— Юля, мне так страшно, — Лиза впивается короткими ногтями в рукав худи своего лучшего друга, незаметно подрагивая то ли от волн под судном, то ли от волнения.
Лучи заходящего солнца словно кисель разливались по сиденьям и стенам парохода, окрашивая салон в теплые тона. Последние дни лета должны были беспощадно уйти на заселение в интернат, что находился в поселке в паре сотен километров от родного города Елизаветы, куда и нормальной дороги не было. Летом на пароходе, зимой по зимнику — дорогам, что прокладывают поверх рек — или на вертолете, куда билеты стоили дороже двух почек Лизы.
— Лиза, ты сама решилась туда ехать. Тебя никто не заставлял, — сонно бурчит светловолосый парень, аккуратно взяв ладонь девушки в свою и еле заметно погладив.
— Я знаю, — выдыхает девушка, опуская руки на колени и натягивая рукава свитера на руки. — Самое неприятное, что я буду блять кадетом. Представляешь? В школу искусств меня бы не взяли, а простых интернатов в области нету. Ни одного, Юль!
Лучший друг Лизы выдыхает, даже не открыв глаза с подрагивающими, густыми ресницами на веках.
Юлий Онешко — Юлик или Юля (так имела право называть его только Лиза) являлся лучшим другом девушки с самого детства. Как говорится, они играли в одной песочнице. Родители друзей часто шутили про свадьбу Юлика и Лизы в будущем, особенно уже в более-менее сознательном возрасте ребят, вот только мать, а тем более отец Александр Онешко и краем уха не слыхали о ориентации своего сына, что их бы совсем не обрадовала.
Внезапно, прерывая умиротворенную тишину с тихим плеском волн за окнами, впереди раздался веселый гогот парней, и на весь салон автобуса прозвучал крик: «Смотри как молекулы вращаются блять!»
Лиза недовольно поморщилась, как в страхе вновь вцепилась в рукав Юлика и вытянула голову, чтобы разглядеть, что происходит впереди.
— Хорош материться! А еще погоны носят на себе! Построили, на те Господи, интернат в нашем поселении и терпи подобных оборванцев! — Разнеслись замечания старушки немного сбоку. Краем глаза Лизе показалось, что седая женщина перекрестилась, но Неред это сочла за проявление своей фантазии.
— Кашин! Со словами аккуратнее будь! Иначе Леониду Александровичу доложу! — Раздался женский голос сзади, из-за чего Лизе пришлось повернуть голову и выглянуть за сидение, чтобы рассмотреть источник возгласов. Это была женщина лет сорока пяти, с черным, будто у Николая Гоголя, каре с челкой, но в то же время добрыми, ярко-голубыми глазами.
— Ириночка Анатольевичка, свет очей моих! Не надо Леониду Александровичу! — Неред вновь вертит головой в сторону голоса человека, что кричал про молекулы и замечает рыжеволосого, слегка худощавого парня с лицом, усыпанными веснушками. Его наполненные любовью глаза с мольбою смотрели на черноволосую женщину.
— Живи, Кашин, — даже не поворачиваясь, Лиза слышит, как называемая «Ириночка Анатольевичка» улыбнулась.
На рыжеволосом парне Кашине была парадная черная форма, с золотым аксельбантом, свисающего с плеча; красными погонами, на которых были лычки, обозначающие звание сержанта, а так же золотого цвета портупея, что туго обвивала талию.
«Из интерната же» — пронеслось в голове у Лизы и она, дождавшись пока Кашин повернется боком, заметила эмблему на рукаве, где был герб школы с надписью «кадетская школа-интернат им. Н.Ф Гастелло».
— Ирина Анатольевна, а нас на второй этаж поселят? — спросил черноволосый парень рядом с Кашиным, в форме как и у него, со званием младшего сержанта.
— Тушенцов, поближе к девчонкам хочешь? — женщина по-доброму засмеялась, а Тушенцов, смутившись, опустил взгляд. — На второй, выпускники же. Поближе к корпусу учебному.
И вновь в салоне парохода резко раздалась тишина, словно пару мгновений назад никто никого не отчитывал, а Кадет не кричал про молекулы.
