Сломанные вещи🥀

      В хижине было тепло, только внутри Санджи понял, как занемело все у него от холода. Раненной руки он вообще не чувствовал. Он снял чавкающие ботинки, даже босиком теплее, чем в них, и кивнул смурному Зоро. В легких катались и кусались десятки ежей, все ждущие шанса прорываться в колючем кашле с кровью. Но было не время. Санджи предстоял еще один тяжелый разговор. — А где фермер? Пропитой тип, я с ним встречался. На лице у него еще пятно такое, как… ну навроде как плюнул кто.       Санджи напрягся при упоминании Плевка, но постарался ничем себя не выдать. Он как бы невзначай вытер висящим у дверей плащом лицо, стирая и кровь. — Скорее всего, сбежал, как только понял, что рано или поздно тут будут гости, — Санджи подошел к камину, тут на огне все еще хлюпал котелок с варевом. Санджи мутило от запаха навара, разлетающегося по комнате. Родилась глупая мысль: чем дольше он тянет, тем сильнее навар. — Зоро, посмотри…       На этот раз кочергой, чтобы не касаться котелка руками, Санджи подцепил крышку. Зоро уставился внутрь — на поверхности мутно-рыжего супа ничего не было. На секунду Санджи прошиб холодный пот: неужели, ему все это привиделось? И маленькая пяточка в котелке, и девочка в темноте, укрытая одеялом в коричневых пятнах. Всю эту химеру в бреду простуды создало его сознание, чтобы дать ему шанс отомстить Плевку уже в этом мире…       На поверхности густого супа надулся пузырь, лопнул, и наверх выплыла ножка с маленькими детскими пальчиками. — Ах ты ж блять! — выругался Зоро, отшатываясь от котелка на добрый метр. — Что это за хер…       Санджи прыгнул, зажимая ему рукой рот. Прислушался своим усиленным слухом: в комнате зашевелились, слабо всхлипнула заплаканная девочка. Ей страшно, она боится позвать отца. — Тихо! Ты ее напугаешь! — прошипел Санджи, но Зоро зло ударил его по руке, освобождаясь. — Что это за больная ублюдская херня?! Если ты что-то… — Это не моя хижина, очнись! — Санджи дернул его за кимоно. Он не винил Зоро, когда впервые такое видишь, голова работает не слишком ясно. И потом быстро, но тихо зашептал, тыкая пальцем в сторону спальни девочки. — Да, это то, что ты видишь. Это детская ножка в супе, но девочка жива, и она лежит в той комнате. — Кто?! — мотнул головой Зоро, не слушая. — Я убью его на месте, такие не имеют права существовать… — И ты прав, прав, — снова пытаясь заставить Зоро сбавить обороты, зашептал Санджи. — Но сейчас перед нами стоит другая задача. Маленькая девочка без ноги в той комнате. Ей нужно в город, ей нужно лечение, вдруг у нее сепсис на… на культе, — выдавил Санджи. — Так берем ее, — решительно кивнул Зоро и затопал тяжелыми сапогами к двери. Девочка в своей комнате ойкнула и забилась в угол кровати. — А потом находим тех, кто это сделал. — Нет, нет, нет, стой, — Санджи опять уцепился за его рукав, яростно шепча. — Девочка внутри думает, что ее ногу забрала Джерма. — А это они? Не только друг друга, значит, жрали, — Зоро угрожающе взялся за катану, и Санджи быстро замотал головой. — Не глупи! Им запрещено без приказа нападать на жителей! Спроси их сам, теперь они и твои слуги. Ты же говоришь, что видел хозяина домика! А теперь он вдруг исчез, с чего бы это?       Зоро задумался, нервно сжимая и разжимая пальцы на рукояти катаны. — Я вижу, к чему ты ведешь. Но его могла убить Джерма. — Спроси их!       Зоро пошевелил бровями, прикидывая, что Джерма реально уверен в своих солдатах, а значит, они правда могут быть ни при чем. — Что же… положим. Потом я прикажу найти его и допросить, — наконец выдавил Зоро, смиряя свой гнев на неизвестного, сотворившего нечто непростительно отвратительное. — Я понимаю, — тяжело сглотнул Санджи. Потом Зоро может найти труп Плевка и обо всем догадаться, но пока у Санджи есть время спасти солдат и девочку. И он опять яростно зашептал: — Заходи в комнату первым и держись по-королевски, пусть девочка чувствует себя защищенной. Говорить буду я, ты еще брякнешь чего, ребенка на всю жизнь… травмируешь, — с болью закончил он.       