Сломанные вещи🥀

      Тьма звала. Чьим-то неизвестным голосом со старческой хрипотцой, но это определенно была она — кому еще звать Санджи глубже и глубже в темницу?       Первым порывом было зажать изо всех сил уши и убежать — Тьма просто врет, она всегда обманывает его, притворяется кем-то! Ноги подогнулись, Санджи собрался бежать… и не смог сдвинуться с места. — Шипучка? — неуверенно, надеясь, что ответа не последует, позвал он еще раз. — Дряная кусачая кошка у меня. Иди сюда, — прохрипело снизу в ответ. Санджи напротив — смог сделать шаг назад, панически осматриваясь. Он не может заботиться о Шипучке в одиночку, он уже проиграл ее жизни один раз, он должен понимать, что не в силах защитить ее. — Здесь кто-нибудь есть? — позвал он в отчаянии. Кто-то из солдат или Зоро, чтобы спуститься вместе, чтобы Шипучка не зависела только от жалкого него. — Не зови никого! Подойди, пока я не свернул этой твари шею, — прохрипел старческий голос Тьмы. Санджи сглотнул в ужасе, услышав слабый кошачий писк — кто-то внизу и правда мучил Шипучку или это Тьма пела на разные голоса? Он сделал еще шаг назад, собираясь бежать сломя голову.       И все же не смог. Потому что это могла быть Шипучка. И потому что нельзя быть храбрым, побеждая лишь то, чего не боишься — он может сколь угодно бороться с финансовым кризисом в Джерме или пиратами, но не станет храбрецом, пока не победит свои страхи. Местный Завитушка наверняка их преодолел.       Он обернулся в коридор — там никого не было, ни звука чужих шагов, кто бы мог побежать и доложить Зоро. И с чего Санджи решил, что Зоро будет помогать Шипучке?       Санджи вытер вспотевшие от напряжения ладони о брюки, глотнул побольше свежего, не затхлого воздуха снаружи и шагнул к бездонному проему двери. Он должен бороться.       Внизу был глубокий сумрак, предметы еле различимы для человеческого глаза, но улучшенное зрение помогало Санджи видеть и узнавать все детали. Плесень между старой кладкой, проржавевшие прутья решетки на камерах, никогда не используемые подставки для факелов. Голос больше не проявлял себя, но Санджи почему-то знал, куда ему идти, наизусть делал поворот за поворотом. А вот и валяется посреди прохода его ракушка с песней моря, которую он панически бросил здесь в свой прошлый совместный визит с Зоро.       «Как легко ты вернулся ко мне, — прошептала мягким голосом Тьма. — Я знала, что так и будет. Наверху среди остальных тебе нет места».       Он пришел, словно оставлял себе дорожку из хлебных крошек — в камере напротив той, где он провел большую часть своей жизни, был заперт бывший распорядитель королевского семейства Джермы. И в его старческих руках сейчас слабо билась придушенная Шипучка — ее глаза прикрыты, почти погасли, и Санджи видел лишь отголоски былого яростного огня. — Шипучка! — забыв обо всем, он было бросился к решетке, но отпрянул — он не такой идиот, чтобы дать себя пырнуть или схватить. — Смотрите, кто пожаловал, — просмеялся сухо конюх из мрачной темноты камеры, сдавливая шею Шипучки сильнее. Даже в сумраке Санджи заметил, что его руки разодраны острыми когтями. Как долго он терпеливо охотился, а потом сражался, пока не схватил ее за горло. О, его Шипучка дорого продала свою свободу. — Это тот белобрысый из таверны, что был с Ророноа, — Санджи вздрогнул. Он был так поглощен кошкой, что не заметил другого узника в отдельной камере напротив. Это был тот самый пират, что дважды подливал Ластика в выпивку Зоро. Он стоял у стены, разрисованной местным Санджи рыбами и буквами, единственной тронутой за полгода, что принц прожил здесь. Рисовать на других трех оставалось уделом «ебаной Джермы» в другом мире. Он постарался повернуться к своей бывшей камере спиной и смотреть только на Шипучку, умеющую отпугивать из темноты все плохое. — Да, кукла Ророноа. Он ненавидит Винсмоуков, кто знал, что он откопает где-то еще одного, чтобы сливать на него свою ярость. Вот не думал, что ему будет дело, если кто-то другой потреплет