Время текло так же медленно, как и течение под судном, что нехотя несло «Маргариту» — пароход, чей маршрут был от города до посёлка, где находился интернат. «Маргарита» была старая и повидавшая жизнь. Внутри нее находились ободранные диванчики, куски линолиума, что закрывали дыры в ламинате и висел старый, нерабочий телевизор.
Внезапно Лизе пришло желание разбудить Юлика, чтобы расспросить у него про интернат, но услышав мирное сопение друга, разочарованно выдохнула.
— Юля, вот так ты меня и оставляешь, — прошептала Неред, а следом тихо встала и неуверенно направилась к местам в углу, около носа парохода. Это были два диванчика друг напротив друга со столиком посередине, где были выложены телефоны, бутылка минералки и фуражки, с яркими, без единой царапины какардами. Явно новые.
— Вы же из… Интерната? — Лиза останавливается около мест, где сидят Кашин и Тушенцов, несколько полноватый парень и наоборот очень худощавый, с выпирающими костями и ярко выраженными скулами.
— Того самого, — подтвердил полноватый, пока остальные рассматривли Лизу с некоторым недоверием, изподлобья.
— А можете рассказать, что да как там? Я впервые еду, — Лиза мнется, пока ее собеседник пригласительно не хлопает по диванчику и девушка присаживается.
— Как в лагерь собралась, — пробормотал Тушенцов, посмотрев в окно, где судно рассекало волны.
— Наверное с таким настроем многие сюда ехали впервые, — Лиза пожимает плечами.
— Кто добровольно, — замечает Кашин, усмехнувшись. — Ты за что?
— Всмысле? — Неред непонимающе выгибает бровь, рассматривая лицо рыжеволосого Кашина.
— Нормальные родители не отправят своего ребенка просто так в подобное заведение, а тем более в наше, откуда все сбежать пытаются, — рыжеволосый же наоборот, хмурит брови, словно злясь от того, что незнакомка его не понимает.
— Я сама поехала, — девушка нервно взглатывает, жалея уже о том, что подсела. — Как вас звать? Кашин и Тушенцов, верно? А другие?
— Спросили наконец! Обычно люди с этого разговор начинают! — Раздался голос парня, что сидел около окна. Тот худощавый, с черными и отросшими волосами. — Я Мишаня, и скоро лишусь волос. Это Руслан, — он указывает на Тушенцова, — и он скоро лишиться своих нервов с порядками интерната. Это Никита, — указывают на полноватого парня, — он вновь скоро лишиться пары лишних килограмм. А это Даня! Гордость школы, весь такой охуенный, но на самом деле нет, — Миша улыбается. — Его скоро снова Леонид Александрович запрет в шкафу и пизданет пару раз ногой.
— Миша! — Данила пытается зло рявкнуть на черноволосого, но в итоге заливается смехом.
— Вас зовут Лиза, я уже знаю. Смотрел доки поступающих. Звучит стремно, но мне доверяют бумажные волокиты — надо же на присягу удостоверения заполнять, — Миша не прекращает улыбаться, из-за чего сразу же располагает к себе. — Ну так вот, Лиза. Вы не представляете как нашего бедолагу Даню пиздит наш воспитатель! Даня у нас сорвиголова, а Леонид Александрович — сорви нога по ебалу.
— Кто такие воспитатели? Можешь рассказать о школе вообще? — Лиза заинтересованно разглядывает нового знакомого, выдавив улыбку, но в голове замечает, что бить своих воспитанников не очень. Хотя, для парней этот интернат, наверное, как армия.
— Смотрите. Из чего вообще состоит жизнь школы? Воспитатели, сампо, строевые, уроки и два часа свободного времени в сутки. Сейчас все по порядку. Воспитатели есть основные и ночные, основных два и они меняются каждый день. Кто вечером проводит сампо, тот с утра будит тебя на зарядку. В обед меняются. На каждый класс свои воспитатели, а ночные, это чуваки на весь этаж. Их тоже два, но меняются они по парам, только уже ночью. Ночные следят чтобы мы ночью спали, но на втором этаже есть Сова — Вирсавия Олеговна — прекрасная женщина. Она нам разрешает дичь творить. Вы, Лиза, кстати, будете жить на втором этаже ибо там живут все-все девушки! Сампо, или же само подготовка это время с… Четырех до семи же, да ребят?
