Руки

Твои пальцы, Дориан, усеяны фаланговыми кольцами. Я неотрывно смотрю на них и насчитываю ровно дюжину. На большом пальце левой руки кольцо с нежно-голубым стеклышком — совсем как цвет твоих глаз. Рука берет бокал на высокой золотистой ножке. В бокале плещется красное полусладкое. Ты отпиваешь, но капелька вина срывается и течет по подбородку, как капля крови. Капля моей крови. Ты высасываешь из меня все соки, но я только рад этому. Я счастлив, когда ты рядом и пытаешь меня своей сиятельной красотой. Я вытаскиваю из кармана чистый носовой платок и вытираю с твоего лица каплю крови. Ты перехватываешь меня за запястье и с силой сжимаешь. У тебя такие сильные руки, а с виду и не скажешь. — Что, Дориан? Ты выхватываешь у меня из руки платок и целуешь мои пальцы с ногтями, испачканными в красках. Ты целуешь указательный — там желтый, который я смешивал с другими оттенками, чтобы точно подобрать цвет твоих волос. Ты целуешь средний палец — там красный, которым я рисовал спелые вишни — твои губы. Ты целуешь безымянный — там голубой, цвет твоих потрясающих глаз, мой милый, любимый Дориан. — Что ты делаешь, Дориан? — Целую самые талантливые руки на свете. Я удивлен, я поражен до глубины души. Твои руки скользят по моим предплечьям, правая рука поглаживает сгиб локтя, изнутри, как раз там, где самое чувствительное место. Ты близко. Еще пара дюймов — и мы поцелуемся. Но стоит ли это делать? Я не знаю. А ты знаешь. И целуешь. Губы к губам — в трепетном поцелуе. У тебя мягкие губы, они так нежно сминают мои, и в этом поцелуе нет ничего пошлого. Ровно до тех пор, пока ты не кладешь руку мне на пах и сжимаешь. — О господи! Что ты делаешь? — снова спрашиваю я, неохотно отрываясь от таких нежных губ и слышу ответ: — Хочу тебя — вот что я делаю. — Тебе ударило в голову вино. — Тем лучше. Пьяный секс — самый лучший. — Это тебе Гарри сказал такую чушь? — Ты ревнуешь меня к нему, — говоришь ты с легкой грустью в голосе. — Возможно. — Но это из-за того, что я тебя чертовски сильно люблю. Ты снова сокращаешь дюймы между нами и целуешь в губы. На этот раз совсем не невинно, проталкивая язык мне в рот и начиная исследовать все внутри. Я млею от твоих действий, а твои руки настойчиво расстегивают мою ширинку. Твои волшебные руки хотят добраться до моего члена, потому что ты хочешь меня. Это не укладывается в голове. Я перехватываю твою руку, говоря: — Не надо, Дориан, ты пожалеешь об этом. Это все вино. Ты даже меня не любишь, я знаю. — Ах, Бэзил, не говори глупостей. Лучший секс случается тогда, когда как минимум один из партнеров не любит. Лучше, конечно, оба… С этими словами (наверняка заимствованными у Гарри) ты опускаешься на колени у меня между ног и хватаешься за мои джинсы. — Ну же, привстань. Я не хочу этого, но привстаю. Потому что не могу отказать тебе. Нет, на самом деле я очень хочу этого! Я столько раз мечтал о твоих алых губах на своем члене, что не мог бы и сосчитать. Я представлял наш секс, наверное, миллион раз, ублажая себя в своей спальне, перед этим долго рассматривая твои портреты в своем скетчбуке. Ты смотрел на меня с них, как живой, и я терялся под взглядом карандашных глаз. А теперь ты сам предлагаешь близость, и от этого впору умереть. Ты стягиваешь с меня джинсы и трусы, снимаешь все кольца с правой руки и принимаешь ею надрачивать мне. А потом, когда ствол наливается кровью, берешь в рот так, что у меня мутится перед глазами. Я ничего не вижу, кроме твоих губ на своем члене. Я ничего не чувствую, кроме головки в твоем горле. — Я сейчас кончу, — предупреждаю я, и ты чуть отстраняешься, но сперма все равно попадает тебе на лицо. Не вытерев ее, ты встаешь и, расстегнув свои брюки и стянув их вместе с трусами, берешь меня за руку и кладешь ее себе на пах. Я послушно дрочу твердый член, такой красивой формы, просто идеальный. Ты стоишь, закусив губу, а на твоем лице все еще моя сперма. От этого у меня кружится голова. Это в самом деле происходит? Ты кончаешь с негромким вскриком, и мы идем в ванную: ты умываешься, а я мою руки. Потом мы возвращаемся в студию. Ты, как ни в чем не бывало, берешься за бокал и отпиваешь, а я… я просто потерян. Что между нами произошло? — Что теперь с нами будет, Дориан? — Мы попадем в ад. Но об этом пока не стоит беспокоиться. — Я не то имел в виду. Я хотел поговорить о наших отношениях. — Как же я не люблю подобные разговоры! Перестань, или я уйду от тебя и больше не вернусь. Я затыкаюсь, потому что твоя угроза — самое страшное, что со мной может случиться. Ты надеваешь кольца на правую руку, а я любуюсь тонкими белыми пальцами. У тебя фантастические руки, я рисовал их уже пару десятков раз, но мне хочется нарисовать еще. И я беру свой скетчбук, и рисую их, и то кольцо с голубым стеклышком, и красное вино в бокале, который ты держишь. Еще один рисунок готов, я показываю тебе его, и ты, взяв блокнот, беспощадно выдираешь листок и, сложив его, прячешь в нагрудный карман своей рубашки. Я смотрю на изуродованный скетчбук — ножка бокала осталась в нем, на клочке листка. Мне становится нестерпимо грустно. Ты допиваешь вино и, встав, просишь: — Проведешь меня, Бэзил? — Да, конечно. Мы идем в прихожую, ты надеваешь темно-синий плащ. А потом вдруг берешь меня за руки, и снова ты — так упоительно близко, что я вмиг забываю о грусти. Я смотрю в твои глаза. Ты сокращаешь последние дюймы, чтобы снова поцеловать меня в губы. Я снова не понимаю, что между нами происходит, но не смею спросить об этом, ведь боюсь потерять тебя навсегда. Но если ты можешь уйти и не вернуться, значит, не любишь меня?