Зоро хмурился, супился, но в конечном итоге коротко кивнул — заметано. И сам широко отворил дверь, за которой всхлипывала от страха девочка. Санджи набрал в горящие легкие воздуха — нужно продержаться совсем еще чуть-чуть, ради девочки. — Папочка? — она жалась в дальний угол кровати, глазенки от страха на все худое лицо, почти что напуганный зверек, а не человек. Свет из отворенной двери как раз освещал ее уголок в комнате. — А где папа?! — пропищала она Зоро. — Да я в душе не… — начал было Зоро, которому Санджи всего секунду назад велел молчать и поддакивать. Санджи цыкнул и вынырнул из-за спины Зоро, оттесняя его к стене. — Твой папа недавно совершил подвиг, крошка! — радостно сообщил он, поворачиваясь к ребенку. Но девочка не обрадовалась, при виде Санджи она запищала, заходясь в истерике. — Джерма! Папочка, это Джерма! Где ты, они заберут меня, они заберут меня всю, как ножки! Папочка, они ведь не забрали твои ножки?! — Тихо, тихо, — бросился к ее кровати Санджи, но ребенок заверещал только еще сильнее. И Санджи остановился, беспомощно глядя на Зоро. Но тот играл желваками, смотря на коричневое пятно засохшей крови на покрывале там, где должна была быть нога ребенка. От него толку не было, а вытаскивать девочку из ужаса нужно было прямо сейчас. И тогда Санджи заорал как припадочный: — Это же король Зоро! Тот самый король Зоро, который может победить целую армию Джермы! Тот самый, что разрубил целый перешеек! И он пришел к тебе в гости! — при этом Санджи еще делал круглые глаза и неприлично тыкал в Зоро пальцем. Тут не то что девочка удивилась и примолка, а и сам Зоро очнулся. — Что ты оре… — Тихо ты! — Санджи скользнул быстро к Зоро, зло шепча ему на ухо приказы. Для девочки же он орал: — Непобедимый король Зоро, который никого не боится и не даст никого в обиду! — а Зоро он зло шептал: — Сделай лицо посуровее, ребенок должен ощутить себя в безопасности.       Зоро состряпал злую мину. — Что ты корчишься, будто от запора страдаешь! — шипел Санджи. Зоро с яростью глянул на Джерму: что этот ублюдок себе позволяет?! И тут же получил восторженно-успокоенный вздох от девочки. Фирменного уничтожающего взгляда на долбанную Джерму хватило, чтобы та убедилась — это и правда суровый и смертельный для любого преступника король Зоро. — Молодец, — хмыкнул Санджи, продолжая крутиться вокруг Зоро, восхваляя его. — Он управляет всеми в Джерме, и солдатами Джермы тоже! Мы повинуемся ему во всем! Он пришел спасти всех нас и тебя, но было слишком поздно, — Санджи картинно приложил руку к глазам, изображая искреннее страдание. — Король Зоро, это Джерма — убей его! — пискнула вдруг девочка. Санджи закусил губу, ну спасибо тебе, невинный ребенок. — Они забрали мою ножку! — Хмхм, — выдал Зоро в смешанных чувствах. — О, нет, нет, это были не мы! Это был тролль-людоед! – Санджи вскинул руки к потолку. Зоро аж рот открыл: что за херню выдает Джерма в горячке. — Твою ножку забрали не мы, это сделал коварный тролль, который живет в горах! Годами он поедал нас один за другим, потому что мы жили в долине ближе к его пещере, чем ваш домик. Но нас становилось все меньше и меньше. Знаешь, сколько нас отправил в горы король Зоро? — обратился трагически Санджи к девочке.       Та помотала головой, взвились в воздух светлые волосенки. — Больше трехсот! Ты умеешь считать до трехсот? — Нет, — прошептала девочка, — только до десяти. — Так вот! Нас было триста, но тролль съедал нас одного за другим — по солдату в неделю! И если сначала нас было столько, — Санджи показал девочке десять пальцев, — то теперь осталось вот столько! — Санджи загнул все пальцы, оставив один указательный.       