— Нет, в четыре полдник, а в пять сампо начинается, — отвечает Данила, что тоже с интересом слушал своего попутчика.
— Не важно. Короче, это время, чтобы делать заданную домашку. Если с воспитателями повезет, то раньше отпускать будут и телефоны выдавать. По поводу телефонов — они разрешены на два часа в день — после сампо и до отбоя, но мы провозим два, чтобы один сдавать, а второй держать при себе. Главное перед рабочими не перед кем не палиться, слышите, Лиза?
— Я слышу, Цыркунов! — Слышится голос Ирины Анатольевны и Миша вздрагивает.
— Ну Вы же прекрасная, разрешаете! — Кричит ей парень и продолжает. — Некоторые воспитатели разрешают вторые телефоны, но лучше не проверять. Так, дальше. По поводу утра. В шесть подъем на зарядку, где мы бегаем один километр всегда, а в семь завтрак. После завтрака дежурство в комнате, тебе там подробнее все объяснять. То есть, вас в комнате четыре человека и каждый день вы меняетесь. По понедельникам в восемь утра построение школы и поем гимн, ты должна быть уже в форме. В дни вне понедельника в восемь утра включают новости, которые ты обязана смотреть в общем коридоре через проектор, но мы пытаемся от этого улизнуть. Так, в пол девятого начинаются уроки, в час обед, там отдых в час и седьмой урок, если он есть. Если с трех до пяти нету ничего, то можно просто шататься. Это самое основное, что тебе нужно знать.
— Уф, спасибо, — Лиза кивает, немного оробев от такого количества информации. Честно, когда она ехала в интернат она и понятия не имела о местных порядках.
— А это что за парень с тобой? — Данила кивает на мирно спящего Юлика, на что девушка улыбается.
— Это мой друг хороший, он в десятый поступает, тоже в интернат, — Лиза вновь улыбается, чтобы не сидеть с кислой миной как Тушенцов, который к себе людей, как по видимому, не располагает.
— Черт, мне жалко его шевелюру. Все же под тройку к хренам сбреют, — замечает Кашин, поправив свою челку назад таким ласковым движением, будто это было самое дорогое у него в жизни.
Постепенно воспитанники интерната разговорились, меняя темы друг за другом. Миша Цыркунов обращался ко всем девушкам на «Вы» просто смеха ради. Данила Кашин менял свой настрой от очень веселого до такого вида, словно хочет кого-то убить. Никита Гридин был просто забавным парнем, который любил подстраивать свой голос на сильный бас, а Руслан Тушенцов за несколько часов плавания не проронил больше и слова, разглядывая салон парохода и периодически переводя взгляд на окно.
***
— Ничего запрещенного, — закончив осматривать вещи Лизы, произнесла до жути некрасивая из-за тонны макияжа и большого объема на волосах женщина, — Татьяна Валерьевна, проводите Неред до двести тринадцатого блока в комнату «А»!
— Пойдем, — высокомерно произнесла Татьяна и Лиза покорно пошла следом.
Вели ее через железные шкафчики, которые часто встречаются в фильмах про американские школы, вот только в конце коридора стоял огромный бюст Ленина. Девушку подняли на второй этаж и повели вдоль коридора, где Лиза насчитала четыре двери справа и четыре двери слева — это были блоки.
— Это твоя комната, жди прибытия соседок, — зайдя в блок, женщина указала Неред рукой на одну из еще четырех дверей.
«Везде двери», — недовольно подумала Лиза, оказавшись в маленьком коридорчике блока два на два метра со шкафом, двумя дверьми впереди и двумя по бокам.
Слева была дверь санузла, справа с душем, а спереди было две комнаты двести тринадцатого блока.
Лиза прошла в ту, которую ей указали и увидела еще один большой шкаф, четыре кровати и тумбы около них. Каждая постель была идеальна заправлена без складок, кантики, словно по линейке, едва доходили до пола.
