Сломанные вещи🥀

      Зоро то и дело косил глаза, чтобы тайком подглядеть, как идет за ним, почему-то нахмурившись и то и дело упрямо надувая щеки, «мелкий» Завитушка. До темноты вернуться в замок они не успели, Зоро попытался пройти в него не самой людной дорогой, чтобы не пугать «ребенка» недружелюбными горожанами и, кажется, выбрал не тот путь. — Э? А где дорога в замок? — почесал он затылок в очередном тупике. — А ты не знаешь? – Санджи спросил почти шепотом, еле слышно. — Нет, а ты? — И я нет… — и вдруг испугался. — Нам срочно нужно вернуться. Если отец тебя за мной послал, и ты опоздаешь, он тебя так сильно накажет… — Не накажет, — отмахнулся Зоро, решив, что на месте выкрутится, куда подевалась вся долбучая семейка Винсмоуков. — Замок на горе. Значит, если мы будем постоянно идти на подъем, то все равно там окажемся, — немного подумав, выдал Санджи и облизнул подсыхающую корочку крови на губе. Зоро вдруг стало жаль его, ведь это из-за него он так больно ударился лицом о лед. Бессознательно он протянул руку к Завитушке, и тот вжал голову в плечи, нахохлившись, как цыпленок. В том, как недоверчиво он смотрел и хохлился, было больше от Злюки, чем от Завитушки, и Зоро вздохнул, убирая руку. — Ну да, неплохо придумано. Пошли.       К тропинке в замок они вылезли уже совсем в сумраке из какой-то сырой подворотни. Зоро выкарабкался из дыры в заборе и оглянулся на Санджи, тот мелко трясся в мерзлой мгле, но тут же замер и улыбнулся, когда Зоро посмотрел на него.       Когда он улыбался, прищуриваясь, то был совсем похож на Завитушку, тот знай смеялся, когда на Мери обрушивались штормовые ливни. И Зоро успокоился, счастливо улыбнувшись в ответ. — Съедим чего-нибудь теплого, когда вернемся. Наверное, на кухне что-нибудь осталось. — Угу! — засиял Завитушка и тут же поник. — Только давай потом, после встречи с отцом. Ты не оставайся слушать, как он меня ругать будет. Хотя бы сегодня, а? Все равно тебе Ичиджи рано или поздно расскажет… — Расскажет что? — не понял Зоро, но тут Санджи напрягся и отступил к забору. Зоро резко обернулся.       Это был всего лишь Смех, он шел с Джек из замка, и та с трудом переставляла на ледяной дорожке костыль, но не позволяла себя нести — вместо ноги сегодня у нее был какой-то протез.       Смех остановился напротив Зоро и Санджи и сказал: — Ваши указания выполнены.       Зоро решил, что речь идет о заключении в темницу пирата и деловито кивнул. В разговор звонкой птичкой вклинилась Джек. — А мне сделали пробный протез. Чтобы размер подогнать. Деревянный! Я теперь как пират! — она хвастливо выставила вперед деревянную ножку, словно та точно была причиной всегородской зависти. Зоро одобрительно хмыкнул. — Неплохо. — Клевая, да? — Джек вопросительно посмотрела на Санджи. Тот внезапно пискнул и спрятался за Зоро. — Эй!       Чтобы не быть раскрытыми, Зоро пришлось быстро отделаться от парочки, хорошо, что Смех легко воспринимал приказы. Как только солдат и оборачивающаяся то и дело девочка отошли достаточно далеко в темноту, он обернулся. Санджи сидел на корточках, обнимая колени. — Ты чего? — Ты видел? Эта девочка мне помахала! — глупо хихикнул он. Зоро хмыкнул, ну чистый Завитушка и его повышенное внимание к дамочкам, даже в шесть лет. — Хах, пошли, тоже мне, дамский угодник, сам за спину спрятался, — хохотнул Зоро от смешно засмущавшегося Санджи. — Просто она такая красивая… — еще смущеннее пробубнил Завитушка и поднялся на ноги. Зоро открыто засмеялся, он скучал даже по этой черте Завитушки, сейчас вечная погоня за дамочками его не бесила. Она лишь подчеркивала, что вот он — маленький, но это его Санджи. — Эй, ты смеешься надо мной! — вскочил Санджи, он мелко подрагивал. — Да нет же, — отвернулся Зоро, пытаясь сдержать улыбку. — А вот и да! — А вот и нет! — он быстро пошел по дорожке к