Поскольку никто в этой комнате, кроме него, считать толком не умел, он счел такую небрежность с цифрами допустимой. Зоро с интересом пялился на его палец. Девочка тоже, ему удалось отвлечь ее от плача. — И нас осталось так мало, что выжившие солдаты научились прятаться от тролля! Но он привык сытно есть, потому пошел искать нас и набрел на ваш домик! Нам так жаль, если бы мы позволили ему съесть всех нас до одного, он дольше не трогал бы вас! — Санджи упал на колени и уткнулся лицом в постель девочки. Та ойкнула, но отползать не стала, немного уже втягиваясь в историю. Санджи приоткрыл один глаз, оценивающе осматривая ребенка. Ему предстояла тяжелая миссия. — И когда мы поняли, что тролля не остановить, мы решились нарушить запрет короля Ророноа! Из всех солдат выбрали меня, как самого быстроногого и самого красивого, и отправили к королю Ророноа, чтобы он защитил всех нас от прожорливого тролля! — Санджи, не поднимаясь с колен, воздел благоговейно руки в сторону Зоро. Тот состроил страшную мину, как по команде. — Ты же видела меня в городе, крошка? Это я искал короля Ророноа, но я совсем не знал, где он живет, а местные люди гоняли меня камнями и палками, так что я никак не мог спросить дороги! — повернулся он к девочке. Та слушала, уставившись на Санджи во все глаза. — Но когда король Зоро все же узнал, что тролль забрал моих товарищей и твою ножку, он тут же взял не одну, а целых три катаны, и отправился в горы, чтобы сразиться с ним! — торжественно произнес Санджи, показывая пальцем на три катаны.       Зоро деловито кивнул, включившись в спектакль. Он повернулся к девочке боком с катанами. — Но когда тролль понял, что за ним идет сам король Зоро, он испугался и спрятался в пещерах в свое логово. Никто не мог его найти! Все оставшиеся солдаты Джермы искали и не могли его разыскать, — горестно покачал головой Санджи, все еще стоя на коленях. — И тогда нам понадобился проводник, человек, который лучше всех знает эти леса и горы. Ты знаешь, кто это? — Папа? — неуверенно прошептала девочка. И Санджи радостно закивал: — Да, да, никто лучше него не знает местность. Я приходил умолять его помочь королю Зоро найти логово жадного тролля, но он не хотел уходить от тебя ни на час! Вот как сильно он тебя любил и волновался. Но мы так боялись тролля, что упросили его. И твой папа тут же нашел потайную пещеру. И король Зоро выхватил сразу все свои мечи и бросился в бой с троллем. Он победил его, и теперь ни тебе, ни нам ничего не угрожает! — Санджи закончил, глядя на девочку, та все еще была напряжена.       Не зная, что сделать еще, он пошел ва-банк, засовывая свою гордость глубоко в задницу, — бухнулся с колен ниц перед Зоро, пронзительно завывая: — Славься, Король Зоро, победивший тролля, который, кстати, и забирал ножку у маленькой девочки, а совсем не Джерма, и никто другой! — последнее он произнес с нажимом, а потом еще и ущипнул из своего распростертого положения Зоро за ногу. Тот все это время ошарашено пялился на него сверху и только от щипка охнул и опомнился. — Да, я убил тролля. Здоровенная зверюга, а из пасти как воняет! И в пещере кости везде человеческие! — выдал Зоро, за что получил еще один щепок за излишние подробности перед ребенком.        Но все получилось, девочка тихо выдохнула: — Ого.       Санджи на секунду сжал веки и весь подобрался, готовясь перейти к тягостной части. Он держал голову низко склоненной, и говорил тихо и внятно: — Но тролль был так рассержен на твоего отца за то, что тот помог королю Ророноа найти и казнить его, что, умирая, кинул камень в потолок пещеры, и та обвалилась, погребая под собой твоего отца.       Тишина после этих слов была такая звенящая, что Санджи хотелось зажать уши. — Папочка умер? — наконец тихонько переспросила девочка. — Я теперь буду жить здесь одна? — Что? Нет, конечно же нет! Король Зоро так великодушен, что позволил и помогавшей ему сражаться с троллем армии спуститься с гор. И мы всегда будем заботиться о тебе в благодарность, что твой отец помог нам спастись от тролля, который охотился на нас! — Санджи повернулся, подаваясь всем телом к девочке. Та все же немного сжалась, отстраняясь от него.       