только что, его с головой поглотила апатия, и он уже не мог на что-либо реагировать внятно. В отличие от Сала, в нём эмоциональность, наоборот, взыграла новыми красками. – Я не хотел!! Трэвис, я не хотел.. хоть и считал тебя конченым ублюдком, в тот день я уже передумал.. Я не хотел заканчивать всё.. так. – Тогда чего же ты хотел? Зачем развернулся ко мне, зачем смотрел в глаза? Ты никогда не делал этого после.. – Идиот..!! – голос Фишера, звонкий, ударил Фелпсу по ушам, и тот зажмурился, повинуясь безусловному рефлексу, тут же вдруг почувствовав чужие солёные губы поверх своих. Он уже совсем ничего не понимал. Сал целовал его, дрожа и царапая руками его голую худую шею, и плакал, то и дело замирая посреди всего или взрагивая из-за недостатка кислорода в лёгких, но так или иначе, не желая так быстро отрываться. Только спустя несколько минут голубоволосый позволил себе сделать это, рвано втягивая в себя остатки тугого воздуха и сосредотачиваясь на том, чтобы не потерять сознание на месте. – Не хотел я.. гх.. называть тебя ублюдком.. – Фишер шмыгнул носом и, краснея, уставился куда-то в сторону, – Тогда я хотел сделать, как сейчас.. Я хотел всё вернуть.. Мне просто не хватило мужества. Наверное поэтому.. Мне проще положить бумажку под язык, чем попытаться что-либо сделать. Вот оно. То, что сумело бы тронуть Фелпса, даже если бы тот, полумертвый, валялся бы где-нибудь у обочины, Сал наконец-то признался ему, зачем. Трэвис закашлялся, поперхнувшись воздухом и тут же потряс головой, пытаясь взбодриться и смахнуть остатки ненужных слёз, – Мы справимся, Салли. Тебе больше не нужно пытаться справиться с этим самому. Я.. буду рад, если ты позволишь быть рядом. Да и Ларри, хотя ты сейчас мало что о нем знаешь, он тоже всегда готов.. – Я понял. – слегка мрачновато оборвал Фишер, поднимаясь на ноги, а затем сделал максимально сосредоточенное лицо и расправил рубашку, – Потом об этом, давай лучше работать. – голубоволосый с надеждой воззрился на "начальника" и тут же оказался сбит с толку его взглядом, – Что? – Какой "работать"? Ты себя в зеркале видел? Ах, да.. прости за это.. Только сейчас Сал вспомнил о своей синеватой опухающей щеке и, осторожно потрогав её рукой, пожал плечами, – Я сам подставился, не переживай. – "Не переживай"?? – неверя ушам, переспросил Фелпс, обычно Фишер так сильно дорожил своим личиком, что даже малейшая царапинка или прыщик вызывали у него истерику, даже какую-то степень депрессии, а тут.. – Насколько сильный препарат ты принял? Голубоволосый в ответ только недовольно цокнул языком, закатив глаза, а потом начал перебирать документы на столе, выискивая среди них те, которые он мог бы отнести куда-нибудь или заполнить сам. Когда он развернулся, Трэвис за его спиной уже исчез. Сал хмыкнул и пошёл за свой стол, рисовать на документах смайлики, домики и цветочки, когда его телефон внезапно зазвонил. – Что, Трэвис, заблудился? Куда ты вообще ушел? – сразу же кинул парень в трубку, совершенно не ожидая на другом конце провода услышать отца. – Сал, ты вообще на определитель номера смотришь? – тут же поинтересовался мужчина, а потом уже более грустно добавил, – Опять не стал записывать мой номер? – Да записал я, – соврал голубоволосый, одновременно редактируя контакт, – Я вообще твой номер наизусть знаю, просто Трэвис куда-то исчез, я и подумал, что он звонит.. – Трэвис на улице, возле парковки, только что с ним здоровался. Сынок, у тебя все хорошо? – Да блин, – тут же буркнул парень, выглядывая своего пропавшего без вести "начальника" в окне, – Че вы все заладили? Я просто не знал, что он курит. Раньше.. не курил. "Говорил, что курение – привычка слабаков.." – Сал, я позвонил по делу. Зайди ко мне в офис, пожалуйста. Это очень.. важно. Фишер младший легонько вздрогнул из-за наполненного чем-то неизвестным тона отца. Старик явно не просто так набрал, но зайти к нему.. На оконном стекле бежнадежно отражалась чуть припухшая гематома на щеке и начинающий наливаться отек под глазом. Выглядел Сал сейчас прескверно. – Х-ха-ха, не-ет, старик, я не буду спускаться на 20 с лишним этажей вниз из-за твоих прихотей! – съязвил он, не придумав способа лучше, но отец был непреклонен. – Спускайся, Сал. Что за разговоры? Это правда очень важно. Я. Жду. – с нажимом произнеся последние два слова Генри сбросил трубку, оставив своего сына стоять в пустой приемной напротив панораммы города в полнейшем ступоре и растерянности. – Ты никогда.. не бросал трубку при разговоре со мной..