замку, чтобы Завитушка не видел его счастливого лица. Он шел, и его сердце ощущало ту же свежесть и чистоту, какую излучал окутанный морозом город. Мелкий Завитушка был такой смешной и наивный, улыбчивый, прямо как дуро-кок. Вот бы придумать, чем еще его насмешить. — Эй…       Завитушки не было. Зоро буквально на минуту отвлекся, а когда обернулся — «малец» пропал! Сердце Зоро тут же обледенело, захотелось схватиться за него рукой, как при приступе. Сердце хотело остановиться, потому что Завитушка опять пропал, а Зоро снова позволил ему пропасть. Но Зоро усилием воли заставил себя выпрямиться и броситься назад по тропинке, словно пережившее микроинфаркт сердце болезненно ныло под ребрами. — Эй, эй! Санджи! — а что если его нашли горожане, которые не терпят Джерму, или напали мальчишки, что ведут вечную вендетту со Злюкой?! Ведь наивный Завитушка ни о чем таком не знает…       Он был у высокого каменного забора. Сидел на корточках и самозабвенно гладил какого-то облезлого дикого кота с разорванными ушами. Пятнистый кот непрестанно громко мявкал, словно на что-то жалуясь, и отчаянно терся о руки Санджи, пытаясь излить свое невыразимое горе в прикосновениях. — Не пропадай так! — только и выдохнул Зоро. Всего лишь по-глупому разминулись, а он словно опять пережил тот день, когда бежал, чтобы найти и спасти сгинувшего кока, но всегда прибегал слишком поздно. Он больше не упустит Завитушку из виду. — А?! — Завитушка резко испуганно обернулся и тут же вскочил, пытаясь прикрыть ногами драного орущего кота. — Я… я просто отстал немного… я уже иду, да, да…       Он быстро шагнул к Зоро, стенающее животное направилось за ним. Завитушку это почему-то привело в дикий ужас, и он постарался отойти еще — кот бодал его головой, требуя касаний и тепла. — Подружился с котом? — спросил Зоро. — Я? Нет, нет, он сам ко мне лезет. Убирайся! — Завитушка нервно дернул ногой, и когда кот не испугался, даже тихонько оттолкнул его ботинком вниз по улице. Кот недоуменно оглянулся, обиженный внезапным предательством. — Кыш! Ты наверняка лишайный! — топнул на него ногой Завитушка.       Зоро скривился — его Завитушка никогда не гнал от себя тех, кто в беде, не считал их грязными или недостойными. Сейчас в Завитушке опять начал проглядываться Злюка с его извечным «Я Третий Принц, он не смеет касаться меня», и эта двойственность, как разные рисунки, наложенные на стекло, мешала Зоро четко видеть его Завитушку. — Это просто голодный замерзший кошак, раненый, судя по всему. Зачем ты прогнал его? Ты мог забрать его в замок и отогреть, — немного раздраженно спросил Зоро. Терять образ Завитушки было неприятно.       Санджи испуганно замотал головой и опять покосился на замок на горе. — Нет, ему лучше будет без меня… — он тоскливо проводил взглядом вновь заскулившего от какой-то внутренней боли кота. Тот не нашел здесь больше тепла и помощи в его беде и юркнул в дыру в каменной ограде. Санджи хлюпнул носом, втягивая сопли. — Почему? — Я недостаточно сильный, чтобы иметь кота, — Завитушка вдруг посмотрел ему прямо в глаза очень серьезным, очень взрослым «злюкиным» взглядом. — Однажды я нашел в саду черепаху, я назвал ее Ракета. И щенка в коробке около конюшни, у него было рваное ухо и никто его не брал, я назвал его Боцман. Я думал, что буду кормить их, пока никто не видит, но мои братья как-то узнали, и мы подрались, — Санджи замолк, опять утирая сопли рукавом. — И? — не понял Зоро. — И я проиграл. Их же было трое. Но я, наверное, и одному Ичиджи бы проиграл, — тихо признался Санджи и спрятал взгляд, словно ему было дико стыдно за этот проигрыш. — И тогда они сказали, что убьют Боцмана и Ракету. Но если я выберу сам, кого им убить, второго они отпустят. — Вот же ублюдки! — вырвалось у Зоро, руки сами собой сжались на катанах. Санджи лишь горестно пожал плечами — прошлое было не изменить. — Понимаешь, я не смог выбрать. На самом деле, мне нравился больше Боцман. Ракета иногда кусала за палец, а Боцман лизал мои щеки, если я плачу. Но я подумал, как же наверное горько будет Ракете перед самой смертью узнать, что я предал ее. Если я выберу прямо при ней Боцмана, она будет умирать, зная, что я ее предал и выбрал умирать никем не любимой. Я… я просто не мог сказать такое при Ракете, и… — Санджи втянул долгую звучную соплю. — И они убили их обоих. — Ты тут ни при чем! Они просто ебаные ублюдки! — едва не выкрикнул Зоро, представляя, через что пришлось пройти в детстве Завитушке. Зоро многое пережил, терять Куину было невыносимо, но никто не заставлял его выбирать, кого из близких убить, чтобы другой жил. — Да, — пожал плечами Завитушка, словно это было так же очевидно, как то, что солнце встает на востоке. — Они всегда такие. Я не могу их победить, — и тут он сказал совершенно неожиданную для Зоро вещь: — Я должен был выбрать Ракету. Тогда я был бы предателем, но Боцман был бы жив. Даже если бы ужасно мерзко поступил с Ракетой, Боцман был бы жив. Неважно, что бы он обо мне думал, что я бы предал Ракету, самое главное, что хотя бы кто-то остался бы жив. Разве так было бы не правильнее, стать предателем в обмен на его жизнь, чем убить сразу двоих, только потому что мне жаль их обоих? Моя жалость никого не спасла.       И образ Завитушки стерся и больше никак не желал возвращаться и налезать обратно. Зоро силился вернуть, но образ рвался углами, расползался, снова и снова обнажая стоящего перед ним никого иного, а шестилетнего Злюку.       «Я взял на себя ношу сделать правильный выбор», — сказал в лесу под ледяным осенним дождем Злюка, стоя рядом с искалеченным конем. Тот все равно умер бы рано или поздно, и Злюке не было важно, что подумает о нем Зоро или о его «благодарности» коню за спасение от гибели в оползне. Злюка сделал выбор — неважно, насколько ужасным будет его поступок для других, если так будет поступить правильнее.       В горле у Зоро стал ком, он не знал, что сказать серьезному «маленькому мальчику» перед ним. Все это было неправильно, так чертовски неправильно. — Потому, пожалуйста, не говори моим братьям, что видел, как я гладил кошку. Я недостаточно сильный, чтобы любить эту кошку. Я не хочу, чтобы она умирала, — тихая смиренная просьба Злюки вырвала Зоро из порывистого вихря мыслей. Зоро вперил в Злюку дикий взгляд. Злюка расценил это по-своему, неуверенно шагнул назад. — Нет? — Их там нет! — вырвалось у Зоро быстрее, чем тот смог мыслить рационально. Он просто не может ради того, чтобы мелкий Санджи ничего не заподозрил, так мучить его. — Кого? — недоверчиво поежился тот. — Твоих братьев. И отца, — быстро добавил Зоро. — Знаешь, я забыл тебе сказать, почему меня послали за тобой. Им всем потребовалось срочно уплыть по делам, а мне сказали пока за тобой присматривать. Так что в замке не будет никого из них, — Зоро почесал затылок, надеясь, что прозвучал убедительно. — Они уплыли без меня? — недоверчиво покосился Санджи в сторону моря, там уже зажегся на берегу маяк. — Ну, они очень спешили, а ты куда-то пропал. Они не то чтобы тебя бросили… — замялся Зоро. — Они же оставили меня с тобой. — И никто меня не накажет, что я ходил к маме?! — вдруг воскликнул Санджи. — Нет, там же нет никого… — А завтра? Завтра можно я снова пойду тогда к маме?! — Эм, ну конечно, я тебя провожу… — Зоро было почему-то так стыдно врать ребенку. Завтра Злюка проснется, и никакой мамы не будет. — Ура! — Санджи рассмеялся, но прежний образ Завитушки больше не возвращался в Зоро. Смех вроде был тот же самый, идущий из самого сердца, но теперь Зоро видел в нем те, другие оттенки, которые заметил, когда впервые увидел смеющегося Злюку. Словно все зло в мире никуда не делось, оно все еще было