Сломанные вещи🥀

      Санджи проснулся от боли в голове, словно по ней били ногами со всей дури. Вчера он собирался как крысолов вывести всех крыс с праздника, чтобы на него могли проникнуть Ласка с Красавчиком. Неужели его оглушили по голове и избили?       Он с трудом потянулся к лицу проверить травмы, Зоро будет зол на местных, если он вернется в замок утром избитым. Главное лицо, остальное можно спрятать под одеждой. Сейчас начинается сезон сбора урожая, те крепкие парни нужны Джерме в полях, а не в каталажке или на больничной койке. Он разберется с ними потом сам. К удивлению Санджи, рука запуталась в чем-то мягком.       С трудом продрав один глаз и пострадав немного от слишком яркого света, он понял, что накрыт теплым одеялом. Потолок был очень высоко — он в королевских покоях. Так высоко, что чуть подташнивало и кружилось перед глазами. — Черт, — прохрипел он, пытаясь перевернуться на спину. В затылок будто из арбалета выстрелили, и он замер на подушке, медленно-медленно, перекладываясь, чтобы не выстрелили второй раз. — Ты проснулся, — Зоро, оказывается, был в комнате, стоял все это время у окна истуканом и пырился. Санджи даже не удивился, это было одно из хобби Ророноа Зоро — быть ебически жутким. У Санджи не было сил на него смотреть, от солнечного света из окна хотелось блевать. — Лучше бы не. — Этого больше не повторится. Я не позволю себе, прости, — глухо сказал Зоро. — Что? Это ты что ли меня избил? — Избил?! — Зоро будто споткнулся в заготовленной речи. — Нет, я тебя не избивал. Они хотели напасть на тебя пьяного, но я успел их прогнать. Никто тебя не посмел бы тронуть, — Зоро гулко сглотнул, усиленный слух Санджи совсем не облегчал ему самое жесткое похмелье в его жизни. — В смысле… избить, — закончил рвано Зоро.       Санджи заставил себя против воли раскрыть глаза шире и посмотреть на Зоро. Хмурее тучи, брови сведены, как катаны соперников в бою. Что-то вчера точно было. — Понятно, значит, все-таки похмелье. А что вчера было-то?       Зоро открыл рот, выпучил глаза, очень картинно удивился. Если бы не его искренность, Санджи бы решил, что Зоро дурной актер кабуки театра. — У меня болит все, даже язык, — простонал Санджи. — Я что — так сильно надрался и полез куда-то? Что с теми парнями с фермы? — Санджи опять попытался высвободить руку, но одеяло оказалось слишком тяжелое. Он обреченно сдался. — Ты их реально растравливал, а сам на ногах не стоял. Хорошо, что я их отчитал. Но ты был слишком пьян, пришлось отвести тебя в замок. — Отчитал? — скривился Санджи. — Ты же не бил горожан, прикрывая задницу обнаглевшей Джермы? — Нет… Нет! Я их пальцем не тронул, велел не лезть в неприятности и все. Не стану же я избивать их с тобой подмышкой. — Станешь. — Может и да… — признал Зоро, но тут же хлопнул рукой о подоконник. В ухе у Санджи зазвенело. — Мы не о том говорим! Я о том, что случилось ночью! — А что случилось ночью? — Санджи быстро пощупал себя рукой под одеялом. Будет обидно, если они потрахались, Зоро по пьяни принял его за Завитушку, а Санджи так надрался, что все пропустил. Они занимались сексом прямо в мягкой постели под высокими сводами… спальни короля. Он в комнате Зоро!       Брюки легко нащупались, впрочем, как и рубашка. К разочарованию Санджи он был полностью одет, разве что без ботинок. Тогда что случилось ночью?       