Сломанные вещи🥀

      Грозящий ему Плевок в углу оказался просто плащом, а вырвавший его из сна протягивающий к нему руки Плевок оказался Зоро. Удивительно, но Санджи даже обрадовался Зоро — не фантомно преследующему его призраку прошлого, а вполне реальному такому живому говнюку. Тот толкнул его в грудь, и Санджи пришел в себя, ударяясь задом об пол. Огляделся и зябко поежился — камин почему-то успел погаснуть.       Он потянул снова на себя украденное с постели Плевка шерстяное одеяло, он расстелил его на полу в гостиной, повесив пиджак сушиться. В комнате он спать не стал, думая о том, как лежала без ног до последнего врущая дочери, но все сама понимающая жена Плевка…       Странно, когда он присел отдохнуть на полу, в комнате было тепло. Сейчас же доски обжигали холодом, а внутри Санджи тлели угли, готовые разгореться и обжечь легкие при первом же кашле, он чувствовал, что щеки так же пылают от жара — сон не помог избежать последствий переохлаждения. Свет за окном был темно-серым. — Что, уже светает? Вот черт, я думал, что отдохну всего час… — схватился Санджи за голову. — Светает? Да это темнеет! — буркнул зло Зоро. — Ты тут жить что ли поселился? Ты провалялся здесь почти сутки. — Сутки… — потрясенно повторил Санджи. А потом опомнился и принялся подниматься, нечаянно припадая назад от слабости в теле. — Это случайность… я просто заснул, я собирался вернуться как можно скорее. Я готов, пойдем. — Сиди, — Зоро грубо дернул его за ремень брюк, заставляя упасть обратно на холодный пол и тут же отдергивая руку. — Темнеет. Бошки себе свернем по ледяной горе ночью вниз ломиться. Утром все. — А? — всполошено квакнул Санджи, не сразу улавливая смысл слов. Можно остаться? Можно не тащиться по холодной ночи, в которой где-то среди деревьев бродит мертвый Плевок.       Он опасливо присмотрелся к Зоро, в темноте его черты были еле заметны, свет из окна был совсем тусклый — осенняя ночь стремительна. Но Зоро и не старался скрыть, что дьявольски зол на Санджи. Санджи подобрал ноги к груди, чтобы было теплее. Странно, ноги холодные, а руки теплые, словно он только что обнимал что-то теплое…       Вот черт! Мозг наконец проснулся, услужливо подсовывая ему воспоминания обо всем, что Санджи вытворял в истерике кошмара, не понимая, что это уже давно не сон. Но разве можно Санджи винить, Зоро его вообще-то обнял, Санджи ни за что бы не подумал, что подобное ему не снится!       Вот почему Зоро так зол — внутри все похолодело — в минуту слабости Санджи сам признался, что убил Плевка. И как дешево он разменял свой смертельный секрет — просто за краткие теплые объятия после кошмарного сна. Санджи даже не знал, что это его слабость, и он так расколется! Последние лет двадцать его никто и не обнимал. Обнимала его только мама, и, едва проснувшись в чужие объятия, Санджи забылся, что мамы нет, и чувство спокойной защищенности от чужих рук вокруг твоих плеч — очередной обман становящегося все коварнее чужого для него мира. Мамы больше нет, а значит, нет больше и безопасных объятий. Санджи сглупил, повелся и позволил тупому мечнику себя обыграть. Зоро даже трупа Плевка наверняка не нашел, Санджи сам подписал себе смертный приговор.       Он насуплено сжался, позыркивая в полутьме на разозленного Зоро. Тот был просто взбешен, слышно было, как громко вылетает воздух из его ноздрей. Вдруг Зоро резко встал, и Санджи трусливо вздрогнул, ожидая услышать звук извлекаемых из ножен катан. Ножа в рукаве не оказалось, ах да, Зоро его выбил из руки, защищаться было нечем. — Есть что пожрать? С прошлого дня ничего не ел, — сказал вдруг Зоро. — В этом доме? Думаешь, он ел ребенка, потому что ему наскучили его запасы? — Ай, не напоминай! — рявкнул Зоро, он растеряно почесывал свой затылок, избегая смотреть на Санджи. Тому подумалось, что Зоро просто неуютно в этом доме каннибала. — А ты что ел? У него же должно быть зерно… — Ничего, — пожал плечами Санджи, а потом уткнулся лицом в ладонь, нервно выдыхая: — Зоро, у него ничего нет, понимаешь? Истории про большой урожай — ложь, чтобы ему без проблем обменяли все крохи с его полей подчистую на выпивку. Он просто не мог перестать пить долбанную настойку из снежной ягоды.       