здесь, таилось и ждало, чтобы схватить Санджи, но тот осмеливался смеяться здесь и сейчас, прекрасно все это зная. Как Зоро ни силился, он не мог больше услышать смеха Завитушки. — Пошли! Так здорово! — Санджи первым радостно зашагал вперед к замку. — А можно я завтра кроме бенто для мамы, еще кошке что-нибудь приготовлю? Можно еще угостить ту собаку, которая все время меня кусает…       Со странной тяжестью на сердце теперь уже Зоро старался поспеть вслед за Злюкой. Думая о конях в лесу, солдатах на поле боя под Джермой, которым Злюка перерезал горло, и еще — скомканной варежке, которую сам Зоро по-тихому выкрал из комнаты Злюки. Когда ситуация была безысходной, главным милосердием было стать тем, кто возьмет на себя груз неизбежного решения. Вот когда Злюка выучил этот урок, и после смертей щенка и черепахи больше никогда не позволял себе слабости отказываться принимать решение. — Эй! — теперь уже Зоро едва не отстал от Злюки, бодро шагающего в замок. — Хочешь, мы заберем эту кошку? — Нет, — помотал головой Злюка, — Отец и братья ведь вернутся, а она привыкнет, что тут ее дом. И когда придет домой, Ичиджи убьет ее. Выйдет, что это я заманил ее в ловушку. Зоро скрипнул зубами, но смолчал. Нельзя было сейчас ловить кошку для Злюки, нужно было как можно скорее вернуть его в замок и уложить спать, чтобы их секрет не раскрыли.       К счастью, Козетты в главных комнатах не оказалось. Судя по всему, она воспользовалась тем, что Зоро и Санджи ушли в город до вечера, и устроила себе тихий вечер вместе с женихом. С опаской просунувший в кухню голову Злюка тут же радостно влетел внутрь, никого там не обнаружив. Он не бросился к еде, а распластался вдоль горячей кухонной печи, то и дело прикладывая к ней красные, как гусиные лапки, руки. При этом он по-кошачьи счастливо щурился. — Так тепло, Зоро! — рассмеялся он, и у Зоро от этого больше не-Завитушкиного смеха опять сжалось сердце. — Да и на улице не так холодно, — хмыкнул он, проверяя кастрюли. — Просто тебе нужна куртка.       Злюка у печи вдруг притих, прижав обожженные от слишком горячей печи ладони к груди. — Мне не стоит носить куртку. Отца это очень злит. У Рэйджу и всех братьев очень горячая кровь, они никогда не мерзнут. А у меня ведь такие же гены, как у них. Потому отец очень злится, если я мерзну, он говорит, что я просто ленюсь натренироваться не мерзнуть. Мерзнуть в Норт-Блю – это позор для Третьего Принца Джермы, но я хочу, чтобы отец тоже мной гордился. Потому я должен тренироваться не мерзнуть… — вдруг осознав это, Злюка откатился от печки. — Ой, я же сам порчу свою тренировку! — Пиздец, — резюмировал Зоро. Это слово просто его главный спутник, когда дело касается Злюки. Тот до сих пор расхаживал по городу в этом же пиджаке, лениво огрызаясь на Зоро, что супер гены Винсмоуков позволяют ему не мерзнуть. Зоро подозревал, что единственное, чему натренировался Злюка за эти годы, это загибаться от холода с высокомерным видом. А потом помирает по четыре раза за полгода, никакой хвощовки не напасешься.       Хмыкая про себя, Зоро налил две плошки густой похлебки, которую Козетта оставила для припозднившихся. И специально сел вплотную к печи, хотя сам и не замерз. — На, — протянул он Злюке, вынуждая того подползти ближе к теплу. Тот все же был ребенком и тут же забыл о своих тренировках, учуяв ароматный пар от тарелки. — Спасибо, — тот протянул к миске красные трясущиеся руки, на секунду коснулся Зоро ледяными пальцами. Осторожно попробовал. — Так вкусно! — он зажмурился от удовольствия. — Так здорово сидеть вот так и есть прямо на полу, Зоро. Вот бы отец и братья подольше не возвращались, — его детская наивная улыбка больше не обманывала Зоро, тот теперь постоянно хмурился, и между бровей у него пролегла глубокая морщина. — Ты злишься? — Злюка внимательно и настороженно следил