И Санджи бессильно уронил едва протянутую руку — как бы он ни желал этого, Джерма сейчас не может стать для девочки успокоением. — Достославный король… — цыкнул он, показывая со своего места на полу глазами на девочку. Достославный тупящий король сказал «Ах, да». И сграбастал ребенка прямо в одеяле в охапку, та сжалась, но не стала вырываться. — Я это… все нормально будет. В городе жить хорошо, море близко… — бубнил Зоро, совершенно неловко держа хрупкого ребенка на руках. Он немного растерянно поглядывал на Санджи. Тот сделал жест: «Продолжай, успокой ее». — Твой отец — герой Джермы, я это… тебе за него награду вручу. Красивую…       Санджи хлопнул себя рукой по лбу. Зоро сделал страшные глаза: «А что говорить, умный тут выискался». Девочка тихо всхлипнула, спрятав лицо в шерстяное кимоно на груди мечника.  — Прости, — прохрипел Зоро, голос его вдруг стал каким-то сдавленным. — Я сидел в замке и совсем не знал, что у вас завелся тролль. Если бы я знал, я бы пришел раньше, пока он не был таким сильным. Пока он не забрался к вам в дом и не украл твою ногу.       Зоро крепко прижимал к себе ребенка, но Санджи не решался его одернуть. Зоро с силой зажмурил глаза, подавляя в себе болезненную дрожь голоса. — Я стану лучшим королем. Я не позволю больше ни одному троллю охотиться в этой стране и ранить ее жителей. Обещаю. Тебе больше не нужно будет никого и никогда бояться, я клянусь.       Санджи тихо кивнул, сидя на полу и смотря снизу вверх на короля Зоро. Может, новой Джерме и не повезло с глупым королем, ничего не смыслящем ни в торговле, ни в импорте и экспорте, но Катана-Джерма совершила выгодный размен, отдав все и получив первого в истории страны короля, у которого есть сердце.       Зоро вынес девочку из дома, прижимая рукой ее лицо к груди, чтобы та ненароком не взглянула на котелок.       Снаружи стояли в том же месте, где их оставили, оборванные солдаты Джермы, ожидая своих правителей. Завидев их, девочка немного испуганно прижалась к Зоро. И Санджи снова включился в игру. — Смотри, это парад в честь твоего отца! Он начнется отсюда и будет маршировать до самого города. А во главе парада будешь ты с королем Зоро на одной лошадке, ведь это ты храбрая дочка такого отважного отца! Все оставшиеся солдаты Джермы благодарны тебе, мы все будем твоей семьей, если позволишь.       Девочка боязливо зыркнула на Санджи и опять спрятала заплаканное лицо в груди Зоро. А потом неуверенно, едва заметно, кивнула. Малышка все еще была в шоке или не выветрился спирт, но это было к лучшему, иначе в дороге без лекарств ее нога будет дико болеть.       Зоро, все еще с девочкой на руках, вывел под узду присмиревшего при виде армии коня. — Не дай их в обиду, пока я не вернусь, — сказал Санджи. — Что? Ты куда это собрался, мы возвращаемся… — нахмурился Зоро. — Кто-то должен «убрать в доме», как ты понимаешь. Тем более девочке нужен срочный осмотр доктора и хорошее питание, пока она не заболела сильнее от голода. А я все еще ранен и буду задерживать ваш отряд, — развел руками Санджи. Зоро пялился на его ноги. Ах да, он же вышел на снег босой. — Ты чего по снегу так ходишь, йог, что ли? — уточнил Зоро. — Ничего страшного. Они все равно ненастоящие.       Санджи было холодно и в ботинках, и без них, его металлические пятки выстужали весь организм, какой смысл был беречься, если он уже болен и кашель колет изнутри его легкие со всех сторон тысячью иголочек. — Ты уже оставил меня одного в долбанном лесу около коня. Что изменилось сейчас, Зоро? — задал Санджи резонный вопрос. И Зоро, казалось, реально задумался, во всяком случае, старательно морщил лоб. А потом, видимо, устал от процесса. — Хорошо. Следуй за нами, как только закончишь здесь. Дождь прекратился, спуск теперь проще. И смотри, не выкинь чего по дороге, — принял решение Зоро, запрыгивая на коня.       