В подтверждение его слов Зоро нечаянно пнул одну из пустых бутылок на полу, зазвенело стекло. — Черт! Вот же урод. Никогда больше эту дрянь пить не буду, — рявкнул какой-то расторможенный Зоро. И Санджи усмехнулся: все неплохо, по крайней мере от Зоро больше не будет разить Плевком. Но теперь уже нет разницы, если Зоро его убьет.       Зоро меж тем взялся за ручку двери. — Сиди здесь. Я видел в лесу силки на кроликов. Схожу проверить, может, попался кто на ужин. Все равно силки уже никому не нужны, раз здесь больше никто не живет.       Санджи сидел неподвижно, боясь выдать свою радость, и Зоро хмыкнул под нос и вышел, так и не дождавшись хотя бы кивка в полумраке.       Стоило двери захлопнуться, а шагам за стеной удалиться до еле слышных, как Санджи вскочил, заметавшись по комнате. Он должен бежать! Зоро запретил ему убивать после случая с пиратом, Санджи нарушил его приказ, и второго прощения не будет. Хорошо, что он успел передать солдат под командование Зоро, теперь они спасены. Зоро не будет убивать их без причины. А вот Санджи должен спасаться, если хочет жить.       Он схватил с пола недопитую бутылку — алкоголь поможет ему согреться ночью в холодном лесу. У него и так почти воспаление легких, уж лучше глотать блевотное как дыхание Плевка пойло, чем сдохнуть в первую же ночь, пока он не найдет пещеры. Ведь солдаты Джермы жили где-то, он переночует в их логове, а когда его перестанут искать, проберется тайно на любой корабль в порту. Прицепится снаружи, как полип, лишь бы выбраться в море, а когда Джерма скроется из вида, выберется на борт и объявит о себе, если не окочурится в холодной воде. Может, он умрет в воде от переохлаждения и сгинет в холодных волнах, так и не выбравшись с острова, но он попытается! Местный Санджи не был трусом, у него хватило сил сбежать из подземелий дворца, и он получил все — стал поваром, нашел новую семью, у него были друзья и его даже смогли полюбить. Потому что у него была кишка не тонка совершить побег и выжить. Если Санджи сможет бежать при таких же невозможных условиях, он докажет, что ровня местному Завитушке, а значит, у него тоже есть права на все эти несметные богатства.       Перед глазами плясали искорки, хотя огонь давно не горел. Вспоминался смех Козетты, который ему больше не услышать. И почему-то то утро, когда он лепил уродливые гедза, а Зоро жадно лопал их, не подозревая, что это дело рук «ебаной Джермы». Он успел нажить так мало в своей свободной от Винсмоуков жизни, но даже это приходилось оставлять позади. Больше нельзя поддаваться чувствам, если он хочет жить. Он уже размяк, когда его обняли, и сам подписал своей слабостью смертный приговор.       Он замотался в шерстяное одеяло, схватил бутылку и выбежал в горные сумерки.       В горах темнело стремительно, даже отблески солнца давно съелись тенями гор, и в лесу под этими горами тьма была непроглядной. Санджи бежал, стараясь не оборачиваться, ему казалось, что сзади бежит и в затылок дышит ему мертвый Плевок, которого он оставил в этом лесу. Или в другом? Какая разница, Плевок теперь всегда будет бежать за ним и дышать в затылок, даже на других островах.       Легкие начали гореть почти сразу же, к искоркам в глаза прибавились красные пятна. Санджи сглатывал слюну с железным привкусом — значит, все же кашель с кровью. Он не сплевывал — в крови есть питательные вещества, а он не ел целый день — скоро силы будет брать неоткуда.       