По спине резко пробежал холодок, и даже головная боль отступила. Он вчера напился, а проснулся в комнате Зоро — он же не приставал к нему спьяна, изображая из себя Завитушку с игрушечной самокруткой из дворцовых отчетов? Или того хуже? Нож в рукаве не ощущался. — Я ведь не пытался тебя пырнуть?! — с ужасом прошептал Санджи, пока Зоро явно испытывал проблемы с описанием вчерашнего. — Пырнуть?! Нет, нет, черт, — Зоро потер лицо рукой. «Значит, не пырнуть. Домогался — как пить дать», — обреченно подумал Санджи. И решил прощупать почву аккуратно. — Почему я в твоей комнате? Я ведь не пытался сделать ничего… м-м-м… предосудительного. — Потому что я тебя сюда принес, — яростно тер лицо Зоро и вдруг замер, с надеждой глядя на Санджи через пальцы. — Ты правда ничего не помнишь? — Черт, у меня такое похмелье, что я не помню собственную фамилию. Что-то на В, но это не точно, — пробурчал Санджи, неизвестность пугала. Что же он начудил? Он же не просил Зоро поцеловать его и лечь спать в обнимку? Такого уровня унижения ему не пережить. — Хо… хорошо. Наверное, — выправился Зоро. Выглядел он замученным, наверное половину ночи пытался справиться с дебоширящим Санджи. — Слушай, давай без этих тайн? Что бы я ни сделал — прости, я не хотел ничего плохого. Даже если пытался тебя пырнуть. А сейчас прошу меня извинить. Мне нужно в уборную, блевать в королевской спальне — дурной тон.       Он неуклюже выпростался из-под жаркого одеяла, нога цеплялась и едва не уронила Санджи на пол. Зоро так и замер у окна, не приближаясь ни на метр, хотя Санджи от помощи бы не отказался. Но, наверное, Зоро решил проучить его за возмутительное поведение под алкоголем.       Санджи поднялся на ноги и тут же чуть не упал на пол, едва успел схватиться за кровать. Голова кружилась так, что стены казались полом. Зоро дернулся было подхватить его, но все же остался у своего долбанного окна, как на ниточку привязанный. Черт, Санджи точно все испортил вчера. — Зоро, что бы я ни делал, извини меня. Мне не стоит пить. Черт, просто скажи мне, и я постараюсь все исправить! — Санджи был почти в отчаянии, а перед глазами поплыли красные червяки-ниточки, в затылке токало. — Нет, ты не особо бузил, — покачал головой Зоро. - Наверное, так даже лучше. Тебе не стоит больше пить, не знаешь своего предела. Когда уедешь отсюда, и капли спиртного в рот не бери. Меня не будет рядом, чтобы вытащить твою задницу из неприятностей, как вчера. — Хах, — Санджи притормозил, хватаясь за каминную полку. В глазах темнело и плавали сиреневые круги. Заговорил об отъезде прямо с утра, как же Санджи вчера облажался, что его хотят поскорее выставить. — Конечно не буду, вчера я напился специально, потому что у меня не будет другой возможности так гульнуть. На Гранд-Лайн за моей бедовой задницей не будет присматривать сам король Зоро.       Зоро не хмыкнул, не сказал даже: «Хах», оставался серьезным и каким-то замученным у своего окна. Санджи решил, что все исправит, как только мир перестанет колотить его по голове тупой стороной молотка, через часик, например.       Через два часа он все еще сидел на полу ванной комнаты, перевесившись через край ванной. Слегка блюющим его и застал неизвестно кем вызванный доктор Тонцо. — Я доктор, лечу больных, а не алкоголиков, — возмутился Тонцо, увидев «пациента». Но порошки от головной боли дал.       Санджи все же натворил что-то очень плохое. Насколько плохое, он понял не сразу. Поначалу не придал значения совпадению, что Зоро не сел рядом с ним за завтраком, а перехватил один пирожок и сразу вышел. Быть может, спешил куда-то, но это было так наивно со стороны Санджи, Ророноа Зоро никогда не спешил, ему было все равно на время.       Только на второй день Санджи понял, что Зоро его сторонится. При этом не то чтобы их отношения испортились, Зоро не был зол на него, просто старался не касаться. Словно кто-то подсказал ему, какое наказание будет для Санджи самым болезненным, и безукоризненно его выполнил.       