Распахнув окно, Неред выбрала кровать около него. Вообще, около окна стояло две кровати и обе друг напротив друга боком, поэтому место было не самое лучшее. Оно было всего лишь одним из лучших. Эта мысль заставила девушку усмехнуться.
Лиза надеялась, что к ней подселят не новеньких, а уже бывалых воспитанников, чтобы была опора для вопросов и понимания, что надо делать.
В комнату раздался стук.
— Ась? — девушка посмотрела на дверь в ожидании, как та открылась и показалась высокая фигура Юлика.
— Я ебал, серьезно. Меня поселили с одиннадцатиклассниками, у которых воспитателей полный конч, — Онешко быстрыми шагами подошел к окну и оперевшись о подоконник, посмотрел на улицу. Типичная деревня, серьезно — деревянные дома, огороды и вид на реку. — Мы только-только разложили вещи по стопкам в шкаф, так как нас запустили в интернат первыми и мы все успевали, как этот чел зашел и такой типа: «хм, мне кажется вы быстро справились. Сейчас исправим!» И просто скидывает все вещи на пол, Лиза!
Девушка еле сдерживает улыбку, ибо эмоциональность из ее друга так и плещет. Лиза подходит, обнимая за талию своего Юлю и выдыхает.
— С кем поселили хоть?
— Ой-й, — прохрипел Онешко, погладил подругу по голове. — С рыжим таким, блять… Даней. С Русланом Тущенцовым и Никитой, полный такой.
— Я с ними уже успела познакомиться! — Лиза самодовольно улыбаются. — Мне на входе сказали, что мои соседки приедут только завтра из-за того, что одна «Маргарита» на весь маршрут, остальные либо потонули где-то к херам, либо просто сломались.
— Вообще, нас сейчас должны накормить перед сном, как мне сказали, ибо приехали мы намного позднее ужина. Разбирай пока вещи, я кое-что прокручу, — Юлик заботливо хлопнул по голове свою подругу и быстро выскочил из комнаты.
Часы показывали девять вечера.
***
Воспитатель девятого «Б» класса где будет учиться Лиза заявил, что телефоны они будут сдавать только с сентября. Следующие три дня можно держать их при себе целые сутки и никто не будет иметь права их изъять.
Ужинать девушка отказалась, поэтому по-быстрому разложила самые необходимые вещи и засунув чемодан под кровать, уложилась в постель, решив написать пару постов в свой малоизвестный твиттер с пару сотен подписчиков и следом посмотреть пару серий сериала.
Как только с твиттером было покончено, в дверь раздался стук. Взглянув на часы, девушка отметила, что время было почти под полночь и поэтому встав, тихо приоткрыла дверь. В коридоре блока стояло несколько парней, но в темноте Лиза узнала только Юлика.
— Что блять? — Еле слышно, но слишком громко для царившей в помещении тишины спросила Неред, нахмурив брови.
— Последние дни лета, Лиз, а ты одна, — Онешко улыбнулся, проходя в дверь. Сзади виделась высокая светлая макушка Кашина Данилы и недовольное лицо Руслана Тушенцова.
— Ой, — Лиза делает шаг назад, пропуская всех. Последним зашел Миша Цыркунов, улыбаясь во все зубы.
— У нас есть карты, разрешение от Вирсавии Олеговны…
— Совы, Юлик. Совы, — поправляет Миша, с шумом садясь на кровать, которую под вечер следующего дня должна была заселить одна из воспитанниц интерната.
— Похуй. Короче, разрешение от нее и полное отсутствие желания спать. Ты с нами?
— Куда? — Лиза непонимающе, несколько сонно смотрит на ребят.
— Охуенно проводить время в пока что твоей личной комнате! — Юлик садится на пол, ставя перед собой бутылку с газировкой, колоду карт и пару пачек чипсов. — А пока последние дни лета, тут и запрещенная еда разрешена.
— «Дурак», «сто одно»? — Спрашивает Кашин у всех, но как «сто одно» побеждает в голосовании, начинает раздавать всем по четыре карты, прежде тщательно их перемешав. — Поверьте, в этом заведении всем будет ебать тяжело морально и физически, но скучно точно не будет.