за ним. — Я не хотел тебя злить! Что ты хочешь, чтобы я сделал, чтобы ты со мной дружил? — Пххх, — Зоро не выдержал, утопил лицо в большой ладони, пытаясь скрыть все смятение и злость, которые были совсем не против ребенка. Он не знал, что и делать, что и думать. Да и что Зоро сейчас может изменить? Все уже случилось, и в прошлом у этого ребенка не было никого, кто бы помог ему защитить черепашку. Лекарство выветрится, и что бы Зоро ни сделал сейчас, он уже никак не исправит всего, что случилось в прошлом и сделало Злюку одним из Винсмоуков. — Я не…       Зоро глянул за Злюку. Тот сидел, прижав ноги к груди, и больше не радовался похлебке. Он внимательно следил за каждым движением Зоро. — Ты злишься на меня, да? Сначала ты был очень рад, что мы с тобой друзья, ты много смеялся, пока мы шли в замок. Но ты очень злишься после того, как я рассказал про Боцмана и Ракету. Ты презираешь меня за то, что я не смог всех победить и не дать никому умереть? Я подумал, я могу рассказать, раз мы теперь друзья. Мне некому было рассказать, мама бы очень расстроилась, а ведь она и так болеет… — Нет, я… — черт, какого хрена мелкий Злюка такой дохера пытливый?! Зоро судорожно выдохнул, пытаясь найти хоть какое-то решение, которое бы не сводилось к тому, что нужно было вырубить его по голове еще в таверне, как Злюка ему и велел. — Знаешь, я ведь хоть и победил всех солдат твоего отца и самый сильный мечник, тоже не смог спасти того, кто был мне очень важен, — выдохнул наконец Зоро. — Да? — наклонил голову Злюка, совсем серьезно задумавшись. А потом посмотрел на него в упор своими внимательными совсем не небесно-голубыми глазами: — Мне так жалко, что с тобой такое случилось.       Зоро жалел шестилетний ребенок, и его слова были печальными и взрослыми. Злюка вдруг отставил тарелку на пол и подполз к Зоро на четвереньках, смотрелось это так странно, ведь физически он не был ребенком, а все тем же привычным для Зоро отстраненным и высокомерным Злюкой с нечитаемыми глазами цвета снежных туч.       Он прижался к Зоро боком, и тот замер, не зная, как реагировать. Злюка между тем устроился рядом и положил ладонь на спину Зоро, совсем не подозревая, что та большая, а совсем не маленькая детская ладошка. — Ты очень по нему скучаешь? — шепотом спросил Злюка. — Очень, — выдохнул Зоро спертый воздух из груди. Ужасно. Безумно. Что бы он ни делал, ни у чего в жизни больше не было того пьянящего вкуса, какой появлялся, когда Завитушка дразнил Зоро. Из всех вещей в мире извлекли золотистый цвет волос Завитушки, и все стало будто серое и никогда больше не засверкает. — Моя мама так делает, и мне становится не так грустно. Это хорошее лекарство, — доверительно сообщил ему Злюка. И он принялся неловко хлопать Зоро по спине. — А-а, — убаюкивающе, словно для младенца, протянул он. — Буду горевать вместе с тобой. Горя всегда очень много, но вдвоем его гораздо быстрее можно изгоревать. Если собирался горевать год, то вместе будем полгода, если собирался два, то вместе всего год… А-а, — певуче на манер колыбельной протянул он снова, ласково похлопывая Зоро по спине. — Изгорюем твое горе.       Зоро не выдержал, он все же прижал ладони к лицу и всхлипнул в них. Он думал, что встретил сегодня мелкого Завитушку, его сердце так кратко, но неожиданно радостно запело. Но это был не Завитушка, это был Злюка. Завитушки больше нет. Нигде и никогда не будет. Когда он уже поймет? — А-а, — убаюкивающее похлопывал его шестилетний Злюка. — У других боли, у Зоро не боли, — прибавлял он все слова, которые сам успевал получить в краткие минуты встреч от мамы. Они очень помогали Санджи, какие бы несправедливости ни творились с ним до этого, мамины похлопывания и негромкие слова позволяли смотреть в будущее, чуть смелее приподняв голову. Они помогали, и Санджи щедро делился ими.