куклу, кроме него. Будто один он их ненавидит, будто один он хочет отыграться за все! — фыркнул конюх, но Санджи снова не было дела до их слов. Он ловил каждое микродвижение Шипучки, говорящее, что она придушена, но все еще жива. Он постарался, чтобы его голос звучал как можно безразличнее. — Зачем вы украли королевского кота? Любой, кто ранит его, будет казнен. — Ахахахаха, казнен! — рассмеялся у него за спиной пират в своей камере. — Я сижу здесь за покушение на короля, думаешь, он подуется пару месяцев и смилостивится?! Мне нечего терять! — Да, — холодно согласился Санджи. — В отличие от него. Он просто напал на человека — никого не убил. Его сильно не накажут, так что ему незачем падать в пропасть вместе с тобой.       Санджи надеялся, что сможет спасти Шипучку переговорами — он был хорош в политике, и несколько заверений, за которыми кроется аргументация… «А ты умный мальчик, покажи, чему научился, — Тьма накрыла его, словно плечи шалью. Санджи нервно дернулся, пытаясь сбросить ее. Из дальнего конца коридора, где был тупик, из углов камер струился нежный шепот, который становилось все труднее игнорировать. Встал рядом с ракушкой, словно та могла защитить его. — Не накажет, как же! Король Ророноа наведывался сюда, и он был в такой ярости, что кто-то тронул его игрушку, что меня казнят быстрее, чем этого пирата! — выкрикнул конюх, тряся перед собой телом кошки. Лапы у той безжизненно вихлялись при тряске, и Санджи нервно облизывал губы, боясь, что каждая секунда в руках перевозбужденного конюха будет для нее последней. — Что ты подсыпал королю, Винсмоук, что ходишь без синяков? Что Ророноа тебя жалеет, а всех остальных разрубил на части? Он трясется над тобой, потому что если ты умрешь, некому уже будет мстить?! А ты рад работать его шлюшкой, лишь бы дождаться шанса и отравить его, когда все расслабятся. Войско в город ты уже вернул, не буду спорить, всего полгода тут, а порядки устанавливаешь. Но не думай, что я буду умирать от руки Ророноа или гнить здесь из-за тебя! Все давно перевернулось в этой стране. И ты больше не принц, ты королевская подстилка! — Эй, эй, ты перегибаешь палку, — зашипел из другой камеры пират. — У нас тут переговоры, если ты будешь унижать его, он разозлится.       Будто Санджи было дело до его оскорблений или до слов, что Зоро был здесь. Он следил, как безжизненно трясется в руках конюха тело Шипучки. — Прекрати истерику, соберись, и я поговорю о тебе с Зоро, я правда могу влиять на него через постель. Главное — не усугубляй ситуацию и отпусти королевского кота, — раз его принимают за королевскую куртизанку, то лучше подыграть старику. Он пытался звучать легко, но горло словно сжимала рука смерти, как на горле Шипучки. — «Зоро», как мило вы общаетесь. Не забывайся, я больше не твой слуга! И ты будешь делать то, что я говорю! — С чего бы? — фыркнул Санджи.        Вместо ответа конюх слегка отпустил горло кошки, и та издала слабый болезненный мявк. Она была жива, и Санджи дернулся против воли вперед — к решетке камеры. Он выбросил руку, чтобы схватить ее через прутья. Но конюх со смехом отступил к стене — не давая даже коснуться мягкой шерсти кошки. — Ха, я же говорил тебе, на такую наживку точно клюнет рыбка! — рассмеялся конюх. И прошипел Санджи, приближаясь насколько можно было, но не давая себя тронуть. — Думаешь, я не изучил Винсмоуков? Думаешь, я жил здесь так мало, чтобы не изучить всех Винсмоуков. Всех до одного? Так что слушай, королевская шлюшка, бери ключ и открой камеру моему другу, если не хочешь, чтобы я свернул ей шею. Ророноа не собирается нас отпускать, он боится, что мы разболтаем твою тайну, и народ забьет камнями его лошадку для ночных катаний. Но новый друг по несчастью предложил мне свои таланты морехода, чтобы убраться с острова. И поторопись, эта тварь долго не протянет, я полдня ее так держу, и мое терпение на исходе.       