Зоро больше не являлся к совместным трапезам. А ведь за завтраком они обычно сидели рядом, и Зоро не особо парился, если их колени соприкасались под столом. Санджи же наслаждался куполом спокойствия, что вечно разлетался над Зоро, и готовился к тому, что при встрече в городе ему нужно держать с Зоро дистанцию перед горожанами.       Теперь Зоро не было ни на завтраках, ни на ужинах, что лишало блюда главной приправы. Сначала Санджи придумывал себе отговорки, что Зоро просто проспал или заблудился, потому можно взять книгу и почитать Козетте, упрямо дожидаясь Зоро на кухне часами. Но тот лишь угрюмо хмыкнул, когда увидел Санджи на стуле, и на ходу схватил кусок мяса и бутылку. Буркнул: «Тренироваться у камня», и даже не посмотрел на Санджи. — Ничего не произошло. Просто не бухай, — отвечал ему Зоро на любые попытки вернуть все как прежде.       Зоро не был закрыт или враждебен, нет. Он отвечал на вопросы, давал разрешения на крупные закупки для страны, толком не читая, всецело доверяя Санджи, просто больше не касался его. И тот готов был выть на луну.       Дни сбора урожая были самым насыщенными и трудными в Джерме, они всегда были гонкой со временем, чтобы сжать посевы до длинных и промозглых осенних дождей. А зерно от Франа и правда уродилось на славу, рук не хватало. Санджи договорился, что выделит несколько десятков солдат в помощь фермерам, если те оплатят продуктами для армии. Тогда у солдат будет свой осенний праздник, танцы и угощение. И на него будет открыт вход всем желающим.       Потому Зоро проводил больше времени в порту — присматривал за прибывающими пиратами вместо занятого в полях патруля Джермы. По большей части правда спал, как бездомный котяра, на каких-то коробках у стены, но одного вида, даже знания, что где-то в порту Ророноа Зоро, порой было достаточно, чтобы усмирить буянов.       Санджи однажды нашел короля страны дрыхнущим между мешками с яблоками на продажу. Один из них открылся, и часть просыпалась на Зоро, тот даже бровью не повел. Так и лежал со своей зеленой шевелюрой посреди спелых алых яблок, пахнущих последними днями лета. Он подошел близко и наклонился, чтобы еще раз запомнить лицо Зоро. Внутри его желудка уже несколько дней как зародилось болезненное жжение, усиливающееся всякий раз, когда Зоро лишь мелькал в периферии зрения. Санджи знал его природу, это было жгучее желание, чтобы Зоро его коснулся, неутоленное, оно разъедало Санджи изнутри.       Захотелось просто лечь рядом на грубые мешки, втиснуться под руку Зоро и тоже закрыть глаза. Но вокруг сновали матросы, то и дело бегали по мосткам горожане до лавки. Джерма не может примоститься в обнимку к королю у всех на глазах. Санджи уедет, а солдатам придется остаться и терпеть гнев местных. Он не имеет права так с ними поступать.       Потому Санджи просто молча стоял и смотрел, как спит Зоро, подкармливая жжение внутри. Слуга охраняет сон короля — что может быть пристойнее?       На вторую неделю голод по касаниям перешел в стадию ломки, а жжение внутри не отпускало и во сне. Заставляло просыпаться среди ночи и прислушиваться не к шепоту теней в углу, а отмахиваться от них, они лишь мешали слушать королевский храп за стенкой.       Санджи все же слетел с катушек и пробрался к нему в комнату ночью. «И что это за король такой, если в его спальню так легко проникнуть?» — нежно и грустно улыбнулся Санджи, стоя у изголовья Зоро. Он не понимал, чем заслужил это наказание, когда августовские дни несутся так быстро, наматывая на себя пыль, жмых со скошенных полей и практически ничего, что Санджи сможет положить в копилку и лелеять, когда расстанется с Зоро.       Он хотел лечь рядом на кровать, но боялся, что Зоро проснется. Потому он, настороженно ловя тон сопения, улегся на каменный пол рядом с кроватью, как хозяйский пес. Камин не топили, и по полу задувал сквозняк, но ему было хорошо лежать и слушать стук сердца Зоро совсем близко, только руку протяни. Не собирается же он тратить короткие часы до рассвета на сон.       