Ночью подтаявший было снег снова сковало морозом, мокрая до этого трава стала скользкой и острой. Санджи поскользнулся, проехал пару метров, ударяясь о дерево, потом падая, кувыркаясь уже по земле вниз с небольшого пологого холма. Бутылка разбилась почти сразу, он услышал хруст раздавленного стекла. Противно запахло пойлом Плевка. Тут же вскочил на ноги, останавливаться нельзя — он знал, что сил в его теле нет, он бежит на адреналине и жажде жизни.       Он заставил себя не падать, крепче закутываясь в одеяло, и огляделся. Черт, в темноте густого леса он оказался на самом дне оврага, он не видел, откуда бежал, когда скатился вниз. Он заблудился, словно тупица Зоро! В валежнике рядом что-то хрустнуло, и Санджи резко повернул голову. Хищники? Он даже не поискал запасной нож в доме Плевка. Пекло в груди и тяжелая голова мешали ясно мыслить, он реально решил сбежать и выживать в зимнем лесу даже без оружия?!       Валежник захрустел еще громче, и Санджи отступил на шаг по хрусткому стеклу, готовясь сражаться за свою жизнь голыми руками. Фигура распрямилась — высокая, на двух ногах. Неужели это проклятое место само заставило его бежать, уронило в овраг, где он убил Плевка? И тот поджидал его тут, чтобы повалить, прижимая холодным телом к такой же холодной земле, и перед тем, как убить, стянуть с него одежду и… Санджи представил руки мертвеца на своей голой пояснице. И закричал. — Ты чего орешь?! — закричал в ответ Зоро. Санджи замер, как кролик, которого держал в руке Зоро. Он свалился прямо к нему в овраг. В ушах стучало, в груди рвался наружу огненный ком, и он просто бежал, даже не расслышав, как возится с убитым кроликом в кустах громкий Зоро.       Санджи такой идиот. Его побег продлился полчаса, и он сам примчался в руки своей смерти. Санджи нервно засмеялся — у него была теорема, а вот ее доказательство. Он не равен местному Завитушке и не получит ничего из того, что дала жизнь ему. Он получит смерть. — Ты крышей совсем поехал что ли? — Зоро подошел к нему вплотную. От него пахло теплой кровью — он только что убил кролика. Санджи зажмурился и продолжил смеяться. Одеяло на плечах такое тяжелое. Если Зоро убьет его прямо сейчас, не придется тащить его вверх по склону назад.       От тела Зоро как всегда шел жар, даже в холодном лесу. Если бы Зоро коварно не обнял его, Санджи бы не размяк и не выболтал тайны, они бы еще поборолись в хитрости и интригах, пока тело Плевка не нашли. Было так странно не страшно, когда тебя обнимают, вон он все и выболтал. Когда обнимают, не страшно ничего, даже умирать. В голове мелькнула шальная мысль податься вперед и обнять Зоро, когда тот пырнет его катаной. Тогда он умрет в объятиях, а что Зоро перепачкается кровью — это уже не проблемы мертвых. — Ты что — босиком вышел? — раздался голос Зоро совсем близко, так что Санджи резко открыл глаза. Зоро всматривался в землю, и Санджи вдруг понял: он не надел ботинок. Побежал в одеяле и с бутылкой в руке, от лихорадки он не мог мыслить рационально и просто побежал босым через замерзший лес вперед, не разбирая пути. Он все равно бы умер, отморозив ноги до черноты через полчаса, из-за железа те быстро выстывают. — Расцарапал все до крови, придурочный… — добавил Зоро.       Санджи опять рассмеялся. Такой бездарный побег — он не заслуживает ничего, что имел местный Санджи.       