Санджи отпрянул, косясь на второго заключенного. Если он выпустит его, Шипучка все еще будет в опасности, а рядом с ним будет свободный преступник. Так поступать нельзя, это глупо, разумнее всего будет не дать им сбежать и казнить за убийство королевского кота. — Быстрее, шлюшка! — рявкнул конюх, встряхивая телом Шипучки. А потом взял ее за висящую заднюю лапу свободной рукой, и в темнице раздался слабый хруст. Такой мокрый и приглушенный, потому что шерсть заглушала звук сломанной маленькой кошачьей лапы. Шипучка сдавленно заскулила. И Санджи забыл себя. Он дернулся к стене, где рядом с рожком для факела висела связка ключей — так удобнее было для дежурных солдат-охранников. Ничего не шло на ум, затемненный подземельем и страхом за друга, он не мог спасти Шипучку никак иначе. Трясущейся рукой Санджи отворил решетку камеры. — А теперь отойди от входа, отойди, я сказал! — конюх ударил Шипучку о стену и раздался еще один сдавленный мявк. Санджи потерял все способности мыслить, сердце его заходилось от ужаса, что Шипучку замучают и убьют на его глазах. Было глупо давать им волю, давать им ключи — но разве мог он просто стоять по другую сторону решетки и смотреть, как конюх ломает ей лапку за лапкой?! Он нервно отскочил от двери.       Если ради ее жизни нужно выполнять приказы конюха, он будет делать абсолютно все, но не позволит кошке погибнуть еще раз по его вине. Он должен был сказать Зоро, что не стоит оставлять Шипучку ему, что она погибнет, потому что ему не по силам никого защитить. Это его ошибка и его вина, как возгордился он, решив, что второй раз справится. С чего он взял?!       Пират вышел, довольно разминая плечи, словно в камере места для этого было недостаточно. — А теперь заходи на мое место, — приказал пират. И Санджи пошел, завороженный слабым скулежом Шипучки, еще живой, но все еще запертой в другой камере. Он должен был что-то сделать, но вот что?! ЧТО?!       «Добро пожаловать, мой родной», — поцеловала его Тьма, когда он шагнул обратно в свою камеру. И хотя коридор и камеру разделяла только железная решетка, воздуха тут сразу будто стало меньше. Санджи начало мутить, к горлу подступил едкий желудочный сок, когда он посмотрел на мир с места, с какого смотрел на него почти десять лет — через частую решетку. Перед глазами плыло, он с трудом заметил, как бывший пленник запирает его на ключ. — Эй, отопри меня! — буркнул конюх, теперь он держал Шипучку за шкирку, та покорно висела безжизненной шкуркой. — Лучше бы тебе не соврать про свои сокровища, — пробубнил пират, отпирая той же связкой ключей камеру конюха. Тот довольно вышел, становясь напротив застывшего Санджи. — Дай… мне… ее… — прохрипел Санджи, чувствуя себя снова ненужным ребенком. Слабым, чтобы спасти себя, слишком слабым, чтобы спасти даже кошку. Он забыл, что обязан делать выбор, и верным выбором для Шипучки было бы не оставлять ее в замке, помогать ему бороться с кошмарами. «Не стоит так волноваться милый, я им не по зубам, ты можешь остаться со мной», — витала вокруг головы Тьма.       Конюх с усмешкой посмотрел на запертого лопочущего себе под нос обрывки фраз Санджи. — С чего бы? Если это королевский кот, такой заложник нам еще пригодится. С ним будет легче сбежать, если мы наткнемся на стражу, — он тряхнул скулящей Шипучкой перед решеткой камеры. — Я бы взял тебя, но ты слишком изворотлив, как все Винсмоуки, не хочу, чтобы наш побег сорвался. Так что посиди здесь, быть может, когда тебя найдут, Ророноа оценит, что держать тебя здесь и выпускать только для ебли куда удобнее. И еще поблагодарит нас за подсказку. Так что привыкай, это твой новый дом. И не думай кричать, когда мы уйдем, если я услышу хоть писк из темницы, я сломаю коту еще одну лапу. — Лучше убить его, если мы точно не хотим, чтобы он выдал нас раньше времени, — встрял пират, кладя руку на плечо бывшего распорядителя Винсмоуков. — Убить? — конюх посмотрел на него с сомнением, даже с легкой жалостью, что нет времени использовать покорного пленника до конца, как пожелаешь. И вздохнул: — У меня руки заняты, а тебе он глотку перегрызет, только сунься. Запрем дверь плотнее.       