Потом лишение касаний обернулось одержимостью. Санджи поднимался по лестнице на этаж со спальнями и вдруг поймал себя на мысли, что Зоро всегда заботился о нем и трепал по волосам, когда он болел. Он поднялся на одну ступень, примерился, — слишком мало, чтобы упасть и сломать руку. Три ступени — уже хорошо, только падать нужно на правую, во второй металл, так просто ее не сломать. Лучше четыре, чтобы не пришлось повторять падение, и его не застукали.       Санджи обреченно застонал и бухнулся задом на «оптимальную» четвертую ступень. И что он творит? Если он сломает руку, она не выздоровеет к отъезду, и тогда первые же попавшиеся пираты кинут его в шлюший трюм. С его-то везением после пары лет скитаний корабль поймают на живца именно в Джерме, и потрепанного Санджи извлечет на свет Гарт.       Жжение от жажды касаний внутри чуть не вышло кислым желудочным соком. Точно, есть еще яды от Рэйджу, Санджи уже припрятал несколько в походную сумку. Принять слабую дозу, а на утро противоядие. Ночью у него будет лихорадка. Когда Санджи совсем при смерти, Зоро проверяет температуру губами.       Вот только Тонцо его точно раскусит.       Санджи встрепенулся на своей ступеньке, как воробей на жердочке, когда в главный зал вдруг вошел Зоро. Тот замер в дверях, явно не ожидая наткнуться на Санджи, но не ушел — аккуратно прикрыл дверь и пошел вверх. По противоположной стороне лестницы.       Посмотри на меня.       Зоро смотрел себе под ноги, старательно, как обиженный мальчишка.       Посмотри на меня.       Желчь желания разъедала Санджи изнутри.       Посмотри на меня.       Зоро поставил ногу на последнюю ступеньку — уходил. — Я ждал тебя, — с отчаянием выпалил Санджи. И это была правда. — Хмх? Что-то случилось? — он наконец обернулся. И был таким… обычным Зоро, и зачем Санджи вжал голову в плечи? У Зоро в глазах была искренняя заинтересованность, никакой враждебности. Что же Санджи сделал не так?! — Нет. Просто пришла пора дать солдатам моей крови, — Санджи деланно засмеялся от неловкой шутки. — Помнишь, эксперимент, чтобы узнать их желания? Мы говорили об этом на горе. Пойдешь со мной в больницу? — Не, — пожал плечами Зоро. — Я уже запретил Тонцо брать у тебя много крови, чтобы тебе не стало плохо. Так что не пытайся его там уговорить, отвечать-то ему передо мной. — Угу, — Санджи низко опустил голову, слушая удаляющиеся по коридору шаги Зоро. Жажда касаний была не бабочками в животе, а комом жалящих змей в желудке.       Доктор Тонцо был умен и сразу угадал все ухищрения Санджи, чтобы сдать побольше крови для солдат. Подговоренный заранее для отвода глаз Смех был выдворен им из палаты, а все пакеты для крови пересчитаны и подписаны. Санджи только закатил глаза: это же надо так бояться Зоро, уважаемый сенсей. И все же жаль, от нехватки крови бывают потери сознания, может тогда бы Зоро пришел к нему в больницу.       Тонцо был все чем-то недоволен, говорил, что и для этих пакетов Санджи слишком бледный, дважды измерял его давление и пульс. Санджи подчинялся, не слушая, он думал, как мало осталось дней у августа.       Вместе с искренне вовлеченным в удивительную природу старшей и младшей крови Тонцо они решили экспериментировать со свежей и охлажденной кровью, потому первые опросы солдат провели прямо на соседних кушетках. Санджи повторил тест Красавчика, желая узнать его искренние мысли о развитии отношений с Лаской. Выяснилось, что Красавчик «не любит когда скучно, а любит когда не скучно». И потому ему нравится встречать и записывать новых людей в порту больше, чем жить на ферме. С Лаской тоже не скучно, потому что она много говорит. На полученные за работу на «горной ферме», как они называли шахту левита, деньги Красавчик хотел купить еще один стул, а то когда Ласка приходит к ним в амбар в гости, она вечно садится ему на колени. По умению понимать намеки Красавчик был где-то на уровне короля Ророноа.       