Санджи кивнул. Теперь он был спокоен за девочку, что бы ни случилось, Зоро не позволит и волоску упасть с ее головы. Он послушал, как Зоро неловко объясняет армии, что они все идут в город, Зоро на коне едет впереди, и облегченно выдохнул. Балда отдал приказ идти в город, а не следовать за ним. И даже если этого кретина опять потащит к черту на кулички, армия не отклонится от верного курса. А то ищи потом свищи короля с войском по всему острову.       Как только колонна тронулась, Санджи тут же вскользнул в дом, прислоняясь к стене и разражаясь приступом кашля. Легкие внутри обжигало, он чувствовал, что у него жар, уже без всякого градусника — щеки горели, как раскаленные.       Он не пошел с армией, потому что у него не хватило бы сил преодолеть поход пешком. Он не имеет права вырубиться прямо на глазах оставшейся в живых армии. Потому нужно найти бинты и промыть рану, чтобы в нее не попала грязь, поискать запасные ботинки. Хотя в его теле много замененных деталей, он все еще не чертов робот и не сверхчеловек, как его братья, которые могли и зимой бегать по горам в одной рубашке.       Санджи не собирался задерживаться в этой жуткой избушке надолго, только избавится от котелка и согреется, чтобы не умереть по дороге.       Плевок стоял в углу и смотрел на него. Наверное, Санджи просто ранил, а не убил его полностью. «Это потому что ты ошибка и не можешь ничего сделать как следует», — дружелюбно пояснил Плевок. В комнате было черно, но Санджи точно знал — это Плевок, а не вешалка с плащом, тот точно так стоял и смотрел на него презрительно и в подземелье, держа в руках тарелку с остывшей похлебкой. Санджи был голоден и сглатывал слюну, а Плевок стоял и с насмешкой ждал: трапеза сегодня или его пленник еще немного поиграет в ложную гордость? Потому что если не сегодняшняя, то Плевок просто унесет эту тарелку и принесет ее же, но только завтра. Уже не просто холодную, но засохшую по краям. И будет приносить эту тарелку каждый день, пока не дождется, что пленник покорно склонит к полу голову в железной маске. Это был знак покорности, дозволения Плевку войти и делать, что пожелает, лишь бы он занес и тарелку. И это всегда так забавляло Плевка: если рано или поздно пленник все равно сдавался, так почему было не сделать это сразу и хотя бы раз не попробовать еще свежей похлебки?       Теперь Плевок стоял с миской, а в похлебке для Санджи плавали маленькие детские пальчики. Их можно было пересчитать: один, второй, третий… — Нет! Нет, нет, нет, нет! Не смей, убирайся! Больше никогда! — Санджи вскочил, отбиваясь из последних сил от склонившегося над ним Плевка, загипнотизировавшего его страшной считалкой, чтобы подобраться ближе. В рукаве хранился нож, которым он убил Плевка, Санджи вынул его, и тут же получил сильный удар по руке. Оружие со звоном упало в темноту. — Да уймись ты! — кто-то крепко хватал его за плечи, и Санджи дергался от этого еще сильнее. Больше не позволит, только не Плевок. Пусть Зоро, пусть кто угодно, но не Плевок, сваривший ногу собственной дочери. — Ты башкой что ли тронулся! Это я! Приди в себя! — его резко тряхнули за плечи, Санджи клацнул зубами и понял, что от человека веет не могильным холодом убитого Плевка, а теплом горячего тела. — Зоро? Но Зоро, что ты здесь делаешь… — он принялся ощупывать мечника в темноте. Почему камин так быстро погас, ведь Санджи прилег отдохнуть всего на несколько минут? Зоро был горячим и живым, от него пахло мокрым осенним лесом. — Это правда ты, Зоро? — не верилось, быть может, это Плевок одел личину Зоро, залез в его кожу, чтобы обмануть Санджи. Чтобы заставить Санджи надеяться, а потом холодно