Из его легких выбило дух, а голову подкинуло так, что он случайно клацнул челюстью, и тут же голова свесилась вниз. Зоро поднял его в одеяле и легко перекинул через плечо, лицо Санджи ударилось об обтянутую шерстяным кимоно поясницу. — Я тебя сбрендившего, но верну на место. А то Козетта мне уши отгрызет. Там уж подыхай, если хочешь, от обморожения или еще чего, но до замка дотяни, — буркнул Зоро и быстро пошел вверх по склону, словно Санджи и не весил ничего. Санджи висел и смотрел на мертвого кролика в другой руке Зоро. — Эй, Зоро, почему ты не убиваешь меня? — ляпнул он, немного поболтавшись головой вниз. Стоило смолчать, стоило воспользоваться передышкой до замка, чтобы спланировать побег лучше, но проклятая лихорадка путала мысли, заставляла сбалтывать их быстрее, чем Санджи успевал себя остановить. — Э? За что? — За Плевка, — сказал он в поясницу. — А, это, — Зоро немного помолчал, твердо шагая через темноту. Санджи не знал, верно ли тот выбрал путь, но ему не было никакой разницы, размеренный шаг убаюкивал его. — Я бы и сам его убил, — ответил наконец Зоро. — Если бы он был жив, когда бы я все узнал, я бы убил его на месте. Так что довольно лицемерно казнить тебя за это, ведь я бы поступил точно так же. А себя бы я не казнил. — Ух ты, ко мне теперь применяют новую мерку вместо старой. Хотя, это скорее понижение, чем повышение, судя по твоим идеалам, — нервно хехекнул Санджи. — О чем ты… а.       Зоро замолчал, вдруг осознав, про что Джерма — Зоро мерил его поступки по своему лекалу, в этот раз не сравнивая, как поступил бы Завитушка. Хотя Завитушка бы точно на этом уроде места живого не оставил, тем более когда речь шла о «маленькой меллорин». Но Зоро почему-то не пришло это в голову, слишком отвлекли его от мыслей о Завитушке все эти оборванные солдаты и прочая дичь, что творилась все это время в Северных горах.       Горы точно были какие-то дурные, порченные. Сначала этот морок в домике, когда ему захотелось завалить на спину распустившего нюни Джерму. Тот всхлипывал, а Зоро прижимал его к себе представляя, как тот продолжает цепляться за его плечи и утыкаясь в плечо влажным от слез лицом, пока Зоро берет его прямо на этом полу. Зоро даже сбежал от него поскорее на охоту, чтобы проветрить голову и избавиться от скрутившего тело желания. Подобное Зоро ощущал впервые, потому оно казалось наведенным чужеродным мороком.        Так Джерма его тут же нашел посреди леса, в том же одеяле и босой. Зоро решил было, что тот обо всем догадывается, потому специально его преследует ради своих схем. Но потом увидел, что тот опять в горячке, как тогда в замке, когда он молол лихорадочно что-то про солдат и почему-то руку и Козетту.       Джерма у него на плечах замолк, и Зоро подбросил его на ходу слегка, чтобы проверить — жив ли. Тот тихонько охнул, и Зоро удостоверился — жив. Дело было не только в том, что Козетта будет зудеть, помри Джерма. Еще ведь надо разобраться с солдатами, которых он оставил внизу, разрулить с надвигающимся голодом. Он не был дурак настолько, понимал, что если без присмотра страна дошла до нищеты, значит, в городе живут совсем идиоты, и им нужен тот, кто разбирается во всем этом… правлении. А этот ублюдок то и дело звал себя Третьим Принцем, кому же еще быть в теме, как не ему.       Потому Зоро и пер босоногого ублюдка через лес обратно в тепло. Тот все лепил, что у него кости железные, но весил даже с ними как-то до жалкого мало, Зоро даже тайком приподнял его одной рукой — легкотня.       Но особо цацкаться не стал, плюхнул на пол перед камином, как вернулся. Благо, следы босых ног с каплями крови на снегу безошибочно вывели его к домику Плевка. Других босоногих идиотов в лесу, к счастью, не петляло.       Зоро думал было разжечь камин, склоняясь к прогоревшим углям, как Джерма спросил, не поднимая головы с пола: — Ты будешь готовить на этом очаге? — и Зоро против воли скривило от отвращения. Вспомнился наваристый суп в котелке. — Нет. Разведу костер на улице, — буркнул он. — Сиди тут.       