Санджи внезапно увлекся выяснением, как обстоят амурные дела у других солдат, и, не сдерживаемый никем, устраивал им допрос под капельницей. Те как один отвечали: «Нала», когда он спрашивал, кого они считают самым красивым человеком в городе. Круг их общения широким назвать было нельзя. И только Дрозд, прозванный так Джек за пару едва заметных черных крапинок на голубой, как у всех солдат, радужке, что делало ее отдаленно похожей на яйцо дрозда, сказал: «Вы».  — Спа… спасибо, — промямлил Санджи, хлопая глазами. Почему он все еще подчинен Винсмоуку? Кровь королей не работает на нем? Дело в генетическом сбое, заметном по крапинке на глазах? — Но ты можешь назвать кого угодно. Это не приказ Винсмоука и нет неправильного ответа. — Да, — просто кивнул Дрозд. Помолчали. Доктор Тонцо то ли сморкался, то ли давился в платок от смеха за ширмой. — И кто тебе в городе больше всех нравится? — вкрадчиво начал Санджи, уже жалея, что все это затеял. — Вы.       Доктор Тонцо за ширмой аж склянками загремел. Солдаты всегда знали субординацию, а вот смущение было им неведомо. — Хорошо, — прокашлялся Санджи. — А почему? — Вы лучше всех получаетесь из дерева, — и Дрозд достал из кармана маленький деревянный бюстик, в котором даже с беглого взгляда узнавался Санджи. Каждый изгиб рта, даже угол витой брови, были переданы безупречно. — Это… потрясающе, — прошептал Санджи, проводя пальцем вдоль линии словно слегка приподнятой морским ветром деревянной челки. И поманил Дрозда ближе, чтобы тот склонился к нему с его кушетки и доктор Тонцо не подслушивал. — А можешь сделать такой, но короля Ророноа? В смысле, для сувениров, он же у нас знаменитость, — тут же принялся он оправдываться. — Первый мне принесешь, я оценю. А потом будем продавать в лавке! Торговец возьмет за часть прибыли. Что ты купишь, если заработаешь много денег? — Подарок для вас, — громко ответил Дрозд. — Спасибо… — покраснел Санджи. — Но тебе необязательно одаривать меня. Ты можешь дарить кому угодно. — Я хочу вам. Вы мне больше нравитесь. — Ох. — Подарю шляпу, чтобы выстругать вас в шляпе, — мечтательно озвучил Дрозд свои творческие планы.       Из-за ширмы раздался хохот доктора Тонцо.       В основном солдаты были молчаливы, приходилось вытягивать из них крупинки истинных желаний и увлечений. На ферме понравилось работать очень немногим, хотя все солдаты чувствовали враждебность к ним горожан. Но восемь лет в горах, страх опять начать поедать от голода своих мертвецов, все же угнездился в несгибаемых суперсолдатах. — Прости, — прошептал Санджи. — Я не должен был селить вас там. Я думал, вам понравится на природе, где никто не порицает вас. Он сказал это Цокцоку, которого отправили оздоровиться подышать горным воздухом после ранения фруктовиком-телепортером в порту. Санджи спросил, что ему не понравилось на ферме, и Цокцок ответил: — Сны. — Какие? — Что приходится съесть капитана. Тут они не снятся. Из-за моря.       И Санджи извинялся, нервно искал глазами по палате поддержки, растерянный своей неудачей. Он бы сошел с ума на этой горе, и так бездумно послал туда солдат. Но поддержки не находил — Зоро не пришел, и Санджи винил себя еще и в этом.       Хорошо, что нашлись и солдаты, которым ферма пришлась по душе. — Ты кладешь семечко, а оно вырастает, — пояснил один из них, не все солдаты обладали созидательными талантами, как Дрозд, но многим нравилось, что их руки могут рождать что-то новое.       