и ядовито рассмеяться, как умел только стражник. — А кому, блять, еще быть, Джерма психованная, — недовольно проворчал Зоро. И Санджи наконец поверил, потому что больше не мог выдерживать это один, вот-вот, и он сломался бы. Теперь он мог выболтать из себя все, что выворачивало его изнутри сильнее иголок в легких: — Зоро, послушай, Зоро, я закопал котелок. Я похоронил ногу вместе с котелком, не открывал больше, — сбивчиво шептал Санджи, цепляясь за руки Зоро, все еще жестко держащего его за плечи. — Я копал, а земля такая жидкая из-за дождей, и все стекало обратно, но я копал лопатой, пока не ударил ей обо что-то твердое. Знаешь, Зоро, я нашел его, — в темноте он искал глазами глаза Зоро. — Череп ее матери. Девочка сказала, что ее мать «забрала Джерма» еще той зимой. А я копал могилу для ножки и нашел череп, понимаешь? — Санджи нервно расхохотался, впиваясь ногтями в руку Зоро. — Он сожрал сначала мать, а потом похоронил за домом, прямо с той стороны — у стены спальни дочери! Теперь они лежат вместе, я позаботился. Мама и кусочек дочки, ахахаха, Зоро, понимаешь! Я копал и копал, как безумный, что-то заставляло меня, пока я не нашел ее кости. И знаешь что — у мамы тоже были отрублены ноги, а потом он аккуратно сложил их в ее могилу! Сохранил нежно обглоданные кости, Зоро! Какая нежная забота отца семейства! — последние слова он прокричал в лицо собеседника, хотя не видел его в темноте.       Он подумал, что Зоро его сейчас ударит за дерзость, и готов был принять удар. Удар бы все облегчил — вернул Санджи в жестокий мир, в котором такое случается сплошь и рядом, Санджи сам виноват, что позволил себе забыться. Но вдруг держащие его за плечи руки дернули его тело вперед, скользнули по спине, плотно прижимая грудь Санджи к груди другого человека. — Тихо, тихо, психованный, да, это больная херня. Я зря не оставил тебе подмоги. Это было глупо, прости. Ты правильно сделал, что похоронил их вместе. Я бы сам чокнулся такое делать. Я оставил на тебя всю грязную работу, ты не обязан был… — успокаивающе шептал Зоро, укачивая бьющегося в истерике Санджи. — Зачем он дал ей жизнь, Зоро? — нервно перебил его Санджи, пытаясь высвободиться из чужих объятий. Слишком это было странно, слишком грозило для Санджи прорваться чем-то неконтролируемым и страшным. — Зачем такие отцы позволяют детям появиться на свет, чтобы потом отнять этот свет?! Чтобы мучить?! Я не понимаю, зачем они позволили нам появиться?! — Тихо, тихо, он просто больной ублюдок. Этому нет ни прощения, ни объяснения, — Зоро держал крепко, не давал вырваться. Он укачивал медленно, мешая конвульсиям и бешенству Санджи пробиваться через его гипнотически мерное: «Тихо, тихо».       И Санджи честно пытался вырваться из всех сил, не дать случиться непоправимому. Но Зоро не был болен, Зоро был сильнейшим из всех Зоро на Ковчеге, у Санджи не было и шанса. И он сломался, его тело вмиг из твердого и вертлявого, пытавшегося выкрутиться из рук Зоро, превратилось в обмякшее и безвольное. Он позволил своей голове упасть и внезапно уткнулся носом в плечо Зоро.       Все эти годы Санджи плакал только во сне. Пока он мог себя контролировать, ни одна слезинка из его глаз не скатывалась днем при свидетелях. Люди, которые пытаются доставить тебе боль, обычно радуются, когда ты плачешь. А Санджи не собирался их радовать. Но сейчас его сжимали в объятиях, а он сидел на полу дома, в котором Плевок, преследовавший его во всех мирах, бесстрастно ел свою семью. И это было выше сил Санджи, сколько бы он ни пытался сдержаться, его прорвало.       