Санджи хотел сказать, что Зоро убьет их, когда поймает. Хотел сказать, что щит из Шипучки работает только против него, остальным на нее плевать, так что кошку можно отпустить. Хотел сказать, что его мать сочла бы мерзким конюха, но даже не скривила бы губ — она была выше этого, просто смотрела бы в сторону, словно он более не существует для нее. И это бы растоптало ублюдка еще сильнее. Но двое бросились бежать через холодные коридоры, а темная рука скользнула по груди Санджи, обняла сзади за грудь и пережала горло.       «Вот ты и дома, теперь мы навсегда вместе, милый», — прошептала Тьма.       Санджи вздрогнул и дернулся, скидывая с себя бархатные объятия. Какая глупость, солдат, который принесет завтрак пленникам, найдет его утром! Нужно только дождаться. «Думаю, Зоро решит наказать тебя за то, что ты не смог защитить кошку», — ласково подсказала Тьма. — Что? Нет! Я нужен наверху, я помогаю Джерме…       «Ты уже отдал все сокровища страны и наладил дипломатические связи. Встречать корабли может и Нала, глупый. Ты больше не нужен». — Он обещал отпустить меня через год!       «Он давно не спал с тобой, потому что больше не желает. Ты больше не похож на его любимого, он слишком хорошо тебя узнал. «Отвратительно», — вот что он думает. Ты не нужен больше городу, но он все еще не отпустил тебя. Я знаю, ты стараешься об этом не думать, но скажи мне — почему? — ласково засмеялась Тьма. — Почему он не отпустил тебя сразу, как ты перестал приносить хоть какую-то пользу? Потому что никогда и не собирался отпускать тебя с Джермы живым». — Прекрати! — Санджи заозирался в камере, мелькали пустые стены и зарисованная рыбками и детскими мечтами стена другого — более сильного и счастливого — Санджи.       «Тут много места, чтобы ты мог начать отмечать дни». — Заткнись! — Санджи бросился к решетке и принялся изо всех сил ее трясти. Посреди коридора так и валялась брошенная ракушка с шумом моря. Он упал на колени в попытке дотянуться до нее, чтобы слушать Море, а не Тьму, но ракушка лежала так далеко, не хватит десятка сантиметров даже если он вывернет плечо из сустава.       «Бедняжка, думаешь, тебе будет здесь одиноко без охранников? Не волнуйся, мы будем с тобой».       Что-то коснулось его пятки, и стоящий на четвереньках Санджи замер, боясь обернуться и увидеть там порожденного кошмарами Плевка. Или хуже — Франа. — Нет, пожалуйста, нет, — прошептал Санджи, чувствуя, как горят глаза от подступающих слез. Он всего пять минут здесь, рано паниковать. Зоро не бросит его здесь, Козетта не позволит, она будет волноваться…       «Ему никто не указ, даже та девчонка, — подленько захихикал Плевок. — Он — новый король, сильный, он сам решает. А ты вышел слабым, ошибкой, а ошибки не могут выбирать».  — Заткнитесь все! Зоро дал слово! Слово мечника! — Санджи лягнул пустоту позади себя, как взбесившаяся лошадь. — Я дождусь утра, и он выпустит меня! Я пойду к морю, пойду на маяк по берегу, и ветер будет трепать мои волосы!       В темнице стоял затхлый штиль.       Он вскочил, прижимаясь спиной к решетке — сверля безумным взглядом стену с детскими рисунками. Внутри него все дрожало, как при мелком землетрясении. «Мертвецы не ходят на прогулки», — поделилась деловито Тьма. — Но я жив! Ничего не кончено, я жив! — прокричал он в темный угол, и тот вдруг треснул и поехал на него. Санджи закричал, потому что галлюцинация показалась слишком реальной. А потом за спиной раздался сильный удар — одна из стен соседней камеры обрушилась, осыпаясь внутрь крупной кладью — он обернулся и понял: это не внутренний тремор.       Вся темница с тихим охом словно сошла со своей оси, затихла, а потом начала осыпаться — большими, ломанными кусками камня. Санджи прижался к стене, в ужасе наблюдая, как заваливает камнями коридор и везде поднимается густая пыль от каменной крошки.       «Вот и конец нашей истории. Больше ты меня не покинешь», — промурлыкала Тьма. — Нет! — Санджи рванулся к решетке, из последних сил пытаясь выломать ее. Но даже улучшенной механической руки было недостаточно. Но если выломать из нее провода?! Если их будет достаточно много, можно сплести отмычку для замка!       Не думая, Санджи закатал рукав и рванул зубами кожу на собственной руке, пытаясь оголить механическую часть. Кровь хлынула прямо в горло, но Санджи не останавливался, рвал руку, словно лиса, пытающаяся отгрызть себе попавшую в капкан лапу.       Это не конец. Не может быть конец. Что он успел за свои полгода свободы от Джермы?! Снова стать чьей-то подстилкой, снова стать «не тем Санджи», который нужен был остальным? Все, что он успел ухватить — это первый в жизни поцелуй и обещание, которое никогда бы не исполнилось, кошку, которую он подвел дважды. «Этого даже много для такого, как ты».       Ему нужно еще — больше шансов, еще хотя бы одна попытка! Пожалуйста, он больше не облажается, он больше не подведет! Он прожил всю жизнь в этой полутьме, чтобы вырваться на свет ненадолго и снова вернуться, чтобы умереть?! Этого не может быть, не должно, должна же быть в жизни хотя бы капля справедливости! «И она есть. Ты получил больше, чем заслуживаешь. Ты не добился ни толики того, что смог сделать Завитушка». — Нет! — кровь хлестала в рот, но он не успел. Потолок треснул, и большой булыжник упал на Санджи, опрокидывая его на пол. В глазах запрыгало, и он потерял понимание, где пол, где потолок. Кровь теперь хлестала просто мимо. Странная тяжесть на ногах, он попытался вырваться — не смог. Это был Плевок, он опять держал его за ноги и забирался выше. Пахнуло дешевой выпивкой прямо в лицо.       «Даже твое тело останется в темнице навсегда, погребенным тут заживо», — тяжесть чужого тела на нем. Мозг Санджи привычно отключил сопротивление, теперь тот безвольно лежал, позволяя насильнику делать с ним все, что заблагорассудится.       «Теперь на тебе нет шлема. О, как мы повеселимся. А потом ты умрешь здесь, как всегда и боялся», — сказала Тьма голосом Франа, не было Шипучки чтобы ее отогнать. Теперь она могла говорить одновременно на десяток голосов, теперь Санджи был полностью ее.       Голосом Анны она пела в углу какую-то нежную песенку. Несколько рук сразу принялись шариться у Санджи по голому телу, хотя тот был одет.       И еще до того, как вся темница обрушилась и входы завалило, его глаза закатились и в уголке рта выступила пена.       Тьма сказала, что возьмет свое, и взяла.       За стеной никто не миловался с кошкой. Не то чтобы Зоро ждал этого события каждый вечер, наоборот, сегодня бы Злюка с его тупыми брачными идеями бесил его за стеной еще больше. Просто тишина была непривычной, говорящей, что что-то пошло не так. Зоро выглянул в коридор: дверь закрыта, Шипучка не скребется. Наверное, охотится где-то, а Злюка пошел ее искать.       Зоро усмехнулся, наверняка застанет Злюку за тем, как тот ловит для кошака крыс руками, а потом подделывает сцену преступления, словно это заслуга Шипучки, и та полезна для замка. Интриган херов. Где бы Злюка мог заниматься такой фигней?       Длинные коридоры недавно вымели и протерли от пыли, и они стали для Зоро вдвойне новыми — он не узнавал доброй половины из них. По ногам тянуло холодом. Есть тут хотя бы уборная?! Он справедливо рассудил, что та в конце коридора, быть может — чуть ниже по ступеням, чтобы не путать с кладовыми.       Но когда он подходил к спуску вниз, навстречу ему из дальней двери выбежала странная двоица и тут же замерла, обомлев. Они синхронно открывали рты, пялясь на Зоро выпученными глазами и силясь что-то сказать, но и звука выдавить не могли. Зоро успел осмотреть их: пират из порта и конюх, что взгромоздился на Злюку, когда тот выпил ластик. Конюх одной рукой сжимал горло ослабевшей… Злюкиной кошки. Та трепыхалась безвольной тряпкой, никак не показывая своего сатанинского характера. И это было дерьмово, если кошак подохнет, что Зоро скажет Злюке? Что Джерма изменилась, но не для всех?       