На улице Зоро нашел место под навесом, где оставил новую отдохнувшую лошадь. Та фыркнула, но отходить не стала — дымок от костра приятно ласкал ее бок, а ночи в горах были непривычно холодными даже для животного. Зоро освежевал кролика отобранным у Винсмоука кинжалом, крякнув — хоть какая-то реальная польза от символа королевской власти. И насадил куски крольчатины на ветки — сам он готовить был не мастак, но опыт был — еще до Луффи ему пришлось попутешествовать в одиночку, и деньги на таверну были не всегда. — Сказал же, там сиди, — раздраженно цыкнул он, заслышав шорох одеяла за углом. В этот раз Джерма хоть додумался надеть ботинки на свои расцарапанные от жесткого колючего льда ноги. Джерма ничего не сказал, тихо сполз по стене дома, тут же высовывая из кокона одеяла руки, чтобы обогреть их у костра. — Не могу там, — через пять минут молчания и смотрения в костер признался Джерма. Зоро не стал его осуждать, местечко было жутковатое, Зоро бы туда не сунулся в одиночку больше никогда, если бы не нужно было забрать этого психопата.       Зоро принялся молча поворачивать ветки с кроликом, смотря на искры костра. Все приходило в норму, Джерма снова был раздражающим Винсмоуком, и странные ощущения и возбуждение казались придуманными, не принадлежащими Зоро. Хорошо, что Зоро не стал поддаваться этому желанию, паскудство это было бы, пусть даже и уговор между ними. Когда дрова стали прогорать, Зоро выбрал два небольших куска, немного обуглившихся, потому что он сунул их прямо в огонь, но все равно внутри вполне сносных. И протянул одну ветку загипнотизированному Джерме в одеяле. Тот дернулся, словно Зоро его ударить хотел. — Ты чего? — В смысле? Жри давай, завтра вниз идти.       Джерма недоверчиво закутался в одеяло плотнее и помотал головой. — Все хорошо, я смогу дотерпеть. Тут всего один кролик, ешь. — В смысле? Брезгуешь, что ли? — нахмурился Зоро, нашелся ему королевская кровь. — Что? Нет, просто это не я его поймал, ты не обязан делиться… — смутился Джерма, глубже оседая в свой кокон из одеяла. Но Зоро не убирал протянутой руки с веткой. Джерма покосился на нее недоверчиво, вытащил руку из складок и цапнул ветку далеко выше пальцев Зоро — чтобы точно его не коснуться. — Спасибо, — еле слышно прошелестел он. Зоро пожал плечами и впился зубами в свой кусок. Кролик был пресный и подгорелый с одной стороны, но горячий и сочный, так что Зоро принялся с удовольствием жевать, обжигаясь. Он и забыл про Джерму, пока не справился с куском и не решил поискать еще готовые.       Джерма же ел аккуратно, откусывая мелкие кусочки и тщательно пережевывая. Он заметил, что Зоро наблюдает за ним, проглотив свою долю чуть ли не целиком. — Кусок в горло не сразу полез после сегодняшнего, — словно извиняясь кивнул он.       Зоро судорожно сглотнул, ну спасибо, не мог не напоминать что ли? Он понадеялся, что ногу девочки тот по крайней мере с другой стороны дома закопал. — Вкусно, — вдруг сказал Джерма, и Зоро недоверчиво приподнял брови. — Плохая ложь. Я хреново готовлю. — По крайней мере лучше, чем сделал бы я. Мой был бы прямо в шерсти, я не умею свежевать кроликов, — пожал плечами Джерма. — Хах, — Зоро выудил из костра себе еще ногу горелого кролика. — И что же — никогда не хотел научиться готовить?       Санджи вспомнил свои детские вылазки в лечебный блок к маме, в его рюкзачке всегда был бенто для нее. Как это было далеко, что почти неправда. Сегодня это было бы слабостью, как объятия. Он должен перестать быть слабым, ему не долго будет везти на отсрочки. — Это работа кухарки, а не Третьего Принца, — безразлично ответил он. — Плебейская работа. — Ублюдская Джерма, — пробормотал Зоро сквозь зубы. Его вежливость ничего не стоит, он высокомерный тип. — И чего Козетта так печется, чтобы я тебя вернул целым… — Для короля ты слишком боишься простой поварихи, — заметил Санджи, смотря в костер. — Слушай, ты такой злючий, — выдохнул Зоро. — Козетта меня кормит, присматривает за замком, это нормально, что я это ценю, я же не высокомерный аристократишка какой. Так что обидишь ее даже словом — шею сверну.       