Закончили они уже поздним вечером, когда за Тонцо прибежал запыхавшийся сынишка. Сам Санджи на ужин не спешил, Зоро все равно там не будет.       Когда он встал с кушетки, то в глазах потемнело. Он прислонился к стене, думая, что это лишь слабость после капельницы, а еще он долго лежал. Но чернота не рассеивалась, заводняла голову, заполняя и заполняя зрение, пока весь Санджи не погрузился во тьму.       Он пришел в себя в своей комнате. На голове влажный компресс, рядом спит, упираясь железной лапкой ему в щеку, Шипучка. Санджи завертел головой: Зоро пришел? Зоро раньше сидел с ним, когда он болел, даже в самый первый раз, когда мир пытался отринуть Санджи. Зоро ненавидел его, но сидел рядом. — О, он не пришел, — прошептала Тьма. — Я редко заходила тоже, ты уж извини. Но ты же знаешь, он тебя оставит, но я своего малыша никогда не брошу.       Санджи устало прикрыл веки: пусть чертова тьма завалится, она что не видит — к человеку Зоро не пришел. — Что со мной случилось? — он осторожно нащупал компресс. — Крови же сдали два пакета. — Ты знаешь. Ты врешь себе, что не знаешь, но знаешь, — прошелестела Тьма. — Хмхм, — задумался Санджи. Жажда касаний теперь почему-то свернулась в желудке ватным клубком, и почему она живет там? Потому что зародилась там на первом завтраке, с которого Зоро сбежал. Не то что не коснулся Санджи, а даже отказался смотреть. Тогда Санджи даже ложка в рот не полезла.       Жажда становилась мучительней и злее, разъедала Санджи. А он не ел!       Он был так погружен в ожидание Зоро, что всякий раз разочарованно уходил с кухни, забыв совершенно, что пришел на ужин. Сидел там часами, даже Козетта уходила по делам в городе, не дождавшись Зоро, конечно она не могла уследить, когда и что он перехватил. Разум сыграл странную шутку с Санджи, заставил его забывать, поел ли он вообще. А съедавший сам себя желудок казался ему голодом по касаниям. — Мой разум с моим телом хотят меня убить, — вздохнул Санджи. На тумбочке стояла миска с легкой кашей и колокольчик, оставленные заботливой рукой Козетты. Чтобы Санджи позвал, если ему станет плохо. А Зоро не пришел.       Тьма издевательски хрюкнула в углу, даже Шипучка услышала и повела ухом.       И тогда Санджи вскочил, сбрасывая с себя компресс и одеяло, зашлепал босыми ногами по полу. В ночи замка скрипели двери королевских спален — первого принца, потом короля. — Зоро! — он влетел в спальню короля, потому что не мог. Потому что скоро ему предстояло покинуть Зоро навсегда, и он хотел забрать с собой побольше. И побольше — это хотя бы еще одно поглаживание по голове, это хотя бы один час молча под боком. Никто не знает, что подарит ему мир в будущем, но Санджи не ждал щедрости, мир никогда не был к нему ласков.       Крик получился гулким, наверное потому что в комнате короля никого не было, ни одной вмятины на постели, король даже не ложился спать. — Зоро, — заметался Санджи, чувствуя, что секрет жжения внутри разгадан, а противная жажда касаний все равно в нем и разъедает его изнутри. — Зоро.       Он прилип носом к темному стеклу, прогоняя цыканьем заклубившуюся было снаружи Тьму, пытавшуюся корчить рожи Франа и Анны. Улучшенное зрение сканировало голый песок, темные волны… и силуэт на фоне большого камня в конце тропки на диком пляже. Ночь была теплая, и Зоро проводил ее с Завитушкой.       Санджи зло пожелал, чтоб начались злые холодные дожди, они бы пригнали Зоро обратно в комнату. И тут же испуганно забрал желание. Дожди означали конец августа и неизбежное расставание. — Слишком поздно, ты уже пожелал, — тьма лизнула его в щеку, и он даже не отмахнулся, неотрывно глядя на темный силуэт у камня.