Зоро не стал ничего говорить, просто достал катаны — сразу три, ему не нужны были оправдания. Эти двое были виновны не в попытке побега. Они были виновны в том, что сообщать о смерти кошки Злюке пришлось бы самому Зоро. Злюка мог добивать солдат на поле боя и плести интриги, но в том, что он любил кота, не было ничего подлого или плохого, никто не смел снова, как в детстве, отбирать у него найденного на улице ободранного кота. — У нас ко-ко-королевский кот! Ни шагу, иначе я сверну этой твари шею! — заикаясь выпалил конюх, выставляя перед собой на вытянутой руке, как защиту, еле живую кошку. Из-за катаны в зубах, он не заметил быстро промелькнувшей ухмылки на губах Зоро: так будет даже удобнее.       Кошка упала на пол с тихим шмяком, не по-кошачьи приземляясь на бок, а не на лапы. Потому что вместе с ней на пол плюхнулась отсеченная рука конюха. Брызнула мелким фонтаном кровь во все стороны, привычно окропляя лицо Зоро. Конюх не успел закричать, рассеченный еще раз — надвое, а потом еще раз, и еще — части его тела не успели приземлиться, пока каждая не была рассечена вчетверо.       Тощий пират в ужасе отпрянул от зрелища, как обагряет фонтан крови самого сильного мечника, и чистыми остается лишь его глаз — спокойный и полный решимости. Неумолимый взгляд.       Пират нервно зашарил по пояснице, когда-то у него были шашки и дымовые бомбы для ловкого отхода, но солдаты отобрали все перед темницей. Он не знал, как избежать смерти. — Это все он! — прокричал пират, тыча пальцем на груду частей тела, которые только что были его напарником по побегу. — Я не местный! Это он придумал придушить кота!       Пират пятился, пытаясь нащупать дверь назад — в подземелье, где было безопасно и не было покрытого с ног до головы кровью бога войны, ощетинившегося сразу тремя катанами. Рука скользила по стене, никак не могла найти ручку. Зоро тяжело посмотрел на него из-под сведенных бровей. — Он все спланировал! Он сказал, что в замке есть какой-то бывший Принц, который точно попадется на эту удочку. Он сказал, что тот все сделает за старый портрет или кота, даже даст себя выебать. Я ему не поверил, он просто злой сумасшедший! Я сбежал за компанию! — нервно заговариваясь, пират все же смог найти ручку и толкнул в ужасе дверь, тут же скрываясь за ней — убегая обратно в безопасность каменных стен подземной камеры.       Зоро не собирался отпускать ублюдка, выяснять, насколько тот говорит правду. Они шли с конюхом вместе, выставив перед собой, как щит, обмякшее тело Шипучки. А если бы Злюка это увидел? Что бы они заставили сделать его ради кошки? Зоро почему-то был уверен, тот сделал бы все, даже прыгнул со стены замка и переломал себе все кости. Ярость клубилась в нем.       Он рубанул ему вслед — через закрывающуюся дверь, через стену, рассек того наискось вместе с доброй половиной темницы. Та охнула, затихла, а потом послышалось шуршание мелких камней — она осыпалась.       Зоро еще стоял с минуту, тяжело дыша, вздувались ноздри на залитом кровью лице. Он ощущал себя странно: откуда эта ярость и жажда крови? Он давно не ощущал ее даже в схватках с серьезным противником, но сейчас в него словно демон вселился. Шипучка в их руках словно стала триггером, который выпустил этого демона ярости из Зоро, заставившего еще на лету разрубать тело на куски.       Шипучка! Зоро резко обернулся, осматривая залитый кровью пол. Рядом с тем, что осталось от конюха, кошки не было. Отпечатки маленьких кошачьих лап вели прочь из коридора. Он облегченно прикрыл глаз: ладно хоть жива, точную копию этой гарпии на подмену для Злюки Зоро бы в городе не нашел. И хорошо, что уползла не в осыпающееся подземелье.       Кстати, как эти ублюдки смогли выбраться? Взгляд упал на отрубленную руку, все еще сжимающую связку ключей.       Зоро резко обернулся обратно к рассеченной двери в подземелье. Их выпустил кто-то третий. Кто-то, способный сделать все, лишь бы те не тронули кошку.