Он угрожающе сверкнул на Джерму глазом, но должного эффекта это не возымело. Тот смотрел на костер и улыбался, держа в руках палку с крольчатиной, как ребенок подаренный ему воздушный шарик. Зоро думал было подкрепить угрозу физическим воздействием, он тут не шутит шутки, когда дело касается Козетты. — Это хорошо, что ты ее защищаешь, — сказал вдруг Джерма. — У тебя получится лучше, чем у меня. — В смысле? — не понял Зоро, а потом словно что-то сложилось в его голове в цельную картинку. — Ты знал Козетту в своем мире?! — быстро спросил он.       Джерма странно дернул головой, словно вжимая ее в плечи, а потом с усилием заставил себя распрямиться и сидеть гордо. — Да. — И что с ней стало? — Она умерла. Такое случается с людьми. — Как? — допытывался Зоро.       Джерма наконец удостоил его взглядом, повернув голову. — Это уже не имеет никакого значения. Здесь Козетта жива, и можешь не беспокоиться, я ее не трону.       Ответ Зоро почему-то не понравился, но вести задушевные беседы с Джермой казалось диким, и он решил, что пока сойдет. — Я привел в город девяносто четыре новых рта. — Девяносто пять. — А? — И девочка. Как ее зовут, кстати? — А, это… — Зоро почесал в затылке. — Я забыл спросить.       Джерма высокомерно фыркнул, будто быть хорошим правителем — это спрашивать имена мелких девчонок, и Зоро только что завалил экзамен. — Где ты их оставил? — тихо спросил Джерма, он аккуратно доел свой кусок мяса и теперь смотрел голодными глазами на остальные головешки в костре, не смея попросить добавки. Зоро решил намеренно не замечать и подождать, что тот будет делать. — Да я даже не стал в замок заходить. Девчонку доктору, этих оборванцев в амбар запихал, там хоть ветра нет. — Как в амбар? На пристани? Там же Нала! — Джерма округлил глаза, уставившись на Зоро. — Ну да. Девка совсем краев не видит, на рожон к каждому пирату лезет. Я им и сказал, присмотреть за Налой, пока не вернусь. А то ведь перешибут девку рано или поздно пираты побойчее, или украдут да продадут, а трусы в порту скажут, что ничего поделать не могли. Хотя сами даже не попытаются ее отбить. Пусть уж эти — механические… — Они не механические, — резко перебил его Джерма. — Да я так… — Они не роботы. Они обычные люди, выращенные в лаборатории. Они отличаются только силой и геном повиновения Винсмоукам, во всем остальном они такие же люди. — Что-то не похоже. Отмороженные какие-то. — Им было запрещено желать другой жизни. Они не виноваты, что выросли такими, — Джерма с сожалением отбросил пустой прутик и закутался в одеяло плотнее. Зоро взял себе еще кусок, но Джерма молчал, не прося добавки. — Ебанутые Винсмоуки, — проворчал Зоро. — Такое с людьми сотворить. — Конечно, они дали им жизнь и достойный быт в казармах, обучили ремеслу и грамоте взамен на службу Джерме. Отвратительная жестокость. Совсем другое дело — отправить их в смертельный холод Северных гор медленно жрать друг дружку восемь лет к ряду, — фыркнул Джерма, закрывая глаза. — Эй! Я не знал, понятно?! Если бы я знал, что они так будут делать, я бы никогда так не приказал! — возмутился Зоро. — В том-то и смысл быть королем, Зоро, — принимать на себя вину за любые последствия, даже если ты в них не виноват. Резюмируя — тебе очень не понравится. — Пиздец ты злюка, — хмуро пробурчал Зоро и решил, что еще кролика тот не получит. Но когда через десять минут его начала мучить совесть, что он съест куски побольше в одиночку, и он повернулся к Джерме с еще одной шпажкой, тот спал, окуклившись в одеяле. И спал так крепко, что даже не почувствовал, как Зоро поднял его на руки. Гордец так и не попросил добавки.