Он заплакал навзрыд, громко и некрасиво всхлипывая, тут же вцепляясь пальцами кимоно на спине Зоро. Почему все это не может быть просто еще одним кошмаром в горячке? Почему он проснулся, а Плевок и его котелок все еще правда?! — Зоро, я убил его, Зоро, — прокричал он, никакие тайны уже были не важны. — Он сидел тут и варил ее ногу. И я убил его, велел ему бежать, чтобы не запачкать кровью пол, догнал и убил в лесу. Я знаю, ты убьешь меня за то, что я убил человека, но плевать. Мне плевать, потому что лучше так, иначе он все равно будет приходить. Сколько бы ни было миров, даже если он умер, он все равно явится ко мне. Даже если я убил его сам, — Санджи всхлипывал, отчаянно цепляясь за одежду Зоро. Упираясь лбом в его плечо, чтобы истошно зарыдать. Клапан открылся, и Санджи никак не мог остановиться, словно все обиды и несправедливости, что он сносил с бесстрастным лицом или высокомерно приподнятой бровью все эти годы, не растворились во времени. Они просто затаились и ждали своего часа, чтобы хлынуть наводнением все разом, разрывая сердце Санджи. У него не хватало дыхания, но он все равно кричал в плаче. — Тихо, ти… — пытался еще уговаривать его Зоро, но вдруг замолчал, крепко прижимая к себе Санджи.       Он вернулся за Джермой, лишь поменяв усталого коня на нового — не доверял тому хозяйничать в горах в одиночку. Думал, что утром будет снова на горе, но все тропы заново покрыл снег, и Зоро с не знающим пути конем плутали почти целый день, выйдя к домику фермера уже почти в ночи следующего дня. Зоро думал, что Джерма уже отправился в город, потому Зоро переночует в домике и тоже спустится. Но, к удивлению, Джерма все еще был здесь. Лежал в груде тряпья прямо посреди гостиной небольшого домика и громко бредил, плача и вырываясь от какого-то неведомого преследователя. Зоро вдруг подумал, что ведь Джерма провалялся в бреду на полу сутки, камин давно потух, и если бы Зоро не пришел, он бы просто замерз насмерть.       Потому он хотел как можно скорее разбудить Джерму, привести его в чувства. Но тот никак не успокаивался. Зоро понимал, у него самого сердце похолодело от рассказа — «похищенная» мать все время была за стенкой спальни дочери. Откопать такое… и Зоро прижал Джерму к себе, чтобы тот не поранился, пока себя не контролирует.       Но когда Джерма заплакал, беспомощно цепляясь за Зоро пальцами и утыкаясь хлюпающим носом, у Зоро вдруг пересохло во рту, а на руках и загривке встали дыбом волосы. Неожиданно для себя Зоро вдруг ощутил жгучее желание.       Его Завитушка никогда не был сдержанным, наоборот — предельно эмоциональным и потому гораздо менее хрупким психически, чем можно было подумать. Он злился, когда его злили, радовался, когда видел что-то хорошее, выплескивал сиюминутные горе и радость. И никогда не нуждался в Зоро для эмоциональной цельности. Завитушка был чертовски независимым, что заставляло Зоро тянуться к нему, как планеты чувствуют притяжение к солнцу, палящему и ценному и без них, само по себе.       Зоро это нравилось, он не любил нытиков и когда разводят сопли. Но сейчас руки сильнее, чем нужно, слишком жадно сжимались на спине всхлипывающего Джермы, а голову вело до помутнения сознания. Ноздри раздувались, словно он был хищником на охоте. Полная эмоциональная уязвимость, незащищенность обычно высокомерного, презрительного Джермы, кипятила кровь внутри Зоро. Никогда он не подозревал в себе подобного, он всегда думал, что не терпит слабаков, но внезапная душевная беззащитность холодного Винсмоука вызывала у Зоро дикое желание сжать до упора, уронить на спину, чтобы вжать в пол, вдавливая в себя каждой клеткой — какой-то животный инстинкт. Завладеть надломленным, совсем не стальным внутри Джермой, пока тот жалко цепляется трясущимися руками за его спину и всхлипывает в плечо.       Он имеет право взять его, таков их уговор с Джермой, — промелькнула подленькая мысль.       Какое безумие.       Зоро с усилием отцепил от себя дрожащего Джерму, отталкивая его, быть может, сильнее, чем следовало. Сначала этот псих-каннибал, потом разрыдавшийся Винсмоук, теперь вот у Зоро шарики за ролики зашли. Воздух в этой долине всех с ума сводит, что ли?